Гранит науки и другие камушки

Гранит науки и другие камушки

Честно признаюсь: я — гуманитарий с ног до головы и очень далек от науки и техники (лирик и совсем не физик). Но тем не менее книга обязывает организовать небольшую главу на научно-техническую тему.

Что есть наука? Академик Лев Арцимович дал такое шуточное определение: «Наука — лучший способ удовлетворить личное любопытство за государственный счет».

Эта шутка верна особенно по отношению к иностранцам, которые по тем или иным причинам покидали свое отечество и устремлялись именно в Россию, где рассчитывали, и не без основания, найти широкое поле для своей научной деятельности. Не случайно первым президентом Российской Академии стал выходец из Европы Лаврентий Блюментрост.

Немец Карл Максимович Бер, естествоиспытатель и основатель эмбриологии, стал одним из учредителей Русского исторического общества.

Знаменитый французский ученый Бенуа Поль Эмиль Клапейрон прибыл в Петербург в 1820 году и начал преподавать в Институте путей сообщения. Именно Клапейрону была поручена перестройка Исаакиевского собора. Клапейрон многое сделал в России и за эти свои заслуги удостоился избрания членом Парижской Академии.

Кто занимал в математике такое же место, какое принадлежит Вольтеру в литературе? Швейцарец Леонард Эйлер. Первый раз он приехал в Россию в 1727 году, потом переселился в Берлин и в 1756 году вернулся в Петербург (мысль возвращаться в Швейцарию ему никогда не приходила в голову). Перед смертью Эйлер занимался вычислением скорости поднятия аэростатов.

Выдающийся русский физик и электротехник Якоби родился в Германии, в Россию приехал в 34-летнем возрасте, где сменил свое имя Морис Герман на Бориса Семеновича. Этот новоявленный Борис Семенович и стал первым российским академиком.

В 1768 году в Петербург по рекомендации Леонарда Эйлера приехал немецкий астроном Георг Ловиц, в далекую снежную страну он взял с собой сына Тобиаса.

Во время экспедиции по европейской части России с целью проведения обширных астрономических наблюдений Ловиц с сыном попал в руки Емельяна Пугачева.

В «Истории Пугачева» Александра Пушкина можно прочитать: «Пугачев бежал по берегу Волги. Тут он встретил астронома Ловица и спросил, что он за человек. Услышав, что Ловиц наблюдает течение светил небесных, он велел его повесить поближе к звездам».

Семнадцатилетний Тобиас чудом избежал гибели. Если бы и его повесили, тогда Россия лишилась бы самого крупного российского химика XVIII века, а именно им стал Товий Егорович Ловиц (так его именовали на русский лад). Тобиас, т. е. Товий, Ловиц был настоящим подвижником науки. Когда он скончался, о нем написали: «Он не знал других радостей, кроме тех, которые доставляли ему химические открытия». Ловиц многое успел сделать в аналитической физической и органической химии. Одно лишь открытие абсорбции (поглощения) веществ из растворов древесным углем сделало его имя бессмертным. Одним из первых в мире Ловиц стал систематизатором процессов кристаллизации.

Товий Ловиц скончался от апоплексического удара 27 ноября 1804 года, в возрасте 47 лет. На надгробном камне высечено по-латыни: «Себе самому — мало, всем нам — много». Увы, в дальнейшем камень этот исчез, как и исчезла память о многих достойных иностранцах, служивших России. Кому-то повезло больше, кому-то меньше. Но это уже судьба — вне всякой национальной зависимости.

Успешно трудились в России гигиенист из Швейцарии ГУльдрейх Фридрих Эрисман, анатом Грубер, немецкий астроном Струве, основатель Пулковской обсерватории, медик Обер. О нем чуть подробнее.

Александр Иванович Обер — знаменитый хирург, терапевт, профессор Московского университета, Московской медико-хирургической академии. Его отец Жан Обер, из старинного французского рода, _ оказался в России и занимал скромную должность домашнего учителя, а вот сын сделал прекрасную карьеру. Его врачебный авторитет был весьма высок, и пациентами Александра Обера в его частной практике были такие выдающиеся деятели России, как Аксаковы, Киреевские, Герцен, Грановский, Чаадаев, Щепкин и другие. За лечение французских граждан Обера наградили орденом Почетного легиона и несколько раз предлагали ему переехать во Францию, на родину отца, но он считал своим родным городом Москву и был русским в душе.

Испанец Августин Бетанкур приехал служить России в 1808 году и как строитель и изобретатель много сделал для своей второй родины. Он стал автором проектов реконструкции Вышневолоцкой, Тихвинской, Мариинской водных систем, Тульского оружейного завода, сооружения Манежа в Москве.

Первую в России железную дорогу Петербург — Царское Село строил иностранный инженер Франтишек Герстнер (своему, русскому умельцу Черепанову Россия, а точнее, российская власть, не доверила).

Целая плеяда мореплавателей и исследователей морей и материков: датчанин Витус Беринг (в России его именовали Иваном Ивановичем), Фердинанд Врангель, Фадей Беллинсгаузен, Иван Крузенштерн, Федор Литке и другие славные имена, предки которых были выходцами из различных стран Европы.

Вот мы и снова с вами подошли к теме «коктейль кровей». Нобелевский лауреат Илья Мечников, биолог и патолог. Его отец — малороссийский дворянин, мать — дочь еврея, обращенного в лютеранство. Мечников очень дорожил этой каплей сильной еврейской крови, считая ее благотворной для русского, для европейца. Ученик и друг Мечникова Этьен Бюрнэ вспоминал слова Мечникова о том, что еврейская кровь удваивала его витальность и привязанность к земному предназначению, уже унаследованные им от отца-эпикурейца…

Климент Тимирязев. Мать — англичанка Аделаида.

Род Вернадских имеет литовские корни. Процитируем несколько высказываний Владимира Вернадского, великого естествоиспытателя и философа:

«Не насилием и националистическим шовинизмом сильна Россия — она сильна своей культурой: своей литературой, своим искусством, наукой, стремлениями и мыслью своего общества…» (1913).

В июне 1917 года Вернадский выступил со статьей в «Русских ведомостях», где отмечал, что территория России «этнически чрезвычайно разнообразна»: «…Но благодаря разноплеменности нашей страны и разнообразию ее физико-географических условий, в ней сильны и могущественны центробежные силы, грозящие единому, связанному бытию этой сплошной территории. Тем более что ее участники связаны друг с другом недавно, были добыты суровыми, нередко кровавыми событиями истории…»

Из дневника 14 ноября 1917 года:

«Ясно, что унитарная Россия кончилась. Россия будет федерацией. Слишком пала воля и уважение к великороссам. Юг получит гегемонию. Роль Сибири будет очень велика… Столица — не Москва?., ясно одно — русский народ до этих форм жизни (т. е. демократии. — Ю. Б.) в мировом государстве не дорос, а так как возврат к унитарной монархии невозможен, то выход один: сильные области, объединенные единой организацией — федерацией…»

Владимир Иванович оказался провидцем: сегодня мы имеем Центр и регионы и борьбу между ними. И «лавина летит», — как писал Вернадский.

И последняя выдержка из речи Вернадского осенью 1920 года в Симферополе в Таврическом университете, ректором которого он тогда являлся:

«Важнейшая задача сейчас для русского народа — передумать основы будущей России. Придет момент — придется действовать, тогда будет поздно думать».

Ну, что? Момент настал!.. Время говорильни прошло. Настал черед действовать. И тут как не вспомнить другого нашего замечательного академика Ивана Павлова, который в 1932 году, за четыре года до смерти, сказал: «Должен высказать свой печальный взгляд на русского человека, он имеет такую слабую мозговую систему, что не способен воспринимать действительность как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действиями, а со словами».

Как в песенке: всё слова, слова, слова…

Иван Павлов — русский человек. А Александр Чижевский? Далекий предок основоположника гелиобиологии (яростного солнцепоклонника) — польский граф Ян Чижевский. В XVIII веке по велению императрицы Елизаветы Чижевские из поляков превратились в русских («Все могут короли!», ну, а королевы и подавно!..). Мать Александра Чижевского — урожденная Невиандт, из старинного голландского рода.

Отец зачинателя космической эры Константина Циолковского — Эдуард Циолковский — обрусевший поляк. Три отечественных классика космонавтики имеют нерусские корни: Циолковский, Цандер и Кондратюк.

Юрий Кондратюк — он же Александр Шаргай. Его мать — урожденная Шлипенбах. Вспомним пушкинскую «Полтаву»:

Пальбой отбитые дружины,

Мешают, падают во прах.

Уходит Розен сквозь теснины,

Сдается пылкий Шлипенбах.

«Пылкий Шлипенбах» — датчанин, состоявший на службе у шведского короля Карла XII, сдался в плен и осел в России, пустил корни. Мать Кондратюка Шлипенбах — одна из ветвей шлипенбаховского древа.

Фридрих Артурович Цаццер, один из пионеров ракетной техники, сами догадываетесь, что он скорее немец, чем русский. По корням, разумеется, не по духу.

А разве можно не вспомнить нашего «красного Колумба» Отто Юльевича Шмидта? Мстислава Келдыша? Или Игоря Тамма? Не только ученого, но и альпиниста, любителя розыгрышей, ребусов, шахмат, головоломок, знатока Омара Хайяма и Пастернака?..

На происки судьбы злокозненной не сетуй,

Не утопай в тоске, водой очей согретой!

И дни и ночи пей пурпурное вино,

Пока не вышел ты из круга жизни этой.

Это — Хайям. Кто он по национальности? Перс? Таджик? Главное, не россиянин, поэтому оставим в покое великого поэта и виночерпия. Лучше полистаем различные справочники. В разделе науки среди академиков и лауреатов можно мгновенно натолкнуться на иностранно звучащие фамилии. К примеру: физико-химик Николай Эммануэль, физик Юрий Каган, физик Исаак Кикоин (к тому же он еще и Кушелевич), генетик Иосиф Рапопорт, физиолог Лина Штерн, металловед Иосиф Фрвдлявдер, математик Израиль Гельфавд…

А кто создавал оборонный и ракетно-ядерный щит Родины? Лев Лацдау, Яков Зельдович, Юлий Харитон, Андрей Будкер, Виталий Гольданский… плюс авиаконструктор Семен Лавочкин, вертолетчик Михаил Миль и прочие-прочие евреи или полуевреи. Они создавали. Защищали богатство России, а отнюдь не…

Впрочем, лучше анекдот.

Телефонный звонок.

— Общество «Память» слушает.

— С вами говорит Рабинович. Скажите, пожалуйста, действительно евреи продали Россию?

— Да, да, продали, еврейская морда! Что тебе еще нужно?!

— Я хотел узнать, где я могу получить свою долю?

Горький, конечно, анекдот, но на бытовом, черносотенном уровне, евреи только и продают родину. Это кричат те, кто любит Россию только на словах и палец о палец не ударил, чтобы сделать для России что-либо полезное.

Выделим из списка блистательных имен Льва Ландау. Отец — инженер Давид Ландау, мать — медичка Любовь Гаркави. Знакомые вспоминают: «От Ландау веяло особым аристократизмом». Он любил стихи. Читал по памяти по-немецки и по-английски. Говорил, что «всякое насилие мерзко, грубо и недостойно человека». А еще он был выдающийся физик. В 1938 году ею отвезли на Лубянку. «Меня объявили фашистским шпионом. Но, к счастью, вспомнили, что я еврей…»

Не так давно было рассекречено дело КГБ на знаменитого ученого, и все узнали на примере Ландау, о чем доносили, что вменяли в вину, за что сажали. Вот несколько крамольных высказываний Льва Ландау, о которых докладывали «куда следует» профессиональные агенты и любители-доносчики:

«У нас наука окончательно проституирована и в большей степени, чем за границей, там все-таки есть какая-то свобода у ученых…

Подлость — преимущество не только ученых, но и критиков, литераторов, корреспондентов газет и журналов, это проститутки и ничтожество. Им платят, и они поэтому делают, что прикажут свыше…» (из разговоров в 1948 году).

«Я интернационалист, но меня называют космополитом. Я не разделяю науки на советскую и зарубежную. Мне совершенно безразлично, кто сделал то или иное открытие. Поэтому я не могу принять участие в том утрированном подчеркивании приоритета советской и русской науки, которое сейчас проводится» (1949).

Из донесения агента:

«30 ноября 1956 года Ландау, касаясь членов правительства, говорил: «Ну как можно верить этому? Кому, палачам верить? Вообще это позорно… Палачи же, гнусные палачи». В другом разговоре он сказал: «Наши в крови буквально по пояс. То, что сделали венгры, это считаю величайшим достижением. Они первые разбили, по-настоящему нанесли потрясающий удар по иезуитской идее в наше время. Потрясающий удар!»

Напомню: 1956 год, восстание в Венгрии, протест против насильственно навязанной венграм коммунистической идеи.

«Наша система, как я ее знаю с 1937 года, совершенно определенно есть фашистская система, и она такой осталась и измениться так просто не может. Поэтому вопрос стоит о двух вещах. Во-первых, о том, в какой мере внутри этой фашистской системы могут быть улучшения… Во-вторых, я считаю, что эта система будет все время расшатываться. Я считаю, что, пока эта система существует, питать надежды на то, что она приведет к чему-то приличному, никогда нельзя было, вообще это даже смешно. Я на это не рассчитываю…

Наши есть фашисты с головы до ног. Они могут быть более либеральными, но фашистские идеи у них. Но что, я считаю, чудесно — это что вот иезуитский миф гибнет…» (1957).

Как написали в некрологе, Ландау — «гордость нашей науки». Эту гордость — а он был избран членом многих национальных академий мира — так ни разу и не выпустили за границу: боялись, что не вернется. И что оставалось Ландау?

«Если бы не 5-й пункт (национальность), я не занимался бы спецработой, а только наукой, от которой я сейчас отстаю. Спецработа дает мне в руки какую-то силу…» (1955).

Еще один «инвалид пятого пункта» — Аццрей Михайлович Будкер. На самом деле этого способнейшего физика звали Гершем Ицковичем. Когда грозный Лаврентий Берия просматривал списки сотрудников на получение допуска в курчатовский секретный институт, он вычеркнул Будкера (по национальному признаку). И все же Будкер стал одним из создателей ядерной физики, а позднее организовал и возглавил Новосибирский институт ящерной энергии. Он умер рано, может быть, оттого, что работал с рвением и азартом? В больницу лег на профилактику. Перед выпиской, уже одетый, чтобы ехать домой, зашел в соседнюю палату попрощаться. Присел на кровать, рассказал очередной анекдот, первым засмеялся — и замолк навсегда.

Академик Аццрей Дмитриевич Сахаров. К его 75-летию Елена Боннэр издала книгу «Вольные заметки к родословной Андрея Сахарова». Обращаю читателей к этой книге, к удивительному переплетению судеб людей различных национальностей. Здесь лишь отмечу, что дед советского академика Алексей Софиано — из обрусевших греков. Как пишет Боннэр, «но сошлись данные российских и греческих архивов и подтвердилось пересечение с Пушкиным. Андрей Дмитриевич — внучатый племянник пушкинской «маленькой гречанки» — Родоес Софианос, о которой хлопотал Пушкин перед Жуковским: «нельзя ли сиротку приютить?»

Эх, все инородцы в России некие сиротки!..

И, пожалуй, последний представитель науки, о котором я скажу (а скольких пропустил! а скольких просто не знаю!..), — академик Борис Раушенбах, один из основателей космонавтики, к тому же философ. Вот что Борис Викторович говорит о своих корнях:

«По бухгалтерским книгам, которые хранятся вечно, я выяснил, что предок мой — Карл Фридрих Раушенбах, пра-пра-пра… не знаю, какой дед — пересек границу в 1766 году по приглашению Екатерины II. Тогда за каждую немецкую семью царица выплачивала тому, кто организовал переселение, некоторую сумму.

Отец — с Волги, мать — из прибалтийских немцев, поэтому дома мы разговаривали и по-русски, и по-немецки. Кем я себя ощущаю — русским или немцем? И тем, и другим одновременно. Интересное, между прочим, ощущение с точки зрения психологии. Мы выросли в России, на русских обычаях, представлениях, нормах поведения… И вот я, немец по национальности и абсолютно русский по воспитанию, мировоззрению, психологии, пошел учиться в реформаторскую школу. Но недоучился — в конце 20-х их все позакрывали. Немецкий язык по-настоящему выучил в ГУЛАГе. Мы условились с моим другом, доктором Берлинского университета, говорить только по-немецки. И за четыре года, общаясь, не произнесли слова по-русски…»

Почему ГУЛАГ? Время любимого вождя и учителя.

«В 42-м меня вместе со всеми мужчинами-немцами упекли в лагерь. Посадили только за то, что немец, — без обвинений, что означало бессрочный приговор. Все было, «как у людей»: решетки, собаки, конвой. Называлось это трудоармией, но было хуже, чем в лагере зекам. Потому что тех кормили, а нас — тем, что оставалось от них. Если зеки съедали все, мы все сидели голодными…» («Век», 1999, 5 февраля).

Вот вам и наука. Наука выживания…

Не будем трогать другие сферы: медицину, транспорт, связь, бытовку, спорт… Только еще одно, на десерт, — шахматы, замечательную игру на стыке искусства и спорта. Игру, требующую изощренного интеллекта и определенных математических способностей, расчета и фантазии. Это не городки, не лапта и не бокс. Здесь думать надо. Как говорил Аркадий Райкин: соображать!

Ну, и кто же преуспел в турнирах на соображение? Вот блистательный список гроссмейстеров Советского Союза и России: Михаил Ботвинник, Давид Бронштейн, Исаак Болеславский, Игорь Бовдаревский, Григорий Левенфиш, Сало Флор, Ефим Геллер, Лев Аронин, Марк Тайманов, Семен Фурман, Леонид Штейн, Юрий Авербах, Борис Спасский, Виктор Корчной, Лев Полугаевский, Михаил Таль, Виктор Купрейчик, Леонид Шамкович, Лев Альбурт, Иосиф Дорфман, Владимир Либерзон, Лев Псахис, Константин Лернер, Борис ГУлько, Петр Свидлер, Владимир Крамник, Борис Гельфанд, Александр Халифман…

И, конечно, Гарри Каспаров. По матери — азербайджанец, по отцу — еврей. Полукровка. Сначала Вайнштейн, потом Каспаров.

Что можно сказать про эту гроссмейстерскую рать? В любые годы, выступай эти шахматисты за Израиль, не было бы им равных в мире. Но в Израиль уехали единицы. А кто и в другие страны. Так, Борис Гулько — единственный шахматист в мире, кто был чемпионом СССР и чемпионом США.

Привести какую-нибудь байку? Пожалуйста. В начале 70-х годов Марк Тайманов с треском проиграл претендентский матч Бобби Фишеру. В наказание (чисто государственная месть!) ему устроили тщательный таможенный досмотр и нашли запрещенную тогда книжку Солженицына. В итоге Марка Тайманова хорошенько наказали: он стал невыездным и был лишен звания заслуженного мастера спорта СССР. Остряки после этого шутили:

— Вы слышали, у Солженицына большие неприятности!

— Неужели! Что же случилось?

— Вы не знаете? У него нашли книгу Тайманова «Защита Нимцовича»!..

Заканчивая середину книги, по-шахматному — миттельшпиль, необходимо сказать следующее.

Мы галопом пробежали по пантеону российской славы. Кого только мы тут ни увидели, кому и чему только ни удивлялись. Верно сказал Лесков: в России «что ни шаг, то сюрприз». Сюрпризов оказалось более чем достаточно. Так и хочется патетически воскликнуть: Россия — родина сюрпризов!

Когда весь этот духовный синодик был составлен, когда все имена вспомнились и выстроились, то открылась далеко не радужная картина для сердца истинного «патриота» России. Рука так и потянулась вычеркнуть все эти оскверненные фамилии (где ты, где ты, чистота крови славяно-руссов?!..) Но вот беда: коли вымарать все эти онемеченные, офранцуженные, отатаренные и оевреенные фамилии из реестра духовной жизни Руси, то что же в нем останется?

Вот в чем вопрос, милостивые государи прошлого, дорогие советские товарищи и господа «новые русские»!

Пока вышеозначенные патриоты схватились за голову, переведем книгу в эндшпиль, то бишь в окончание.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.