Скопин-Шуйский Михаил Васильевич

Скопин-Шуйский Михаил Васильевич

Сражения и победы

Русский государственный и военный деятель Смутного времени, национальный герой времен польско- литовской интервенции. В 1610 г. во главе русско-шведской армии освободил Москву от осады отрядов Лжедмитрия II.

Он мог добиться много большего, на момент смерти ему было всего 23 года…

Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, можно сказать, потомственный полководец. Род Скопиных-Шуйских восходит к среднему сыну Василия Васильевича Шуйского Бледного, Ивану по прозвищу Скопа. Сын Ивана, Федор, чья деятельность приходится примерно на вторую треть XVI в., воевал с казанскими и крымскими татарами, но большой карьеры, если сравнивать с другими Шуйскими, не сделал — выше воеводы полка правой руки назначения ему получить не удалось. Сын Федора, боярин Василий, участвовал в успешном походе Ивана IV на Ливонию в 1577 г., вместе с И. П. Шуйским руководил обороной Пскова от войск Стефана Батория, дважды был новгородским наместником — должность весьма и весьма высокая. В его семье и родился в 1587 г. Михаил — один из лучших русских полководцев времен Смуты.

«Имея от роду всего 23 года, он отличался статным видом, умом, зрелым не по летам, силою духа, приветливостью, воинским искусством и уменьем обходиться с иностранцами»

Видекинд Ю., шведский историк XVII в., королевский историограф

Еще в детские годы М. В. Скопин-Шуйский по обычаю был записан в «царские жильцы» и уже в 1604 г. стал стольником при царском дворе. Лжедмитрий I сделал его мечником, а также поручил весьма деликатную миссию — отправил в Выксину пустынь за инокиней Марфой — матерью погибшего царевича Дмитрия Марией Нагой, последней женой Ивана Грозного. (Как известно, по приезде в Москву она «признала» Лжедмитрия своим сыном.) А на свадьбе новоиспеченного царя Михаил «с мечом стоял», как того и требовала его должность мечника.

Когда Лжедмитрия убили, бояре «выкрикнули» царем дядю Михаила Васильевича, Василия Шуйского. Теперь из придворного Скопин-Шуйский становится воеводой. Но вряд ли его еще не проявившиеся дарования разглядел новый монарх, скорее он сам пожелал сменить царские покои на поля сражений, тем более что ратное дело всегда интересовало его. Это не могло не совпадать с интересами нового царя, чье положение было весьма шатким. Очень скоро против него началось движение, известное как восстание под руководством Ивана Болотникова, и войско последнего двинулось на Москву. Когда его люди заняли Калугу, царские воеводы попытались отбить ее, но неудачно, хотя им и удалось нанести повстанцам серьезный урон. В этом бою и получил боевое крещение Скопин-Шуйский, проявивший себя лучше других воевод.

Михаил Скопин-Шуйский на памятнике «Тысячелетие России»

Вскоре 19-летний военачальник становится вместе с царскими братьями Дмитрием и Иваном во главе новой армии, двинувшейся навстречу Болотникову. Сражение произошло на р. Пахре, и на сей раз восставшие были разбиты и вынуждены избрать более длинный путь на Москву, что давало правительству выигрыш во времени. Правда, воспользоваться им должным образом воеводы Шуйского не смогли — под селом Троицким они потерпели поражение от отрядов Болотникова, к которым присоединились служилые люди из южных уездов. Повстанцы подошли к столице. Во главе той части армии, которой предстояло совершать вылазки против осаждавших, встал Скопин-Шуйский. Идея активной обороны города, как предполагает Г. В. Абрамович, принадлежала именно ему. Между тем на сторону царя перешла часть рязанских дворян и московских стрельцов, а с севера подошел отряд из 400 двинских стрельцов. В этих условиях 27 ноября царские войска дали бой повстанцам и нанесли им поражение, после чего на их сторону перешли и отряды веневских и каширских дворян во главе с Истомой Пашковым.

К Москве той порой подошли полки из Ржева и Смоленска. Скопин-Шуйский включил их в состав своей армии, а 2 декабря дал новое сражение Болотникову у деревни Котлы. Разгром повстанцев был полным, их преследовали до Коломенского, потом бои длились еще три дня, и лишь после того, как Скопин приказал стрелять по врагу раскаленными ядрами, Болотников окончательно отступил и ушел к Загорью. Когда казацкий отряд Митьки Беззубцева, оборонявшийся за тремя рядами тесно связанных, облитых водой и заледеневших саней, предложил капитуляцию на условиях сохранения жизни сдавшимся, Скопин-Шуйский во избежание бессмысленных потерь принял эти условия. За победу при Котлах Василий Шуйский пожаловал ему, еще не достигшему двадцатилетия, чин боярина.

Память о Михаиле Скопине-Шуйском

«Замутившееся, расшатавшееся в своих основах общество русское страдало от отсутствия точки опоры, от отсутствия человека, к которому можно было бы привязаться, около которого можно было бы сосредоточиться. Таким человеком явился наконец князь Скопин»

Соловьев С. М.

В погоню за отступившим в Калугу Болотниковым пустился Дмитрий Шуйский, однако он действовал крайне неудачно, и посланное на помощь подкрепление возглавили Скопин-Шуйский и Ф. И. Мстиславский (главную роль играл, конечно, первый). Понимая, что штурм Калуги может обернуться огромными потерями и не обещает успеха, молодой полководец решил действовать по-иному: с помощью подвижных туров к городским стенам стал придвигаться дровяной вал, чтобы в нужный момент поджечь деревянный кремль, где засели повстанцы. Однако на сей раз его постигла неудача: искушенный в военном деле Болотников разгадал замысел неприятеля и велел, сделав подкоп, заложить бочки с порохом под осадные сооружения, а затем в нужный момент взорвать. Дровяной вал и туры взлетели на воздух, все усилия правительственных войск пошли прахом.

Памятник в г. Калязине Тверской области

Осада Калуги затянулась на три месяца. На помощь бывшему холопу Болотникову двинулся (ирония судьбы!) его бывший господин кн. А. А. Телятевский. Однако Скопин-Шуйский выступил навстречу и разбил его отряд на р. Вырке. Телятевский не пал духом и совершил новую попытку прорыва, на сей раз удачную — на р. Пчельне он разгромил царских воевод. В рядах стоявшей под Калугой армии началось смятение, и она прекратила осаду. Болотников, чьи люди уже страдали от голода, ушел в Тулу на соединение с новым самозванцем — «царевичем Петром» (Илейкой Муромцем). Преследуя отступавших, Скопин-Шуйский занял Алексин, а затем атаковал их с тыла на р. Вороньей, где неприятели укрылись за засеками. Топкие берега не позволяли развернуться дворянской коннице, и исход боя решил удар стрельцов, которые «перебрели» реку, разобрали засеку и открыли путь главным силам. На плечах восставших передовые отряды Скопина-Шуйского ворвались в Тулу, однако их отрезали и уничтожили, поскольку они были очень малочисленны, а приказа начать общий штурм Василий Шуйский не отдал. Началась четырехмесячная осада Тулы, во время которой Скопин-Шуйский командовал одним из трех полков. Только 10 октября 1607 г. осажденные сдались.

Лжедмитрий II

В том же 1607 г., видимо, именно по его инициативе был переведен с немецкого и латинского языков «Устав ратных, пушкарских и других дел». Скопин-Шуйский, прекрасно знавший военное дело, не мог не видеть, что Россия отстает в этом отношении от западных соседей, и прилагал немало сил для подготовки воинов по европейскому образцу, не гнушаясь и личным участием в обучении ратников.

Между тем нужда в военных талантах и познаниях царского племянника становилась все больше. На юге еще во время восстания Болотникова появился новый самозванец — Лжедмитрий И. В 1608 г. его войска разбили полки царского брата Дмитрия Шуйского под Волховом и пошли на Москву. Скопин двинулся наперерез врагу, однако ему дали неверные инструкции — встретить «царика» на Калужской дороге, где тот и не думал появляться. Была еще возможность, используя промедление неприятеля, нанести ему поражение, однако обнаружилась «шатость» среди ратников, да и многих воевод — И. М. Катырева-Ростовского, И. Ф. Троекурова, Ю. Н. Трубецкого, предлагавших своим воинам перейти на сторону Лжедмитрия. Скопин-Шуйский арестовал заговорщиков, их отправили в ссылку, однако напуганный призраком измены монарх велел отозвать войско в Москву.

«Самозванец подошел к столице и расположился лагерем в Тушине. В июле 1608 г. Василий Шуйский заключил договор с поляками, согласно которому они отказывались считать Лжедмитрия II царем в обмен на освобождение польских пленных (в т. ч. и Марины Мнишек), остававшихся в Москве после гибели первого самозванца. Однако гетман Рожинский нарушил соглашение и, нанеся внезапный удар, едва не прорвался на Пресню»

Якоб Делагарди

В Смутное время. Тушино. Художник Иванов С.

В этих условиях Шуйский отправил племянника в Новгород для заключения союза со шведами и сбора подкреплений. Новгород, как и Ивангород, уже присягнул Лжедмитрию II (а Псков даже принял к себе его воеводу Ф. Плещеева). Скопин-Шуйский перебрался в Орешек, но новгородцы по совету митрополита Исидора уговорили его вернуться. Здесь он заключил договор со шведами, согласно которому они выставляли 5-тысячный корпус в обмен на 100 тысяч ефимков (140 тысяч рублей) ежемесячно. В феврале 1609 г. по новому соглашению России пришлось отказаться от прав на Ливонию и передать Швеции Корелу с уездом — выплатить всю обещанную сумму было невозможно. В апреле 1609 г. в Новгород явилась 12-тысячная армия Якоба Делагарди, куда, помимо указанных в договоре 5 тысяч воинов, вошло немало волонтеров.

Новгород, по сути, превратился в центр борьбы с мятежниками и интервентами. Оттуда Скопин-Шуйский рассылал грамоты в оставшиеся верными царю города, сообщал о ходе событий, предписывал собирать воинов, благо его распоряжения имели силу указов.

В мае 1609 г. войско Скопина выступило из Новгорода. В июне его передовые отряды одержали победу под Торжком, в июле основные силы разбили в тяжелом бою под Тверью отряд А. Зборовского, а оттуда, обходя основные силы самозванца, двинулись к Ярославлю. Дойдя до Макарьева Калязина монастыря в излучине Волги, командующий превратил его в свой опорный пункт.

В августе сюда подоспел воевода Вышеславцев с заволжскими людьми, тогда как большинство наемников покинуло лагерь Скопина, а отряд Делагарди был отправлен на Валдай прикрывать пути на Новгород. 18–19 августа к Калязину подошло войско гетмана Я. В. Сапеги. Его кавалерия атаковала острог, но русская пехота, укрывшись за рогатками, открыла ружейный огонь и нанесла неприятелю большие потери. Попытки выманить ее в поле потерпели неудачу, и Сапега приказал ночью переправиться через р. Жабну, чтобы совершить обходной маневр.

Якоб Делагарди

Однако предвидевший это Скопин-Шуйский нанес упреждающий удар и заставил врага отступить к Рябовому монастырю. Это была крупная победа полководца, хотя полностью разгромить врага и не удалось.

Меж тем в сентябре 1609 г. в пределы России вступила польская армия во главе с самим королем Сигизмундом III. Тушинский лагерь, откуда часть поляков ушла к королю, в январе 1610 г. переместился к Волоколамску. Теперь Скопин-Шуйский решился идти прямо на Москву. В Александровской слободе к нему явились посланцы одного из предводителей рязанских дворян, Прокопия Ляпунова — бывшего соратника Болотникова, в ноябре 1606 г. перешедшего на сторону царя. В адресованной Скопину грамоте он поносил старого монарха и будто бы даже предлагал помощь молодому полководцу, которого превозносил до небес, в захвате престола. Скопин, согласно летописи, не дочитав, порвал бумагу и даже грозился выдать людей Ляпунова царю, но потом смягчился, хотя дяде ничего и не сообщил. Дело было, конечно, не в отсутствии у него «намерений честолюбия», как считал Н. М. Карамзин, скорее всего, он просто не хотел иметь дело с авантюристом Ляпуновым, да и вообще, как резонно полагает Г. В. Абрамович, вряд ли нуждался в нем, ибо при желании завладел бы троном без его помощи.

Князь Михаил Скопин-Шуйский встречает шведского воеводу Делагарди близ Новгорода. 1609 г.

Однако царь узнал о происшедшем и явно забеспокоился. Еще больше встревожился Дмитрий Шуйский, надеявшийся унаследовать корону в случае смерти не имевшего наследников Василия и к тому же смертельно завидовавший воинской славе Скопина, поскольку сам имел на своем счету одни поражения.

Осада Троице-Сергиевой лавры. Художник Верещагин

Молодой полководец не спешил вступать в Москву, а стремился отрезать дороги, по которым к Сигизмунду могли присоединиться враги Шуйского. Он отправил для разведки отряд Г. Л. Валуева под Троице-Сергиеву лавру, все еще осаждавшуюся людьми Сапеги. Валуев сделал больше: он вступил в лавру и вместе с отрядом Д. В. Жеребцова разгромил польский лагерь, захватив множество пленных (монахи передали ему и его воинам хранившиеся у них запасы провианта и щедро заплатили иноземным наемникам). Сам же Скопин занял Старицу и Ржев. Он уже начал готовиться к весенней кампании. Но в это время царь повелел ему явиться в Москву для воздания почестей. Почуявший недоброе Делагарди, преданный друг Скопина, отговаривал его от поездки, но отказ выглядел бы бунтом, чего полководец хотел избежать. 12 марта 1610 г. он вступил в столицу. Следующим логичным шагом было снятие осады польской армии со Смоленска, который держал оборону уже много месяцев…

Въезд в Москву Скопина-Шуйского

Москвичи восторженно приветствовали победителя, падали перед ним ниц, целовали его одежду, тогда как завистливый и недалекий Дмитрий будто бы крикнул: «Вот идет мой соперник!» На пиру жена Дмитрия (дочь Малюты Скуратова!) поднесла чашу с вином, выпив из которой, Скопин-Шуйский почувствовал себя плохо и в ночь на 24 апреля 1610 г. скончался. Толпа едва не растерзала Дмитрия Шуйского — лишь присланный царем отряд спас его брата. Полководца похоронили в новом приделе Архангельского собора.

«А кто тебя на пиру честно упоил честныим питием и с того тебе пития на век будет не проспатися, и колко я тебе чадо во Александрова слободи приказывала не ездить во град Москву, что лихи в Москве звери лютые, а пышат ядом змииным»

Мать Скопина-Шуйского согласно «Жизнеописанию кн. М. В. Скопина»

Далеко не всегда от одного человека зависит судьба государства — слишком многое влияет на нее. Но здесь случай особый. Если бы в битве под Клушином, где бездарный царский брат Дмитрий потерпел полное поражение, командовал Скопин, исход его наверняка был бы иным. А ведь именно эта катастрофа и привела к крушению трона, в государстве воцарилась полная анархия, страну стали рвать на части. Всего этого, возможно, удалось бы избежать в случае победы.

Дочь Малюты отравляет ядом Скопина-Шуйского. Литография, акварель. 1874 г.

Скопин-Шуйский был крупным полководцем, сочетавшим в зависимости от ситуации наступательный стиль (под Москвой в 1606 г.) с осторожностью (поход 1609–1610 гг. из Новгорода к Москве). Он использовал и ловкий маневр, и инженерные сооружения, и глубокую разведку. Это был любимец воинов — как соотечественников, так и иноземных наемников, глава которых Делагарди стал его другом, как уверяют, с первой же встречи. Он мог добиться много большего (на момент смерти — всего 23 года!), но ему суждено было остаться символом не сбывшейся надежды России.

Короленков А. В., к. и. н.,

ИВИ РАН