6.5. ВИЗАНТИЙСКИЙ ЕГИПЕТ
6.5. ВИЗАНТИЙСКИЙ ЕГИПЕТ
Масштабы катастрофы III в. были таковы, что торговля почти прекратилась, в IV столетии все налоги собирались натурой, и государственные чиновники вместо денег получали продуктовые пайки. О ценах в этот период трудно судить из-за огромной инфляции: в 293 г. артаба пшеницы стоила 300 драхм, а в 314 г. – 10 тыс. драхм[850]. Император Диоклетиан, пытаясь остановить инфляцию, в 302 г. ввел постоянные цены на товары и зафиксировал зарплату. По указу Диоклетиана модий пшеницы стоил 100 денариев, а деревенский батрак (на хозяйских харчах) получал 25 денариев в день[851]. Величина модия по-разному оценивается специалистами: от 9 до 18 литров; если исходить из наиболее общепринятой величины в 9 литров, то зерновой эквивалент оплаты батрака составит 2 1/4 литра, а с учетом хозяйских харчей – 3 1/4 литра (2,3 кг) пшеницы. Низкий уровень оплаты, по-видимому, говорит о том, что экономика страны еще не вступила в период восстановления, который начался несколько позже. Свидетельством начала восстановления стало уменьшение арендной платы в первой половине IV в.: она уменьшилась по сравнению с предыдущим столетием в полтора раза, арендная плата в Фаюме составляла лишь 2,3 артабы с аруры[852].
В IV в. инфляция продолжалась, и указные цены Диоклетиана на практике продержались очень недолго. В дальнейшем местные власти продолжали устанавливать цены на рынке, но эти цены менялись каждый год и не были обязательны для торговцев – по ним продавалось лишь государственное зерно, полученное в счет натуральных налогов[853]. Сравнительно невысокий уровень налогов, установленный Диоклетианом, также продержался недолго – в течение 40 лет до правления Валента (364-378 гг) налоги увеличились вдвое. Император Валент зафиксировал налоговые ставки, и эти ставки с небольшими изменениями использовались и позже; известно, что в VI в. налоги (в переводе на зерно) составляли примерно 3 артабы с аруры – около трети урожая с земли среднего качества[854]. Для сравнения отметим, что при Птолемеях налоги составляли около половины урожая, но при этом в отличие от византийских времен учитывалось качество земли. Кроме того, в IV в. существовала практика эпинемесиса, когда землевладельцам «прирезались» заброшенные поля, за которые их вынуждали платить налоги. Неравномерность налогообложения приводила к разорению крестьян, обрабатывавших земли низкого качества, и тех, кому делались «прирезки», источники упоминают о бегстве крестьян; чтобы предотвратить это бегство, было введено прикрепление крестьян по месту жительства[855].
Рис. 7. Демографические циклы в Египте эллинистического времени
В целом увеличение налогов означало, что новая римская этатистская монархия одержала окончательную победу и осуществила масштабное перераспределение ресурсов в свою пользу. Но способ извлечения ресурсов стал другим: если раньше земли находились в собственности государства и оно требовало высокую арендную плату (а иногда и предписывало, что сеять), то теперь государство собирало высокие налоги с земель, которые формально считались частными. Право частной собственности при этом иногда теряло свой смысл, и крестьяне бросали свои переобложенные налогами наделы.
Однако к концу IV столетия положение стало меняться. Вторжение варваров и разгром под Адрианополем нанесли тяжелый удар как по авторитету, так и по финансам монархии. Нуждаясь в деньгах, императоры распродали почти все государственные земли – и не только земли, но даже дома и другую недвижимость[856]. Скупавшие государственные земли магнаты становились владельцами крупных поместий, они брали под свой патронат беглых крестьян и селили их в своих поместьях в качестве арендаторов-колонов. Занимавшие высокие посты крупные землевладельцы обладали налоговыми привилегиями и возможностью укрывать свои земли от обложения; крестьяне формально «продавали» свою землю патрону, и, становясь арендаторами на своей бывшей земле, получали налоговые льготы[857]. Императоры систематически выпускали указы против патроната и в конце концов запретили само слово «патрон», но это не помогло делу: патронат продолжал развиваться[858]. В конце V в. владения египетских магнатов Апионов достигали 110 тыс. арур, магнаты имели собственные военные отряды и тюрьмы[859].
Таким образом, после примерно семидесятилетнего периода господства этатистской монархии государственное регулирование ослабло, и снова стали распространяться частнособственнические отношения. Господство крупных землевладельцев отрицательно сказалось на состоянии ирригационных систем, забота о которых в прежние времена была прерогативой государства или храмов. Строительство новых ирригационных систем прекратилось, в лучшем случае власти проводили текущий ремонт плотин. В конце IV в. в распределении воды царила анархия: магнаты перекрывали проходившие через их поместья каналы, лишая воды других землевладельцев. Результатом такого положения было значительное сокращение площади орошаемых земель и запустение жемчужины Египта – Фаюмского оазиса[860].
Жители Фаюма уходили в другие районы Египта, где еще оставались свободные земли. По мере восстановления страны от разрухи, власти усиливали эксплуатацию египетского крестьянства, на Египет была вновь возложена задача снабжения хлебом населения столицы – только теперь не Рима, а Константинополя; к VI в. эти поставки достигли 8 млн артаб в год[861]. В IV – V вв. наблюдался рост сельскохозяйственного производства, однако в V в. стала ощущаться нехватка земли; соседние селения нередко враждовали друг с другом из-за земли и воды[862]. Излишнее население уходило из деревень в города, постепенно оживали торговля и ремесла; численность населения Александрии в этот период оценивается исследователями в 200 тыс. человек – характерно, что эта цифра в два с лишним раза уступает соответствующей оценке для рубежа нашей эры. Другие города были значительно меньше: Антинополь и Оксиринх имели по 30-35 тыс. жителей[863]. Натуральные налоги постепенно заменялись денежными; в V в. была переведена на деньги трудовая повинность, и все работы стали выполняться наемными рабочими – это говорит о том, что появилось много бедняков, зарабатывавших на хлеб работой по найму[864].
Для V в. практически отсутствуют данные о ценах и заработной плате, однако имеются косвенные свидетельства об ухудшении положения народных масс. Признаком наступающего Сжатия были частые народные волнения, иногда перераставшие в восстания. С принятием христианства социальная и политическая борьба приобрела характер столкновений сторонников различных вероисповеданий: монофиситов и халкидонян. Сторонники халкидонского (православного) исповедания отождествлялись в Египте с греками, с магнатами-землевладельцами и с ненавистной властью Константинополя. Монофиситы – это было простонародье, крестьяне, ремесленники и монахи. Египет был родиной монашеского движения; народный протест против роскоши магнатов находил свое выражение в монашеском идеале бедности, в демонстративном отречении от всех благ, в трудовой жизни монастырей-коммун. Монахов было так много, что египтяне утверждали, что число монахов в «пустынях» равно числу жителей городов. В Оксиринхе из 35 тыс. жителей больше половины составляли монахи[865].
Монахи принимали самое активное участие в народных волнениях и восстаниях. Когда на Халкидонском соборе 451 г. победили сторонники православия, Египет и Палестина были охвачены восстанием. Жители Александрии уничтожили императорский гарнизон и овладели городом, монах Феодосий во главе 10 тыс. вооруженных монахов захватил Иерусалим и предал казни множество «почтенных людей». Восстание прекратилось лишь после того, как власти пошли на уступки и фактически дозволили монофиситское исповедание. В 510 г. в Александрии произошло новое восстание: толпы бедняков громили богатые дома. Император Анастасий принял сторону монофиситов и подверг репрессиям александрийскую аристократию: крупнейший землевладелец Египта, вышеупомянутый Апион, был сослан, а его имения конфискованы[866].
Императоры, традиционно выступавшие в роли защитников народа, предпринимали определенные меры для облегчения участи беднейших слоев населения. Император Валент установил должность «защитника плебса», при Константине (306-337 гг) арендная плата была ограничена половиной урожая, это ограничение впоследствии было подтверждено законами Юстиниана. В 418 г. был запрещен патронат, правда, при этом все ранее переданные патрону земли были признаны его собственностью. В 498 г. по закону императора Анастасия аренда, длившаяся свыше 30 лет, стала обязательной для обеих сторон, при этом землевладелец не имел права сгонять арендатора и повышать арендную плату[867].
Анализ процессов, происходившие в это время в Римской империи выходит за пределы данного исследования. Однако, необходимо отметить, что власть императоров постепенно слабела, нередко они были вынуждены подчиняться влиянию сенаторской знати и военных кругов, различные придворные группировки часто использовали в своих целях волнения среди населения Константинополя. В конце концов с нарастанием Сжатия разразился экосоциальный кризис. В начале правления Юстиниана (527– 565 гг.) в Константинополе произошло спровоцированное знатью восстание «Ника»; после подавления восстания Юстиниан произвел массовые конфискации земель аристократии, по словам историка Прокопия, он «разом конфисковал имущество чуть ли не у всех членов сената»[868]. «Великий царский террор» Юстиниана завершился уничтожением крупного магнатского землевладения[869].
Конфискованные земли Юстиниан обычно передавал церкви. Церковь и раньше имела значительные владения, а при Юстиниане она стала собственником едва ли не половины земель Византийской империи[870]. В Египте церковь была более могущественной, чем в других провинциях; благодаря своим колоссальным богатствам она контролировала торговлю и ремесло[871]. Юстиниан проводил целенаправленную политику создания церковного государства – он стремился построить «царство Божие на земле»; император подчинил губернаторов контролю епископов и основал тысячи монастырей[872]. «Он утверждает, – отмечал К. Н. Успенский, – что развитие монашества является и прекрасным примером и отличной политикой: он сознательно, не только из набожности, но и для укрепления государства, берет на себя поддержку этих “чистых рук и святых душ”»[873]. Монастырь, «киновий», во времена Юстиниана представлял собой коммуну, в которой все делилось поровну и исповедовался принцип апостола Павла: «Кто не работает – тот да не ест». При каждом монастыре была больница, богадельня для стариков и странноприимный дом для странников и бедных; монахи считали своим долгом кормить всех, кто приходил к ним. В начале VII в. только александрийская церковь кормила 7 тыс. «лишенных всех средств существования»[874].
Юстиниан провел большую работу по созданию знаменитого кодекса законов, который, по мысли создателя, должен был утвердить правосудие и справедливость. Был проведен новый кадастр, и налоги были приведены в соответствие имуществу плательщика. Мы не ставим перед собой цель подробного анализа реформ Юстиниана, но очевидно, что целью императора было установление социальной справедливости и построение государства, опирающегося на христианскую идеологию. Хорошо известно, что со времен К. Каутского европейские социал-демократы считали (и считают) Иису са Христа своим великим предшественником.
Восстания и христианская революция Юстиниана были проявлением Сжатия; отнимая земли у знати, император стремился восстановить справедливость и накормить голодных. Но, по-видимому, Юстиниану не удалось облегчить положение бедняков – иначе трудно объяснить катастрофические масштабы разразившейся в 542 г. эпидемии чумы. Известно, что губительные эпидемии обычно поражают те области, где люди ослаблены постоянным недоеданием, т. е. области Сжатия. В 542 г. в Египте началась страшная эпидемия, перекинувшиеся в другие области и опустошившая все Средиземноморье. В Константинополе чума сопровождалась голодом и продолжалась четыре месяца; по свидетельству Прокопия, ежедневно умирало 5 тыс. – а потом 10 тыс. человек. Свидетели событий пишут о множестве заброшенных деревень в Сирии и в Малой Азии; с особой силой чума свирепствовала в Александрии и в дельте Нила, где она держалась дольше, чем в других местах. Прокопий пишет, что чума погубила «добрую половину» населения Византии[875].
Гибель значительной части населения привела к недостатку рабочей силы, заработная плата рабочих увеличилась в 2-3 раза[876]. Обширные земельные угодья остались необработанными, и власти возродили практику эпинемесиса: землевладельцам насильственно прирезали участки пустующей земли, заставляя платить за них налоги[877]. Сбор налогов упал до такой степени, что императору приходилось экономить на самых необходимых расходах. Была сокращена армия, военные поселенцы на восточной границе были переведены в разряд простых крестьян. Хронист Агафий указывает, что армия, которая, по старым меркам, должна была насчитывать 645 тыс. солдат, насчитывала лишь 150 тыс.[878]. Чума неоднократно возвращалась – в 570, в 573, в 599 гг; сирийская хроника сообщает, что в 599 г. от «великой чумы» погибло 3 млн человек[879]. Немногочисленные данные о заработной плате, имеющиеся для этого периода, противоречивы. Сегре, основываясь на данных папирусов, считал, что простой рабочий получал от четверти до трети номисмы в месяц, но Г. Острогорский, приводя агиографические данные, полагал, что месячная зарплата составляла порядка одной номисмы[880]. А. Х.М. Джойс считает, что самые низкооплачиваемые рабочие получали от половины кератиона до одного кератиона в день (24 кератиона = 1 номисма)[881]. Средняя цена пшеницы, судя по данным А. Джонсона и Л. Веста, составляла в это время около 12 артаб за номисму[882]. Если даже исходить из минимальной поденной оплаты в половину кератиона, то рабочий мог купить на эти деньги 6,3 кг зерна – это был достаточно высокий уровень оплаты, соответствующий периоду восстановления.
Ослабленное эпидемиями государство не могло содержать большую армию, а между тем стране угрожали нашествия варваров. Император Маврикий (582-602 гг.) не платил жалование своим солдатам – в результате начался большой мятеж, Маврикий был свергнут и убит; страна погрузилась в пучину гражданской войны. Персидский царь Хосров II воспользовался моментом для вторжения в пределы империи; в 611 г. персы овладели Антиохией, а 615 г. – Египтом. Около десяти лет Египет находился под властью персов, это владычество сопровождалось жестокими опустошениями и насилиями[883]. Страна не успела оправиться от разорения, как в 640 г. пришли арабы, завоевание Египта продолжалось четыре года и принесло с собой новое разорение страны. Состояние Египта после арабского завоевания можно оценить по тому факту, что сумма налоговых поступлений составляла около 2 млн динаров (номисм); в пересчете на серебро по курсу 1 динар = 12 драхмам (дирхемам) эта сумма составит 24 млн драхм. Для сравнения напомним, что в годы наивысшего расцвета птолемеевского Египта царские доходы составляли 14,8 тыс. талантов, т. е. 89 млн драхм – в 3,5 раза больше. Население в благополучные времена Птолемееев составляло около 7 млн, в I в. н. э. – 8 млн человек, в середине VII в., по оценке Э. Аштора, оно составляло лишь 4-4,5 млн[884].
* * *
Возвращаясь к анализу истории Египта в контексте трехфакторной модели, нужно отметить, что в «византийский» период, так же как и в предыдущий период, социально-экономическое развитие Египта во многом определялось внешним влиянием. В первую очередь это касается установления новой римской этатистской монархии («доминанта»), а затем процесса разложения этой монархии. Развитие такого явления, как патронат, было следствием прогрессирующей слабости римской власти, мирившейся с налоговыми привилегиями знати и допустившей уход крестьян в магнатские поместья. Характерно, что в условиях ирригационного земледелия распространение крупной частной собственности привело к деградации поддерживавшейся ранее государством ирригационной системы и сокращению площади пахотных земель, т. е. к сокращению экологической ниши.
Период восстановления в новом «византийском» демографическом цикле начался в первой половине IV в.: для этого времени характерна низкая арендная плата, т. е. дороговизна рабочей силы. Усиление налогового давления со стороны властей ускорило наступившее в V в. Сжатие: мы видим разорение крестьян-собственников, быстрый рост помещичьего землевладения, рост городов, развитие ремесел и торговли, активизацию народных движений, волнения и восстания. В 530–540 гг. разразился экосоциальный кризис: восстания, страшная эпидемия и голод, социальные реформы Юстиниана, конфискации земель знати. Кризис привел к установлению сильной монархической власти, опиравшейся на церковь и христианские идеалы социальной справедливости. Но нужно отметить, что эпицентр кризиса находился вне Египта, что его политический исход определялся в Константинополе и новый этатизм Юстиниана, так же как этатизм Константина Великого, был для Египта в значительной мере внешним явлением. В итоге трансформацию структуры, происходившую на протяжении цикла, мы можем обозначить как BCAbCBC.
Эпидемия чумы, постоянно возобновляясь, свирепствовала на протяжении всей второй половины VI в., затем начались внутренние войны и война с Персией – таким образом, экосоциальный кризис растянулся на долгое время и перерос в интерцикл. Восстановление хозяйства в новом демографическом цикле относится уже к временам после арабского завоевания, ко второй половине VII в.
* * *
Подводя итоги «эпохе тяжелой пехоты», необходимо акцентировать внимание на том обстоятельстве, что она была для Востока «внешним», «западным» явлением, «эпохой эллинизма». При этом в социальном отношении греки и македоняне принесли на Восток немного: они заменили персов в роли правящего сословия, в основном сохранив традиционные этатистские порядки завоеванных стран. В дальнейшем, с нарастанием Сжатия, им пришлось столкнуться с традиционалистской реакцией со стороны покоренных народов. Кризис в Египте смягчил сословное и этническое неравенство и породил новую этатистскую «греко-египетскую» монархию. Кризис в Месопотамии развивался по сценарию Ибн Халдуна и привел к тому, что страна была занята новыми завоевателями, парфянами. Затем новые завоеватели – на этот раз римляне – пришли и в Египет, и эта страна потеряла самостоятельность, став провинцией огромной Римской империи. Социальные процессы здесь развивались теперь под сильным внешним воздействием и в основном повторяли то, что происходило в центральных областях римского государства.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.