VIII. После войны

VIII. После войны

Контрольные комиссии. Новая французская система разведки. Массовый шпионаж в Германии. Приговоры.

После крушения Германии дальнейшее существование разведки, находящейся под военным руководством, стало невозможным. Связь ее с бюро печати и с патриотической пропагандой навлекла на нее ненависть новых властителей, веривших в возможность соглашения.

Во время канцлерства принца Макса Баденского обе эти отрасли работы были изъяты от верховного командования. Тем самым было выполнено то, чего верховное командование долго и неоднократно требовало от прежних канцлеров. Но цель, с которою это было сделано, не была тою, которая имелась в виду при этом требовании.

Бюро печати и патриотическая пропаганда не были проникнуты духом сопротивления. Да и разведка, как таковая, не подходила к этой новой системе. Ее неполитичная манера сообщать факты, как они есть, не соответствовала картине, которую желали видеть: соглашение, всеобщее разоружение, войны больше не будет.

В течение войны я неоднократно просил назначить меня в строй. Однако, ввиду своеобразия моей должности, просьбы этой никогда не удовлетворяли. Я возобновил ее снова после отставки Людендорфа, при наступлении описанных выше обстоятельств. Но преемник его на посту первого генерал-квартирмейстера [217] генерал Грёнер, также отклонил мою просьбу, учитывая значение разведки во время перемирия и мирных переговоров.

Когда наступившая затем революция окончательно выдала Германию неприятелю, я стал настаивать на своем оставлении на посту, так как считал это своим долгом, вызванным громадной опасностью неограниченного проникновения неприятельской разведки в Германию. Однако верховное командование сочло политическую нагрузку военной разведки слишком сильной, для того, чтобы я мог остаться. Военное министерство не согласилось даже с назначением моим в пограничную охрану. Я был уволен в отставку. Переведенное в Кольберг верховное командование пыталось привлечь меня к сотрудничеству, хотя бы в отношении использования моего опыта. Однако с политической стороны и это не было допущено.

С прекращением германской разведки исчезли и все принятые военным командованием меры против проникновения неприятельской разведки в Германию. Так как существовала лишь военная контрразведка, а армия должна была быть распущена, то полагали, что от заграницы и вообще больше скрывать нечего. Сверх того Германия обязалась, по Версальскому миру, сама сообщить обо всех важнейших явлениях военного и хозяйственного порядка, и принуждена терпеть существование контрольных комиссий.

Тем самым неприятельская разведка официально совершила свое вступление в Германию.

По окончании войны сотрудничество стран-победительниц в области международной разведки прекратилось. Только в самой Германии они еще некоторое время продолжали совместно преследовать свои цели. Не было уже и речи о существовавшем до и во время войны обмене сведениями и совместном их использовании. Различие интересов вскоре повлекло за собой и различие путей. Соединенные Штаты Северной Америки совершенно перестали принимать участие в совместной разведке.

Бельгия лишилась поддержки Франции. Разведка ее не работает уже так слитно с французской и английской, как во [218] время войны. Само собой понятно, что Бельгия, поскольку она принимает участие в политических и военных событиях, принимает значительное участие и в разведке против Германии. Область, интересующая ее, ограничивается, по-видимому, Рейнской областью, Вестфалией, Ганновером и Гессеном. Чрезвычайно интенсивно действует бельгийская разведка в оккупированных областях против всякой деятельности национально-настроенных германских кругов. Она следит за всеми бывшими офицерами и выдающимися лицами.

В 1920 году Франция и Англия внесли предложения об увеличении государственных средств, отпускаемых на разведку. Французский парламент вотировал за это с обоснованием, что мысль о реванше становится в Германии постепенно все сильнее и что следует быть осведомленными о деятельности германской химической и авиационной промышленности. Ограничение французских вооружений станет возможным, и не будет представлять опасности для страны лишь в случае полной осведомленности обо всем происходящем в Германии. Английское правительство также внесло предложение об увеличении вдвое кредитов на тайную разведку, хотя и с ограничением своей разведки в Германии. Можно допустить, что с 1920 года кредиты эти еще более увеличены.

Английская разведка подвергалась лишь незначительным организационным изменениям. Она, по-видимому, прекращена в Швейцарии, где она работала против Германии. Напротив, в Голландии, в Роттердаме главное шпионское бюро Тинслей продолжает существовать. Оно проявляет значительный интерес к военно-техническим нововведениям. Кроме того, английская разведка обращает особенное внимание на попытки Германии вновь завоевать заграничные рынки. Она вернулась, таким образом, к своему исходному полю деятельности. Однако, опытные, известные по войне и испытанные агенты оставлены и, по-видимому, предназначаются для других заданий. Очевидно, в настоящее время разведка против Франции не считается еще необходимой, как потому, что военные силы союзника пока еще достаточно хорошо известны, так и потому, что все, что могло бы [219] подать повод к нарушению согласия, старательно избегается. Сохранено наблюдение за северными государствами, и бюро в Копенгагене находится все еще под руководством весьма деятельного капитана Соммерфильдо, которому в политических вопросах помогает капитан Гудсон. Существуют также разведывательные учреждения, созданные во время войны при английских консульствах в Стокгольме и Гельсингфорсе. Наблюдение за Востоком расширено через военную миссию в Ковно.

Руководство межсоюзными контрольными комиссиями в Германии было поручено генералу Дюпону. Тем самым этот бывший начальник французской разведки стал организатором официально признанных французских разведывательных учреждений, рассеянных по всему государству.

Французская разведка претерпела существенное изменение, поскольку центр ее, находившийся до войны при Генеральном штабе, перенесен в министерство иностранных дел. Это показывает, что главная роль приписывается уже не военной разведке, а на первый план выдвигается скорее дипломатическая, политическая и хозяйственная разведка, военная же играет по отношению к ней второстепенную и подчиненную роль.

Разведывательное управление французского министерства иностранных дел состоит из шести отделений, ведающих Дипломатической, внутренне-политической, военной, технически-промышленной и хозяйственной разведкой, пропагандой и охраной этих областей в своей стране от разведки Других стран. Дипломатическая и внутренне-политическая работа стоят во главе остальных. Это означает мировую и внутренне-политическую пропаганду за французскую политику в том государстве, которое должно быть в данный момент использовано для политических целей Франции.

Кроме разделения по содержанию работы проведено разделение и географическое. Разведка против Германии ведется «Section Europe Centrale», сокращенно называемой «Sec». Главный разведывательный центр ее находится в Аахене. К нему прикреплена школа шпионажа и мастерская подложных [220] документов. Последняя изготовляет, под руководством известного уже во время войны инженера, все употребляемые паспорта. Она располагает для этой цели бумажной фабрикой и печатями союзных и нейтральных государств.

Военный шпионаж поручен штабу оккупационных войск в Майнце. Ему подчинены все находящиеся в оккупированной области информационные, транспортные, ликвидационные, репарационные, угольные и т. п. бюро. Чисто военные разведывательные учреждения выдвинуты из Майнца в Кёльн, Дюссельдорф, Висбаден и Страсбург. Они содержат подчиненных им агентов в Германии: одно лишь дюссельдорфское учреждение содержит 15 бюро в Рурской области.

Наряду с этой постоянной организацией постоянно работают также и отдельные предприятия. Так, например, из Касселя была послана по Германии в автомобиле комиссия, официальным заданием которой была забота о могилах французских воинов в Германии. Однако, в целях разведки к ней были присоединены переодетые в офицерскую форму известные шпионы. Делаются также попытки завербовать себе источников среди охранной полиции и рейхсвера.

Тайная политическая разведка должна следить за намерениями германского правительства, за всем происходящим за кулисами парламентской жизни, за настроением населения, за забастовками и волнениями и влиять на них.

После того, как эта система была заложена через посредство контрольных комиссий в Германии, генерал Дюпон поехал в Варшаву, чтобы там, на почве государственных новообразований, сорганизовать разведку на востоке взамен выбывшей русской разведки. Одновременно он должен был связать с французской разведкой французские вассальные государства и создать в Польше базу для наблюдения за своей бывшей сотрудницей — за Россией. При этом Франция может и теперь восстановить свои старые связи по разведке в Советской России.

При деятельном сотрудничестве Франции, новая Польша уже к 1920 году сорганизовала свою разведку. Она делится на [221] разведывательное, осведомительное, дипломатическое и контрразведывательное отделения. Руководство находится в Варшаве в военных руках. В Вильно находится подотдел для Литвы, в Брест-Литовске — для России, в Кракове — для Чехословакии, в Познани — для Германии.

Данциг обрабатывается ведущим одновременно разведку и на Восточную Пруссию, подотделом при польском генеральном комиссариате в Данциге. Под французским руководством польская разведка усвоила полностью грубый метод французской работы. Шпионы подготовляются в особых школах. В Варшаве широко разрабатываются и достигнутые во время войны успехи в области подлогов. Дипломатические представительства и консульства заграницей участвуют в политической и пропагандистской работе и являются опорными пунктами для посылаемых из Польши агентов. Одного польского консула в Берлине уже пришлось отозвать, так как он слишком далеко зашел в шпионаже.

Польская разведка обнаруживает сильный страх перед новым военным или национальным усилением Германии. Она работает в тесной связи с мощными французскими разведывательными организациями в Варшаве, Познани и Верхней Силезии и доходит до западной пограничной области и до Баварии. Агенты против Германии в редких случаях являются выходцами из конгрессовой Польши, по большей же части происходят из бывших германских областей. Благодаря этому, они образованы, знакомы с языком и со страной. А так как они снабжаются, кроме того, и крупными денежными средствами, то представляют большую опасность. Однако, французские деньги и здесь уже обнаруживают свое разлагающее влияние. Уже и в разведку начинает изредка проникать «польское хозяйство»: скандальные дела, вызванные растратой офицерами и чиновниками разведки доверенных им средств.

При таких обстоятельствах шпионаж на польской границе находится в полном расцвете. Он превосходит довоенный шпионаж России и особенно опасен вследствие использования им бывших германских офицеров, а также знакомств и родственных [222] связей всех слоев населения Германии и Польши.

Также совершенно организована и разведка Чехословакии. Здесь также превосходно проводится сотрудничество дипломатического, военного, хозяйственного и политического шпионажа. Руководство находится в руках кабинетской канцелярии в Праге. Ей подчинены пропагандистские бюро при министерстве иностранных дел, работающие под видом торговых миссий, и разведывательный отдел Генерального штаба. Агенты ее отличаются особенной интеллигентностью. Это, по большей части, офицеры легионов и студенты высших учебных заведений, выступающие в соседних странах под видом коммерсантов.

Школа шпионажа в Голлашовиц, как, впрочем, и вся разведка, находится под французским руководством. Некоторые признаки указывают на то, что чехи начинают находить эту опеку неудобною для себя, в особенности — ввиду громадных денежных средств, которые приходится жертвовать на содержание разведки в интересах Франции.

Литовская разведка развита слабо и работает главным образом не против Германии. Сорганизовала у себя разведку и Латвия, с центром в Риге.

Создание организации в Германии и в восточных окраинных государствах потребовало в первую очередь все силы французской разведки. Работу как в нейтральных странах, так и из них можно было сначала ограничить, и она, вследствие этого, отошла на задний план. Только в последнее время она начинает снова расширяться. Особенно заметен перенос центра тяжести в Швейцарию, где он носит характер широко организованного и деятельно руководимого разведывательного бюро в Страсбурге, и где самым выдающимся представителем ее является французский офицер Генерального штаба при консульстве в Базеле. Снабженное крупными денежными средствами, бюро это вес более становится исходным пунктом разведки в южной Германии, особенно с тех пор, как работа в Мюнхене стала меньше, вследствие неоднократных провалов посланника Дарба. В последнее время замечается также интенсивная деятельность Голландии и Копенгагене. [223]

Окруженная со всех сторон этой новообразованной разведкой, Германия подвергается шпионажу и обработке общественного мнения в такой мере, с какой до войны и приблизительно даже не могло быть речи. Франция, обнаружившая свою несправедливость как во время заключения Версальского мира, так и в последующей своей политике в Германии, не имеет возможности от нее отказаться.

Положение в Германии идет навстречу ее стремлениям, французские граждане живут в пансионах и гостиницах и свободно входят в соприкосновение с широкими кругами населения. Иностранцы всех наций могут, не возбуждая ничьего внимания, путешествовать по Германии, и работать для разведки. Хозяйственный шпионаж, ведущийся Англией, Америкой и Японией, может развиваться неограниченно. Он работает тем успешнее, что нет германских законов, которые могли бы ему помешать. Нет также такого центрального учреждения, которое могло бы предупреждать угрожаемые промышленные предприятия и фирмы и инструктировать их.

Но и из среды немецкого народа также выходят силы, способствующие неприятельской разведке. Усиливающаяся безработица и нужда, вызванные миром, и политические последствия революции порождают, благодаря отсутствию контрразведки, людей, из-за корыстных целей отдающих себя в распоряжение противника. Само государство из внутренне-политических соображений ограничивает развитие национального сознания. О том, насколько тупым стал народ, свидетельствует отсутствие того всеобщего страха перед шпионами, какой имелся в начале войны и какой был бы теперь вполне уместным. Когда в Рурской области был за национальное дело расстрелян Шлягетер, то и тогда возбуждение германского народного настроения ограничивалось лишь некоторыми кругами населения. В то время как приведение в исполнение в военное время приговора над мисс Кавель вызвало, хотя и под влиянием пропаганды, возмущение во всем мире, исполнение приговора над Шлягетером в мирное время было встречено молчанием. Оказывается, что уснула и мировая совесть. [224]

Неприятельские агенты представляют, однако, большую опасность и для всякого рода национального движения. Нет такого глупого мошенничества, в которое бы в Германии не поверили. Благодаря этому разведке легко провоцировать и вызывать желательные для ее политических целей явления.

Указанные обстоятельства, как бы это не было печально, все же складываются в пользу Франции. Все больше лиц, существование которых потерпело крушение в Германии, обращается теперь в Иностранный легион. Среди них находятся и образованные люди, и выходцы из привилегированных слоев. Франция организовала вдоль границы в оккупированной области 10 сборных пунктов и превратила Грисгейм в их центр. Тех, кто может быть как-нибудь использован для шпионажа, свидетельствующий врач признает непригодными для Иностранного легиона. Так как здесь имеют дело, по большей части, с отчаявшимися элементами, то среди них французская разведка, главным образом, черпает людей для крупных предприятий в Германии.

Повсюду во французской разведке находятся эльзас-лотарингцы — как в качестве агентов, так и на руководящих постах. Этой армии шпиков и агентов, которую Франция, благодаря своей дорогой валюте, может содержать в Германии за небольшие деньги, противостоит лишенная почти всяких средств германская контрразведка. Со времени революции она пользуется на родине еще меньшей поддержкой, чем раньше. Наблюдение же за шпионажем невозможно по валютным условиям.

Франция принимает всех агентов на службу без испытания. Поэтому качество агентов не соответствует размерам организации. Тем самым понижается и ценность разведки. Однако работающая в ней уличная сволочь оказывает нужные Франции услуги. Она доставляет выдуманные сведения и остается, поэтому, безнаказанной в случае поимки. Примером служит случай подделывателя документов Анспаха.

Франция не преувеличивает действительной ценности этого массового шпионажа в Германии. Она способствует ему из политических соображений, но заботится одновременно и о том, [225] чтобы от него не пострадала серьезная разведка. Настоящая разведка ведется по старым испытанным принципам, и руководство ею все в большей мере переносится в нейтральные страны и в восточные окраинные государства.

Примером этого является деятельность французского майора Ришара в Мюнхене. Случай этот показывает также, что германская контрразведка не в состоянии противодействовать крупным предприятиям неприятельской разведки. Только в Восточной Пруссии и в Верхней Силезии удалось до сих пор разбить все значительные организации. В Верхней Силезии организация была обнаружена, благодаря тому, что предписанное французской разведкой нападение было совершено в неправильном месте. При этом было установлено, что проектировалось убийство местного руководителя контрразведки. В остальных случаях после войны судебные решения выносились лишь по делам второстепенного значения, число которых, однако, указывает на обширность французской разведки в Германии.

Годы  Количество процессов  Количество осужденных

1919  34  88

1920  103  171

1921  225  419

1922  175  241

1923  211  293

При недостаточной деятельности контрразведки цифры эти весьма красноречивы. Почти все осужденные — немцы. Встречающиеся среди них иностранцы являются французами, швейцарцами и чехами. С 1920 года можно уже доказать, что Французская разведка пустила корни и в рейхсвере. В этом году было осуждено по 5 процессам 6 членов рейхсвера, а в 1921 — по 13 процессам уже 19 его членов. В 1923 впервые находятся среди осужденных шесть человек, служащих в охранной полиции. Судебные наказания обнаруживают не усиление приговоров за причиненный Германии вред, а, наоборот скорее смягченное к преступникам отношение, — вероятно потому, что число [226] шпионских преступлений увеличивается, и судьи к ним привыкают. Строго судит лишь народный суд в Мюнхене.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.