Языческая подготовка Крещения Руси

Языческая подготовка Крещения Руси

Крещение всей Руси не могло быть делом случая, пусть даже и чудесного. Русичам предстояло проникнуться новой верой, раскрыв ее смыслы на всех уровнях. Здесь не годилось простое решение – крещение по приказу сверху. Языческая Русь не была какой-то деспотией, она представляла собой высокоразвитую городскую цивилизацию, в которой власть князя сочеталась с властью веча. И принятие христианства было процессом не столько очень сложным, точнее – сложнейшим. Известно, что христианство распространялось среди древних русов, как минимум, с IX века. (Античные и византийские источники свидетельствуют о распространении новой веры среди «скифов».) Патриарх Фотий в своем «Окружном послании» (867 год) сообщает о том, что русы «переменили… нечестивое учение, которого держались раньше, на чистую и неподдельную христианскую веру». А византийский император Константин Багрянородный упоминает некоего князя Руси, крестившегося вместе со своими подданными. Имя этого князя известно из русских источников. «Иоакимовская летопись» называет «блаженным» князя Аскольда, правившего Русью где-то в 860-е годы (время патриарха Фотия). По ее данным, этот князь был «погребен на горе, иде стояла церковь святого Николая». Эти данные косвенно подтверждает базовая «Повесть временных лет»: «И убиша Аскольда, и несоша на гору, и погребоша на горе… идее ныне Олъмин двор, на той могиле поставил Олъма церковь святого Николу…»

Многие историки и философы часто выражают сожаление по поводу того переворота, который произошел в 882 году в Киеве и который завершился убийством Аскольда. Дескать, тем самым была сорвана и отложена христианизация Руси. При этом вокняжение Олега Вещего трактуется как «языческая реакция». Разумеется, религиозный выбор Аскольда был его личным духовным подвигом. Но вот вопрос – насколько данный подвиг можно связывать с трагической кончиной князя? Во всех летописях переворот 882 года трактуется в контексте династической борьбы, на обстоятельства которой уже обращалось внимание выше. Олег бросает Аскольду (и его соправителю Диру) обвинение в том, что они не «княжеского рода». При этом киевлянам предъявляют малолетнего Игоря, которого новый правитель аттестует как сына Рюрика. То есть киевлянам предъявляют важнейший по тем временам политический аргумент. Особо заметим – речь идет именно об аргументе. Аскольд княжил Киевом, как говорится, на «птичьих правах». Но если так, то и его христианский выбор не обладал внушительной силой. Аскольда считали узурпатором, а это косвенно «дискредитировало» и само христианство. В любом случае, очевидно, что Киев не был готов принять Христа.

Но вот что поразительно – при новом руководстве Русь продолжает стремительно двигаться по пути христианизации. «…Именно при Олеге христианское епископство на Руси переросло в митрополию, – отмечает В.В. Кожинов. – И многие из русских, посещавших тогда Константинополь, по-видимому, были или становились христианами. Согласно летописи, императоры Лев, а затем Александр дали следующее распоряжение о людях Руси в Константинополе: «Прибывающие сюда русские пусть обитают у церкви святого Маманта». Надо полагать, что речь шла о не раз приезжавших в Константинополь и, так или иначе, причастных к христианству людях. Ведь здесь же сообщается, что император Лев, приняв послов Олега, приставил к ним своих мужей показать им церковную красоту… уча их вере своей и показывая им истинную веру» («История Руси и русского слова»). И вот уже в договоре князя Игоря с греками (944 год) многие знатные русы выступают как христиане. И они вершат важные государственные дела наравне с язычниками. Налицо нечто промыслительное – подготовка крещения Руси происходит при языческих князьях – едва ли не с их благословления. (Тут можно вспомнить Святого и Равноапостольного Царя Константина Великого, принявшего крещение только перед смертью.) В то же самое время сама Русь не готова еще принять христианское руководство. И любая серьезная попытка христианизации на государственном уровне могло бы вылиться в серьезную усобицу, крайне опасную ввиду сложнейшего геополитического положения, в котором всегда находилась Русь. (Чего стоила одна только могущественная Хазария, всегда стремившаяся лишить русичей суверенитета.) При этом линия борьбы прошла бы не между знатными родами или этнополитическими группами (полянами, северянами, словенами, радимичами и т. д.). Разделение случилось бы внутри самих родов. Киевские (или какие-либо иные) князья не могли приказать своим подданным принять новую веру – на Руси были очень сильны общины (прежде всего, городские), жившие вечевым строем. (Об этом весьма подробно написано в монографии И.Я. Фроянова «Киевская Русь. Очерки социально-политической истории».) Даже и дружина, личное войско князя, представляла собой политический институт, к мнению которого сам князь вынужден был прислушиваться. И тут достаточно вспомнить об аргументации князя Святослава Игоревича, обосновавшего свой отказ креститься следующим образом – дескать, меня не поймет моя же дружина.

Показательно, что языческий князь Олег Вещий стремился проводить внешнюю политику, дружественную христианской Византии. Его так называемый «поход на Царьград», датируемый 907 годом, конечно же, является выдумкой летописца. Византийские источники этого похода не знают, на что неоднократно обращали внимание историки. Л.Н. Гумилев считал, что Олегу приписали неудачное нападение на византийские владения неких росов-дромитов («бегунов»), живущих в низовьях Днепра. А В.В. Кожинов склонен думать, что князю был приписан удачный поход русов на Константинополь, датируемый 860 годом. Оба эти похода были хорошо известны византийцам. Как бы то ни было, но Олег на Царьград не ходил. А вот договор с греками он, безусловно, заключил, организовав для этого широкое посольство от всех этнополитических субъектов Древнерусской федерации (как было написано в ПВЛ – словен, кривичей, чуди, мери и т. д.) По этому поводу В.В. Кожинов делает важнейшее наблюдение: «…В дошедшем до нас договоре Олега с Византией, датированном в летописи 912 годом, сказано, что он заключается «на удержание и на извещение (удостоверение) от многих лет межи (между) хрестианы и Русью бывьшюю любовь»; эта «любовь» существовала, надо думать, с первых дней правления Олега… Невозможно предполагать, что процитированной «формуле» договора предшествовал военный поход…»(«История Руси и русского слова»)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.