Свидетели и участники преступления

Свидетели и участники преступления

Первым обнаружил Сталина в таком состоянии помощник коменданта кунцевской дачи Петр Лозгачев.

Однако прежде чем говорить, в каком состоянии находился Иосиф Виссарионович, вернемся к событиям, когда Берия, Хрущев, Маленков и Булганин, гостившие у Сталина, ушли домой. По свидетельству охраны и соратников, это произошло в пятом часу утра первого марта.

– Сталин, – вспоминал Хрущев, – как обычно пошел проводить нас. Он много шутил, замахнулся вроде бы пальцем и ткнул меня в живот, назвав Микиткой.

Следовательно, в пятом часу первого марта Сталин был жив, здоров, «много шутил». Так говорил Хрущев.

Впрочем, верить ему на слово – чрезвычайно опасное дело. Он всегда врал много и без зазрения совести.

После ухода гостей, по свидетельству Петра Лозгачева, «прикрепленный полковник Хрусталев закрыл двери». И здесь началось непонятное. Почему-то Хрусталев сказал, ссылаясь на Сталина, что охрана может ложиться спать.

Говорил это Иосиф Виссарионович или не говорил, об этом никто и никогда не узнает. Забегая вперед, скажу: вскоре после смерти Сталина, крепкий и сильный полковник Хрусталев умер от неизвестной болезни. Это очень похоже на устранение киллера после того, как он выполнил поставленную задачу.

Охранники очень обрадовались такому распоряжению и отправились спать.

– Проспали до 10 часов утра, – говорил Лозгачев. – Что делал Хрусталев с пяти часов утра до 10, мы не знаем. В 10 часов утра его сменил другой прикрепленный– М. Старостин. В это же время произошла и суточная смена личной охраны Сталина. Обычно Иосиф Виссарионович вставал в 10–11 часов, а я смотрю – стрелки часов уже сошлись на цифре 12, а движения в комнатах Сталина нет.

Здесь в самый раз, по мнению здравомыслящих людей, забить тревогу и выяснить: почему Сталин не подавал признаков жизни. Однако охрана этого не сделала. Почему?

– В 16 часов, – продолжал Лозгачев, – Старостин собирает охрану и задает вопрос: что будем делать? Сидим в служебном кабинете и думаем: что же делать?

Согласитесь, что это очень странная ситуация: охраняемый человек исчез. Во всяком случае, неизвестно, что с ним произошло, а охрана сидит и гадает, что делать? Только в 22 часа 30 минут, когда пришла почта, Лозгачев (это была его обязанность) понес ее Сталину. Он осмотрел одну комнату, вторую, заглянул в ванную, но Сталина нигде не было. Нашел он его, как уже говорилось выше, в малой столовой.

– Тут же меня пронзила страшная мысль, – вспоминал Лозгачев, – покушение, отравление, инсульт. Я быстро подбежал к Иосифу Виссарионовичу и спросил: что с вами, товарищ Сталин? В ответ услышал «Дз» – и больше ничего. По домофону вызвал Старостина, Тукова и Бутусову. Мы перенесли Сталина в большой зал и укрыли пледом. Видно было, что он озяб в одной нижней солдатской рубашке.

Таким образом, если учесть, что обычно Сталин вставал в 11 часов, а его нашли в 22 часа 30 минут, то он по вине охраны пролежал 11 часов 30 минут.

Предположим, что это был не злой умысел, а объективные обстоятельства. Говорят, что Сталин не любил, когда к нему приходили без приглашения. Но для охраны в данном случае, это неоправдание. Она не могла и не должна была сидеть, сложа руки, не зная, что происходит с человеком, за жизнь которого отвечала головой.

Однако дальнейшее развитие событий, показывает, что в трагической кончине Иосифа Виссарионовича преступную роль сыграла не только охрана, но и соратники. Их поведение вообще не вписывается ни в какие рамки. Узнав о болезни Сталина, они не поспешили к нему на помощь, а повели себя как последние мерзавцы. Вот как это было:

– Увидев Сталина в бессознательном состоянии, – продолжал Петр Лозгачев, – мы срочно позвонили министру Государственной безопасности Игнатьеву. Он сказал Старостину, чтобы тот звонил Берии. Позвонили Маленкову и сообщили о тяжелом состоянии Сталина. В ответ Георгий Максимилианович пробормотал что-то невнятное и положил трубку. Через час позвонил сам Маленков и ответил Старостину, что Берию он не нашел и чтобы мы искали его сами. Но уже через час позвонил сам Берия и сказал: «О болезни товарища Сталина никому не звоните и не говорите». И так же мигом положил трубку.

В этих перезвонах между Игнатьевым, Маленковым, Берией и опять между охраной, Берией, Маленковым, когда больному Сталину требовалась срочная медицинская помощь, явно крылся злой умысел.

–.. Я остался один у постели больного, – рассказывал Лозгачев, – обида от беспомощности перехватывала горло, и душили слезы. А врачей все нет и нет. В три часа ночи приехали Берия и Маленков. Они вошли в зал к Сталину, который по-прежнему лежал под пледом. Встали поодаль, постояли минуты две, и Берия набросился на меня: «Что, Лозгачев, наводишь панику и шум? Видишь, товарищ Сталин крепко спит. Нас не тревожь и товарища Сталина не беспокой».

Когда он все это говорил, Сталин хрипел, болезнь душила его. Я пытался доказать, что он тяжело болен, а соратники повернулись и ушли. Это было явное предательство. Я снова остался один с больным Сталиным. Часы пробили 4,5,6,7 утра, а медпомощи и признаков не было.

В 7 часов 30 минут приехал Хрущев. По его поведению было заметно, что он в курсе происходящего.

Врачей, по воспоминаниям профессора А.П. Мясникова, «вызвали поздно вечером 2 марта 1953 года».

Таким образом, по вине охраны и соратников, больной Сталин находился более суток без медицинской помощи. Однако и прибывшие врачи работали под строго подозрительным присмотром Берии, что совершенно не стимулировало их (скажем мягко) к лечению больного.

В зале, где лежал Иосиф Виссарионович, было установлено круглосуточное дежурство членов Политбюро. Распределились попарно: Берия – Маленков, Каганович – Ворошилов, Хрущев – Булганин. Но это была уже почетно-пустая формальность, рассчитанная на публику. Сталину не нужна была эта показная забота. Он потерял сознание, началась кровавая рвота, остановился пульс, и он умер в 21 час 50 минут 5 марта 1953 года.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.