1

1

В начале XVII в. Россия переживала сложнейший период своей истории. Усиление феодального гнета еще в конце XVI в. вызвало массовое бегство крестьян на окраины государства. Голод, последовавший за рядом неурожайных лет в начале XVII в., усилил этот процесс, и на окраинах страны скопилось большое количество всегда готовых к борьбе против господствующего класса людей. Отдельные выступления крестьян и беглых людей происходили все чаще и в разных местностях страны, пока не вылились в единую Крестьянскую войну, апогеем которой стало восстание под руководством И. И. Болотникова.

Обстановка в стране осложнялась не прекращавшейся с XVI в. борьбой за власть между феодальной знатью и служилым дворянством, обострившейся с пресечением династии Ивана Калиты. В 1598 г. умер царь Федор Иванович, а еще раньше, в 1591 г., в Угличе погиб младший сын Ивана Грозного царевич Дмитрий.

Династическим кризисом в России воспользовались в захватнических целях польско-литовские феодалы. Они поддержали человека, выдававшего себя за царевича Дмитрия, якобы спасшегося в 1591 г. и долгие годы скрывавшегося из опасения быть убитым по приказанию Бориса Годунова. Используя недовольство крестьянских масс, части служилого дворянства и бояр политикой Бориса Годунова, Лжедимитрий I сумел привлечь их на свою сторону и стал русским царем. Однако своими действиями в пользу польско-литовских покровителей самозванец быстро восстановил против себя различные слои русского общества и был убит во время восстания в Москве.

В разгар Крестьянской войны появился новый ставленник польско-литовских магнатов и шляхты - Лжедимитрий II. Как и первый самозванец, он привлек на свою сторону обещаниями льгот крестьянам и холопам значительные силы, присоединив к сопровождавшим его польско-литовским отрядам остатки разбитой войсками царя Василия Шуйского крестьянской армии И. И. Болотникова. На этот раз, однако, неприкрытая зависимость самозванца от польских руководителей похода оттолкнула от него большую часть тех сил, которые обеспечили успех Лжедимитрию I.

Когда стало ясно, что с помощью ставленников не удастся осуществить захват России, шляхетская Польша начала открытую интервенцию Король Сигизмунд III лично возглавил войска, осадившие в 1609 т. Смоленск - главную русскую крепость на западной границе.

В итоге предательских действий руководивших страной бояр после свержения с престола Василия Шуйского в 1610 г. польские войска заняли Москву.

Положение страны стало еще более тяжелым, когда шведские наемники, призванные Василием Шуйским для борьбы с польскими войсками, изменили и в 1611 г, захватили Новгород.

Иностранная интервенция встретила активное сопротивление народных масс. Угроза утраты государственной самостоятельности объединила на время весь русский народ. Сопротивление переросло в повсеместное национально-освободительное движение. Решающую роль в освобождении страны сыграли широкие народные массы - крестьянство, казачество, население городских посадов и служилое дворянство.

Современники назвали события начала XVII в. “Смутой”, “Смутным временем”, понимая под этим определением совокупность разнородных по своей сущности и значению, но взаимосвязанных явлений.

Отношение современников к событиям “Смутного времени” нашло быстрое отражение в довольно большом количестве литературных памятников древнерусской литературы самых разнообразных жанров: летописях, плачах, видениях, посланиях, житийных произведениях, исторических повестях и сказаниях.

Литературные произведения о “Смуте” обнаруживают особенности, отличающие их от памятников XVI в. Прежде всего более разнородным в социальном отношении стал состав авторов. Наряду с писателями монашеского звания потребность выразить свое отношение к настоящим или уже отошедшим в прошлое событиям испытали и носители аристократических фамилий, и служилые дворяне, и безвестные посадские люди, и представители приказной среды, как указавшие свое имя, так и скрывшие его. Важно подчеркнуть, что в отличие от авторов более раннего времени почти все они описывали те события, которых были не только свидетелями, но в которых принимали участие, а иногда ж играли видную роль.

Другая характерная черта литературы начала XVII в. - относительная ее “бесцензурность” вследствие ослабления государственной власти и русской церкви. Писатели в то время могли свободнее высказывать свои мысли, не опасаясь последствий.

Все это обусловило в литературе начала XVII в. пеструю картину разнообразных мнений, объяснений фактов и оценок людей и событий.

Главная особенность древнерусской литературы начала XVII в. заключается в новом подходе к изображению человека. Средневековый взгляд на человека как на представителя строго очерченной сословными границами определенной ступени в неизменной иерархической структуре феодального общества подвергся серьезному испытанию. Новые социальнополитические явления поколебали устоявшиеся представления о природе царской власти и привычные понятия о правилах христианской морали, регламентирующих поведение каждой социальной группы. Восстание крестьянских масс, объективно направленное против основ феодального строя, [1] распространение самозванчества, смена на русском троне одного за другим в течение короткого времени нескольких царей, участие всех слоев населения в их выборах - все это не могло не привести к большим изменениям в сознании современников. В литературе появляются попытки изобразить людей, прежде всего царей, в совокупности различных черт их характеров, оценить их личные качества и понять причины неожиданного появления их на троне и столь же быстрого падения. “Теологическая точка зрения на происхождение царской власти и идея неподсудности монарха человеческому суду, - по словам Д. С. Лихачева, - впервые возбудили серьезное сомнение”. [2]

Еще одна важнейшая черта литературных произведений о “Смуте” заключается в их яркой субъективности. Независимо от того, по какому поводу, с какой целью и когда - в период “Смуты” или по ее окончании - были написаны эти произведения, каждое из них сохраняло личное отношение автора к описанному, выражало взгляды и настроения определенных социальных и классовых групп.

В то же время произведения, которые появились под непосредственным воздействием событий гражданской войны, имеют заметные отличия от произведений, написанных в более позднее время. Для литературных памятников, возникавших в ходе “Смуты”, характерна злободневность поднятых в них проблем. Они всегда имели остропублицистический характер. Одни из них служили задачам внутриполитической борьбы, другие содержали патриотический призыв к соотечественникам объединиться для освобождения страны от иностранных захватчиков.

Новые литературные произведения продолжали появляться в течение всего периода “Смуты”. Однако интерес к событиям этого времени ке угас и после изгнания интервентов из России и подавления антифеодального движения. Во второй четверти XVII в. был написан целый ряд исторических повестей, посвященных недавнему прошлому.

Произведения этого времени утратили в значительной мере публицистичность, свойственную литературе периода “Смуты”, ибо в них преследовались иные цели. Главная их задача заключалась в том, чтобы сохранить для потомков рассказ о сложных испытаниях, выпавших на долю русского народа, и о людях, чьи деяния оказали большое влияние на судьбы страны. Кроме этой основной цели литературные памятники второй четверти XVII в. часто обнаруживают личную заинтересованность авторов в их создании. Многие из них стремились показать себя в событиях “Смутного времени” в выгодном свете. Авраамий Палицын, например, старательно подчеркивал свою роль в организации национально-освободительного движения, сознательно преувеличивая значение своей деятельности. [3] Другой писатель, князь И. А. Хворостинин,: стремился оправдать себя, стереть в памяти современников свою близость к Лжедимитрию I, значительно исказив имевшие место в царствование самозванца факты. [4]

Указанные особенности литературных произведений о “Смуте” требуют осторожного и критического отношения к этому богатому сведениями историческому источнику. Публицистическая заостренность памятников, откровенно классовые позиции авторов, стремление многих писателей скрыть или “исправить” нежелательные факты своей биографии часто делают произведения о “Смуте” непоследовательными и тенденциозными.

К кругу художественных произведений о “Смуте”, созданных во второй четверти XVII в., относится и “Повесть о победах Московского государства”. Эта повесть еще не известна исследователям древнерусской литературы. Она сохранилась в единственном списке середины XVIII в., в одном из сборников собрания М. П. Погодина (№ 1501), находящемся в Отделе рукописей Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, и была открыта лишь недавно.

“Повесть…” была написана уже после избрания патриархом Филарета Романова. Последнее известное автору “Повести…” событие - получивший широкую известность в литературе XVII в. дар шаха Аббаса, приславшего в Москву в 1625 г. “ризу Христову”. Эта дата дает основание считать, что “Повесть…” была написана во второй половине 1620-х гг. и, вероятнее всего, в Москве.

“Повесть…” как литературный памятник обладает наряду с чертами, характерными и для других исторических повестей этой эпохи, определенным историческим, идейным и художественным своеобразием. Отбор фактов в “Повести…”, их интерпретация, те или иные характеристики героев, объяснение причин “Смуты”, оценки ее отдельных этапов и общих итогов совсем не случайны. Все особенности “Повести…” определены происхождением, социальным положением, идейными позициями и эрудицией ее автора. Поэтому, чтобы в полной мере понять своеобразие этого произведения, необходимо прежде всего рассмотреть вопрос о его авторе.

В “Повести…” нет прямого указания на имя написавшего ее человека, но ее историческое и идейное содержание позволяет составить до-вольно полное представление о личности автора.

Первой отличительной чертой “Повести…” является повышенное внимание автора к истории смоленских воинов в годы “Смуты”. “Повестъ…” начинается кратким риторическим вступлением, в котором в самых хвалебных словах превозносится царь Василий Шуйский, чье “безмятежное” царствование было нарушено тем, что “…воста неки вор, холоп Телятевских, именем Ивашко Болотников, с своими приборными со многими воры…” (л. 18). Известие о восстании получено в Смоленске, где “дворяне и земцы и все ратные люди” начали “…совет совещати, како бы им государю царю помощи подати, и государство Московское очистити от тех воров, и от Москвы отгнати” (л. 18 об.). Далее следует подробный рассказ о походе смольнян к Москве и участии их в борьбе с армией Болотникова.

Смольняне в “Повести…” участвуют во всех важнейших событиях национально-освободительного движения, при этом они всегда упоминаются первыми среди других ратных людей; от них вообще, по мысли автора, зависит исход событий. Именно “смольняне и иные городы” решили в" “Повести…” судьбу сражения с войсками Лжедимитрия II под Москвой 25 июня 1608 г. (л. 22). Хотя в освободительном походе русско-шведских войск во главе с князем Скопиным-Шуйским смольняне ничем не выделялись среди воинов из других местностей, автор “Повести…” и здесь постарался привлечь к ним внимание. Во-первых, он отметил, что смольняне были в составе отряда, который пробился под началом Давида Жеребцова в Троице-Сергиев монастырь. Во-вторых, подчеркнул, что сам князь Скопин-Шуйский уговаривал смольнян не уходить из Александровой слободы, когда стало известно, что король Сигизмунд III осадил Смоленск.

Частная тема: оборона осажденного польским королем Сигизмундом III Смоленска - объединена с общей темой: смольняне в “Смутное время” - единой авторской задачей прославления смольнян.

Рассказ об осаде Смоленска изложен в “Повести…” со многими реалистическими подробностями и очень эмоционально. Все тяготы осадной жизни и героизм защитников города описаны с исторической достоверностью и художественной убедительностью.

Героическая оборона Смоленска действительно оказала большое влияние на развитие событий: она содействовала подъему патриотического движения русского народа. [5]