3.5. ЕГИПЕТ В ЭПОХУ НОВОГО ЦАРСТВА
3.5. ЕГИПЕТ В ЭПОХУ НОВОГО ЦАРСТВА
Обратимся теперь к рассмотрению истории Египта, к тем переменам, которые принесла с собой волна нашествий середины II тысячелетия до н. э. Нашествие варваров-гиксосов означало демографическую катастрофу. По свидетельству Манефона, гиксосы «сожгли города и разрушили до основания храмы богов, а с населением обращались самым враждебным образом, одних убивая, у других уводя в рабство жен и детей»[430]. Гиксосы укрепились в Дельте, откуда они совершали походы на юг, на сохранившее независимость Фиванское царство.
Нашествие гиксосов было частью «большой волны», вызванной изобретением боевой колесницы. Племенной состав завоевателей был достаточно пестрым, в него входили хурриты, семиты и, вероятно, какие-то арийские роды: колесница была принесена на Ближний Восток арийскими племенами и довольно быстро перенята хурритами[431]. Владычество гиксосов над северным Египтом продолжалось не менее 108 лет, и со временем начался процесс социального синтеза, гиксосские цари стали подражать фараонам, приняли царские титулы и стали поклоняться египетским богам[432]. Помимо колесницы (и, естественно, лошадей, которых в Египте прежде не разводили) варвары принесли с собой мощные составные луки, стрелы с медными наконечниками, бронзовые мечи, а также «мирные» телеги, в которых запрягали, впрочем, не лошадей, а волов (лошади использовались только в военном деле). По-видимому, в гиксосское время в Египте появились новые породы овец, куры, а также ножные мехи, позволившие наладить производство бронзы, – так что эпоха Нового царства стала египетским бронзовым веком[433].
Варвары не смогли завоевать весь Египет, и на юге, в Фиваиде, уцелело египетское царство, сохранившее местные социальные традиции. Влияние гиксосов, возможно, сказалось на том, что после падения Среднего царства в Фиваиде вновь усилилась знать, которая наследовала чиновничьи должности, диктовала свою волю фараонам и поднимала мятежи[434]. Большое значение имело перенимание египтянами в процессе диффузии боевой колесницы. Колесница как у гиксосов, так и в Митанни была аристократическим оружием, и ее господство на полях сражений означало военное преобладание аристократии. Известно, что египетские колесничие были преимущественно сыновьями знатных отцов, и они снаряжались в походы за свой счет[435].
Через сто лет после нашествия, переняв оружие противников, египтяне сумели изгнать варваров. Отвоевание страны сопровождалось страшными опустошениями и было достигнуто ценой новой демографической катастрофы[436]. Последствия гиксосского нашествия были таковы, что и спустя сто лет после изгнания варваров многие храмы еще не поднялись из развалин. Восстановление хозяйства протекало медленно, от первого фараона Нового царства, Яхмоса, почти не осталось следов строительной деятельности[437]. На протяжении XV в. сохранялось преобладающее влияние светско-храмовой знати, вельможи наследовали свои посты и строили роскошные гробницы[438]. Однако источники не сохранили сведений о частных хозяйствах вельмож, сравнимых по размерам с хозяйствами времен Древнего царства; оплотом знати были храмы, знать наследовала жреческие должности и присваивала значительную часть храмовых богатств[439]. Со своей стороны, фараоны претендовали на полный контроль над ресурсами царско-храмового хозяйства. Тутмос III (1479–1425 гг. до н. э) пытался опереться на военных и назначал выслужившихся офицеров на высокие посты; этот воинственный фараон прославился завоеванием Сирии, он обогащал своих солдат, но не забывал щедро одаривать жречество[440]. Сын Тутмоса, Аменхотеп II (1428-1397 гг. до н. э.) привел только из одного похода в Сирию и Палестину более 100 тыс. пленных; это, несомненно, говорит о том, что в то время в Египте было много свободных земель, хотя со времен изгнания гиксосов прошло больше ста лет[441].
Правление Тутмоса IV (1397-1388 гг. до н. э.) и Аменхотепа III (1388-1351 гг. до н. э.) ознаменовалось новыми победами и активной строительной деятельностью; это было время, когда возводились монументальные храмы и Новое царство достигло вершины могущества. Однако подспудный конфликт между царями и знатью постепенно обострялся. Фараон Аменхотеп IV (1351–1334 гг. до н. э.) предпринял попытку сокрушить могущество знати, он передал многие чиновничьи посты выходцам из простонародья (их звали «немху» – буквально «бедняки»). «Трудно уклониться от заключения, что, совершая переворот, Аменхотеп IV опирался на какую-то часть простых египтян», – отмечает Ю. Я. Перепелкин[442]. Чтобы подорвать авторитет храмов, Аменхотеп IV ввел культ нового бога, Атона, фараон приказал называть себя «Полезным Атону», Эхнатоном, жрецы Атона назначались царем из числа «бедняков», и храмам Атона передавались земли других храмов[443]. Эхнатон не пожелал оставаться в старом гнезде жреческой знати, Фивах, и, подобно Аменемхету I, основал новую столицу Ахетатон, где жил в окружении своих новых слуг «немху»[444].
Преемники Эхнатона восстановили почитание старых богов, но не стали возвращать знати прежние должности и богатства. Фараон Хоремхеб (1319-1292 гг. до н. э.) реорганизовал храмовое хозяйство и поручил руководство новым жрецам, назначавшимся фараоном. Указы Хоремхеба требовали прекратить грабежи и вымогательства, которым подвергались простые египтяне со стороны знати, жрецов и судей. Столица так и не вернулась в Фивы, царя по-прежнему окружали военные из числа «немху»[445].
Как отмечалось выше, аристократия как в Египте, так и в других странах опиралась на колесничное войско. Но после реформ Эхнатона и Хоремхеба мы видим это войско подчиненным строгой дисциплине. По-видимому, по старой традиции колесничие набирались из детей знати и сами покупали колесницу, но коней им предоставлял фараон, и они демонстрировали полную покорность своим начальникам, простираясь перед ними на животах[446].
Армия, служившая опорой власти, в своей массе представляла собой крестьянское ополчение; крестьян на определенное время рекрутировали в солдаты, а затем возвращали к их полям[447]. Фараоны-воины XIX династии были тесно связаны с этой крестьянской армией и всячески угождали своим воинам: солдатам раздавали рабов и земли, золотые знаки отличия, щедрое угощение[448]. Вероятно, эта связь царей с войском и объясняет то обстоятельство, что,подобно тому как это было в греческих тираниях, в Вавилонии и в Риме, египетское самодержавие времен Нового царства имело военный и крестьянский оттенок. В конечном счете, борьба между знатью и фараонами была борьбой за перераспределение ресурсов между крестьянской армией и храмами.
Новое царство достигло наивысшего могущества во времена фараона Рамзеса II (1279–1213 гг. до н. э.), который прославился своими победами и упрочил египетское господство в Сирии и Нубии. Рамзес II опирался на крестьянскую армию, на похоронной плите одного из воинов фараон представлен бросающим в толпу солдат знаки отличия и снедь. «Вы были бедняками («немху»), – говорил своим воинам Рамзес II. – Я сделал вас сановниками своим питанием»[449]. С этого времени слово «немху» постепенно меняет свой смысл и теперь означает возвышенных из простонародья служилых людей. Многих немху фараоны наделяли землей, которая практически освобождалась от налогов и передавалась по наследству[450]. От правления Рамзеса II осталось множество жизнеописаний чиновников – выходцев из простого люда, придворные называли фараона «творящим сановников, зиждущим бедняков». Точно так же, «зиждущим бедняков», называли и бога Амона, который со времен Среднего царства считался заступником обиженных и угнетенных[451].
Организация царско-храмового хозяйства и положение трудового люда в Новом царстве не претерпели существенных перемен по сравнению со временами Среднего царства. Основную массу населения по-прежнему составляли «царские слуги» (или «царские земледельцы»), работавшие на выделенных им наделах, получавших от чиновников посевное зерно и быков и сдававших им весь урожай; после обмера зерна 30% урожая изымалось в пользу государства и храма, а остальное составляло долю крестьянина. В некоторых случаях работы проводились коллективно группами земледельцев[452]. Как и прежде, время от времени проводились смотры и переписи всех категорий населения: жрецов, воинов, «царских слуг», мастеров-ремесленников[453]. Государственный сектор полностью преобладал в жизни общества.
Постепенно нараставшая нехватка земли побудила Рамзеса II начать крупные ирригационные работы в восточной части Дельты, здесь была построена новая столица Пер-Рамзес. По описанию современника, новоосвоенные области превратились в благодатный и цветущий край, заполненные зерном житницы там высились «до небес». Рамзесу II удалось на время решить продовольственную проблему: цены на зерно в Дельте уменьшились до 1 дебена меди (91 г) за 1 хар; Дельта стала житницей страны, снабжавшей зерном южные области[454]. Хотя фараоны Нового царства не возводили пирамид, Рамзес II оставил после себя много монументальных храмов, и его называли не просто богом, а «великим богом». Придворные встречали царя, простершись на животах и касаясь носами пола[455].
Эпоха Нового царства была отмечена еще одним достижением в области ирригации: был изобретен шадуф – устройство для подъема воды; с этого времени началось быстрое освоение «высоких полей». По оценке К. Батцера, по сравнению с временами Среднего царства, площадь обрабатываемых земель увеличилась с 350 до 450 тыс км2, а емкость экологической ниши (население, которое может прокормиться на этой площади) – с 2 до 2,9 млн[456]. Увеличение емкости экологической ниши должно было привести к удлинению демографического цикла. Действительно, демографический цикл Нового царства продолжался три столетия, намного дольше других циклов. Однако резервы расширения пахотных земель постепенно иссякли. Очевидным следствием крестьянского малоземелья стало развитие ремесла и быстрый рост городов. Фивы стали крупнейшим городом того времени, намного превосходившим в размерах города Двуречья; к числу больших городов относились также Мемфис, Амарна, Гераклеополь[457].
В конце XIII в. источники сообщают о многочисленных жалобах земледельцев на их тяжелое положение и на непосильные поборы властей. Тексты говорят об экзекуциях, которым подвергались крестьяне, оказавшиеся не в состоянии уплатить налоги; из страха перед расправой земледельцы бросали свои участки и спасались бегством[458]. «Большой папирус Харрис» говорит о голоде, восстаниях и междоусобных войнах, знаменовавших конец правления XIX династии (около 1200 г.)[459].
Это время совпало с волной нашествий так называемых «морских народов», которая затопила Восточное Средиземноморье в конце XIII в. до н. э. Воины «морских народов» сражались бронзовыми мечами, которые были более эффективным видом рубяще-колющего оружия, чем использовавшиеся египтянами секиры[460]. Пришедшие с севера варвары соединились с ливийцами и обрушились на Египет. Первый удар волны был отражен фараоном Меренптахом (1213-1203 гг. до н. э.), но после смерти Меренптаха варвары ворвались в Египет и захватили города на западном берегу Нила, от Мемфиса до Кербена. В течение многих лет завоеватели грабили и разоряли Нижний Египет, страна была охвачена смутой. «Не было у них главы долгие годы. Была страна египетская во власти вельмож в виде уделов. Один убивал другого, как великого, так и малого. Другая пора настала после этого – голодные годы, причем был Ирсу, некий сириец, главный у них. Заставил он всю страну подчиниться себе. Каждый убивал другого, грабилось имущество их. Боги были приравнены к людям, и не совершались жертвоприношения в храмах»[461].
Варвары сокрушили этатистскую монархию XIX династии, и первому фараону новой XX династии Сетнахту (1186-1183 гг. до н. э.) пришлось в длительных войнах восстанавливать единство страны. Лишь его преемнику Рамзесу III (1183-1152 гг. до н. э.) удалось разгромить варваров и заставить их вождей подчиниться воле фараонов. Десятки (если не сотни) тысяч варваров были расселены в крепостях и обязаны охранять границу; им выдавалось ежегодное содержание, зерно и одежда[462].
Некоторые исследователи полагают, что смута, ознаменовавшая конец XIX династии, имела социальные корни, что она была продолжением борьбы между «крестьянскими» фараонами и храмовой знатью Фив. С другой стороны, новую приватизацию в храмах можно рассматривать как результат кратковременного владычества варваров. Как бы то ни было, в конечном счете знать одержала победу. Рамзес III отказался от политики государственного регулирования и в огромных масштабах одаривал храмы землей и «царскими слугами». С этого времени источники перестают упоминать о «бедняках»-немху и все больше говорят о «больших людях». Отказ от политики поддержания крестьянства был, очевидно, связан с отказом от воинской повинности и заменой крестьянской армии наемниками-ливийцами – это был результат социального синтеза, началом которого было поселение покоренных варваров в Дельте[463]. При XX династии жречество превратилось в независимое сословие, чиновникам был запрещен доступ в храмы, могущественные жреческие роды контролировали административные и военные должности[464]. В храмах расцветают воровство и коррупция, делаются первые попытки «приватизации» храмовых имуществ[465].
Кризис начала XII в. означал демографическую катастрофу и привел к существенному уменьшению численности населения. Недостаток продовольствия на время отступил в прошлое. Рамзес III в своем завещании говорит о том, что он «удвоил снабжение страны, тогда как прежде она была нищей. Страна была сытой весьма в мое правление»[466]. Действительно, цена пшеницы была низкой – 1 дебен за хар[467]. Формально эта цена была такой же, что и в благополучные годы при Рамзесе II, но фактически она была ниже, так как величина хара за это время, по-видимому, увеличилась с 48 до 77 литров[468]. В благоприятных условиях население быстро росло. «Сделал я, чтобы вырастил Египет молодое поколение многочисленное…» – свидетельствует Рамзес III[469]. Демографические потери во время смуты были, очевидно, не столь велики, и период восстановления в новом цикле был относительно коротким. Уже к концу правления Рамзеса III цена пшеницы возросла до 1 1/3 дебена за хар, а в 1145-1142 гг. до н. э. (в правление Рамзеса V) достигла 2 дебенов за хар[470].
К этому времени (около 1142 г.) относится сохранившийся фрагмент земельной переписи, так называемый папирус Вильбура. Помимо больших массивов храмовых и государственных земель папирус перечисляет также участки земель, принадлежавших служилым людям – «немху» (как отмечалось выше, фараоны нередко вознаграждали землей за службу). Как можно сделать вывод из данных А. Гардинера, это были преимущественно воины, а также жрецы, писцы и т. д.; среди этих земель были и крупные поместья видных сановников[471]. Налоги с земель «немху» были незначительны, порядка 2-6% урожая[472]. Эти участки в отличие от крестьянских наделов передавались по наследству и дробились между наследниками; по-видимому, в результате этого дробления большинство наследственных наделов так измельчали, что среди них преобладали участки в 3-5 арур (0,8-1,4 га)[473]. Такие мизерные наделы, конечно, не отражают уровня потребления солдат или писцов, поскольку многие служилые люди помимо наделов получали натуральное содержание, но в целом создается впечатление, что в соответствии с демографически-структурной теорией рост численности служилой элиты приводил к ее обеднению.
Констатируя малые размеры служилых наделов, И. А. Стучевский делает вывод, что и крестьянские участки не могли быть больше 3–5 арур, т. е. к середине XII в. египетские крестьяне снова страдали от малоземелья[474].
Другим признаком Сжатия был финансовый кризис государства. Малоземелье привело к тому, что многие крестьяне не могли платить налоги; государство испытывало недостаток средств и было вынуждено сокращать численность работающих на казну ремесленников. После смерти Рамзеса III практически прекратилось строительство храмов. От середины XII в. сохранились сведения о том, что ввиду отсутствия зерна в государственных хранилищах оставшимся ремесленникам часто не выдавали пайки; ремесленники голодали и поднимали голодные бунты[475].
Между тем рост цен на зерно – при стабильности цен на другие товары – продолжался. При Рамзесе VII (1134–1126 гг. до н. э.) средняя цена пшеницы достигла 4 дебенов за хар и держалась на этом уровне почти тридцать лет, до начала царствовании Рамзеса XI (1103-1070 гг. до н. э.)[476]. Эпизодически цены поднимались до 8 и даже до 12 дебенов за хар[477], что, очевидно, свидетельствует о голоде, точнее, о длительном периоде голода и экосоциального кризиса. От этого периода почти не сохранилось письменных источников, и едва ли не единственным свидетельством о катастрофе остается график цен на зерно, построенный чешским исследователем Ярославом Черны, он показывает резкий рост цен на зерно во второй половине XII в. (рис. 5).
«Без сомнения, это отражение того упадка, который имел место в Египте в конце царствования Рамзеса III и его преемников», – пишет Я. Черны, связывая этот упадок с вторжениями ливийцев[478]. Но источники не сообщают о крупных вторжениях варваров, они говорят лишь о каких-то мелких нападениях ливийцев, причем не исключено, что речь идет о взбунтовавшихся воинах фараонов. В предыдущий период армия была переполнена ливийскими наемниками, и, по-видимому, правительство не могло их оплачивать ввиду финансового кризиса[479]. Сохранившиеся отрывочные сообщения открывают картину царившей повсюду анархии и полного бессилия властей. Гробницы великих царей были разграблены разбойниками, и жрецы прятали уцелевшие мумии в укромных убежищах среди скал[480]. Деловых документов становится все меньше, от фараонов, быстро сменяющих друг друга, не остается ничего, кроме имен и смутных воспоминаний о «годе гиены, когда люди голодали»[481]. Высокий уровень цен, сохранявшийся несколько десятилетий, означал эпоху голода и войн – и по-видимому, он означал гибель значительной части населения. Уменьшение численности населения должно было привести к уменьшению спроса и падению цен – и действительно, при Рамзесе XI цены уменьшились вдвое, хотя и не вернулись к докризисному уровню. Характерно, что одновременно почти вдвое упали цены на серебро, Я. Черны объясняет это появлением на рынке большого количества серебра из разграбленных гробниц[482], но, на наш взгляд, это является еще одним свидетельством уменьшения численности населения. Таким образом, динамика цен в конце правления XХ династии свидетельствует о произошедшей в это время демографической катастрофе.
Рис. 5. Динамика хлебных цен в эпоху Рамессидов (XX династия); spelt – пшеница, barley – ячмень, цены даны в дебенах меди за хар[483]
Заключительным аккордом этого кризиса стала междоусобная война между фараоном Рамзесом XI и верховным жрецом Амона Аменхотепом, призванные фараоном войска наместника Нубии разграбили Фивы[484]. После смерти Рамзеса XI верховный жрец Амона Фиванского Херихор захватил власть в Фивах, а верховный жрец Амона в Тинисе Смендис провозгласил себя фараоном в Дельте – Египет распался на враждующие княжества, эпоха Нового царства подошла к концу[485].
* * *
Возвращаясь к анализу истории Египта с позиций трехфакторной теории, необходимо подчеркнуть масштабы катастрофы, вызванной нашествием гиксосов. Период восстановления после гиксосских войн длился более двух столетий, намного дольше обычного. Хотя Египет был не полностью завоеван варварами, их господство на севере в сочетании с сильным диффузионным влиянием привело к социальному синтезу: египтяне заимствовали у варваров колесничное войско и аристократию колесничих. Оплотом египетской аристократии были храмы: жреческая знать передавала по наследству храмовые должности и владела большой частью храмовых доходов (а сыновья жрецов и сановников покупали себе колесницы и приходили в войско в окружении рабов). Таким образом, нашествие вызвало трансформацию структуры, которая передается формулой BАbC.
С другой стороны, фараоны, так же как греческие тираны и римские цезари, опирались на крестьянские контингенты армии (на пехотинцев), и политика завоевания обостряла борьбу за перераспределение ресурсов в системе «государство – элита – народ». В конечном счете борьба за перераспределение ресурсов привела к реставрации этатистской монархии при фараоне Эхнатоне, к трансформации структуры типа АbCB. Реформы, проведенные Эхнатоном, привели к тому, что жречество потеряло часть своих доходов, а храмы были подчинены строгому государственному контролю. Социальный характер реформ проявился в выдвижении на первый план сословия «бедняков»-«немху» – воинов и чиновников, выходцев из простого народа. Политика поддержания «бедняков» сказалась в создании новых ирригационных систем и в наделении служилых небольшими земельными наделами. Государственный сектор полностью преобладал в жизни общества.
Установление этатистской монархии при Эхнатоне документировано достаточно хорошо (в отличие от предыдущих трансформаций такого рода), и мы можем наблюдать, каким образом происходит автократический переворот. Так же как в Двуречье, фараон опирается на низшие, народные слои армии, ему противостоит храмовая знать, и конечной целью переворота является подчинение храмовой администрации и перераспределение ресурсов в пользу государства.
Эпоха Нового царства была ознаменована важным техническим нововведением в ирригации – изобретением эффективного водоподъемного устройства, шадуфа. Изобретение шадуфа позволило оросить огромные массивы «высоких полей» – посевные площади намного увеличились; это расширило экологическую нишу Египта и отсрочило наступление Сжатия. Расширение экологической ниши и низкий уровень населенности после колоссальной гиксосской катастрофы привели к тому, что период восстановления и роста в новом демографическом цикле был очень длительным, более двух столетий.
Главным признаком наступившего Сжатия был начало широкомасштабного ирригационного строительства при Рамзесе II. Освоение Дельты, создание системы государственных амбаров и массовых перевозок зерна на юг страны до некоторой степени замедлили Сжатие. Тем не менее к концу XIII в. перенаселение стало проявляться более явственно: хроники говорят о разорении и бегстве крестьян, о скоплении населения в городах. Хотя сведения об экономическом положении в этот период весьма скудные, их можно дополнить привлечением данных папируса Вильбура; поскольку численность населения в середине XII в. вряд ли была существенно больше, чем в конце XIII в., то та картина малоземелья, которую дает папирус Вильбура, может быть отнесена и к концу XIII столетия.
В начале XII в. Сжатие привело к экосоциальному кризису: источники сообщают о длительном голоде, гибели больших масс населения, потере управляемости, восстаниях и междоусобных войнах, разрушении государства, внешних войнах. Главную роль в крушении этатистской монархии сыграли варвары, на короткое время овладевшие значительной частью страны (если не всем Египтом). Возможно, победы отчасти объяснялись применением нового оружия, бронзовых мечей, но неясно, насколько этот фактор был решающим: варвары не всегда одерживали победы, они не раз терпели поражения как от египтян, так и от ассирийцев.
Хотя фараонам новой, ХХ династии, после долгой борьбы удалось подчинить варварские племена, они остались в Египте и в результате социального синтеза со временем стали основой египетского войска. В конечном счете крушение этатистской монархии привело к новому оживлению частнособственнических отношении и возвышению храмовой знати. Таким образом, общая схема социальных трансформаций в первом цикле Нового царства передается формулой АbCВАbC.
В правление Рамзеса III (1183-1152 гг. до н. э.) начался период восстановления в новом демографическом цикле. Имеющиеся данные говорят об относительно высоком уровне потребления, низких ценах на хлеб и быстром росте населения. В социальной сфере это время характеризуется слабостью монархии, которая возвращает храмовой знати ее привилегии; храмы вновь становятся в значительной степени независимыми от государства. Это перераспределение ресурсов в пользу элиты, вероятно, способствовало быстрому наступлению нового Сжатия. С середины XII в. мы наблюдаем такие признаки Сжатия, как крестьянское малоземелье, высокие цены на хлеб, низкий уровень потребления основной массы населения. Слабость государства способствовала быстрому ухудшению экономической ситуации, и в 1120-х гг. появляются признаки экосоциального кризиса: цены на хлеб становятся чрезвычайно высокими, появляются сведения о голоде, потере административной управляемости, междоусобных войнах. Вдобавок присутствие в стране больших масс ливийского населения и преобладание ливийских наемников в армии было чревато тем, что в случае ослабления государства ливийцы выйдут из подчинения, объединятся с племенами пустыни и попытаются снова завоевать Египет. Так, по-видимому, и случалось.
Последовавшее с установлением относительной стабильности в 1170-х гг. резкое падение цен, очевидно, свидетельствует о гибели значительной части населения. В конечном счете египетское государство распалось, и на его место заступили слабые княжества ливийских вождей (трансформация АbCАCC).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.