Годы после Мао

Годы после Мао

Событие, которого большинство ожидало с тревогой, произошло 9 сентября 1976 г. На 83-м году жизни скончался незабвенный вождь и учитель, создатель Китайской Народной Республики и ее бессменный руководитель Мао Цзэдун. В последние свои годы он перенес три инсульта, а непосредственной причиной смерти стал латеральный склероз, поражающий двигательные центры спинного мозга. Прах вождя покоится ныне в величественном мавзолее на все той же площади Тяньаньмынь.

Председатель Мао Цзэдун в гробу

«Левым» после его смерти было на кого опереться, чтобы встать у руля страны и вновь повести ее курсом ускоренной коммунизации. Из 30 миллионов китайских коммунистов 20 миллионов вступило в партию после начала Культурной революции. Приверженцы «левых» составляли примерно половину ЦК, в ревкомах разных уровней их было около 40 %. В руках «левых» была партийная печать и другие средства массовой информации. В одном только Шанхае подконтрольное им народное ополчение насчитывало в своих рядах несколько сотен тысяч человек (вспомним, что в «группе четырех» Ван Хунвэнь и Яо Вэньюань были шанхайцами, а Цзян Цин в молодости выступала на шанхайской сцене). «Левые» имели немало сторонников и в армии, особенно важна была поддержка командиров частей охраны высших органов партии и правительства. И «левым» был Хуа Гофэн, который и стал официальным преемником Мао – правда, отчасти благодаря тому, что оказался фигурой в известной степени компромиссной.

Среди их потенциальных противников немалую силу представляли армейские руководители во главе с министром обороны маршалом Е Цзяньином.

Эти военачальники были правоверными коммунистами и вовсе не собирались ниспровергать идеи Мао Цзэдуна (тем более, что сами эти идеи в огромной степени были порождены военной обстановкой). Но они прекрасно помнили, к чему ведет неумеренный разгул революционной фразы, подкрепленной реальной силой – поэтому приход к власти «левой» группировки их не устраивал. Е Цзяньин даже выезжал для секретных встреч с Дэн Сяопином в провинцию Гуандун, где тот, попав в опалу, укрывался от возможных посягательств на его жизнь. Еще при жизни Мао маршал говорил в ближнем кругу, что, как только вождь скончается, «группу четырех» необходимо выдворить из руководства.

Между тем «четверка» не сидела сложа руки. Исходя из того, что вполне возможно силовое решение вопроса о власти, она занялась переправкой в Шанхай и другие свои опорные регионы значительного количества оружия, включая артиллерию.

Тут уже встревожился и Хуа Гофэн. Его и раньше настораживало, что «четверка» не ищет сближения с ним – что могло свидетельствовать о том, что ее участники собираются отстранить его от высшего руководства и поделить между собой занимаемые им посты. К тому же Ван Хунвэнь без лишней скромности завел в правительственной резиденции свою собственную канцелярию, действующую помимо канцелярии ЦК партии.

Хуа Гофэн пошел на контакт с Е Цзьньином. Тот стал настаивать на немедленных действиях, Хуа колебался и предлагал устранить «четверку» на ближайшем пленуме. Но когда Цзян Цин и ее присные стали приводить свои силы в боевую готовность – министр обороны взял инициативу на себя.

Важным его достижением было то, что он сумел склонить на свою сторону командира частей правительственной стражи Ван Дунсина, который до этого был на стороне Цзян Цин. Операция была проведена коварно и четко. 6 октября 1976 г. (после смерти Мао не прошло и месяца) членов «группы четырех» пригласили на заседание комитета политбюро для обсуждения готовящегося к печати пятого тома сочинений Мао Цзэдуна – и арестовали. Заодно прихватили и племянника «великого кормчего» Мао Юаньсиня – в последнее время он стал близок к группе.

«Группа четырех» сразу же превратилась в «банду четырех», которая, как было доведено до сведения китайских граждан и широкой мировой общественности, давно уже злоумышляла против Председателя Мао и готовила государственный переворот.

Однако если Е Цзяньин считал необходимым повести решительную борьбу со сторонниками «четверки», то есть теми, кто был порожден Культурной революцией и рвался ее продолжить, то Хуа Гофэн стоял на иной позиции: на закрытой встрече с секретарями парткомов от призвал не ограничиваться «разоблачением преступлений банды четырех», а «продолжать критику Дэн Сяопина». Когда Дэн Сяопин прислал Хуа Гофэну из ссылки письмо с просьбой направить его на «передовой фронт работы» – преемник Мао оставил его без ответа.

В нескольких важных регионах существовала опасность вооруженных выступлений сторонников «банды четырех». Особенно тревожил Шанхай, но, к счастью, твердая проправительственная позиция, занятая местным гарнизоном, остудила горячие «левые» головы. Кое-где все же пришлось применить вооруженную силу. В 19 провинциях был временно установлен «военно-контрольный режим». Началось удаление сторонников «четверки» из провинциальных органов.

Дальнейшие события развивались не так, как того хотелось бы Хуа Гофэну. Сначала на его имя пришло письмо от партийного руководства провинции Гуандун и командования местного военного округа, в котором содержалось требование подвергнуть критике Культурную революцию и реабилитировать пострадавших во время нее партийных работников, в том числе Дэн Сяопина. Затем вопрос о возвращении Дэн Сяопина был поднят на рабочем совещании ЦК, при этом он был охарактеризован как «редкостный талант». Одновременно прозвучало требование пересмотреть отношение партии к событиям на площади Тяньаньмынь в апреле 1976 г.

Произошел заочный (через посредников) диалог между Хуа Гофэном и Дэн Сяопином. Хуа предложил, что если его оппонент признает «контрреволюционный характер» событий на площади – он, со своей стороны, не будет препятствовать его реабилитации. Но Дэн с возмущением отверг сделку.

После продолжавшегося несколько месяцев невидимого стороннему глазу, но напряженного противостояния, прагматики явно стали брать верх. Важным событием стало возвращение из ссылки Дэн Сяопина. В первом же своем выступлении на пленуме ЦК он фактически призвал к пересмотру многих определяющих курс партии теоретических положений, а также к переоценке истории последних десятилетий.

На протяжении 1978 г. из тюрем, лагерей и ссылки вернулись сотни тысяч репрессированных партийцев. Но пребывание Хуа Гофэна на посту Председателя ЦК КПК под сомнение не ставилось. На ближайшем съезде партии он заявил в своем отчетном докладе, что, хотя Культурная революция завершена, но время от времени подобные мероприятия проводить необходимо (чтобы кровь не застаивалась). И следует повнимательнее изучить «опыт Дачжая и Дацина» (по созданию комплексных аграрно-промышленных коммун). Выступил на партийном форуме и Дэн Сяопин. Не покушаясь на основы учения Мао, он призвал «исходить из существующей реальности» – то есть проводить прагматическую линию.

Здание Народного банка Китая в Пекине

Своего рода компромиссной стала обнародованная в выступлении Хуа Гофэна на съезде ВСНП в феврале 1978 г. «Стратегия ускоренного экономического развития КНР». Она базировалась на концепции «четырех модернизаций», предложенной незадолго до своей смерти Чжоу Эньлаем и представляла в определенной мере призыв к очередному рывку – но более осмотрительному. Предполагалось широко использовать западные кредиты и технологии. Было намечено к 1985 г. вдвое увеличить выпуск стали, добычу нефти – в 2,5 раза.

Однако в ходе реализации «Стратегии» на практике вскоре стало ясно, что при сохранении принципиальных основ, на которых зиждется китайская экономика, форсированное развитие невозможно. Тем временем в печати развернулась дискуссия под вроде бы бесспорным с идеологической точки зрения девизом: «Практика – единственный критерий истины». Но в инициировавшей ее статье мало кому известного провинциального преподавателя философии в чуть завуалированной форме (критиковались высказывания Линь Бяо, а некоторые аргументы для их опровержения заимствовались из старой работы Мао) ставился вопрос о возможности критики идей Мао Цзэдуна – незыблемой основы партийной идеологии.

Левые, и в их числе Хуа Гофэн, высказались резко против положений статьи. Прессе дано было строгое указание не допускать впредь подобных публикаций. Однако в ответ Дэн Сяопин и его сторонники решились открыто потребовать проведения коренных реформ. Немного перефразированная помянутая выше пословица стала их лозунгом: «Не важно, какого цвета кошка, черного или белого, лишь бы она хорошо ловила мышей».

В партии и в обществе все чаще слышались голоса о «необходимости раскрепощения сознания». Во вторую годовщину событий на Тяньаньмынь было вывешено множество дацзыбао с критикой политики, на продолжении которой настаивал Хуа Гофэн. Позиция прагматиков находила все большую поддержку у провинциальных и уездных руководителей, у партийных работников военных округов.

Знаковым в новейшей истории Китая стал III пленум ЦК, прошедший осенью 1978 г. В его решениях говорилось о необходимости переключиться с проведения политических кампаний на решение важнейших экономических задач. Целью хозяйственной политики партии было провозглашено повышение материального благосостояния народа. Апрельские события 1976 г. были названы «великим революционным массовым движением». Была дана высокая оценка деятельности Дэн Сяопина за все годы его пребывания в партии. Посмертно были реабилитированы руководители КПК, погибшие в годы Культурной революции – в том числе министр обороны маршал Пэн Дэхуай. В результате принятых решений руководство партии пополнило несколько прагматиков. Во главе частей правительственной охраны были поставлены командиры, лояльные по отношению к Дэн Сяопину и его сторонникам.

«Опыт Дачжая и Дацина» не получил положительной оценки: для руководителей на местах это значило, что они получают возможность строить производственные и социальные отношения на селе исходя из конкретных условий. Прозвучала критика проводимой экономической политики, которая характеризовалась как призванная подготовить очередной «большой скачок». Все это представляло собой явные выпады против Хуа Гофэна.

На сессии ВСНП, состоявшейся в июне 1979 г., было объявлено о переходе к политике «урегулирования» народного хозяйства. Приоритетными сферами экономики становились легкая промышленность и сельское хозяйство. Даже в военной промышленности намечалась частичная конверсия для увеличения выпуска товаров народного потребления: велосипедов, холодильников, телевизоров, стиральных машин, часов. В сельском хозяйстве были повышены закупочные цены, промышленность получила задание увеличить помощь селу.

В сентябре 1979 г. в докладе Е Цзяньина на пленуме ЦК Культурная революция была названа «чудовищным бедствием», «диктатурой фашизма с примесью феодализма». В ближайшее время было проведено немало новых кадровых перестановок, в результате которых возросло влияние сторонников реформ. Хуа Гофэн лишался одного своего поста за другим. Председателем ЦК КПК он перестал быть в июне 1981 г. – это означало окончательное его отстранение от высот партийной власти.

Но к демократии, даже в ограниченном ее понимании – как допустимости свободного высказывания мнений по самым разным вопросам, в том числе идеологическим, – отношение китайского руководства было по-прежнему настороженным. В Пекине с начала 1978 г. существовала «стена демократии», на которой все желающие могли вывешивать свои дацзыбао, разглагольствующие о чем угодно. Некоторые из них вызвали повышенный интерес и порождали в собравшейся возле них толпе оживленные дискуссии. Тогда к стене был прикомандирован «попечительский совет». Имеющий право через определенное время снять сомнительную стенгазету. А весной 1979 г. никто иной, как Дэн Сяопин, санкционировал прекращение этого смелого эксперимента – «стена демократии» перестала существовать. Старого коммуниста беспокоило, что начинает складываться демократическое движение, некоторые течения которого явно придерживаются прозападной, антисоциалистической ориентации, а большинство других в своих требованиях преобразования общества бежит впереди паровоза.

Осенью 1979 г. состоялся суд на группой участников демократического движения – «китайскими диссидентами», как окрестили их на Западе. Были вынесены довольно суровые приговоры. А в печати развернулась пропагандистская кампания, утверждающая незыблемость «четырех основополагающих принципов»: социалистического выбора, диктатуры пролетариата, руководящей роли КПК, идеологической основы: марксизма – ленинизма и идей Мао Цзэдуна. Еще весной 1979 г. Дэн Сяопин в одном из своих выступлений утверждал, что «пустая болтовня об абстрактной демократии» может привести только к подрыву стабильности в обществе и сорвать движение по пути модернизации страны.

Следствие по делу «банды четырех» продвигалось неспешно, судебный процесс начался только осенью 1980 г. и продлился несколько месяцев. Он широко освещался во всех средствах массовой информации. Многие обвинения, выдвигаемые против банды, звучали в то же время как осуждение Культурной революции. Из десяти обвиняемых двое – вдова Мао Цзэдуна Цзян Цин и Чжан Чуньцяо были приговорены к смертной казни (впоследствии замененной на пожизненное заключение).

Что касается оценки Мао Цзэдуна – за ним была сохранена роль одного из величайших деятелей за всю историю Поднебесной, и нарушать его спокойный сон в мавзолее на площади Тяньаньмынь по сей день никто не собирается. Но в «Решении по некоторым вопросам истории КПК со времени основания КНР», принятом на пленуме ЦК в 1981 г., прозвучали слова о «тяжелых ошибках», совершенных вождем в годы Культурной революции. Общий же итог был подведен следующий: «его заслуги занимают главное, а ошибки – второстепенное место». Несомненно, китайским товарищам виднее, чем нам. Важнее всего то, что к концу 1982 г. было реабилитировано почти 3 миллиона человек из тех, кто подвергся ранее гонениям.

В феврале-марте 1979 г. велись масштабные военные действия между Китаем и Вьетнамом. В ходе их китайские войска довольно далеко вторглись на территорию южного соседа, которому совсем недавно оказывалась всесторонняя помощь в борьбе против американской агрессии. Яблоком раздора стала Камбоджа. Там на протяжении нескольких лет властвовал изуверский террористических режим «красных кхмеров» во главе с Пол Потом. Режим этот стоял на маоистских идеологических позициях и был тесно связан с Китаем. Полпотовцы постоянно устраивали провокации на границе с Вьетнамом, во время которых гибло много военнослужащих и мирных жителей. В начале 1979 г. вьетнамские войска провели стремительную успешную операцию, в результате которой режим «красных кхмеров» был свергнут, а 20 тыс. китайских военных советников, которые не смогли ему помочь, убрались из страны.

Китайское руководство было разгневано – Поднебесная всегда очень чувствительно относилась к своим зонам влияния. Вьетнаму решено было преподать хороший урок и вернуть его в фарватер пекинской политики. В наступление были брошены крупные силы. Но выяснилось, что китайские части далеко уступают в уровне подготовки и технической оснащенности вьетнамским, отлично освоившим новейшее советское вооружение. Некоторых успехов удавалось добиваться только числом: как когда-то в Корее, в атаку бесстрашно шли волны пехоты, неся огромные потери. Вторжение было прекращено. Китайская армия оставила вьетнамскую территорию, а руководство КНР делало вид, что все в порядке: Вьетнам получил свое, и теперь будет знать подобающее ему место. При этом будто совсем забывали о том, что в бой не вступала вьетнамская авиация, с которой китайская не могла идти в те годы ни в какое сравнение. На самом же деле китайским политикам стало ясно, что армию срочно надо поднимать на иной качественный уровень – чем и занялись, целеустремленно и небезуспешно.

Вопреки ожиданиям, не улучшились в эти годы и отношения с Советским Союзом. Напротив, когда в конце 1979 г. советские войска вступили в Афганистан для выполнения сомнительного «интернационального долга» – на начальном этапе вторжения им оказали противодействие китайские подразделения, находившиеся в северо-восточных районах Афганистана, а впоследствии КНР постоянно снабжала душманов оружием.

Иное дело Соединенные Штаты. С ними в 1978 г. были восстановлены дипломатические отношения. Вскоре Дэн Сяопин посетил Вашингтон, и по итогам этого визита было подписано коммюнике, в котором говорилось о необходимости противодействия «гегемонизму третьих стран» – разумеется, имелся в виду СССР. Когда КНР посетил советник американского президента Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский, он, не в меру разрезвившись во время экскурсии на Великую стену, предложил сопровождавшим его китайским переговорщикам посостязаться наперегонки: кто победит, тому и противостоять русским в Афганистане. Бегать не стали, но связи между странами развивались успешно. Росли объемы торговли. Для китайской стороны весьма немаловажно было сотрудничество ее специалистов-ядерщиков с американскими физиками китайского происхождения, среди которых были светила первой мировой величины.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.