Глава 19 Волышово

Глава 19

Волышово

Граф С.А. Строгонов разделял охотничьи интересы князей Васильчиковых, в частности, отца своей избранницы Дмитрия Васильевича (1778–1859), владельца имения Волышово в Порховском уезде Псковской губернии, и Виктора Павловича, который жил в относительно близком имении Выбити в Новгородской губернии.

В 1859 году имение досталось Татьяне Дмитриевне, супруге Александра Сергеевича. Оно не было слишком большим — в нем насчитывалось 1350 душ и 17 894 десятины, — но имело несколько старинных построек, а также деревянный дом и парк на реке Вогоще.

Все изменилось после того, как в 1860 году Строгонов пригласил для реконструкции выпускника Академии художеств архитектора М.А. Макарова (1827–1873). Он мог быть рекомендован владельцу Гаральдом Боссе, с которым Макаров работал в конце 1840-х годов. Кроме того, Михаил Алексеевич был учеником А.И. Штакеншнейдера и известен как строитель нескольких доходных домов на Невском проспекте в Петербурге.

Звание академика Макаров получил за проект английской фермы для Волышово. Этот заказ был столь важен для карьеры архитектора, что даже упомянулся в его некрологе, где говорилось: «Особенно замечательна постройка у графа Строгонова, быть может, единственная в своем роде в России, — это большой барский дом, целый дворец, и при нем громадная ферма, вся постройка стоила около 300 000».[158]

Следует уточнить, что главное здание возводилось деревянным.

Отчет Академии художеств за 1859-1860-е годы называет его стиль «французским XVII века». Действительно, центральная часть Строгоновского дома напоминает к примеру Мезон-Лафит. Ферма не сохранилась и известна по единственной фотографии 1910 года. Макаров построил также дом управляющего в стиле английской архитектуры.

Итак, в начале 1860-х годов Волышово обрело петербургский блеск и стало первым в губернии. Александр Сергеевич, назначенный егермейстером Императорского двора, оказался счастлив в потомстве. Детям был отдан второй этаж главного дома, где помещались детские, игровые и учебные комнаты Марии (1850), Сергея (1852), Елены (1855), Ольги (1857) и Дмитрия (1858). Казалось, все располагало для мирной и беззаботной жизни. Но две трагедии разрушили ее безмятежность.

Волышовский дом со стороны двора

Мезон-Лаффит — классический пример французского замка Ф. Мансара в пригороде Парижа

В 1863 году умер Дмитрий, младший сын графа. Спустя год в разгар лета — 26 июля — внезапно скончался сам Александр Сергеевич. Другая трагедия на некоторое время вернула Сергея Александровича в места детства и в то же время круто повернула жизнь наследника нераздельного имения.

В апреле 1882 года, год спустя после убийства Александра II, через три недели после похорон деда последний Строгонов женился на княжне Е.А. Васильчиковой. В 1884 году, спустя всего два года после свадьбы, она умерла. Страстно желая иметь ребенка, Евгения Александровна пала жертвой операции нечистоплотного гинеколога. Эта трагедия, наряду с убийством монарха и смертью влиятельного и грозного деда, патриарха рода, оказала большое влияние на образ жизни Сергея Александровича. В том же году, составив список художественных коллекций, он прекратил их пополнение, перестал следить за выходом книжных новинок, которые прежде всегда находили себе место в Строгоновском доме.

Волышовский дом. Вид со стороны реки

Последующие два года граф провел неподалеку от могилы жены. Позже архитектор Д. Шагин спроектирует над ней часовню в русском стиле. Охота, лошади и яхты стали главным средством утешения Строгонова, причем охота стала главной страстью Сергея Александровича. Правда, управляющий ею, Григорий Павлович Пеший, являлся лишь третьим человеком в «волышовской иерархии». В отдельном кирпичном доме жил управляющий имением Г.Х. Мозерт — немец. По свидетельству очевидца, именно на нем лежали сложные миссии — прежде всего, отношений с крестьянами окружающих деревень, а кроме того, связи с главной конторой, графом, губернатором и со всеми властями — губернии, уезда и волости, которые находились соответственно в Пскове, Порхове и Тишинке. Вторым по значимости в усадьбе был управляющий русской и английской конюшнями англичанин Карл Иванович Пейдж. Под его началом был также конный завод в Дорогинях (находится в километре от Волышово), где он и жил. Пейдж «часто ездил в Англию, где у него было много дел и необходимых для имения связей: покупал там и лошадей, и упряжь, и экипажи».[159]

Упомянутый выше Г.П. Пеший был единственным православным из волышовской администрации. Поэтому в его ведение отошла домовая церковь, находившаяся рядом с графским домом. Она не имела прихода, здесь не совершались некоторые таинства (похороны, венчания и т. д.), но церковь была открыта для окружающего населения. Пеший как староста должен был подыскать священников в соседних приходах. Эта его обязанность придавала ему особый авторитет в округе и дополнительное право на прямое обращение к барину.

Когда-то в юности, окончив городское училище, Пеший был взят в камердинеры графа, затем юнгой плавал на его яхте. Боготворя Сергея Александровича, «он принимал к сердцу защиту его интересов. Отсюда сдержанно-критическое отношение к деятельности высших властей Волышова, постоянная мысль о том, что они могли бы вести хозяйство экономнее и прибыльнее».[160]

Княжна Е.А. Васильчикова — в течение двух лет супруга графа С.А. Строгонова

В имении были оранжереи, где находились заросли винограда, персиковые деревья и пальмы, которые летом расставлялись по окружавшему дом саду. Они находились под наблюдением садовника — чеха В.И. Ватцека. Мы имеем свидетельство очевидца: «Самые изысканные партерные клумбы — овальные, круглые, многофигурные — украшали графский дом со стороны парка. Они были похожи на ковры: хотя в центре иногда и находился красивый куст аспарагуса, или роз, или туи — все цветы были низкими, оттенки красных тонов давали бегонии, белых — камнеломки, лиловых — гелиотроп, а молоденькая, низенькая резеда была скромным фоном, но именно от нее шел самый изысканный запах».[161] Фотография Каррика иллюстрирует эти слова, хотя она сделана много ранее.

Ватцек строго охранял не только оранжереи, но и цветники, даже от собственных детей. Однако садовник «многим был нужен и полезен… не жалел совета всякому начинающему садоводу, давал черенки и семена, очень любил „рабатки“, и с его легкой руки все, у кого при доме был хоть палисадник, устраивали у себя эти узкие цветочные грядки, и потом они расширялись с годами и выходили на луга и дворы — душистые „французские“ фиалки, махровые маргаритки и резеда».[162] За церковью в имении находился цветник из не очень душистых цветов — петунии, ноготков, маргариток, бархоток, львиного зева. Сразу за ним начинался розовый садик. По узкой каменной лесенке можно было спуститься к гроту — оттуда к реке, к Круглому пруду — и дальше углубиться в парк. Здесь был крикетный луг и произрастало множество редких пород деревьев и кустарников, превращавших Волышово в дендрологический заповедник.

Табун арабских маток у Графского хутора. Фотография из книги С.А. Строгонова и А.Г. Щербатова «Об арабской лошади» (1901 г.)

Граф Сергей Александрович имел три конюшни в Волышово. На Кавказе, в шести милях от Пятигорска, находился конный завод, получивший название Графский хутор. В 1888 году в качестве своеобразного отвлечения неутешного вдовца князь Александр Григорьевич Щербатов вместе с женой Ольгой Александровной, урожденной графиней Строгоновой, отправился на Аравийский полуостров. Целью Щербатова (и по его замыслу — целью для Строгонова) было улучшение конного дела в России. Из Каира трое путешественников проехали через Бейрут в Дамаск, а далее караваном прошли через Ливанские горы и внутреннюю Сирию до среднего течения Евфрата.

Этот маршрут повторял путь англичан Уилфрида и Анны Блант 1879 года. Они еще раз в 1881 году ездили на Восток в поисках арабских лошадей. Анна написала две книги «The Bedouins of the Euphrates» (1879 г.) и «Pilgrimage to Nejd» (1881 г.). Эти издания, судя по всему, были настольными у Ольги Александровны и Сергея Александровича во время похода на яхте «Инва», доставившей их к Аравийскому полуострову. Щербатов в своем имении Мариевка устроил арабо-донской завод. Строгонов, купивший четырех жеребцов и девять кобыл, в 1889 году основал новое имение под названием Змеевка (Графский хутор). Оно располагалось на территории Терского казачьего округа в тридцати километрах от Пятигорска и в семи от Железноводска на южном склоне Змеиной горы.

Господский дом на Графском хуторе. Современное состояние

Площадь земли на «Графском хуторе» была невелика — 1000 десятин, большая часть которой за исключением от 15 до 30 десятин леса являлось степью. С.А. Строгонов выбрал место на Кавказе в связи с распространенным мнением о том, что нельзя выращивать породу в местности, резко отличающейся климатом от ее родины. Граф основал завод для разведения чистокровных арабских лошадей, для улучшения арабскою кровью скакунов кабардинской породы и, наконец, для создания недорогих лошадей подходящего типа для псовой охоты. Ранее богатые мусульмане из России после паломничества в Мекку всегда привозили оттуда одного-двух арабских жеребцов. Так поддерживалась порода. Жеребцы и кобылы, приобретенные Сергеем Александровичем во время путешествия, заложили основу конного завода. Сам «Хутор» состоял из многочисленных зданий. Кроме кирпичного господского дома с 15 комнатами, здесь были несколько жилищ для служащих, а также кузница и экипажный сарай.

Так случилось, что охотничье имение отца стало для графа Сергея Александровича дороже, чем дом на Невском проспекте, полноправным владельцем которого граф Александр Сергеевич-младший так себя и не ощутил.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.