ГЛАВА ШЕСТАЯ. Город Казань

ГЛАВА ШЕСТАЯ. Город Казань

Возникновение Казани. Местность, в которой расположена Казань, была обитаема с древнейших времен. В долинах Казанки и Волги, недалеко от Казани, открыты следы поселений, относящихся к каменному веку, а именно так называемые дюнные стоянки неолитической эпохи, древность которых определяется в 15–20 столетий до Р.Х. В неолитическую эпоху ряд дюнных стоянок тянулся в долине Волги около левого (северного и восточного) склона на значительном протяжении. Эти стоянки обычно располагались на средней террасе долины, не покрывающейся весенним разливом, и притом они находились по большей части на берегах тех протоков, которые тянутся параллельно течению Волги около левого края долины. Такие стоянки известны как выше Казани по Волге — у с. Васильева и у д. Займище, так и ниже — у д. Поповки, д. Кукушкино, д, Малых Отар, д. Победиловой, с. Больших Отар и т. д. В долине Казанки дюнная стоянка найдена у с. Савинова в 7 верстах от Казани. Ближайшими к городу являются стоянки у д. Поповки (около слободы Плетеней) и летняя стоянка в заливной части волжской долины, между Волгой и городом (по дороге от Бакалды в Ново-Татарскую слободу). Существование целого ряда дюнных стоянок на второй террасе волжской долины в непосредственной близости к городу дает возможность предполагать, что на территории, занятой нижней частью города, также могли быть неолитические поселения, расположенные по берегам оз. Кабана и протока Булака, но до настоящего времени они не были обнаружены.

От бронзового века до нас дошли находки из слободы завода № 40, верстах в семи от Казани, так что следует думать, что и в эту эпоху окрестности современного города также были населены. Наконец, к началу железного века относится целый могильник, расположенный на территории самой Казани и открытый В. И. Заусайловым в 1892 году. Этот могильник находится на дюне среди[246] заливных лугов между городом и Волгой (точнее, между вокзалом железной дороги и устьем); это урочище известно под названием Стекольного завода, усадьба которого занимает всю дюну. Могильник дал рад интересных находок, в настоящее время хранящихся в Гельсингфорсском музее в Финляндии (куда коллекция В. И. Заусайлова была продана в 1909 году), и оказался принадлежащим к так называемой "Пьяноборской культуре", оставившей ряд могильников в Казанском крае. Ближайшую аналогию к находкам Казанского могильника представляют предметы из могильников Айшинского (близ д. Нижней Айши в верховьях Казанки), Атамановского (близ д. Таршиной на р. Вятке в Малмыжском уезде Вятской губ.), а также находки близ д. Чумбари (в Уржумском уезде Вятской губ.) и поч. Безводного (на р. Пижме в Яранском уезде Вятской губ.). Все эти предметы относятся к эпохе около Р.Х.

В Болгарскую эпоху значительное поселение находилось на берегу озера Дальний Кабан, верстах в 6 от современной Казани. В настоящее время здесь расположен упраздненный Воскресенский монастырь (Архиерейская дача). В монастыре имеются следы мусульманского кладбища Болгарской эпохи. При постройке монастыря (1780 г.) часть каменных плит, уцелевших от кладбища, была положена в фундаменты зданий. Марджани сообщает: "При начале озера (Кабана), в усадьбе, служащей местопребыванием архиерея, есть древние мусульманские могилы. Когда там производилась стройка, то рабочие положили многие камни под строение. Заметив это, Григорий, который был в то время казанским епископом, а впоследствии сделался митрополитом, остановил рабочих и таким образом небольшая часть остатков сохранилась в целости".[417] В настоящее время в Воскресенском монастыре имеются два надгробных камня с арабскими надписями. Один камень находится при входе в монастырские ворота, направо, а другой — в палисаднике, разведенном перед архиерейским домом, около колокольни; возле последнего камня лежит осколок третьей такой же плиты; благочестивые мусульмане посещают эти могилы и приходят сюда помолиться.[418]

Точное чтение надписей на этих камнях до настоящего времени не установлено. Марджани разобрал, что под первым памятником погребен Хасан-бик, сын Мир-Махмуда. [247] Относительно второго памятника существуют разногласия между чтением Марджани и Н. И. Ашмарина: Марджани прочел на нем имя Ахмеда, тогда как Ашмарин видит тут женское имя Ылтын-Бюрды (?). Дата смерти лица, погребенного под вторым камнем, читается точно — 8 Зульхиджа 696 года гиджры, т. е. 27 сентября 1297 года.[419]

Татарские предания относят основание Казани также к Болгарской эпохе и связывают его с древним селением «Иски-Казан», т. е. Старая Казань, которая находится в 45 верстах от Казани, вверх по течению реки Казанки.

У татар сохранились предания, согласно которым современная Казань была основана переселенцами из Старой Казани. Татарские книжные предания связывают самое основание Старой Казани с разрушением Булгара Булат-Тимуром. В татарской редакции книги «Ферхег-Намэ» имеется рассказ о том, что по разрушении Булгара ханом Тимуром сыновья последнего булгарского хана Абдуллы, погибшего при падении города, царевичи Алтун-бик и Алим-бик успели бежать и поселились на месте Старой Казани.[420] То же предание повторяется в книге "Беан Дастан уд-Тарих", где говорится, что оба брата ушли на берег р. Казанки и основали там город Казань, что ныне известен под именем Иски-Казан.[421] Аналогичные сообщения имеются в "Повести о Несгораемой царевне"[422] и в книге "Дастан Аксак-Тимур", где имеется сообщение, что при завоевании Булгара Тимуром некоторые люди скрыли в лесу двух сыновей последнего булгарского хана Абдуллы — Галим-бека и Алтун-бека, из которых первому было 9, а второму 7 лет, и там воспитывали их до тех пор, пока продолжалась война. После войны спасенные князья основали Казань на р. Казанке.[423] Отрывки из этих преданий были изданы Георги и Рычковым в XVIII веке, впоследствии Кафтанниковым, Рыбушкиным, Фуксом, Маловым и др., а также нашли себе место во всех очерках Казанской истории, появлявшихся на татарском и русском языках.

Описания городища Иски-Казань даны Рычковым, Георги, Рыбушкиным, Маловым и П. А. Пономаревым. [248] Из этих описаний видно, что на территории городища имеется кладбище, где сохранились три каменные плиты с арабскими надписями. Одна из них имеет совершенно сгладившуюся надпись, другая — дату 1486 год, третья относится к 1494 году. Второе кладбище находится в 1/2 версте от городища, на поле деревни Старый Урмат; по преданию, здесь погребен Молла Хозей; кладбище расположено на берегу ручья, имеющего название «Ханский». В 11/2 версте от Иски-Казан, около д. Нижней Айшй находится могила княжны Гайши (Гайша-Бике), сестры Молла-Хозея. Татарские предания связывают Гайша-Бике и Молла-Хозея с Болгарской эпохой, так же как и сыновей последнего Болгарского хана Абдуллы, князей Алтуна и Галима. Нет ничего невероятного в том, что в Иски-Казан бежали жители г. Булгара при разрушении города Булат-Тимуром, и возможно, что члены ханской династии бежали из Булгара сюда.

Относительно даты основания Старой Казани имеются указания в татарских источниках: "Беан-Дастан уд-Тарих" и "Дастан Аксак-Тимур" (в рукописи, принадлежавшей Яковкину) называют годом основания Новой Казани 805 год гиджры, т. е. 1401–1402 годы по Р.Х., причем "Беан-Дастан уд-Тарих" говорит, что Новая Казань была основана жителями Старой Казани, спустя 104 года после

"построения Иски-Казани. Эта дата "Беан-Дастан уд-Тарих" совпадает с текстом "Дастан Аксак-Тимур", которая также относит основание Иски-Казани к 700 г. гиджры. Дату эту 700 год гиджры — 1300–1301 г. по Р.Х.[424] нельзя считать правдоподобной, так как разрушение Булгара Булат-Тимуром произошло значительно позднее, в 1361 году. В Иски-Казани имеются датированные памятники 1486 и 1494 годов, которые показывают, что город не был совершенно покинут с основанием Новой Казани, и, следовательно, нельзя считать, что Иски Казань существовала всего только 104 года, как думают некоторые.

У нас нет никаких подтверждений тому, что Новая Казань основана выходцами из Старой Казани, но нет также никаких оснований не доверять свидетельству татарских преданий. Мы уже говорили, что татарские источники относят основание Новой Казани к 804 году гиджры, т. е. 1401–1402 году по Р.Х. Эта дата является весьма вероятною: Казань, как крупный торговый центр, заменив[249]ший Булгар, должна была организоваться между 1361 (дата разрушения Булгара) и 1438 (основание Казанского ханства) годами. В русских летописях Казань упоминается впервые под 1376 годом: в Никоновской летописи говорится, что в этом году русские "приидоша к Казани, казанцы же изыдоша из града, князи Казанский де били челом, дорогу и таможники посадиша в Казани". Однако, это упоминание летописей о Казани оспаривается проф. С. М. Шпилевским, который высказал убеждение в том, что в летописном рассказе слова «Казань» и «казанцы» представляют собою позднейшую вставку, вместо слов «Булгар» и «болгары», так как в тексте другой летописи Воскресенской, под 1376 годом описан с большими подробностями тот же поход, но не против Казани, а против Булгара.[425] Далее Казань упоминается под 1382 годом в Архангельской летописи, где говорится, что Тохтамыш "посла в Болгары, во град Казань ко князем" повеление разграбить русских купцов. Это сообщение также заподозрено проф. С. М. Шпилевским в недостоверности, так как в Воскресенской летописи о Казани не упоминается, и говорится лишь, что "Тохтамыш посла татар своих в Болгары, есть град на Волзе", а в Никоновской летописи оба названия отождествляются: "во град нарицаемый Болгары, еже есть Казань на Волзе". Под 1398 г. Казань снова упоминается уже в нескольких летописях — Воскресенской, Софийской I и Новгородской IV; в этом году "вел. князь Василий Дмитриевич послал брата своего князя Юрья на Казань, на князя Семена (Суздальского)". В летописях Воскресенской, Никоновской, Костромской I, Софийской I, Софийской II, Новгородской IV и Львовской под 1399 годом рассказывается, что вел. кн. Василий Дмитриевич "послал брата своего князя Юрия Дмитриевича, а с ним воевод и старейших бояр и силу многу; они же шед взя город Болгары Великие, и град Жюкотин, и град Казань, и град Керменчюк, и всю землю их повоева".[426] Проф. С. М. Шпилевский подвергает сомнению и это упоминание о Казани. Он полагает, что в данном случае название Казань вставлено летописцами вместо слова Кашан, обозначающего болгарский город в низовьях Камы, и приводит в пользу своего предположения следующие соображения: "Если признаем в этом известии именно Казань, то неизвестно, почему не упоминается о[250] г. Кашане, между тем, как о соседнем, но более восточном, следовательно, дальнейшем на пути москвичей, Жукотине упоминается. Нельзя предполагать, что о Казани здесь упоминается, как о более важном городе: в то время Казань, как город более новый и удаленный от центра булгарской земли, не мог иметь особенного значения… Эти соображения приводят к возможности предполагать, что летописцы неизвестное и почти одинаковое с Казанью название Кашана заменили одно другим".[427] В Воскресенской летописи действительно имеется случай замены названия Кашана словом Казань — при описании похода новгородцев и устюжан в 1391 году.[428] Таким образом, упоминание русских источников о Казани, относящееся 1376, 1382 и 1398-99 годами, нельзя признать за вполне достоверные, татарские же источники "Беан-Дастан уд-Тарих" и "Дастан Аксак-Тимур" относят основание Казани к 1401–1402 году.

Название «Казань», по-татарски — «Казан» обозначает «котел». Трудно решить, что получило такое название прежде — селение или р. Казань, ныне называемая Казанкой. Возможно, что дать урочищу такое название помог самый характер местности в виде котловины, но приурочить его к определенному пункту в настоящее время нельзя, так как остается неизвестным, откуда ведется начало Казани. Судя по татарским преданиям, первоначально название это было применено к урочищу Старой Казани в 45 верстах от современного города.

Относительно основания Казани существуют многочисленные предания как среди татар, так и среди русских. Все эти предания можно, по нашему мнению, соединить в три цикла: 1) легенды, стремящиеся дать объяснение слову «Казань», 2) легенды о перенесении города и о змеях и 3) легенды о построении крепости. Все эти предания не имеют исторической ценности и представляют интерес исключительно лишь с точки зрения народного творчества и фольклора, для изучения так называемых странствующих сюжетов народной словесности. Легенда, объясняющая название Казани — «котел», записана впервые Георги в 1774 году; она рассказывает, что при построении города один княжеский служитель, черпая из реки воду, уронил свой котел (казан) в реку, отчего город и река стали называться Казанью. Легенды о змеях представляют более значительный интерес. По преданиям, место современной Казани было обильно змеями, причем[251] один змей был крылатым и жил на Змеиной Горе (Жылан-Тау) в окрестностях города (ныне Зилантова Гора, на которой находится Зилантовский монастырь); строителям города пришлось истребить змей посредством сожжения соломой; при истреблении змей крылатый дракон улетел со Змеиной горы и утонул по одному варианту — в озере Кабан, по другому — в Черном Озере. Легенды о чудовищных и летающих змеях существуют в нескольких местностях Казанского края: подобные предания относятся 1) к устью р. Зля, где было древнее поселение болгар, но "один дракон по имени Барадш начал мучать жителей этого города, которые были не в силах победить его; тогда, бросивши свой город, они переселились и основали новый город, которому присвоили название Бюляр",[429]2) к Змеиному ключу близ с. Рождественского-Ямаши, где "в горной пещере обитал огромный летучий змей, который долго опустошал окрестности, пожирал не только скот, не и людей, пока наконец древние жители здешних мест, подкараулив его в пещере, обложили ее соломой и хворостом и сожгли его",[430]3) к с. Чурилину, куда при истреблении змей в Казани крылатый дракон гнался, за истребителем-богатырем и настигший его у оврага "Алты- кутар" разорвал на 6 частей,[431]4) к Чертову городищу около г. Елабуги, откуда пред взятием Казани "излете змей велик, огнен, и на запад полете, всем нам зрящим и чудящимся, и невидим бысть из очию нашею".[432] Лично нам удалось записать в с. Котловке Елабужского уезда рассказ, показывающий, что жители этого села верят в существование в данной местности огромных змей величиною с бревно. Предание "о змеином жилище" на месте Казани впервые записано автором "Казанского Летописца" (П. С. Р. Л. XIX, с. 10–11). Как татарскими, так и русскими книжниками в эту легенду о змеях вкладывался аллегорический смысл, причем мусульмане старались видеть в змеях, изгнанных из Казани, язычество, побежденное мусульманством, а христиане подразумевали ислам, вытесненный христианством. К числу странствующих сказаний принадлежит легенда об основании крепости: при[252] закладке под фундамент должны были зарыть человека, и жребий пал на царского сына, но мастера зарыли вместо человека собаку, вследствие чего Казань должна была с течением времени пасть.[433] Аналогичные легенды существуют в различных местностях (напр. легенда о Коромысловой башне в Нижнем Новгороде) и отражают пережитки очень древних верований, требовавших человеческой жертвы при основании крепости; несомненно, мы имеем здесь дело с легендарным сюжетом, и значительно более древним, чем сама Казань и лишь впоследствии приуроченным к данному городу.

Первоначальным пунктом поселения в пределах современной Казани следует считать, по-видимому, урочище "Старое Городище", неоднократно упоминаемое в "Царственной Книге", в летописях, "Казанском Летописце" и в писцовой книге 1566-68 годов. В "Царственной Книге" ири описании размещения русских войск перед штурмом Казани место отряда М. П. Головина было определено "вверх по Казани, у старого городища".[434] В "Казанском Летописце" говорится, что "от нижних ворот от старого городища, сиречь от Збойливых ворот, идеже ныне храм Никола Чудотворец, из-за Поганых озерок, приступиша ертоул да передовой полк".[435] В писцовой книге 1566- 68 гг. упоминаются "ворота острожные Тульские против старого городища" и "против старого ж городища у боя ж долу на остроге башня без ворот".[436] Таким образом, местоположение Старого городища определяется следующими выражениями: "вверх по Казани (реке)", у "нижних ворот, сиречь Сбойливых, где ныне храм Николы Чудотворца (церковь Параскевы-Пятницы)" и "против Тульских ворот", находившихся недалеко от церкви Николы Тульского (ныне Казанский монастырь). Эти выражения приводят нас к местности по р. Казанке выше кремля, за Погаными озерками, в районе Пятницкой церкви и Казанского монастыря. Речь, очевидно, идет о том бугре, на котором расположен настоящее время Казанский монастырь. Позднее, в XVIII веке Старым городищем считался Федоровский бугор, находящийся еще далее вверх по Казанке, и в описании Казани, составленном Пестриковым[253] в 1739 году. Федоровский монастырь, стоящий на этом бугре, обозначен, как "Монастырь мужской на Старом Казанском городище". Это дало повод проф. Н. П. Загоскину и другим исследователям окончательно утверждать что урочище Старое городище находилось на Федоровском бугре, между тем, как мы предлагаем видеть в этом урочище тот бугор, ка котором стоит Казанский женский монастырь.

Местоположение города. Казань занимает треугольную оконечность возвышенности левого берега Волги, расположенную при соединении р. Казанки с волжской долиной Треугольник обращен вершиной на северо-запад, северной стороной — к р. Казанке, западной — к Волге, а на юго-востоке сливается с возвышенным плоскогорьем левого бе рега волжской долины. У подножия самой возвышенности, занятой городом, со стороны Волги, находится система озер и протоков, которые тянутся параллельно волжскому руслу. Эта система начинается около мыса, где Казанка выходит в долину Волги; здесь от Казанки отделяется речка Булак, которая соединяется с рядом длинных и узких озер, имеющих названия Ближний, Средний и Дальний Кабан. В центральной части возвышенности, занятой городом, находится длинная и глубокая впадина, вытянутая с юга на север. Эта впадина имеет выход к р. Казанке посредством глубокой ложбины, отделяющей Кремлевский бугор от Старого Городища. В центральной впадине и в ложбине в старину помещалась система озер и болот, ныне уже засыпанных и несуществующих. Озера эти имели названия «Белое», «Черное», «Банное» и «Поганое». Первое из них было расположено на верхней площадке современного Черноозсрского сада, второе — на нижней площадке его, Банное — на месте современного цирка, нижнее Поганое озеро — около Пятницкой церкви, Озера соединялись между собою протоками. В восточной части возвышенности была расположена небольшая ложбина, в которой имелось также "Поганое озеро", т. е. болото, занимавшее район современной Бассейной ул. и Театрального сада; место это доныне слывет под названием "Поганая лужа".

Склоны возвышенности, занятые городом, были изрезаны рядом оврагов. П. Заринский дает следующую характеристику этой местности: "Вся казанская горная цепь, не исключая гор, занятых городом, была изрезана оврагами, изменявшими свой вид и направление ежегодно от весеннего таяния снегов и от происходящих от этого таяния и от проливных дождей потоков. Причиною промоин и[254] обвалов была отчасти глинистая и отчасти песчаная почва самих гор, удоборазмываемых напором весенних и атмосферных вод. И до сих пор ежегодно, после каждого ливня, мы бываем свидетелями разрушения мостовой на казанских городовых спусках близ гостиного двора на Петропавловской улице и около университета. Мы хорошо поймем характер казанской местности в XVI веке, которому не знакома была каменная мостовая, если присмотримся к местности казанских кварталов на Первой, Второй и Третьей горах. Нам понятно будет, почему в Писцовой книге г. Казани 1556 года некоторые улицы и переулки характеризуются словами "на горе", "под горой", "за врагом", "на вымле", "на щели", "над боераком" и т. п. С другой стороны, эта глинистая почва, на которой расположилась Казань, вследствие свойства глины нескоро пропускать сквозь себя воду, была причиной того, что в XVI веке Казань плавала в грязи. В ней существовали исторические, никогда не просыхавшие лужи. В Писцовой книге встречаются выражения: "да дома стоят против лужи"…[437]

К р. Казанке выходил один овраг, занятый в настоящее время Кошачьим переулком. Верховья этого оврага, составляя развилину, одна ветвь которой пересекала современную Покровскую улицу в районе Земской больницы и дома Лебедева и подходила к Черному озеру около дома Банарцева, тогда как другая ветвь проходила между современными улицами Малой Казанской и Поповой Горой, В сторону Волги был обращен глубокий и длинный овраг, по которому в настоящее время проходит Рыбнорядская улица. Этот овраг, который мы будем называть для краткости Рыбнорядским, своими верховьями подходил к Черноозерской впадине (в районе современной Николаевской площади), и к Арскому полю (в районе Панаевского сада). Имея правый, северный берег крутым и обрывистым, а слева принимая несколько побочных оврагов (овраги Кузнечного и Собачьего переулков), он выходил на низменную равнину в местности современной Рыбной площади, против самого места соединения р. Булака с озером Ближним Кабаном. Третий овраг, известный под названием «Тезицкого» (у Марджани — овраг Таджик) отделял Кремлевский бугор от возвышенности, на которой расположена Воскресенская улица. Этот короткий овраг, ныне засыпанный, князь А. М. Курбский считал за искусственный ров: "От тоя реки (Булака) ров копан, зело глубокий, аж до озерка, реченного Поганого, еже лежит[255] подле самого Казань-реку".[438] Проф. С. М. Шпилевский считал, что эти слова относятся не к Тезицкому оврагу, а к Рыбнорядскому.

Черноозерской впадиной и ложбиной Поганых озер, а также оврагами город был расчленен на несколько отдельных частей, имевших вид холмов или бугров — 1) Кремлевский бугор между Булаком, Казанкой, ложбиной Поганых озер и Тезицким оврагом; этот бугор представлял собою крайнюю оконечность возвышенности, на которой расположена Казань, между Казанкой и волжской долиной, 2) Воскресенский бугор между Булаком, Тезицким оврагом Черноозерскою впадиною и Рыбнорядским оврагом; на этом бугре в настоящее время расположена Воскресенская улица; 3) бугор Старого городища между р. Казанкой, оврагом Кошачьего переулка и ложбиной Поганых озер; на этом бугре стоит Казанский женский монастырь; 4) Театральный бугор между Рыбнорядским оврагом, Черноозерскою впадиною, оврагом Кошачьего переулка и р. Казанкой. Восточной частью Театральный бугор сливался с возвышенностями, расположенными за пределами города. Местность, непосредственно примыкавшая к городу со стороны этой возвышенности, имела название "Арское поле", В старину оно начиналось от Пушкииской улицы, и вся современная Грузинская улица входила в состав Арского поля, впоследствии же, с расширением города, под этим названием была известна площадь дальше к востоку, ныне застроенная зданиями Художественной школы, Политехникума, Родионовского института, Высших женских курсов, Военного госпиталя и т. д.

В настоящее время обрывистые склоны возвышенности и оврагов в значительной степени спланированы. Лучше всего сохранились естественные склоны на северном и восточной стороне Кремлевского бугра. Крутой, утесистый склон к р. Казанке в районе Нагорной, Засыпкикой и Нижке-Федоровской улиц застроен домами и сохранился лишь дальше к востоку, на Федоровском бугре. Обрывистые склоны оврага Кошачьего переулка застроены также домами. Края Черноозерской впадины спланированы, и лишь на Николаевской площади сохранились естественные склоны Воскресенского бугра (в садах Крупенниковых и Ушковых), имеющие внушительный вид. В Державинском саду и во дворе 2-го дома Советов — остатки склонов к[256] Черноозерской впадине. Рыбнорядский овраг, несмотря на то, что он сплошь застроен домами, сохранил гористый характер со стороны Воскресенской улицы (дома Орлова, Магницкого, Немировича-Данченко). В сторону Булака и Волги возвышенность, занятая городом, имела более отлогий склон, чем к Казанке. Следы обрывов здесь сохранились в университетском саду и вдоль Мало-Проломной улицы (д. Эккерман), но местность в значительной степени спланирована. Тезицкий овраг совершенно засыпан, и лишь на Ивановском спуске сохранились признаки впадины, отделявшей Кремлевский бугор от Воскресенского.

Крепостная стена. В эпоху Казанского ханства город был окружен деревянной стеной с башнями и воротами. До нас дошло 10 названий ворот, приведенных в русской передаче при описании осады 1552 года в "Царственной Книге", Названия эти следующие: Арские (стр. 270, 287, 291, 294, 295), Аталыковы (стр.270, 284, 293, 294, 296, 299), Елбугины (стр.286, 299), Збойливые (стр.280, 299), Кабацкие (стр. 280, 299), Крымские (стр. 277, 280), Муралеевы (стр. 284, 299, 311), Ногайские (стр. 296), Тюменские (стр. 284, 294, 299) и Царевы (стр. 270, 290, 291, 294, 296; на стр. 298 эти ворота названы «Царские», они упоминаются также на стр. 200 при описании событий 9 марта 1552 года). В "Казанском Летописце" упоминаются 9 названий ворот — Арские (стр. 117, 426, 433, 457, 469), Елбугины (стр. 118), Збойливые (стр. 435, 461), Кебековы (стр. 118), Муралеевы (стр. 155), двое Ногайские (стр. 118, 433), Царевы и Водяные (стр. 118). Различные названия ворот по обоим источникам возможно отождествить: Кебековы ворота совпадают с Кабацкими. Приведенные названия, данные воротам татарского города иностранцами, не могут дать точного представления о татарских названиях этих ворот. Названия «Збойловые» и «Водяные» являются словами русского происхождения и в лучшем случае могут быть переводом соответствующих татарских названий. «Збойливый» или правильнее — «Сбойливый» обозначает "то, что легко сбить, что легко сбивается";[439] это название было дано воротам, наиболее слабым по своему местоположению — в овраге между холмами. Название «Водяные» обозначает ворота, выходившие к воде (к р. Казанке), и являются обычным для русской военной терминологии данного времени. Все названия Казанских ворот, известные из русских источников, можно разделить на 3 группы — 1) названия, получившие начало от лич[257]ных имен (Аталыковы, Елбугины, Кебековы, Муралеевы, Царевы), 2) название, полученное от союзных народоЕ (Крымские, Ногайские и Тюменские), 3) название, определяющееся местоположением (Арские, Сбойливые, Кабацкие, Водяные). Трудно сказать, какие из этих названий являются более достоверными, а также трудно гадать о причинах того или иного наименования. Можно лишь предполагать, что Муралеевы ворота получили название от того, что близ них был расположен дворец князя Нур-Али Ширин; Царевы (Ханские) ворота названы в честь ханов, как главные ворота столицы: через эти ворота должен был совершиться парадный въезд русского наместника в город, назначенный на 9 марта 1552 года; Арские ворота получили название, по всей вероятности от того, что были расположены на Арской дороге, ведшей на Арское поле и к городу Арску; можно также догадываться, что от Ногайских ворот начиналась Ногайская дорога — путь в Сарайчик, имевший важное промышленное значение.

Через 14 лет после взятия города русская Писцовая книга говорит, что "ставлен острог по крепостям, по горам и по заразам (оврагам), а где острог без крепостей и по ровному месту, в тех местах по-за острогу рвы невеликие копаны подле острогу".[440] Это сообщение свидетельствует о том, что при сооружении крепостных стек придерживались естественных рубежей, укрепленных самой природой, — ставили стены по «крепостям», по горам и оврагам. Русские исследователи неоднократно пытались восстановить линию стен татарской Казани. В 1770-х гс дах директор Казанской гимназии Юлий Каниц составил план стен татарской Казани, включивши в нее пространство, ограниченное устьем Булака, р. Казанкой (до Федоровского бугра), Рыбнорядским оврагом и Московской улицей. Таким образом, по предположению Каница в татарскую крепость входила не только верхняя часть города, но также нижняя часть — Проломная улица и часть Забулачья. Основанием для этого Каницу послужил маршрут ежегодных крестных ходов, совершаемых в Казани 2 и 20 июля вокруг древних стен города: 2 июля процессия начинается от кремля, идет за Булак по последнему мосту, направляется по Московской ул. до церкви 4-х Евангелистов, следует по первому мосту через Булак на Рыбную площадь и возвращается в кремль по Проломной улице; 20 июля процессия идет по Проломной до Рыбной площади, поднимается вверх по Рыбнорядской, следует по[258] Пушкинской улице до Федоровского монастыря и возвращается в кремль по Нижне-Федоровской и Засыпкиной улицам. Каниц очертил линию стен татарской Казани по сумме обоих маршрутов. Ошибочность такого предположения была доказана П. Заринским, который заметил, что маршрут крестных ходов, установленных в 1654 году, не может служить основанием при определении стен татарской Казани и дает указание лишь на стены русской Казани в XVII веке. Заринский приводит ряд мест из русских источников, доказывающих, что стены крепости в эпоху Казанского ханства не простирались на Забулачье. и на плане татарской Казани, приложенной к книге Заринского, стены охватывают Кремлевский бугор с северной стороны от Консисторских ворот до Преображенских, у Преображенских ворот спускаются в нижнюю часть города и идут к Гостинодворскому мосту на Булаке, здесь поворачивают на юго-восток, пересекают Проломную у дома Шамиль, поднимаются на Воскресенский бугор на территорию университета, спускаются в районе клинической горы на Николаевскую площадь, пересекают Покровскую улицу близ почтамта, отсюда направляются к Губернской тюрьме и затем по прямой линии к Консисторским воротам кремля. Таким образом, линия татарских стен Казани, начертанная П. Заринским не опирается на естественные рубежи и преграды: с запада стена идет по нижней части города ломаной линией, на юге — не достигает Рыбнорядского оврага, на востоке совершенно произвольная ломаная линия оставляет далеко в стороне все естественные рубежи, в том числе и склон в долину Казанки.

Мы полагаем, что такое представление о расположении крепостных стен татарской Казани не соответствует действительности, и думаем, что стены придерживались естественных рубежей — шли "по крепостям, по горам и по заразам", где только было возможно. Естественными рубежами являлись склоны возвышенности к Казанке и к Волге, а также Рыбнорядский овраг. Мы думаем, что стены татарской Казани не спускались в нижнюю часть города и оставляли вне крепости не только Забулачье, но и Проломную улицу. Таким образом, по нашему предположению, стены охватывали Кремлевский бугор с северной и западной стороны от Консисторских ворот до угловой башни близ Преображенских ворот; здесь стена пересекала Тезицкий овраг и шла вдоль Воскресенского бугра над линией современной Малой Проломной улицы до встречи с Рыбнорядским оврагом; далее стена шла над Рыбноряд[259]ским оврагом к Николаевской площади. От Консисторских ворот, где стена пересекала ложбину Поганых озер, она поднималась ча Старое Городище у Пятницкой церкви и шла по краю возвышенности, которая круто обрывается к р. Казанке, вдоль Нагорной улицы, над Засыпкиной к Нижне-Федоровской, пересекая овраг Кошачьего переулка. Наиболее неопределенным является местоположение стены между р. Казанкой и Рыбнорядским оврагом, так как на этом пространстве не имеется ясно выраженных естественных рубежей. Это был самый слабый участок крепостной обороны. Каниц включает в пределы татарской Казани Федоровский бугор, ведя линию стены по Пушкинской улице, Заринский оставляет вне стен не только улицу Пушкина и Федоровский бугор, но даже Касаткину улицу, Попову гору и Кошачий переулок. За отсутствием определенных указаний в источниках мы не можем: высказать определенного мнения, ко самым естественным было бы предполагать, что стена шла от устья оврага Кошачьего переулка к Арскому полю по прямой линии, оставляя вне крепости Поганое озеро, расположенное в районе Театрального сада. При таком направлении стена проходила бы между линиями современных улиц Касаткиной и Поповой горы, составляющей как раз продолжение Нагорной улицы, по которой проходила стена. Намеченная нами линия стен татарской Казани неожиданно находит себе подтверждение в том старом мотиве, который был принят еще Каницем за основу его предположений и впоследствии отвергнут был Заринским. Мы говорим о маршруте крестного хода вокруг стен Казани, установленного в 1654 году. Каниц в своих предположениях соединил в одно целое маршрут обоих процессий — 2 и 20 июля и получил результаты, не выдержавшие критики со стороны П. Заринского. Поэтому и самый маршрут, как источник пригодный для определения стен татарской Казани, был опорочен. Но нельзя не обратить внимания на то, что если мы рассмотрим маршрут лишь одного крестного хода, совершаемого 20 июля, то получим полное совпадение с очерченной нами линией стен татарской Казани: маршрут проходит по улицам как раз таким образом, что вся линия стен остается внутри, будучи включена в тот магический круг, который должен был спасти город от морового поветрия, согласно с народными верованиями данной эпохи. Мы не берем маршрута крестного хода за основание своих соображений и отмечаем лишь совпадение, вытекающее из сравнения маршрута процессии с предполагаемой линией древних стен города; может[260] быть, маршрут имеет значение большее, чем то, какое ему приписывал П. Заринский.

Еще более трудной задачей является попытка приурочить крепостные ворота к определенным пунктам линии стен. Прежде всего, нам в точности неизвестно число всех ворот: мы имеем в "Царственной Книге" 10 названий ворот, в "Казанском Летописце" — 9, и названия эти не совпадают, В обоих источниках одинаково названы 7 ворот (Арские, Елбугины, Сбойливые, Кабацкие-Кебековы, Муралеевы, Ногайские и Царевы); в "Царственной Книге" отсутствует упоминание о вторых Ногайских воротах и о Водяных, "Казанский Летописец" не называет Аталыковых, Крымских, Тюменских ворот. Упоминание Ногайских ворот в "Царственной Книге" является единичным, и в распределении участков фронта перед штурмом эти ворота не значатся. Из сопоставления следующих мест "Царственной Книги": "Воеводы же став во рву против Царевых ворот, и Арских, и Аталыковых, также и Тюменских по всему рву и туры утвердиша" (стр. 295), "мосты же у Царевых ворот и у Аталыковых, и у Ногайских и через всю нощь горело", можно думать, что Тюменские ворота отождествляются с Ногайскими. Вторые Ногайские ворота, поименованные в "Казанском Летописце", должны быть отождествлены с Крымскими или с Аталыковыми воротами "Царственной Книги", Тождество Водяных ворот с Елбугиными доказывается "Отрывком русской летописи", где говорится: "А с Казани реки к стене приступиша правая рука от Водяных ворот".[441] С. М. Шпилевский говорит: "Название Курбским Елбугиных ворот «нижайшими» соответствует их положению: соответствующая им в настоящее время угольная башня размывается разливом Казанки. Эти ворота в "Отрывке русской летописи" названы, очевидно, по их положению в отложении к Казанке "Водяными".[442] В "Казанском Летописце" при описании взятия Казани говорится о 9 воротах: "Единем часом мало трудни девятеры врата града изломиша".[443] Это заставляет предполагать в Казани 9 ворот, тогда как Заринский насчитывал в татарской Казани 10 ворот, считая Ногайские и Тюменские за отдельные.

Ключ к определению пунктов, в которых были расположены ворота татарской Казани, дает помещенное в "Царственной Книге" распределение ворот по участкам русских полков во время осады 1552 года: из него мы[261] узнаем, что Арские, Царевы, Крымские и Аталыковы ворота были на фронте Большого полка (стр. 290, 291, 277, 299), Кабацкие ворота — на фронте Передового полка (стр. 299), Сбойливые — ертоула (стр. 293, 299), Елбугины — на участке Правой руки (стр. 299), Муралеевы — Сторожевого полка (стр. 299), Тюменские ворота — на фронте Левой руки (стр. 299). Из размещения же полков (стр. 263) можно определить, что Арские и Царевы ворота были обращены к Арскому полю, Кабацкие — также Сбойливые и Елбугины — против р. Казанки, Муралеевы — против устья Булака, Тюменские и Аталыковы — против Булака (стр.284). Легче всего определяется местоположение ворот Муралеевых, Елбугиных и Тюменских, которые совпадают с воротами каменной крепости, построенной русскими на Кремлевском бугре. Ворота Нур-Али (Муралеевы) против устья Булака соответствуют современным Тайницким воротам. От этих ворот было кратчайшее расстояние до ханского двора, удобное для проезда, почему через них и совершился въезд в Казань Ивана IV.[444] Елбугины ворота соответствуют северо-восточным воротам кремля, находящимся против городской мельницы на р. Казанке: через эти ворота произошло бегство казанцев из ханского дворца при взятии города русскими.[445] Тюменские ворота соответствуют современным Преображенским воротам, находящимся в юго-западной части кремля, на территории Спасского монастыря: в XVI веке эти ворота назывались Сергиевскими, и в Писцовой книге 1566-68 г. встречается выражение "у Тюменских ворот, что ныне Сергиевские ворота".[446]

С большими затруднениями поддается определению местоположение прочих ворот. Сбойливые ворота Писцовая книга помещает на Кремлевском бугре, когда говорит: "В городе же (т. е. кремле) у Збойливых ворот, что ныне Дмитриевские ворота",[447] тогда как "Казанский Летописец" помещает их на Старом Городище, допуская выражение "от нижних ворот, от старого городища, сиречь от Збойливых ворот, идеже ныне храм Никола Чудотворец (Пятницкая церковь)".[448] Как бы то ни было, местоположение Сбойливых ворот определяется в ложбине Поганых озер близ современной Пятницкой церкви, и существующее противоречие обоих источников не нарушает[262] такого определения, которое объясняет и причину наименования ворот «Сбойливыми»: они были расположены в низине и представляли слабый пункт оборонительной линии. Местоположение Кабацких или Кебековых ворот не поддается определению, так как самая линия стен на этом участке нам неизвестна. Можно указать два пункта, где могли бы быть расположены эти ворота — либо над спуском к Казанке, существующим близ Евдокиинской церкви (Поперечно-Казанская улица), либо в районе Поганого озера (Бассейная улица), в последнем случае они были обращены в сторону Арского поля. Арские ворота определяются пересечением линии стен и Арской дороги; Арская дорога — современная Грузинская улица, а Покровская улица еще в XVIII в. называлась Арскою улицей.[449] Они были расположены в районе Театральной площади, примерно на перекрестке Грузинской и Пушкинской улицы. Ханские или Царевы ворота представляли собою главные крепостные ворота татарской Казани. Эти ворота находились неподалеку от Арских ворот, так как источники нередко упоминают их вместе.[450] На коротком участке от Арских ворот до Рыбнорядского оврага можно указать лишь одно место, удобное для ворот — район Николаевской площади, у подошвы Клинической горы и при начале оврага, по которому, по-видимому, пролегал как и в настоящее время наиболее отлогий подъем из нижней части города в верхнюю. Крымские и Аталыковы ворота были расположены на западном склоне Воскресенского бугра. На этой линии можно указать лишь два пункта с более отлогими спусками, которые могли служить для проезда в ворота. Эти спуски находятся на Гостиннодворской и Воскресенской горе (Поперечно-Воскресенская улица); прочие спуски (Петропавловский, Судейский и Университетский) имеют сравнительно недавнее происхождение и слабо еще спланированы; спуск с Воскресенской горы Поп. — Воскрес. улица) был вполне упорядочен также лишь в XIX веке и становится понятным, почему главный въезд в крепость снизу вел не по этому спуску, а по Рыбнорядскому оврагу через Ханские (Царевы) ворота. Касаясь более точного размещения ворот, следует приурочивать Крымские к Воскресенской горе (район университетской обсерватории), Аталыковы же ворота — к Гостинодворскому спуску, так как эти ворота были ближайшими[263] к Тюменским воротам, и минный подкоп под стены Казани был заложен на участке стены между этими воротами.[451]

П. Заринский на плане стен татарской Казани поместил Сбойливые ворота в ложбине Поганых озер, Кабацкие ворота — над Евдокиинским спуском к р. Казанке, Арские ворота — в конце Покровской улицы (дом Персон), Царевы — на Клинической горе (сад Ушковых), Ногайские и Крымские — на университетском дворе, Аталыковы — у подножия Воскресенской горы (д. Шамиль на Проломной ул.). Пункты расхождения между Заринским и нами обусловлены различным определением линии стен. Из 9 ворот целых 6 мы помещаем в том же районе, что и Заринский. Ханские (Царевы) ворота мы помещаем на Николаевской площади, у подножия Клинической горы, Ногайские ворота отождествляются нами с Крымскими и помещаются на Воскресенском спуске (у подножия которого Заринский ставит Аталыковы ворота), Аталыковы же ворота мы переносим ближе к Кремлевскому бугру, на Гостиннодворскую гбру. Таким образом, существенных расхождений между Заринским и нами не имеется, и местоположение ворот татарской Казани можно считать достаточно твердо определенным.

Превосходно укрепленная природою, Казань была защищена искусством татар, вызывавшим похвальные отзывы даже от врагов: "Казанский Летописец" сообщает, что при объезде Ивана IV вокруг стен Казани царь "смотряще стенные высоты и мест преступных и увидев удивися необычной красоте стен крепости града".[452] Особенно неприступной Казанская крепость была со стороны р. Казанки, где стена шла по гребню высокой обрывистой горы (Нагорная улица, над Засыпкиной и Нижне-Федоровской). Князь А. М. Курбский, во время осады стоявший за р. Казанкой, писал: "И случилось нам стояти на месте в равнине, на лугу, между великими блаты, граду же с нашей стороне на превеликой горе стоящу, и сего ради зело нам, паче всех нужно (т. е. трудно) было от огненные стрельбы с града".[453]"Казанский Летописец" описывал казанские укрепления в следующих выражениях: "Град же Казань зело крепок, вельми, стоит на месте высоце, промеж двою рек Казани и Булака, и согражден в седмь стен, в велицех и толстых древесех дубовых: в стенах же[264] сыпан внутри хрящ и песок и мелкое каменье, толстина же градная от рек, от Казани и от Булака, трех сажен, и те бо места ратным неприступные… и яко крепкими стенами и водами в круг обведен бе град, и токмо со единыя града с поля Арского приступ мал, но туда стена градная была в толстоту 7 сажен и прскопана около ея стремнина велия, глубока. И от сего казанцы немалу себе притяжаша крепость, не бояхуся никого же, аще и вси царства окольняя совокупльшася восстанут и подвигнутся на них, крепок бо бе град их".[454] Устройство стен в виде городен, наполненных землей и камнями подтверждается "Царственной Книгой", которая говорит: "Стена городная обгоре, и земля из города сыпася: бе бо весь град насыпан землею и хрящем".[455]

С западной и юго-восточной сторон, где стена была обращена к Булаку и к Арскому полю, казанская крепость была опоясана, сверх того, рвом. Ров шел параллельно стене по косогору с западного склона Воскресенского бугра, а между Рыбнорядским оврагом и р. Казанкой он шел по ровному месту. Писцовая книга 1566 г. сообщает, что "где острог без крепостей и по ровному месту, в тех местах по-за острогу рвы невеликие копаны подле острога".[456] В "Царственной книге" упоминаются рвы перед Тюменскими, Аталыковыми, Ногайскими, Царевыми (Ханскими) и Арскими воротами.[457] Кн. Курбский говорит о рве со стороны Арского поля: "От тоя реки (Булака) около города ров копан зело глубокий аж до езерка, реченного Поганого, еже лежит под самою Казань-реку".[458]"Царственная книга" сообщает, что ров со стороны Арского поля имел поперек 3 сажени, а в глубину 7 сажен.[459] Около ворот через рвы были перекинуты мосты.[460] Кроме того, по-видимому, имелись подземные ходы, которые вели из крепости в рвы: "Царственная книга" упоминает, что во время вылазок "вмещаху погании во рвы своя; воини же царевы и во рвех их побиваху, они же норами своими во град утекаху".[461] В Казани существует предание о том, что подземный ход татарской эпохи имеется в д. Шамиль (угол Проломной и Поперечно-Воскресснской ул.). Это предание может слу[265]жить указанием на существование тайника близ Крымских ворот татарской Казани.