Глава 4. АРТЕМИДА АСТРАТЕЯ И АПОЛЛОН АМАЗОНСКИЙ

Глава 4. АРТЕМИДА АСТРАТЕЯ И АПОЛЛОН АМАЗОНСКИЙ

Павсаний утверждает, что существует два способа толкования названия города Пиррих, расположенного на юге Греции. Один — от Пирра, сына Ахиллеса, другой — от бога Пирриха, одного из "так называемых куретов". Кроме того, существовало местное предание, утверждавшее, что город был основан Силеном из Малей. Павсаний добавляет: люди Малей знали, что Силен также именовался Пиррихом, — однако не приводит объяснения. Свое сообщение о городе он завершает словами: "На рыночной площади есть колодец; они считают, что он дан им Силеном. Они были бы совсем лишены воды, если бы этот колодец у них иссяк. Из богов в их земле имеют святилища Артемида, именуемая Астратеей, потому что амазонки здесь прекратили свой дальнейший поход (стратею), и Аполлон Амазонский. Обе статуи деревянные и поставлены, говорят, женщинами из Фермодона".

Таким образом, единственное упоминание этих двух культовых эпитетов, предположительно имеющих огромную ценность для исследования предания об амазонках, имеет место в отрывке, который ничем не может помочь их пониманию и существует в озадачивающем контексте. Странно слышать об амазонках в Лаконии — в районе, ни в коей мере не связанном с канвой повествования о вторжении в Аттику, каким мы знаем его. Павсаний коротко намекает на то, что существовавшее в Пиррихе предание рассказывало об остановке большой армии. В этом оно отличалось от беотийского варианта, повествующего о маленьком отряде амазонок, отделенном Тесеем от отступающей рати. Здесь не указано никакой цели, будь то Афины или Трезен, на пути к которой армия остановилась в Лаконии.

Кажется вполне естественным соединить вместе имена Аполлона и Артемиды, однако ни Артемида Эфесская, с которой амазонки были тесно связаны, ни Артемида Тавропола, которую они почитали, ни в коей мере не являются подходящей компанией эллинскому Аполлону. Очевидное направление рассуждений требует признать Астратею азиатской Артемидой и, соответственно, Аполлона Амазонского фундаментально не эллинским богом.

Хотя Аполлон в первую очередь является греческим богом, во времена, предшествовавшие самой ранней эолийской колонизации, под тем же самым именем почитался другой небожитель. Единственными атрибутами этого божества, известного под эпитетом Сминфей, были лук и дар пророчества[52]. Во всей "Илиаде" Аполлон является союзником скорее троян, чем греков, что, безусловно, имеет значение для настоящего исследования. Цицерон упоминает трех богов, носивших имя Аполлон: сын Гефеста и Афины, сын Кориба и сын Зевса и Лето, О втором из них, как будто бы связанном с культами, имеющими отношение к поклонению Матери, говорят, что он был рожден на Крите и боролся с самим Зевсом за обладание островом. В других местах его именуют сыном Кориба, однако это единственное упоминание о его борьбе с Зевсом. Такого Аполлона вполне уместно соединить с Артемидой типа Эфесии. Единственным намеком на ритуальную связь между ними является процитированная выше надпись, посвящающая статую "Критской Госпожи Эфесской, Светоносной" Аполлону "Исцелителю болезней, Подателю Света смертным". Вполне возможно, что Критская Владычица являлась той самой богиней, которую ликийцы почитали в виде Эфесии и которой в качестве Лхкейб Иполлит посвятил храм в Трезене. Софокл подчеркивает значение лука, как атрибута Аполлона Lukeioza, спутника Артемиды Ликийской. С этим нужно увязывать тот факт, что этот бог имел в Малой Азии три святилища-оракула — в Бранхидах, Кларусе и ликийской Патаре. Далее, пророческий дар, как и лук, оба атрибута Аполлона Сминфея можно приписать и Ликийскому Аполлону. Отсюда гипотеза: фригийско-ликийский Аполлон, близко родственный Артемиде Lukeia, ликийской разновидности Эфесии, является Аполлоном Амазонским. Подобное представление примиряет два противоречащих друг другу утверждения, первое из которых принадлежит Пиндару и представляет Аполлона дружелюбным к амазонкам, второе — Макробию, заявляющему, что этот бог помогал Тесею и Гераклу в борьбе с ними. Аполлон, воспринимаемый как эллинское божество, естественным образом должен быть врагом амазонок, в то время как азиатский Аполлон обязан оказаться их покровителем. Аналогичным образом можно объяснить и кажущееся противоречие в изображении поражения амазонок на стенах храма в Бассах (Bassae).

В предыдущем абзаце предполагалось, что Артемида Астратея, являясь богиней амазонок, практически была идентична с Эфесией, и на этом предположении основывалась гипотетическая интерпретация Аполлона Амазонского. Чтобы подойти к вопросу с другой стороны, ненадолго оставим этот аргумент и обратимся к анализу значения эпитета Астратея. Фарнелл[53] не обсуждает понятие Амазонский, однако в эпитете Астратея видит лингвистическое искажение имени Астарты. Его теория поясняет словом strateia всего лишь попытку народной этимологии объяснить слово, подлинное значение которого было уже полностью утрачено. Положение Пирриха на лаконском берегу вполне допускает иноземные влияния, способные принести с собой семитическую богиню. В связи с гипотетичностью подобного предположения, детали его не прорабатываются, и поэтому не сказано, существуют ли какие-либо другие основания, кроме простого желания соединить именно амазонок, а не какое другое войско с воображаемой strateia. Роуз[54] принима-ст утверждение Павсания как оно есть, обращая основное внимание на слова "Артемида Ратная".

Если Астратея является "Артемидой Ратной", ее, бесспорно, следует считать вооруженной богиней. Павсаний сообщает, что в Мессении существовала статуя Артемиды, изображенной со щитом и копьем. Как свидетельствуют монеты, в Лаодикее также существовало понятие вооруженной Артемиды, и поскольку лаодикейцы утверждали, что располагают оригинальным культовым изваянием Брауронской богини, идентифицируемой как Таврическая Дева; существуют основания предполагать, что оба типа Артемиды, Брауронская и Таврическая, изображали ее как вооруженную богиню. Кроме того, Артемиде поклонялись в Агротере как покровительнице битвы, поскольку она регулярно принимала жертвы от спартанцев перед очередной войной; в Афинах Полемарх при помощи эфебов ежегодно совершал жертвоприношения ей и Эниалию[55] в память битвы при Марафоне. В ахейской Эгире считали, что она помогла изгнать сикионцев, дав совет людям Эгиры привязать факелы к рогам стада коз, чтобы навести ужас на врага. Артемида Лафрия[56], каледонское божество, возможно, также являлась богиней войны. В первую очередь она была охотницей, и в этом отношении может напоминать фракийскую Бендиду, вошедшую в греческий пантеон под именем Артемиды. Павсаний как будто бы намекает, что Лафрия связана с Эфесией. В свой черед Эфесия и Бендида представляют собой разновидности Матери, в Азии являвшейся воинственной.

Однако ни один из этих эпитетов воинственной Артемиды не связан со словом Астратея. Ближайший эквивалент ему можно усмотреть в трех названиях Афродиты — Стратея в Миласе, Стратегис на Паросе и Стратоникис в Смирне, первый из которых удивительным образом схож с рассматриваемым нами. Среди прочих названий Артемиды Астратею напоминает только Гегемона.

Артемиду Гегемону почитали в Спарте, в Тегее, и возле Акакесия, в Аркадии. Нам не известно, чтобы ее культ в Тегее чем-либо отличался от прочих типов поклонения богине. В Спарте ее почитали наряду с Эйлейтией и Аполлоном Карнеем в святилище возле Дромоса. Эйлейтия, божество примитивное, почиталась с доэллинских времен и в классическое время отождествлялась с Артемидой как помощница женщин в родах. Важной чертой ее обрядов являлся факел. Аполлон Карней известен как покровитель дорийского племени. Древняя литература часто упоминает его как бога победоносного народа Лакедемона, воителя, который подобно римскому Марсу правил также стаями и стадами[57]. И все же Павсаний рассказывает нам сюжет, который делает весьма вероятным существование у предшествовавшего дорийцам населения Спарты бога пророчеств, почитание которого было перенесено на эллинского Аполлона, образовав при этом тип Карнея. Автор различает человека, носившего имя Карн и Аполлона Карнейского. Первый, носивший прозвище Пкефбт, жил до прихода дорийцев в Спарте, и высоко почитался в семье прорицателя по имени Крий. В дорийское время упоминается некий прорицатель, происходивший из рода акарнян, которого убил в Спарте Гиппот. Аполлон пришел в гнев, и дорийцы изгнали преступника и покаялись в совершенном преступлении. Культовое название Аполлона Карнея было образовано от имени этого акарнянского прорицателя. Следует отметить, что в обеих легендах упоминается пророческий дар; такой факт существенным образом указывает на фригийского Аполлона. Павсаний в данном контексте рассказывает третью историю, которая непосредственно связывает Аполлона Карнея с Троей. Он говорит, что греки делали своего деревянного коня из древесины кизилового дерева (kraneia), срубленного в священной роще Аполлона. И как только они узнали, что бог гневается за их дерзость, они почтили его под именем Карнея. Все три легенды дают полное основание предположить: хотя Аполлона Карнейского следует считать богом дорян, он был в известной мере идентичен с богом-прорицателем Фригии и Ликии.

Вывод подкрепляется четвертым фактом, укладывающимся в тот же контекст. Цитируя Праксилла, Павсаний говорит, что этот Карн происходил с Крита, поскольку являлся сыном Европы и Зевса и был воспитан Аполлоном и Лето. Кроме того, в поддержку нашей предварительной теории свидетельствует то, что Акарнания, дом убитого в Спарте дорийцами прорицателя, являлась страной куретов, считающихся одним из доэллинских народов Греции. Их имя указывает на Крит. Следует также отметить, что многие считали Эйлейтию происходящей с Крита. Таким образом она, третья из почитавшихся в Спарте божеств, может оказаться связанной с культом Аполлона Фригийского, Ликийского и Критского. Культовая статуя, находившаяся в святилище Артемиды Гегемоны возле Акакесия, изображала богиню с факелами в руках. За этим храмом располагалось обрядовое место Деспины, Владычицы в котором Деметра почиталась как ее мать. Культовая легенда называла дочерью Дсметры Артемиду, а не Лето. Поэтому возле трона Деметры находилась статуя Артемиды, изображенной в виде охотницы с колчаном, охотничьим псом и в одеянии из оленьей шкуры. В одной руке она несла факел, в другой двух змей. Поскольку доступ к святилищу осуществлялся через храм Артемиды Владычицы, и при наличии факела как атрибута, изваяние во внутреннем убранстве храма напоминало таковое располагавшееся во внешнем святилище. Отсюда кажется вероятным, что Артемида, почитавшаяся в храме Деспины, представляла собой Артемиду Гегемону. В этом храме вместе с Деметрой и Деспиной почиталась Великая Мать, и посвященные выслушивали повествования о титанах, куретах и корибантах, тесно связанных в первую очередь с оргиастическими обрядами: первые — со справлявшимися в честь Диониса, вторые и третьи — в честь Реи-Кибелы. Отсюда следует, что Артемида Гегемона принадлежала к кругу божеств, почитавшихся мистическими обычаями, подобными принятым на Крите и в Малой Азии. Мисс Гаррисон[58] называет факел выделяющейся чертой культа Артемиды Гегемоны и тесно связывает ее с Гекатой, являвшейся ???????? на берегах Фракийского Босфора. Идентификация Гекаты и Матери уже отмечалась.

Исследование Гегемоны в качестве эпитета будет неполным, если мы не упомянем об использовании этого слова еще в трех случаях: самостоятельном употреблении в качестве имени богини, как прозвание Афродиты и в виде эпитета Гермеса. В первом случае Гегемона представляет собой имя одного из божеств, которыми клялись афинские эфебы: "Будьте вы свидетелями клятвы, Агравл, Энналий, Арес, Зевс, Талло, Авксо, Гегемона". Агравл, Талло, Авксо (Прославляющая, Умножающая) и Гегемона (Руководительница) воспринимаю гея как древние божества почвы. Павсаний называет Талло (Цветение) одной из двух Гор[59], которой афиняне поклонялись вместе с Пандросос. Он видит в Авксо и Гегемоне двух Харит, издревле почитаемых в Афинах. Подтверждением преклонения Афродите Гегемоне является обнаруженный в афинском Акрополе алтарь, на котором имеется соответствующая надпись. Эпиграфические свидетельства также связывают эпитет Гегемона с Гермесом. Надпись происходит из пирейского Метроума, где почитались Атис и Мать, посему возможно, что этот Гермес в известной мере связан с азиатскими культами.

Эпитет Гегемона можно толковать и как отмечающий воинственный характер богини. Об этом свидетельствует словосочетание "предводительница народа", прилагавшееся к Афродите в Афинах. Та Гегемона, которую призывали эфебы, как раз и может так называться. Тот факт, что Харита являлась примитивной богиней почвы, будто бы поддерживает эту теорию, поскольку ранние божества часто являлись одновременно подателями плодородия и защитниками своего народа в сражениях. Мы уже видели, что именно такое положение занимал в Спарте Аполлон Карнейский. Стоит отметить, что здесь он был связан с Артемидой Гегемоной. Подобная комбинация качеств характерна для Великой Матери и похожих на нее богинь. Уже отмечалось, что аркадский культ Артемиды Гегемоны в известной мере был тесно связан с Деспиной — богиней, обряды которой были переплетены с корибантскими поклонениями Деметре и Азиатской Матери. Кроме того, теорию подтверждает сходство между Артемидой Гегемоной и Гекатой.

Но вне зависимости от того, получила ли Артемида Гегемона свой эпитет от воинственных наклонностей или нет, она, несомненно, является богиней, чей атрибут — факел, и в таковом качестве близка к тем разновидностям Артемиды, которые имели военный характер. Артемида Агротера была охотницей, как и Гегемона, находившаяся возле трона Деметры в святилище Деспины. Подобно ей, а также Артемиде из внешнего святилища, бесспорно являвшейся Артемидой Гегемоной, она была богиней, носительницей факела. Факт этот следует из повести о преследовании сикионской армии в Эгере (Aegaera). В излагаемой Псевдо-Плутархом версии церемонии жертвоприношения, которое Полемарх и эфебы совершали в память о Марафонской битве, он заменяет имя Гекаты Артемидой Агротерой, именем, данным Поллуксом. Артемида Лафрия, которая как будто напоминает Эфесию, чтилась в ахейских Патрах на ежегодном празднике огня. В ограду вокруг ее алтаря загоняли диких животных, которых потом сжигали живьем. Подобно Агротере и, по-видимому, Гегемоне, она была охотницей. Охотницей также была фракийская Бендида, тесно связанная с Гекатой и Матерью и воспринятая греками как форма Артемиды. В ее обрядах использовались факелы.

Факелы как таковые не фигурируют в эллинском поклонении Артемиде ранее V века до н. э. Позднее связь их с ее культом постепенно становится все более и более заметной. Прослеженная исторически, она приводит к оргиастическим ритуалам Фракии и Малой Азии, подобным обрядам Матери и Диониса, и взаимосвязь ее следует объяснить тенденцией видеть в Артемиде различные формы Magna Mater, Великой Матери. Неизбежен вывод о том, что три типа Артемиды — Агротера, Гегемона и Лафрия — приближаются к тому, который можно назвать фракийско-фригийским, близким к Гекате и аналогичным Кибеле. Три эти разновидности Артемиды имеют воинственный характер, однако невозможно с уверенностью утверждать, что каждая из них представлялась в культовых изображениях вооруженной. Такое заключение можно сделать только в отношении статуи Артемиды, находившейся в Лаодикее, и того ее изваяния, которое Павсаний видел в Мессене. Мы не располагаем подробными сведениями о последней, однако можно практически не сомневаться, что первая относилась к типу, именуемому Таврической и Брауронской. Поскольку домом этого культа был Таврический Херсонес, где богиня носила имя Девы, тип этот следует классифицировать как фракийский, и поскольку он напоминает Рею-Кибелу и Артемиду Эфесскую, возможно, что правильнее будет называть его фракийско-фригийским. Таким образом, не только те формы Артемиды, которые подразумевают ее военный характер, но и те, что представляют ее вооруженной, свидетельствуют о появлении данного культа из стран, где высшим божеством являлась женщина: сразу и Мать, и Воительница. Отсюда следует, что, если Артемида Астратея является Артемидой "Ратной", она обнаруживает тесное родство с типом Матери. Иными словами, она, как и предполагалось с самого начала, очень похожа на Эфесию и Таврополу.

Остается рассмотреть вероятность того, что она представляла собой Астарту. Цицерон отмечает, что Астарта Сирийская идентифицировалась с Афродитой и что в таковом качестве она выступает как жена Адониса. Здесь тип Афродиты приближается к Кибеле в Лидии и Фригии, где Аттис соответствует Адонису. Сирийская богиня Иераполиса, описанная Псевдо-Лукианом, обладает как характеристиками Артемиды, так и качествами Афродиты. В ее обрядах факел играл выдающуюся роль, как и в обрядах фракийско-фригийской Матери. Таким образом, Артемида Астарта может оказаться точным эквивалентом Воинственной Артемиды. Более того, даже если богиней Пирриха являлась Астарта, более близкая Афродите, чем Артемиде, шансы складываются в пользу теории, гласящей, что она была вооруженной, ибо культовым эпитетом Афродиты-Астарты в греческой религии было слово Урания, которую есть причины считать вооруженной Афродитой. Итак, обе гипотезы, — и представляющая Артемиду Астратею Воинственной Артемидой, и видевшая в ней Астарту, — приводят нас к выводу о том, что на изображении в Пиррихе она была представлена вооруженной.

Гипотеза о вооружении этой богини позволяет нам сделать предположение о связи с ней некоего вооруженного бога. Нетрудно представить себе эллинского Аполлона" защищающего свой народ, вдохновляющего его отвагой и нападающего на врагов наскоками, однако ни в одном из этих вариантов он не представляет собой истинно военное божество. Однако поклонение ему в Спарте в качестве Карнейского напоминает о времени, когда его считали воинствующим богом. Уже указывалось, что Карней являлся предорийским богом прорицания, которого эллины опознали как своего Аполлона. Фригийский небожитель, с которым он был, вероятно, в родстве, являлся воином, о чем свидетельствуют его лук, являющийся непременным атрибутом, и мантический дар. Неподалеку от Спарты располагалось святилище другого Аполлона, в грубой и примитивной форме представленного в виде колоссального бронзового столпа, к которому были присоединены части тела человека. Голова изваяния была покрыта шлемом, в руках оно держало копье и лук. Амиклы, селение, где располагалось это святилище, являлись одним из предорийских городов, мужественно сопротивлявшихся захватчикам, но в итоге опустошенных ими. Здесь во время Павсания еще существовало святилище Александры, называвшейся так амиклейцами и являвшейся, по их утверждению, дочерью Приама Кассандрой[60]. В лаконской Левктре этой Александре были посвящены храм и статуя, там же находилась деревянная фигура Аполлона Карнейского, "сделанная по обычаю живущих в Спарте лакедемонян". Интересно, что Кассандра является прорицательницей, связанной с Троей и Аполлоном Троянским, посему естественна связь между культами ее и Карна, — бога, который первоначально, возможно, был идентичен пророческому Аполлону Фригийскому, Ликийскому и Критскому. Аполлон Амиклейский напоминает этого критско-азиатского Аполлона своим атрибутом в виде лука, а шлем и копье выдают его связь с Аполлоном Карнейским. Более того, поскольку в Левктре, Лаконии существовала безусловная связь между обрядами Кассандры и Аполлона Карнейского, можно сделать вывод о том, что в Амиклах она находилась в обрядовой взаимосвязи с местным богом. Отсюда следует, что Аполлон Амиклейский был в известной мере прорицателем, и этой особенностью облика напоминает предорийского Карна. Праздник Гиацинтий[61], принадлежавший к амиклейскому культу, приносил временную свободу рабам окружающего Спарту региона и являлся большой радостью для простого люда. Поэтому кажется вероятным, что подобное торжество было частью религии низших слоев населения, то есть покоренных аборигенов. В своем мистическом представлении процессов жизни и смерти оно намекало на то, что было установлено в честь хтонического божества плодородия. Местные легенды вне сомнения рассказывают о времени, предшествовавшем дорийскому вторжению, когда Амиклы были влиятельным центром. Поэтому можно предположить, что почитание Аполлона Амиклейского было установлено доисторическим или "микенским" населением Лаконии. Их цивилизация, явленная нам в обладающих художественными достоинствами руинах Вафио и в мифе о царском доме Менелая, была однозначно "минойской". Главными доказательствами в споре является то, что Аполлон Амиклейский был изображен не в эллинском стиле, что он воспринимался, подобно Карну, как воин и бог плодородия и что в общих своих характеристиках он как будто бы соответствовал прорицателю-лучнику, чтившемуся в Азии и на Крите.

Итак, различные направления размышлений сходятся на предположении, что божества, поклонение которым амазонки, как утверждают, учредили в Пиррихе, представляли собой воительницу и воителя. Первая кажется нам находящейся в родстве с Кибелой, Таврской Девой, Эфесской Артемидой и прочими богинями, принадлежавшими к тому же типу: второй — богу, которого почитали те же предшествовавшие эллинам народы, которые выработали или сохранили обряды Матери. Этот бог представляет собой мужское божество битвы и плодородия, первоначально имевшее второстепенное значение при женском начале. Принадлежащий ему пророческий дар хорошо соответствует тому шуму, который сопутствовал поклонению Матери в исторические времена, и тем чувством одержания божественной силой, которое нисходило на ее почитателей. Как ясно показывает Эсхил в характере Кассандры, искусство пророчества представляет собой божественное безумие. И безумие это являлось характерной чертой всех оргиастических культов.

Имея в виду то, что Артемида Астратея и Аполлон Амазонский являются богами народа, жившего в Лаконии до эллинов, важно внимательно проанализировать то краткое сообщение, которое оставил нам о Пиррихе Павсаний. Город, как утверждают, был назван в честь Пирра, или Пирриха, причем последний являлся богом куретов. Вполне естественно, что эпическое повествование о спартанском доме Менелая было популярно по всей Лаконии. Поэтому рассказ о поездке Пирра, предпринятой для вступления в брак с Гермионой, связывался с Пиррихием, а также со Скирой, расположенной неподалеку на реке. Павсаний, впрочем, более доверяет другой повести о появлении названия города.

Предположение о том, что Пиррих являлся богом так называемых куретов, свидетельствует о восприятии их здесь как примитивного племени. Единственным регионом Греции, с которым можно уверенно связать ранний народ, носящий подобное имя, является область, расположенная к северу от коринфского залива. Аполлодор утверждает, что прежде Этолия, рассматриваемая как тракт, протянувшийся от Эвена (Evenus) до Ахелоя, называлась Куретией, а Павсаний говорит, что куреты были первыми обитателями Акарнании[62]. В легенде о Мелеагре, какой она сохранилась в Илиаде, куреты представлены осаждающими Калидон, город этолян. Ссора началась из-за распределения трофеев знаменитой охоты на вепря. Смерть Мелеагра, отдающего свою жизнь за родной город, объясняется в гомеровской версии молитвами его матери Алтеи (Althaea). Она возопила к Аиду и Персефоне, чтобы те погубили его, покарав за смерть ее брата, князя куретов. Павсаний цитирует "Великие Эои" Гесиода и "Миниаду" как источник утверждения, что он был убит Аполлоном, покровителем куретов, защищавшим их от этолян. Рассказанная Гомером повесть намекает на то, что Аполлон был настроен недружелюбно к калидонянам. Это видно в настроении Идаса; он попытался застрелить Аполлона, изнасиловавшего его жену Марпессу. От Идаса она была матерью Клеопатры, жены Мелеагра. Легенды о героях обнаруживают многочисленные связи между этим регионом Акарнании и Этолии с Мессенией и Лаконией. Мессенские Идас и Линкей, а также их лаконские кузены и соперники Кастор и Полидевк были союзниками в Калидонской Охоте, в которой куреты и этоляне выступали на одной стороне. Идас был связан с домом Калидона через брак с Марпессой. Фестий, брат отца Марпессы и царь Плеврона, города куретов, выдал свою дочь Алтею за Ойнея (Oeneus) из Калидона, а другую дочь Леду за спартанца Тиндарея. Таким образом, Диоскуры, дети Леды, находились в родстве с куретами из Северной Греции. Эти генеалогии свидетельствовали, конечно, о расовом родстве между предорийским населением Лаконии и Мессении и ранними жителями Акарнании и Этолии. В доисторические времена Мессения и Лакония явно представляли собой одну страну. Основателем ее являлся Лелег, известный здесь в качестве автохтона, и называлась она Лелегией. Диоскуры с древних времен почитались и в Мессении и в Лаконни в качестве великих богов, и в таком виде их легко спутать с кабирами и идейскими дактилями. Таким образом, ход наших рассуждений приводит к мысли о связи, существовавшей между народом, именовавшимся куретами, и племенами, издревле исповедавшими оргиастическое почитание Матери, поэтому вполне естественно, что вооруженные танцоры, служившие критской Рее, должны были носить имя куретов. Упоминание лелегов в Лаконии и Мессении устанавливает их прямую связь с доисторической "эгейской" цивилизацией, являвшейся ответвлением "минойской", а также с ранними племенами, основавшими святилище Эфесской Артемиде.

Аналогичным образом следует использовать утверждение Пиндара о том, что имя Пирриха, бога этих куретов, было вторым именем Силена. Самые старинные и устойчивые легенды связывают Силена с областью возле Меандра во Фригии. Силен неразрывно связан с обрядами Диониса, тесно соседствовавшего с культом Матери. Кабирические мистерии, вероятно, соединяли культ одного из вариантов Матери с почитанием Диониса, откуда возникла повесть о том, что Дионис был сыном Кабира. Диоскуры, Кабиры, Анаки (Anaces), дактили в известном смысле представляют собой одно и то же. Поэтому мы можем видеть в Пиррихе предорийского или "лелегского" члена кружка божеств, главным среди которых была Матерь. Возможно, он представлял собой сразу кабира, дактиля и вооруженного танцора. О последнем свидетельствует не только его место среди куретов, но также и тот факт, что его имя носил знаменитый в Спарте танец.

Исследование лаконских куретов дает свидетельства, согласующиеся с теми, что принесли нам уже приведенные рассуждения. Предшественники эллинов в Лаконии, похоже, были в родстве с населением Акарнании, в которой покровителем куретов был Аполлон и которая служила первородиной прорицателя Карна. Они также обнаруживают связь с народом, почитавшим Матерь в облике, близком к богине Эфеса.

Посему следует заключить, что Артемида Астратея представляла собой вариант Эфесии, а Аполлон Амазонский был лучником и прорицателем. Их почитали вместе в Эфесе, в рамках культа, принадлежавшего фригийцам, ликийцам, критянам и населению Греции, предшествовавшему эллинам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.