Глава 4. Нашествие «союзников»

Глава 4. Нашествие «союзников»

Поход 1812 года не удался потому, что неприятельское правительство оказалось твердым, а народ остался верным и стойким, т. е. потому, что он не мог удаться.

Карл фон Клаузевиц.

В нашей истории всегда так – чем крепче союз, чем значимее у нас «союзник», тем более грандиозное нападение он на нас затевает. В правиле этом нет исключений. Свой первый «смертельный» союз Россия заключила с Бонапартом, подарив своим потомкам прекрасные примеры мужества, отваги и любви к Родине. Ведь Отечественная война 1812 года по праву считается одним из главных исторических событий девятнадцатого века. В советское время ее очень любили сравнивать с Великой Отечественной войной, отдавая последней приоритет даже в названии. Между тем, если по количеству жертв и напряженности борьбы война СССР с фашистской Германией не имеет себе равных, то в смысле эффективности она явно уступает своей предшественнице. Французы же перешли на русский берег реки Неман в конце июня, а уже в конце декабря 1812 года царским Манифестом было объявлено об окончательном разгроме неприятеля. Вспомним, с какими несметными силами американцев (не превышающими десять тысяч солдат), воевали четыре с половиной тысячи англичан, отстаивая «родную» Канаду, и сравним их с численностью армии Александра I и Бонапарта. Накануне нашествия своего «союзника» русская армия составляла порядка 220 тыс. солдат. Что касается французов, то в своем донесении по окончании борьбы Кутузов так оценил противника: «Наполеон вошел с 480 тыс., а вывел около 20 тыс., оставив не менее 150 тыс. пленными и 850 пушек».

На самом деле, если включить войска, подошедшие к основной армии Наполеона позже, то общая численность войск нашего бывшего друга и «союзника» составит около 600 тыс. человек! Таким образом, всего за полгода Россия перемолола около полумиллиона неприятельских солдат! Результат просто немыслимый, если учесть, что потери русской армии не превысили и ста двадцати тысяч. Воистину это был год великого триумфа России и огромного позора ее «союзников», как старых, так и новых. Все они одинаково не верили в нашу победу и спешили помочь Наполеону, чтобы успеть урвать свой кусок русской территории. Однако, планируя свое нашествие, особые надежды Бонапарт возлагал не на Австрию и Пруссию, а на других наших соседей. Тех, с кем мы воевали из века в век. Будучи еще нашим официальным «союзником» французский император всячески подстрекал турок и шведов к войне с Россией. Но события пошли совсем не по его сценарию.

В 1810 году скончался наследник престарелого шведского короля Карла XIII. Возвращения низложенного Густава Адольфа никто не хотел. Поскольку доминирующей силой на мировой арене была Франция, то шведский парламент вынес решение, что на роль монарха прекрасно подойдет, кто-нибудь из «команды» Наполеона. Вскоре несколько шведских офицеров, побывавших во французском плену, вспомнили то радушие, с каким к ним относился маршал Бернадот. По их рассказам человек это был очень хороший. Наполеон тоже воспринял эту идею положительно – посадив на шведский трон своего маршала, он надеялся обеспечить себе еще одного союзника в будущем походе против России. Бернадот действительно произвел на шведов очень хорошее впечатление и в 1810 году под именем Карла Юхана был провозглашен наследником престола, а вскоре после смерти Карла XIII – и королем Швеции. (Жена новоявленного монарха, Дезире Клари, когда-то была возлюбленной Наполеона). Он понемногу осваивался с новой ролью монарха. Были у Бернадота и особенные привычки. Даже немного странные: он всегда противился его осмотру врачами. Загадка разрешилась просто: после смерти на груди бывшего якобинца Бернадота обнаружили татуировку «Смерть королям и тиранам».

Наполеоновский маршал быстро сориентировался в особенностях политического положения своей новой Родины. Бонапарт надеялся спровоцировать Швецию на новую войну с Россией, в качестве приманки предлагая скандинавам отобрать у нас обратно Финляндию. Однако Франция была далеко, а Россия под боком у нового шведского короля. Поэтому, когда вместо Финляндии русский царь предложил Швеции Норвегию и свою дружбу, Бернадот сделал свой выбор. В результате к великому удивлению Наполеона в апреле 1812 года Россия и Швеция заключили договор о союзе и взаимной помощи, обеспечив императору Александру спокойствие на его финской границе.

С турками, как казалось Бонапарту, будет еще проще – война между ними и Россией уже шла, хотя вяло и неактивно. От французов требовалось лишь раздуть тлеющие угли до нужных размеров. Но провидение в девятнадцатом веке также тщательно охраняло Россию, как в двадцатом оно от нее отвернулось. Новым командующим на турецком фронте стал Михаил Илларионович Кутузов. С его приездом очередная русско-турецкая война вступила в свою решающую стадию. На кону без преувеличения стояло существование нашей страны. А вот армия, стоящая на столь ответственном участке была маленькой – войска, переброшенные на войну с Турцией, из-за угрозы войны с Наполеоном снова отправились на западные границы.

Умело маневрируя своими небольшими силами, Кутузов разгромил турецкую армию при Рущуке, и заставил капитулировать ее остатки. Турция вступила в переговоры, которые завершились подписанием Бухарестского мирного договора. Он был ратифицирован императором Александром 11 июня 1812 года, а 12-го июня французская армия перешла Неман. Таким образом, за день(!) до вторжения французских войск Россия сумела избежать войны на два фронта. Спас от этого нашу страну Кутузов, который теперь отправлялся на новый западный фронт, чтобы спасти Россию еще раз.

Немного и о нашем герое. Блестящий полководец и дипломат, он прожил невероятную жизнь. Говорят, снаряд дважды не попадает в одну воронку. Все это верно, но не по отношению к Кутузову. Дважды он был опаснейшим образом ранен в голову: первый раз на турецкой войне под Алуштой, когда он со знаменем в руках вел солдат в атаку. Тогда он потерял глаз и едва выжил – пуля попала ему в левый висок и, пройдя через голову, вышла через правый глаз. Через двадцать лет под Очаковом – второе ранение. Рана была страшная, почти на том же месте, где и первый раз, и снова чудесное выздоровление. Словно судьба берегла Кутузова для того великого избавления, которое ему было суждено совершить. Его роль в войне с Наполеоном сложно переоценить. Как и Суворов, Михаил Илларионович Кутузов покрыл русское оружие неувядаемой славой. Как и Александр Васильевич, он заплатил за свои победы здоровьем: Суворов скончался после знаменитого Швейцарского похода, Кутузов умер сразу после освобождения России от Наполеона…

Стоя на берегу пограничной реки Неман, и глядя, как бесконечные колонны его войск переходят на русскую территорию, Бонапарт вновь задумывался о предстоящей войне. Как опытный государственный деятель, французский император прекрасно понимал важность информационного обеспечения своего вторжения. Переходя границу Российской Империи, Наполеон естественно беспокоился о своем «пиаре» и сразу же начал, как сейчас говорят, «информационную войну». Ему было важно представить нападение на Россию, как исключительно оборонительную акцию. Поэтому после эмоционального выступления русского посла в Париже, он обвинил Россию в том, что именно она развязала войну, а самого посла, князя Куракина, в том, что он ее якобы объявил. Однако первая реакция Александра на наполеоновское вторжение говорит об отсутствии у него агрессивных намерений. Более того, русский царь совершает последнюю попытку примирения со своим неверным «союзником». Думаю, правда, что сделал он ее просто для очистки совести, никак не надеясь на положительный результат. Для этого Александр отправил к Наполеону своего генерал-адъютанта Балашова, который должен был объявить, что нота русского посла не вызывалась данными ему приказаниями и что, он так сказать слегка погорячился. Поэтому если французская армия отойдет назад за Неман, вторжение не будет считаться совершившимся и снова наступит дружба и теплые союзные отношения. Как известно Наполеон, этим шансом остановить войну не воспользовался. Его армия двинулась в глубь России, прямо навстречу своей страшной участи.

Правильно ли он сделал, напав на своего русского союзника? И в очередной раз убеждал Наполеон себя и свое окружение, что иного выхода у него не было. А так ли это? Возникновение и причины наполеоновского нападения на Россию, несмотря на сотни и тысячи книг, исследований и монографий изучены весьма слабо. Везде повторяются одни и те же штампы. Они настолько затиражированы, что даже не хочется на них ссылаться. А между тем вопросы лежат на поверхности. Будет у Вас время, зайдите в Москве в музей «Панорама Бородинского сражения», что на Кутузовском проспекте. В самом первом зале вы к своему удивлению прочитаете, что оказывается, Наполеон ждал вторжения русских войск в Герцогство Варшавское (т. е. в подчиненную ему часть Польши). Ждал, ждал, и так как этого не произошло, то вторгся на нашу территорию сам. Мы уже знаем, что Александр нападать первым точно не собирался, а между тем Наполеон ждет вторжения, и не просто ждет, а концентрирует войска с учетом возможной русской агрессии.

Россия и Франция были искусно стравлены в 1812 году умелыми интригами наших «союзников». Каждый из них ловил свою рыбку в мутной политической воде того времени. Такой вывод напрашивается сам собой. В европейском политическом раскладе России частенько выпадает играть роль каменной стены, о которую расшибает себе лоб сильнейшая держава континента. Эта ситуация заботливо создается, тщательно «поливается» и растится. И повторяется из столетия в столетие. Только в XIX веке нашими руками «убрали» Францию, а в двадцатом столетии о нас дважды разбивалась Германия. Однако о причинах Великой Отечественной войны мы еще поговорим в другой книге в свое время. А сейчас хочется подчеркнуть: Наполеон беспокоился напрасно – Россия никогда не предавала своих союзников и ни разу на них не нападала! Ни разу за всю свою историю!

Кто же вложил в голову Бонапарта информацию о несуществующей русской угрозе? Кто заставил его сомневаться в искренности русского царя? Вопрос этот куда важнее, чем может показаться с первого взгляда. И вот почему – точно такая же ситуация в начале сороковых годов XX века, привела Адольфа Гитлера к мысли решить все свои проблемы внезапным ударом по СССР. Удивительные совпадения! Основные противники Великобритании, воюя с ней, почему-то всегда выбирают один и тот же путь решения своего противостояния с англичанами – удар по России. С чего бы это?

Не будем считать англичан сверхъестественными существами. Разработав блестящую стратегию уничтожения конкурентов, они многократно сталкивались с проблемами, порожденными собственным коварством. К примеру, королевская армия Людовика XVI сложившего свою голову на эшафоте имела численность в 160 тыс. солдат. Устроив во Франции революцию, и проморгав приход к власти Наполеона, англичане сослужили себе плохую службу. На их деньги и под их руководством был запущен процесс, в результате которого французы захватили почти всю Европу, а численность их армии впитавшей в себя покоренные нации превышала 500 тыс. штыков. Теперь нужно было бороться с этим внезапно выросшим могуществом. И еще неизвестно, как легли бы карты истории в той опасной игре, что затеяло английское руководство. Вторым грандиозным проколом британской разведки станет фактический провал операции по уничтожению Российской империи, путем последовательно организованных ими Февральской и Октябрьской революций. В результате колоссальных затрат и немыслимых усилий всего лишь через несколько лет после гибели старой России, на карте появился не менее огромный Советский Союз. Принципиальным его отличием было наличие у власти абсолютно непредсказуемых и неуправляемых субъектов. Если все действия царя можно было просчитать и, следовательно, направить в нужное русло, то теперь такой возможности англичане были лишены. Все их попытки развалить непредсказуемого монстра путем организации военных и внутрипартийных переворотов были решительно и с корнем пресечены сталинским НКВД. Вот тогда руководство Великобритании форсировало приход в Германии ярого антикоммуниста и русофоба Адольфа Гитлера. Намерение повторить второй раз уже опробованный сценарий Первой мировой войны привело к невероятному результату. Получивший финансовые ресурсы, территории и бездействие западного мира в обмен на обещание напасть на СССР, Гитлер и не думал его выполнять. Вместо этого Сталин и глава фашистского рейха заключили между собой договор. Уже 67 лет прошло с той поры, но до сих пор при упоминании этого документа англосаксонская пропаганда заливается бессильным злобным лаем. Их можно понять – ведь тогда британская гегемония в мире висела, буквально, на волоске. Название подписанного Молотовым и Риббентропом документа выбиралось специально, и звучало похоронным звоном по всем планам многовековых поджигателей войн: ПАКТ О НЕНАПАДЕНИИ.

Подобная ситуация была и с армией Наполеона. Потерпев грандиозный крах, англичане успели в 1812-м и в 1941-м в самый последний момент изменить ход истории. Увы, не в нашу пользу…

Но вернемся в душный июнь 1812 года. Исследование хода Отечественной войны не входит в задачу этой книги, а потому мы лишь кратко коснемся ее ключевых эпизодов, важных для понимания дальнейших событий. Пока обливаясь потом, Великая армия маршировала по белорусским просторам, наши войска торопливо отходили от границы в глубь русской территории. Дело в том, что перед войной русское командование разделило свои основные силы на три армии: 1-й армией руководил генерал Барклай де Толли, 2-й – князь Багратион, а 3-й – генерал Тормасов. Поэтому начало войны представляло собой попытку Наполеона разгромить наши войска по частям. Исправляя ошибки командования, русские войска начали отходить на восток, искусно маневрируя и избегая генерального сражения. Отходя, они уничтожали все склады и продовольственные запасы, что в последующем сыграет в этой кампании важнейшую роль.

Надо сказать, что подготовка к вторжению велась Наполеоном основательно. Его Великая армия по своей интернациональности не уступала армиям персидских царей. Дивизия за дивизией, полк за полком переходили через Неман немцы, бельгийцы, голландцы, поляки, итальянцы, швейцарцы, французы и даже испанцы. К 1812 году наполеоновская империя насчитывала 75 млн. жителей, или почти половину населения тогдашней Европы. Вот эта европейская молодежь и маршировала сейчас под знаменами Бонапарта. Самих французов в армии было не больше трети. Именно огромный численный перевес давал Наполеону надежду достаточно быстро разгромить русскую армию, сосредоточенную у границы. Однако это же «численное преимущество» стало создавать для Наполеона серьезные трудности. Такого количества войск еще никто никогда не обеспечивал всем необходимым. С людьми у Бонапарта проблем не было, но ведь их надо было кормить! Обычно войска обеспечивали себя сами, реквизируя необходимое продовольствие. Сосредоточенные огромной массой на небольшой территории наполеоновские солдаты не могли этого сделать. Ограблением крестьян прокормить полмиллиона солдат было невозможно, и голодать французы начали значительно раньше своего катастрофического отступления.

Бегство (как говорили французы и скептики, или отступление, как выражались в русских штабах) наших войск воспринималось в самой армии и населением резко отрицательно. Солдаты начали роптать, чувствуя себя трусами и предателями. Чтобы оценить степень их возмущения, надо помнить, что последний татарский набег был в 1768 году, и пострадали от него только южнорусские области. В глубинной же России врагов не видели со времен Смутного времени! И вот русские войска просто отступали, даже не вступая в сражение с неприятелем!

В конечном счете, 1-я и 2-я армии смогли соединиться у Смоленска. У двух русских командующих были диаметрально противоположные взгляды на дальнейшие действия. Горячий грузин Багратион настаивал на сражении с Наполеоном, тогда как холодный шотландец Барклай де Толли, рассчитывая выиграть время и измотать неприятеля, высказывался за продолжение отступления. В конце концов, их спор разрешил Наполеон – отступление продолжилось, слишком велик был численный перевес неприятеля. Оставленные в Смоленске прикрывать отход армии корпуса генералов Раевского и Дохтурова навязали французам ожесточенные бои за город. В ходе яростных схваток Наполеон потерял около 20 тыс. человек и именно здесь он заявил своим маршалам, что захватом Смоленска кампания 1812 года будет закончена. Но рок событий уже неминуемо увлекал его дальше. Поразмыслив, Наполеон понял, что остановиться на полпути к Москве невозможно. Смоленск в ходе боев сильно пострадал, остановиться с армией здесь на зимние квартиры было нельзя. Если же отходить для этого назад, то отступать пришлось бы до самой границы, тем самым, сведя результаты войны практически к нулю. Надо было двигаться вперед, постараться захватить Москву, а самое главное вновь постараться разгромить русскую армию.

А теперь мысленно поднимемся вверх над пыльной Смоленской дорогой и попытаемся охватить взглядом весь театр военных действий. Мы помним, что и Австрия, и Пруссия, обязанная своим существованием непонятной доброте русского царя, обязались выставить войска против России. Пока мы только говорили о Великой армии самого французского императора, а чем же занимались в это время наши бывшие, а ныне французские «союзники»? Может быть, у них проснулась совесть, или чувство благодарности, и они, в то роковое для нашей страны лето, все-таки помогли нам? Ну, хотя бы остались в стороне? Чтобы ответить на этот вопрос мы должны обратиться к хронике боевых действий, не столь широко известных, как основные сражения Отечественной войны.

Сразу скажу, надеялись мы напрасно – пруссаки и австрийцы без дела не сидели! Наполеон доверил им самое дорогое, что у него есть – свои фланги. Это не просто ирония, любой военный скажет вам, что обеспечение безопасности флангов жизненно важно. Пренебрежение этим правилом, дает ужасный результат. Вспомним, хотя бы гибель 6-й армии фельдмаршала Паулюса в промерзшем Сталинграде, на флангах которой стояли ненадежные и небоеспособные румыны и итальянцы. Именно за нарушение этого правила, уважаемый фельдмаршал и поплатился, угробив сто тысяч своих солдат и получив возможность выступить на Нюрнбергском процессе. Наполеон был званием повыше, а потому и более внимательным к таким «мелочам». Левый фланг (южное направление) французской армии обеспечивался 30-тыс. прусским корпусом маршала Макдональда, а правый (северное) – 35-тыс. австрийским корпусом генерала Шварценберга. Это, без сомнения, было знаком высокого доверия Бонапарта. Но пруссаки и австрийцы оправдывали его совсем по-разному: если первые воевали на совесть, то вторые борьбу только имитировали.

Командующим австрийскими войсками, направленными в Россию, был князь Карл Филипп Шварценберг, герцог Крумадский. Он был участником всех войн Австрии с революционной и наполеоновской Францией. В 1805 году во время катастрофы в Ульме был одним из немногих, кто не капитулировал, а сумел пробиться из окружения. В 1808 году Шварценберг становится посланником Австрийского императора в Санкт-Петербурге. Задержался он в качестве дипломата ненадолго и уже через год участвует в кровопролитной битве с французами при Ваграме. Можно себе представить размер его любви к Франции вообще, и к Наполеону лично. И вот именно этот генерал со своим австрийским корпусом обеспечивал правый фланг Великой армии, воюя теперь с теми, с кем недавно вместе пил шампанское в петербургских салонах. Задачей австрийцев было максимально возможное отвлечение русских сил с направления основного наступления. Правда, неожиданно быстро последовавшее подписание русско-турецкого мира сильно подрывало ценность «союзной» помощи Наполеону. Русская армия адмирала Чичагова, которая освободилась в Молдавии, превосходила по численности австрийский вспомогательный корпус. Наполеон был в ярости, называл турок болванами, но был не в силах что-либо изменить – дипломатия Кутузова была очень эффективной.

Соседом австрийцев был саксонский корпус генерала Ренье. Он и пострадал первым от большой «любви» австрийского генерала к Наполеону. 3-я армия генерала Тормасова, воспользовавшись разбросанностью саксонского корпуса, нанесла ему жестокое поражение в битве у города Кобрин. Саксонский генерал попросил помощи, но австрийцы даже не сдвинулись с места, и тронулись в путь лишь тогда, когда дальнейшее бездействие было уже просто неприличным. Соединившись, оба корпуса атаковали части нашей армии при Городечне. После боя Шварценберг преследовал наши отступающие войска, затем австрийские и русские войска остановились и заняли позиции на противоположных берегах реки Стыри, в районе Луцка. Так они и стояли, любуясь, друг дружкой до конца августа. В сентябре же, соединившись с подошедшей армией адмирала Чичагова, Тормасов отбросил Шварценберга к Бресту. Вот в принципе и все. Больше сколько-нибудь серьезных действий друг против друга русские и австрийцы не вели, видимо галантно учитывая перспективу будущих новых союзных отношений. Иными словами на левом фланге серьезной войны не было, хотя и простой имитацией ее тоже не назовешь.

Зато на правом фланге у корпуса Макдональда все было «по-взрослому». В его задачу входило прикрытие с фланга главных сил Наполеона, взятие Динабургской крепости и, по возможности, занятие Риги, последнего порта юга и востока Балтики, еще не захваченного французами. Этот город Наполеон назвал как-то предместьем Лондона, потому что именно через Ригу Англия вела оживленные контакты с материком. Явным признаком того, что император не ошибался, было нахождение в устье Двины английской эскадры. Помимо расширения Континентальной блокады и прочих плюсов, занятие Риги, позволило бы Бонапарту при дальнейшем движении вглубь России использовать для снабжения своей армии удобный двинской речной путь. Также в этом случае открывался и прямой путь на русскую столицу – Санкт-Петербург.

Для выполнения столь ответственного задания 46-летней Жак Этьен Жозеф Александр Макдональд, маршал Франции получил корпус, в состав которого входили: 7-я французская дивизия барона Гранжана, состоявшая большей частью из поляков и немцев и 27-я прусская дивизия находившихся под командованием генерала Йорка. Соседом Макдональда был оперировавший несколько восточнее 45-летний маршал Франции Никола Шарль Удино, главной целью которого было движение на Петербург. Численность его войск – около 29 тыс. человек. Обоим этим полководцам уже не раз приходилось драться рука об руку. Они великолепно зарекомендовали себя тремя годами раньше при Ваграме, а еще раньше, в 1800 году, совместно действовали в Италии и Швейцарии.

Против этих сил с нашей стороны действовал пехотный корпус 43-летнего генерала графа Витгенштейна. Свою карьеру этот лихой кавалерист начинал командиром эскадрона при подавлении польского мятежа Костюшко в 1794 году. Численность корпуса Витгенштейна – около 30 тыс. человек. Также в районе Риги находился отдельный корпус генерала Эссена. Общая численность его корпуса – 18,5 тыс. человек. Саму Ригу обороняли 10-тыс. гарнизон и небольшое спешно собранное ополчение Лифляндской губернии. Несмотря на то, что Рига была крупным портом, флота в ее гавани фактически не было. Эскадра адмирала Тета, командовавшего Балтийским флотом, ушла в Северное море, где приняла участие в блокаде французского побережья. Поэтому для обороны имелось небольшое количество маленьких боевых судов, а именно шесть канонерских лодок.

Таким образом, на северо-западном театре военных действий, как и в целом, перевес был на стороне Наполеона. Активные боевые действия начались в июле, когда в Курляндскую губернию вторгается корпус Макдональда совместно с нашими прусскими «друзьями». Воевали они с Россией, что называется «не за страх, а за совесть», чем приятно удивили своего главнокомандующего, ожидавшего от пруссаков пассивности и уклонения от боев. Наполеон, посмеявшийся над прусским королем за его захватнические аппетиты, все же направил его войска воевать именно в Прибалтику. Теперь свои будущие приобретения сами благодарные пруссаки и должны будут отвоевать у русских.

Но вернемся к главной нашей армии. А она отходила все дальше. Теперь уже солдаты и офицеры стали все активнее выражать недовольство действиями Барклая де Толли, распространялись слухи о его измене. Главнокомандующего надо было срочно менять. Так уж повелось на Руси, что спасителя и избавителя ее, самого талантливого полководца венценосные монархи наши обычно не любят. Александр I тоже колебался почти два месяца, но все же 8 августа 1812 года назначил главнокомандующим Михаила Илларионовича Кутузова.

Наступил его звездный час. Армия его назначению обрадовалась, хотя поначалу он точно также продолжал отступать. Пока, наконец, примерно в 100 км от Москвы у села Бородино не нашел подходящего места для генерального сражения. 26 августа 1812 года здесь разыгралась грандиозная битва, самая кровопролитная на ту пору. Количество потерь обеих сторон разнится в разных источниках, аналогично меняется и оценка результатов этого сражения. Французские источники и знаменитый немецкий военный теоретик Карл Клаузевиц считают, что Наполеон сражение выиграл, ведь русская армия отступила и оставила ему свою столицу без нового боя. Русские историки называют Бородинскую битву нашей большой победой, поскольку Наполеону не удалось разбить нашу армию и самому захватить Москву. Результаты действительно неоднозначные. Потери же обеих сторон были примерно похожими и составили около 50 тыс. человек. В результате после такого кровопускания французы не могли наступать, а русские не могли обороняться. Кутузов со свойственной ему осторожностью рисковать не хотел и принял решение оставить Москву неприятелю: 2 сентября 1812 года французская армия вошла в древнюю столицу России.

Тем временем наши «союзники» под командованием Макдональда тоже зря времени не теряют: с первого по четвертого июля штурмуют предмостные укрепления Динабургской крепости, правда, безуспешно. Тем не менее, во избежание окружения русские войска отходят, так как укрепления были не достроены и совершенно непригодны для обороны. Поэтому и Макдональд не надеясь долго удержать недостроенную крепость, приказал срыть все укрепления, имеющиеся русские орудия утопить в Двине, а войсковые магазины сжечь.

6 июля прусские войска занимают городок Бауск, а в результате последовавшего на следующий день сражения они вынуждают русские войска отойти еще дальше. В это же время другая немецкая колонна, двигавшаяся из Мемеля (Клайпеда) вошла в Либаву (Лиепая). В критической ситуации оказалась Митава (Елгава) – столица Курляндской губернии. Принимается решение об эвакуации всех русских правительственных учреждений. Чтобы задержать пруссаков и выиграть время для вывоза людей и ценностей, русские войска отправляются им навстречу. 7 июля прямо на марше они были атакованы пруссаками с двух сторон. Имея небольшое превосходство в живой силе и тройное – в артиллерии, наши немецкие «друзья» одержали победу. Потери русских составили около 600 убитыми и ранеными и около 300 пленными. На фоне общего числа погибших в этой войне, вроде бы немного. Однако это поражение имело для нас самые тяжелые последствия, так как в нем была разбита лучшая часть войск, предназначенных для защиты Риги.

Это было их, так сказать первое пришествие немцев в русскую Прибалтику. Второе будет во время Первой мировой, третий раз доблестные пруссаки появятся здесь в начале июля сорок первого года. В 1812 году их успехи были самыми скромными: они вплотную подошли к Риге и заняли позицию полукругом от нее. Такое расположение было крайне невыгодным, поскольку расположение войск часто прерывались лесами и болотами. Этим и решил воспользоваться русский генерал Левиз, атакуя левый прусский фланг. Среди названий латвийских селений, мало, что говорящих русскому уху, произошло несколько боев, после которых прусский генерал Клейст сумел к 27 июля оттеснить русских назад к Риге. 10 августа русские снова предприняли наступление. Понеся значительные потери, пруссаки отошли, но затем контратаковали и заставили русских 26 августа без боя отойти на исходные позиции. Туда сюда двигались наши войска, устроив с «союзным» противником тактические качели, за каждый взмах которых мы платили жизнями своих солдат.

Обычно все войны Наполеона заканчивались захватом неприятельской столицы. Он надеялся, что и на этот раз, после захвата Москвы наступит мир. Однако с Россией все было по – другому. Почти все жители Москвы оставили ее, и ушли вслед за войсками, предоставив французам право вступления в пустынный и покинутый город. Кутузов, совершив искусный маневр, вышел на Калужскую дорогу и расположился у села Тарутино. Русская армия тем самым прикрыла не разоренные войной черноземные губернии и Тулу с ее оружейными заводами. Вместо ожидаемого триумфа положение французов в Москве становилось все более затруднительным. К немалому удивлению Бонапарта никто не спешил к нему с мирными предложениями. Попытки Наполеона самому проявить мирную инициативу успехом не увенчались – Александр I был полон решимости продолжать борьбу.

В Москве Наполеон провел 36 дней. Столь долгое пребывание в занятом городе он назовет потом своей «величайшей ошибкой». Тем временем в Москве начались пожары. Их устраивали сами жители, не желавшие оставлять имущество захватчикам, жгли дома и французские мародеры. Вскоре Наполеон увидел, что нельзя более терять времени и надо немедленно покидать русскую столицу. Нужно было отступать, хотя он еще никогда этого не делал, отступать, даже рискуя потерять свое реноме непобедимого. Перед уходом наш бывший «союзник» в бессильной злобе отдал приказ взорвать Кремль. К счастью, дождь подмочил фитили, и взрыв нанес только небольшой ущерб.

Что было дальше, хорошо описано в книгах и фильмах об этой войне. Ударили морозы, сначала небольшие в 3–4 градуса, а потом все сильнее и сильнее. Наполеон двинулся на Калугу с тем, чтобы оттуда отойти к Смоленску. Русские войска перегородили французам путь у Малоярославца, где развернулось кровопролитное сражение. Город восемь раз переходил из рук в руки. Французы в итоге захватили его, но лишь ценой больших жертв. Дальнейшее продвижение требовало от Наполеона решиться на новое большое сражение, однако его армия была уже далеко не та, что под Бородино. Бонапарт был вынужден повернуть войска и начать отступление на запад по разоренной смоленской дороге.

Вот как описывает страдания Великой армии в своих мемуарах участник войны А. Х. Бенкендорф: «Поднялся ужасный ветер и принес 25-градусный мороз. Неприятельские лошади, не подкованные на зимние шипы и выбившиеся из сил, падали непрерывно и оставляли в наших руках обозы, парки и артиллерию. Вся добыча, взятая в Москве, досталась казакам. Несчастные французы в лохмотьях, голодные, застигнутые стужей, почти более не сражались и гибли от лишений. Ненасытный голод обратил их прежде смерти в скелеты, и эти обезображенные тени тащились друг за другом, высматривая, где бы поесть падали или отогреть свои полузамерзшие тела. Длинный след трупов, окоченевших от холода, обозначал путь и страдания армии, выставленной Европой».

Русская армия двигалась параллельно отходившему неприятелю. Шаг влево, шаг вправо от двигающейся колонны значил для французов верную гибель – вокруг было полно партизан и вооруженных крестьян. Последние убивали оккупантов с невероятной жестокостью, мстя им за разоренные деревни и оскверненные церкви. В ответ французы расстреливали любого, кого можно было заподозрить в принадлежности к партизанам. Возможности найти хоть какой-то еды у наполеоновских солдат больше не было. Снабжение продовольствием из запасов самой французской армии очень быстро прекратилось. Еду получала лишь гвардия и именно поэтому она и сохранила боеспособность.

Впереди армии, сзади ее, продвигались толпы деморализованных и безоружных людей, бывших когда-то солдатами разных частей. Общая численность войска Наполеона катастрофически сокращалась. При Бородине у него было около 160 тыс., из Москвы он вышел со ста тысячами, а к Смоленску Бонапарт привел лишь 60 тыс. солдат. Из них воевать была способна примерно половина. Запасы продовольствия в городе, несмотря на приказ французского императора, оказались весьма незначительными и были быстро разгромлены и разграблены толпами обезумевших солдат. Приходилось двигаться дальше. Однако последняя надежда – Минск, в котором солдат Великой армии ждали склады продовольствия, был захвачен нашими войсками. С этого момента французская армия была практически обречена. Потеряв почти всех лошадей, она лишилась кавалерии и артиллерии, и больше не могла эффективно сражаться. Бой у местечка Красное подтвердил это – французские войска понесли тяжелые потери и весьма активно сдавались в плен. Маршал Ней с несколькими сотнями солдат прорвался из окружения, форсировав еще толком незамерзший Днепр по льду. Но что толку – теперь уже не только над его корпусом, а над всей страдавшей от голода и холода, практически утратившей боеспособность армией нависла угроза окружения. К французам с трех сторон подходили русские армии.

Вот мы уже и подошли к трагическому финалу наполеоновского нашествия, но под Ригой еще ничего не предвещало будущей катастрофы. В середине сентября, несмотря на то, что Наполеон занял Москву, на северо-западном театре военных действий русская армия начинает наступать. Для этого из Финляндии (спасибо Бернадоту!) в Ригу был переброшен 15-ти тыс. корпус генерал-лейтенанта Штейнгеля. Александр I поставил ему задачу совместно с рижским гарнизоном отбросить осаждавших от города, а затем разгромить пруссаков и остаток корпуса Макдональда. Это было вполне реально: русские войска в Риге насчитывали 22–25 тыс. человек против 17 тыс. прусского корпуса. 14 сентября начинается наступление – пруссаки упорно защищаются, но отступают. Однако вскоре в результате бездарного командования Штейнгеля, ослабившего себя отделением 3 тыс. отряда, ситуация меняется. Прусские войска теперь обладают превосходством, и, используя это, переходят в наступление сами. Отходящие русские войска долго прикрывает арьергард, который останавливает немцев, понеся большие потери. С обеих сторон войска сражаются с большим ожесточением, непонятно откуда взявшимся – ведь мы же всегда только «дружили»! Вопреки и французским и русским ожиданиям, они бьются «по-честному», в полную силу. Наши войска в тех боях потеряли 2500 убитыми и ранеными. Прусские «союзники» убивали русских солдат отнюдь не хуже французов. Вот если бы пруссаки сражались так с Наполеоном, может быть и войну за один день не проиграли бы…

20 сентября в Риге было днем весьма невеселым: во-первых, в город после неудачного наступления вернулись войска, и, во-вторых, пришло известие о занятии французами Москвы. Казалось, что теперь и на этом фронте воодушевленный противник будет более активным. Поэтому атака самого города ожидалась в любой момент. Вообще-то, надо сказать, что Риге просто сказочно повезло. Для осады города перед войной в Данциге (Гданьске) был сформирован специальный артиллерийский парк из 130 тяжелых орудий. Но узнать их калибр в деле не пришлось – противник так и не попытался осаждать Ригу. Маршал Макдональд расположился в трех верстах, от разрушенного Динабурга, и далее ни на шаг не двинулся. Здесь в полном бездействии он провел почти два месяца, несмотря на неоднократные требования Наполеона активизировать военные действия. А в начале сентября маршал Макдональд получил от Наполеона новый приказ – не предпринимать никаких наступательных действий. Бонапарт подходил к Москве и надеялся продиктовать там России свои условия мира. В таких условиях штурм крупного города и связанные с этим жертвы могли помешать подписать мирный договор.

Однако в Риге всех этих тонкостей не знали и находились в постоянном напряжении. Когда в октябре ударили холода, в городе начали опасаться, что Макдональд воспользуется для штурма города тем, что река и крепостные рвы покрылись льдом и больше не представляют преграды. Но французскому маршалу уже было не до наступления – военная ситуация в корне изменилась. Стало известно о том, что 6 октября Наполеон отдал приказ об отступлении из Москвы. В этот же день, Витгенштейн выбил французские войска из Полоцка. Однако никакого панического отступления французов и пруссаков не было. Хотя военное счастье уже отвернулось от Наполеона и обстоятельства резко изменились в пользу русских, Макдональд и прусские генералы ничего не знали о печальном положении французской армии. Поэтому, когда примерно в это же время русские войска предприняли наступление, то «союзники» свои позиции удержали, хотя понесли большие потери. Они по – прежнему стояли у города, и лишь изредка их небольшие отряды переходили Двину и производили опустошительные набеги на окрестности Риги. «Генерал Мороз», от которого так сильно пострадала основная армия Наполеона, здесь не был таким жестоким.

Однако вскоре и для французов, и для «союзников» наступила пора уносить ноги. Надо сказать, что благодаря пассивности Макдональда солдаты его корпуса были в числе немногих счастливцев, сумевших выбраться из России живыми. В начале декабря 1812 года, располагая лишь слухами о главных силах Наполеона, Макдональд на всякий случай своей 7-й дивизии отступить. А 6 декабря, получив страшные известия о состоянии Великой армии, отдал приказ о немедленном отходе всего корпуса из Курляндии. Седьмого декабря двумя колоннами он начал свое отступление, восьмого декабря Митаву оставил прусский генерал Йорк.

Между тем для Великой армии наступил последний акт трагедии. Землей обетованной для обмороженной и умирающей с голода Великой армии, была территория вассального Наполеону Варшавского Герцогства. Оставалось всего лишь туда попасть. Но на пути спасения французов лежала река Березина. Вопрос стоял так: успешная переправа через нее означала спасение, неудача означала гибель или плен. Сценой для последнего акта трагедии, судьба выбрала заснеженные поля и леса вокруг города Борисова, что расположился на берегу никому доселе неизвестной речки. 13 ноября Бонапарт с гвардией вошел в город. Мы помним, что, отступая, Наполеон фактически уже был окружен с трех сторон нашими войсками. Но это было еще полбеды. Самое ужасное заключалось в том, что и на другом берегу Березины, там, куда Бонапарт собирался переправляться, уже находились русские войска под командованием адмирала Чичагова! Это был конец.

Шансов спастись практически не было – Наполеон собирает своих гвардейцев и на их глазах сжигает знамена, чтобы они не достались врагу. Многие плачут. И тут случилось невероятное. Французам удалось простроить переправу практически на глазах русских солдат, потому, что Чичагов поверив ложному маневру Наполеона, отвел войска к другому броду. То, что произошло, объясняется историками по-разному. Многие обвиняют адмирала Чичагова, другие объясняют все гениальностью Наполеона, третьи видят во всем масонские козни.

Однако вернемся к трагической переправе через Березину. Перейдя реку, боеспособные части французов, отбросили наши войска и дали возможность Наполеону, гвардии и некоторым другим частям спастись. На другом берегу Березины, оставались толпы обмороженных, раненых и гражданских лиц. (Все рассказывающие о дальнейшем ужасе упоминают большое количество женщин с детьми, хотя не очень понятно, откуда они в армии взялись!) Когда показались передовые казацкие разъезды, обезумевшая толпа бросилась на мост, который не выдержал и через некоторое время рухнул. Большинство ослабевших людей нашло здесь свою гибель: большинство утонуло, многие были задавлены или убиты. В дальнейшем, когда лет растаял, в реке было выловлено несколько тысяч трупов, общее же число погибших колеблется от 10 до 20 тыс. человек.

Но на этом страдания французов не закончились. Чтобы спастись им предстояло еще пройти добрый кусок нашей территории до города Ковно, и переправиться через Неман, с которого и начинался этот страшный русский поход. Мороз все крепчал и доходил уже до 27 градусов. Для неодетых, голодных солдат, идущих в чистом поле это было равносильно смерти. Большинство их и погибло. Наполеон, понимая, что помочь армии уже не сможет, покинул ее и 5 декабря уехал во Францию готовиться к новой кампании. К весне он рассчитывал уже выставить новую 300 тыс. армию.

Радость избавления страны от французов была для императора Александра неполной. Получался, так сказать, «праздник со слезами на глазах». Ведь и русская армия сильно пострадала от холода и голода. Из 100 тыс. вышедших из Тарутинского лагеря преследовать французов, к Неману вышло около 20 тысяч солдат. Они были крайне истощены и обморожены. О немедленном продолжении войны речи быть не могло. И самое главное – ускользнул Наполеон. В том, что ему удалось уйти Александр винил Кутузова. Дело в том, что взгляды фельдмаршала и царя сильно расходились оценках дальнейших событий. Кутузов справедливо полагал, что продолжение войны – это бессмысленная трата ресурсов и людей. Уничтожая Наполеона, сковавшего их своим могуществом, Россия создавала возможность для усиления своих соседей. Тех самых «союзников», что убивали русских солдат под стенами Риги, кто плечом к плечу с французскими гренадерами маршировал на Петербург и Москву. Для Александра продолжение войны и уничтожение Наполеона были, что называется, делом чести и личного мщения. Александр I упрямо желал воевать за интересы Англии, жаждавшей окончательного разгрома своего главного конкурента. Он жаждал освободить Европу от «корсиканского чудовища».

Время подтвердило правоту Кутузова. Наступал 1813 год. Это был год заграничного похода русской армии и год окончательного покорения англичанами Индии. Обескровленная Франция уже не могла посылать подкрепления на заморские театры военных действий. И не столько усилились британцы, сколько ослабли французы. Словно спелое яблоко, упали их последние индийские форпосты к ногам английской короны.

А русские солдаты снова должны были умирать за свободу европейских народов, никак не желающих проливать за нее свою собственную кровь…