«ХЛЕБА НЕТ СОВЕРШЕННО»

«ХЛЕБА НЕТ СОВЕРШЕННО»

Экономический коллапс неминуемо влек за собой продовольственный кризис, который охватил Россию еще между двумя революциями — в период, когда крестьяне страны начали активным образом делить «землицу», не дожидаясь ни декретов о земле, ни каких бы то ни было Учредительных собраний. Деникин так описывал эту ситуацию: «Деревня замкнулась в узкий круг своего быта и, поглощенная «черным переделом», совершенно не интересовалась ни войной, ни политикой, ни социальными вопросами, выходящими за пределы ее интересов… Власть препятствовала земельным захватам и стесняла монополией и твердыми ценами сбыт хлеба — и деревня невзлюбила власть. Город перестал давать произведения промышленности и товары — и деревня отгородилась от города, уменьшая и временами прекращая подвоз туда хлеба»[557].

Так было по всей России, так было и в Донецко-Криворожском регионе. Совет съездов горнопромышленников Юга России еще 29 августа 1917 г. телеграфировал Керенскому о ситуации в Донбассе: «Хлеба нет совершенно»[558]. Уже к 1916 г. урожайность зерновых культур в регионе снизилась на 27 % по сравнению с 1913 г. Ситуация усугублялась массовой реквизицией лошадей у крестьян и земельных собственников, которую провело царское правительство после начала Первой мировой войны. В результате чего к 1917 г. больше половины хозяйств Юга не имели тягловой силы[559]. Погромы помещичьих угодий и крупных агрохозяйств приобрели системный характер уже к осени 1917 г., а после провозглашения «Декрета о земле» в октябре этого же года стали чуть ли не обыденным явлением, в том числе в Харьковской и Екатеринославской губерниях.

Очень красочно продовольственная картина Харькова к моменту провозглашения Донецкой республики описана в лаконичном сообщении газеты «Наш Юг» от 28 января 1918 г.: «Хлеба в Харькове осталось очень мало, так что неизвестно, будет ли он сегодня получен всеми хлебопекарнями… Сахар в январе уже весь роздан. За февраль же еще не получен из губернского продовольственного комитета. На харьковских складах осталось всего лишь 400 пудов керосина, который будет распределен по лечебным заведениям»[560].

В тот же день Цукублин на IV съезде докладывал: «Мы вступили в фазу голода. В Харькове паек ? фунта хлеба на человека. Надо урезать всех в интересах всех. Но у нас продовольственных властей и реквизиторов, которые отбирают хлеб друг у друга, больше чем хлеба». На этот же минимальный хлебный паек обращал внимание во время своей поездки в Харьков Серафимович: «Поражают большие очереди за хлебом. Становятся с часу, с двенадцати ночи, а получают поздним утром свой четвертьфунтовый паек, да и то не все: не хватает. Это в хлебородной — то губернии! И это страшно характерно для всей жизни Харькова»[561].

Правительство Донецкой республики с первых же дней своего существования оказалось заваленным письмами с мест, содержавших призывы срочно помочь рабочим Донбасса продовольствием. Так, 19 февраля со станции Ханжонково писали: «Согласно постановления митингового собрания, Продовольственный комитет при рудниках бывш. Франко — Русского общества сим обращается к Вам с просьбой прийти нам на помощь в отношении продовольствия. Запаса муки хватит всего лишь на два дня, то есть 20 и 21 февраля, после чего мы неминуемо должны столкнуться с голодом… Никакими силами, ни воззваниями невозможно поднять дух рабочих, а лишь доставкой им хлеба»[562].

28 февраля на конференции ЮОСНХ шахтеры огласили свою резолюцию, которая, в частности, гласила: «Все продовольственные запасы должны быть направлены в первую очередь в Донецкий бассейн для снабжения ими горнорабочих. Бассейн голодает, купить не за что, рабочие бегут, спасаясь от голодной смерти. Только резкое вмешательство Правительства в дело продовольствия может удержать рабочих на местах, иначе промышленность погибла»[563].

Трудно сказать, достаточно ли «резко» вмешался в эту ситуацию Совнарком Донецкой республики. К примеру, Поплавский полагает, что действия правительства Артема были в этом отношении вялыми: «Правительство ДКР, членами которого были большей частью представители рабочего класса, несколько прохладно относились к сотрудничеству с крестьянством региона, а должность наркома земледелия республики оставалась вакантной на протяжении всего времени ее существования»[564]. Последнее верно, однако не надо забывать, чем вызвана причина сохранения этой вакансии — Совнарком Артема до последнего момента надеялся привлечь к работе в правительстве левых эсеров, которые в значительной степени влияли на Советы крестьянских депутатов. Тем не менее, говорить о «прохладце» в отношении продовольственного вопроса со стороны руководства ДКР было бы преувеличением.

Отсутствующий аграрный наркомат в Совнаркоме вполне заменил отдел сельского хозяйства, созданный при ЮОСНХ. При нем же в марте был создан отдел сельскохозяйственного машиностроения. Кроме того, в регионе в тот момент в полном контакте с правительством ДКР действовал близкий друг Сталина Серго Орджоникидзе, посланный в регионы Юга в качестве чрезвычайного комиссара с целью обеспечить снабжение (в первую очередь, продовольственное) рабочих России, включая обе столицы и сам Донбасс. Орджоникидзе проявил в те дни колоссальную работоспособность, постоянно передвигаясь по хлебным районам Украины и ДКР, регулярно посещая заседания Совнаркома Донецкой республики и ЮОСНХ. Не в последнюю очередь благодаря его усилиям в Донбасс из западных районов Екатеринославской губернии было послано 9 эшелонов зерна и 40 эшелонов скота[565].

Одним из главных направлений работы Орджоникидзе и правительства ДКР была ликвидация той неразберихи с обилием «продовольственных властей и реквизиторов», о которых говорил Цукублин. 15 марта СНК Донецкой республики и ЮОСНХ обнародовали совместный циркуляр, запрещающий самочинные реквизиции продовольствия в регионе. В нем, в частности, говорилось: «Часто различными организациями на местах, а иногда и отдельными лицами, злоупотребляющими данными им полномочиями, реквизируются хлеб, бензин и уголь, следующие по назначению, согласно разработанных в соответствии с общегосударственными нуждами планов распределения. Это вызывает голод в целом ряде губерний и приостановку заводов… Это в корне подрывает работу хозяйственных областных организаций, с невероятными усилиями налаживающих организацию производства и распределения продуктов между сотнями голодающих селений и городов Российской республики. Такое положение вещей больше терпимо быть не может… Всякие самочинные реквизиции, производимые в области… будут рассматриваться как преступление против революции и караться беспощадно. Отныне никакие организации Донецкой республики не имеют права… давать ордера о реквизиции грузов, подлежащих общегосударственному распределению»[566].

Власти ДКР ввели также довольно жесткий контроль над ценообразованием в торговле продуктами. Уже в начале марта Харьковский продовольственный комитет попытался установить твердые цены на мясо, картошку и некоторые другие продукты, грозя конфискацией товара, продаваемого по спекулятивным ценам. Кое — где, правда, эта кампания привела к тому, что власти на местах начали закрывать магазины, которые, по их мнению, завышали цены для населения. Что, в свою очередь, приводило к увеличению продуктового дефицита. 16 марта ЮОСНХ призвал отказаться от такой порочной практики и не чинить препятствий частной торговле, при этом сохраняя контроль над ценообразованием и распределением товаров[567].

Было бы неправильно сказать, что меры, предпринимавшиеся правительством Артема, полностью решили продовольственную проблему. И в марте газеты сообщали о периодически возникавших проблемах с подвозом к городам продовольствия. Особенно эти сообщения усилились с походом к Харькову немцев. Однако в относительно короткий промежуток мирного развития хозяйства ДКР продовольственное напряжение в рабочих регионах Донбасса было снято. Кроме того, было налажено снабжение продовольствием Москвы и Петрограда.

Помимо хлеба, руководство ДКР активно занималось проблемой производства и поставок в рабочие регионы России сахара, для чего 5 марта при ЮОСНХ было создано объединение «Главсахар». Оно было создано по инициативе профессора П. Зуева, предложившего свои услуги ЮОСНХ и возглавившего данное объединение. Организационное оформление этой структуры завершилось 1–8 марта на областном съезде представителей сахарной промышленности в Сумах, куда съехались 159 делегатов от 59 сахарных заводов региона. Структура «Главсахара» была утверждена Южным совнархозом, а на его деятельность Госбанк России выделил 10 млн рублей. В результате особых проблем с сахаром Донецкая республика не испытывала — даже в момент, когда немцы отрезали ее от Украины, Харьков не сталкивался с сахарным голодом. Только в Сумском уезде на сахарных заводах, когда — то принадлежавших известным сахарозаводчикам Харитоненко, было накоплено до 1 млн пудов сахара. На нужды Петрограда «Главсахаром» было направлено до 300 вагонов с этим продуктом, а для харьковцев еще оставалось более 3 млн пудов[568].

Нельзя также не упомянуть о том, что в Донецкой республике, как и по всей России, тогда активнейшим образом развивался натуральный обмен товарами. Причем власти ДКР не только не боролись с этим, в общем — то, нерыночным явлением, но наоборот, очень даже активно его поддерживали, поскольку понимали: в условиях безденежья это был хотя бы временный выход из ситуации. Серафимович с энтузиазмом рассказывал об этом как о положительном явлении, описывая Харьков 1918 года: «Теперь идут приготовления по налаживанию товарообмена с деревней: крестьянам железа, стали, машин; от крестьян — хлеба». Лично глава ВСНХ Оболенский на совместном заседании большевистских фракций обкома, Совнаркома и Совнархоза ДКР в конце февраля предложил резолюцию, в которой говорилось о том, что «организация непосредственного обмена товаров на хлеб будет способствовать разрешению экономического кризиса в Южной промышленности». В наши дни было бы странно слышать подобные рассуждения от главы крупной экономической структуры государства, но в 1918 году, как видим, это не вызывало удивления. Предприятия Донбасса активно прибегали к натуральному обмену с селом, а районные и подрайонные структуры ЮОСНХ вполне официально вовлекали в эти схемы местные кооперативы и потребсоюзы. При Харьковском продовольственном комитете было создано 18 учетных комиссий, которые контролировали расход мануфактуры, имевшейся на складах губернии, и организовывали ее обмен на хлеб[569].

Можно спорить о «теплоте» или «прохладце» в отношениях между правительством и крестьянами Донецкой республики, но нельзя не отметить, что в целом руководству ДКР за короткий период удалось организовать хотя бы минимальное продовольственное снабжение не только крупных городов и предприятий региона, но и центральных регионов России. При этом отношения с крестьянством, у которого Орджоникидзе закупал хлеб, еще не носили тот характер, который они приобрели во взаимоотношениях крестьян Юга с немцами или в дальнейшие большевистские периоды истории. Во всяком случае, если реквизициям хлеба и было сопротивление, то скорее оно было пассивным.

А в некоторых случаях крестьянство Донецкой республики проявляло более чем трогательную для того циничного периода истории заботу о ее нуждах и потребностях ее армии.

К примеру, 7 марта 1918 г. крестьяне деревни Черногоровка Бахмутского уезда направили военному комиссару Донецкой республики М. Рухимовичу трогательное письмо о том, что они собрали «для отправки на фронт (Красной армии), где более всего испытывают острую нужду» 30 пудов муки, 40 пудов картофеля и 2 пуда сала. В этой связи они просили «о подаче вагона под эти пожертвования» и об указании «места, где более всего испытывает фронт острую нужду в продовольственных продуктах». Правда, не факт, что в условиях транспортной разрухи Рухимович смог выделить этот вагон[570].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.