Евреи — лорды, бароны и крепостные

Евреи — лорды, бароны и крепостные

В наше время все вдруг вспомнили о своих дворянских предках. Автора этих строк несколько смущает только то, что такое поголовное дворянство плохо сочетается с малым процентом дворян в населении Российской империи. Поэтому, попав в какую-нибудь компанию, где, как выясняется, вокруг одни дворяне, автор чувствует себя сильно смущенным и любит, выслушав, сказать: «А у меня дед был крепостным крестьянином». Наиболее глупая часть компании смотрит на меня с возмущением: как, дескать, этот хам попал в благородное собрание? Та же часть, что поумнее, сразу понимает, что это не более чем шутка: откуда это среди евреев крепостные крестьяне? Смешно!

Смешнее другое. Крепостные евреи существовали в долгой истории еврейского народа: например, евреи-чабаны в Курдистане. Были и обычные крепостные крестьяне. Правда, не собственно в России, но во всяком случае — в Российской империи. Точнее — в Грузии. Причем в крепостные они шли по доброй воле, хотя и не от хорошей жизни.

Тут только надо прояснить, что такое статус крепостного. Нам-то он представляется по школьным учебникам истории, произведениям классиков русской литературы и — что гораздо хуже — по книгам советских писателей, которые при крепостном праве не жили, но много слышали и еще больше присочинили. Сведения наши вертятся вокруг порки на конюшне, обмена крепостного на собаку, проигрыша в карты и тому подобного. И все это было, хотя относится скорее не к крепостному праву, а к домашнему рабству, которое пышным цветом цвело на Руси, когда о таком уж забыли в Европе, даже в тех странах, где крепостное право продержалось до середины XIX века (в Австро-Венгрии, например, или в Пруссии). Вот дворовые в России практически были домашними рабами. Не стопроцентно, конечно, убивать их, скажем, было нельзя, а пресловутая Салтычиха закончила жизнь многолетним заточением на цепи и в полной темноте.

Классический же крепостной не был волен распоряжаться своим трудом (столько-то дней в неделю) и местожительством. Его можно было продать, но только со всей семьей и — желательно — с участком. Также можно было и подарить. Ну, конечно, и выпороть, и все такое прочее. В сущности — не позавидуешь. Зато господин обязан был оказывать ему защиту от внешних сил, помощь в случае беды: погорел, скажем, бедняга — надо дать стройматериалы и пару монет. Все равно отработает.

Грузия XV–XVI веков была, как бы теперь сказали, зоной перманентной нестабильности. То Тимур вторгнется, то турки, то персы, чтоб им самим такое испытать, и не раз! Потом страна распалась на три царства и пять владений. Города горят, население сел и городов угоняют. И тут было трудно выжить без покровительства феодала — хоть какая-никакая, а сила. Хоть укрепление имеет, чтоб спрятаться… Ценой за покровительство всегда было признание себя и своих потомков крепостными. Но при этом господин подписывал одно, но важное условие: не принуждать своих крепостных к смене веры. Крепостные евреи занимались сельским хозяйством — чаще, однако, были пастухами, чем земледельцами, — крашением и ткачеством. В XIX веке, когда большая часть евреев Грузии жила в деревнях, многих отпускали в оброк: заниматься мелкой торговлей вразнос.

Еще в XIV веке царь Александр подарил 27 еврейских семей в деревне Ганух Патриарху грузинской православной церкви. Богобоязненный, видать, царь был, такие подарки делал! Занятно, но даже такой владелец, как церковь, должен был выдерживать условие о вере.

Многие документы той эпохи показывают, что не всегда крепостная повинность была обременительной. Например, еврейская семья Енукашвили обязана была поставлять своему владельцу-монастырю чистого пчелиного воска ежегодно на три с небольшим рубля. Впрочем, известны случаи и похуже.

Русское правительство после присоединения Грузии занималось вопросами помещичьих владений, и так появился документ «Об армянах, татарах и евреях, состоящих во владении грузинских князей» (под татарами имелись в виду азербайджанцы).

С этого документа началась забота российского правительства о крепостных евреях, завершившаяся запретом наделять их землей при отмене крепостного права. Вот если крестятся…

В конце концов, русский царь — это вам не грузинский князь и обязательств вам давать не обязан…

Евреи крепостные были. Но не во всех странах, а точнее — только в тех, где занимались сельским хозяйством. То есть в Европе их в общем-то не было. А были ли дворяне, этот, так сказать, вечный антагонист и угнетатель крепостного и просто трудового крестьянства?

Очень много лет назад я стал свидетелем спора двух маленьких мальчиков. Один обвинял другого в том, что тот еврей. Причем не из антисемитских побуждений (кажется, генетически у него предпосылок к ним не было; скорее наоборот) — просто тот, другой мальчик назвал третьего мальчика, приятеля первого, евреем. А отрок, обидевшись за своего друга, для которого не нашлось никаких других определений, поинтересовался: а сам-то ты кто? История совершенно обыденная. Не обыденным был ответ подозреваемого: «Да ты что! У меня бабушка — столбовая дворянка!» Замечу, что беседа имела место задолго до вдруг вспыхнувшей всеобщей любви к своим дворянским корням. Мальчики были несомненными пионерами и успели стать потом комсомольцами, а может быть, и дальше пошли.

Спор тут же утих. Бабушка столбовая дворянка еврейкой быть не могла. А вообще дворянка, кстати, вполне могла. Дело в том, что столбовые дворяне — это представители этого сословия во многих поколениях, ставшие дворянами только по праву рождения и — в российских условиях — занесенные в Бархатную книгу той или иной губернии. А можно было быть еще и служилым дворянином, получившим право на дворянство, дослужившись до определенного чина: статского советника на гражданской службе или полковника на военной. (Эти соответствия установлены были во второй половине XIX века, до того могло быть и иначе.)

Можно было получить личное дворянство — достаточно было окончить университет, но дети такого человека дворянами автоматически не становились.

Во всей Европе дворянство имело свои истоки в воинах — дружинниках князей и королей. Впоследствии они получали наследственное землевладение — «феод» — и постепенно превращались в класс землевладельцев-помещиков. Следует сразу сказать, что массового набора лиц еврейской национальности в княжьи дружины нигде в Европе не наблюдалось. Примерно так было и в России. Но поскольку рост и укрепление аппарата государства нуждался в чиновниках, финансистах, советниках и прочих, дворянские звания получали и они, ибо это был единственный путь к повышению статуса.

В России титулы «граф», «барон» введены были Петром Великим вместе с курением табака, париками и немецкими штанами чуть ниже колен. Жаловать «князем» и императору было сложно: князь — титул наследственный и почти августейший, сам король лишь первый среди князей. А титулованный противовес княжеским и боярским родам царю-реформатору был просто необходим. И появились на Руси бароны.

Первым, так сказать, русским бароном стал канцлер Шафиров, еврейское происхождение которого сомнению не подлежит. А графом (но не первым) стал санкт-питерсбурхский генерал-полицеймейстер Дивьер, который был евреем из бывших марранов, — царь его вывез из Голландии. Справедливость требует добавить, что ставшие в России дворянами немцы (шведы, швейцарцы, французы и шотландцы и др.) далеко не всегда были таковыми на исторических родинах. Ну а в России заслужили и дали начало многим славным родам.

Но оба приведенных выше случая относились к выкрестам, по-еврейски «мешумадам». А нам бы хотелось разобраться с евреями нормальными.

Так вот — некоторая, небольшая, впрочем, их часть смогла преодолеть все рогатки и барьеры на гражданской или военно-медицинской службе и дворянами стала. Гораздо большая — стала личными дворянами, окончив университет.

В доказательство достоверности сообщаемых сведений приведу цитату из «Свода законов Российской империи» (в части о евреях): «Дворяне иудейского вероисповедания подлежат тем же ограничениям, что и другие евреи…»

Первый еврей, не принявший крещения, был возведен в дворянство в Европе в конце XVI века. Произошло это в Италии, что каким-то образом объясняет случившееся. Италия состояла из множества разных государств, и владетель каждого волен был казнить и миловать кого угодно — спрашивать чьего бы то ни было мнения по этому вопросу ему не требовалось.

(В Германии тоже хватало самостийных государств и государей, но формально они признавали власть номинального императора, так что и законы были пожестче, и ограничения, принятые на уровне закона, никому в голову бы не пришло нарушать. Да и евреев там недолюбливали очень стойко — почти как нигде. Россия тогда еще с евреями дела не имела…)

Интересно, что это, скажем так, лицо еврейской национальности не было ни банкиром, ни торговцем. Это был перебравшийся из Испании (где от крещения отказался) ученый — астроном и картограф. В Испании его имя было Хайме де Херонда, что, как мы с вами понимаем, по-еврейски звучало, как Хаим из Геронды. Заслуги его в развитии генуэзского мореплавания были столь высоки, а моральные качества таковы, что христианские современники не без удивления писали, что «трудно представить себе человека столь благородного, но при том не носящего креста». Они были совершенно откровенны и искренни. Они действительно в это с трудом могли поверить.

И все-таки расцвет «титулованному еврейству» в Европе принес XVIII век. Причем вот вам парадокс: толчок к этому дала Великая французская революция, отменившая, как известно, титулы и сословия. Она же отменила религиозную дискриминацию (а для начала и религию вообще, кроме Культа Верховного Существа, просуществовавшего недолго). К евреям стали — по крайней мере теоретически — относиться как к нормальным людям. То есть не то чтобы стали любить, но хоть не так удивлялись, увидев еврея не только в качестве старьевщика и кредитора. У Наполеона уже были и солдаты, и офицеры, и два генерала-еврея: кавалерист Вольф и артиллерист Роттенбур. При Наполеоне графами и баронами становились, как и на Руси при Петре: голова бы работала, да лично преданным надо быть. Так и несколько евреев получили титулы. Правда, временно вернувшиеся Бурбоны все Наполеоновы даяния (не только евреям) отменили, но сами продержались недолго. А уж при Луи-Наполеоне (Наполеоне III) все было возвращено, но теперь титулы, присваиваемые евреям, никого не удивляли.

В Австрии (впоследствии Австро-Венгрии) первый некрещеный получил баронский титул в XVIII веке. Это был барон Хатван, а вот как его звали до того, нам неизвестно. Титул там под пустое место давать было не принято, потому и смотрели на выморочное имущество: кто из носителей титула умер, не оставив наследников. Таковым оказался венгерский барон, владетель деревни Хатван. Деревня пошла в казну, а титул — сами знаете кому.

Правивший страной семьдесят лет император Франц-Иосиф относился к евреям скорее благожелательно, в частности, предпочитал еврейских врачей. И поскольку несколько его проктологов (за долгую жизнь Его Величества их сменилось немало, а потребность только возрастала) вышли в дворяне и бароны, это дало возможность неотесанным остроумцам утверждать, что они знают, откуда титулы достают.

Интересно, что в Англии дискриминационные законы насчет титулов и должностей направлены были прежде всего против католиков, а евреи (и не приходившие тогда никому в голову мусульмане или, скажем, индуисты) были ограничены в правах заодно, поскольку к государственной англиканской церкви не принадлежали. Поэтому борьба за отмену ограничений была борьбой за эмансипацию католиков, и евреи — вот уж поистине парадоксы еврейской судьбы! — принимали в ней активное участие. Заметим, что борьба с евреями вообще не входила в элемент английского мышления, что и подтверждает аксиому о природной мудрости сынов Альбиона: они себя не считают глупее никого! И правы. В 1829 году евреи добились (мы, конечно, сильно преувеличиваем) равноправия католиков и, вздохнув с облегчением, принялись за себя. (Давно пора было!)

В 1868 году крещеный еврей Бенджамин Дизраэли стал — и очень надолго — премьер-министром Соединенного Королевства. Вообще-то как выкрест он не мог бы стать объектом нашего скромного исследования. Но он всегда гордился своим еврейским происхождением. Правда, в Англии это мало кого волновало.

Только в далекой России Достоевский, узнав об этом, долго не мог спать. Человеческая всеотзывность заставляла его мучиться судьбой попавших в такую беду англичан…