9. ПУТЬ И ВРЕМЯ ПОХОДА КНЯЗЯ ИГОРЯ

9. ПУТЬ И ВРЕМЯ ПОХОДА КНЯЗЯ ИГОРЯ

Несмотря на то, что дневник и маршрут похода князя Игоря имеют огромное значение для понимания «Слова», мы до сих пор не имеем точных данных о походе. К стыду историков, и они не могут помочь филологам в таком естественно возникающем вопросе: где же была Каяла река?

Исследовали, занимавшиеся специально этим вопросом, дают самые различные местоположения для Каялы.

Самой новой по времени попыткой решения этого вопроса является статья К. В. Кудряшова в сборнике «Слово о полку Игореве» (1947, Гослитмузей, стр. 43-94). К. В. Кудряшов рассмотрел критически все, высказанные до него предположения, опроверг их и предложил свое.

По его мнению, Каяла - это современная речка Макатиха, впадающая в Сухой Торец недалеко от Славянска. Эта попытка решения вопроса должна быть признана еще менее удачной, чем предыдущие.

Попытаемся ниже изложить в критическом освещении все основные вехи похода Игоря, основываясь на исторических источниках (а не искажая их), - попутно выяснятся и ошибочные толкования К. В. Кудряшова и других.

Мы отнюдь не собираемся решать вопрос до конца (этого не позволяют обстоятельства), но мы ставим себе задачей очистить от измышлений и ложных толкований то истинное, что нам известно. Это позволит приблизиться к действительному решению вопроса. Наконец, небесполезно показать, что задача далеко не решена и что напрасно некоторые легковерные исследователи сочли вопрос исчерпанным.

Как мы увидим ниже, есть все основания для того, чтобы решить вопрос довольно точно, но для этого надо еще поработать.

Когда начался поход!

Ипатьевская летопись сообщает совершенно определенно:

«Месяца апреля в 23 день, во вторник». Однако, в вариантах летописи встречается и «апреля 13». Тринадцатого апреля принимает и Татищев в своей «Истории».

Однако 13 апреля была суббота, а не вторник, очевидно, «13» является опиской вместо «23». Так как цифры в древнерусских источниках обозначались буквами, то описка в одной букве была причиной этой ошибки. Татищев же пользовался вариантом летописи именно с этой опиской.

Есть и другое соображение; 21 апреля была пасха, естественно было отпраздновать праздник два дня, а на третий выступить в поход.

Наконец, если Игорь начал исход 13-го, то, чтобы дойти до Донца, он должен был употребить 19 дней, ибо затмение солнца, как это точно установлено, было под вечер 1 мая и Игорь был в это время недалеко от места впадения Оскола в Донец.

Хотя по свидетельству летописи войско шло сначала «тихо», но 19 дней является чрезвычайно большим, совершенно невероятным сроком. Даже 9 дней до Донца - это срок слишком достаточный для похода.

Таким образом, начало похода было во вторник 23 апреля 1185 г., - с этим согласны все исследователи «Слова» без исключения.

Откуда начался поход?

Лаврентьевская летопись сообщает: «… И сняшася у Переяславля». Многих исследователей этот Переяславль сбил с толку и привел к неверным выводам.

Дело в том, что в древней Руси было, по крайней мере, три Переяславля: один, главный, южный, приДнепровский, другой - малый, в Черниговской земле, наконец, третий далеко на севере - Переяславль Залесский. Интересно отметить, что каждый из них стоял на реке Трубеж. Очевидно, основывая город, сообщали местной реке и привычное название трубеж.

Так как князь Всеволод был князем в Трубчевске, то понятно, что местом совещания князей перед походом был Переяславль черниговский, как промежуточное место для съезда всех 4 князей.

По окончании совещания трое князей отправились домой почти в одном направлении, что совпадало в значительной степени с направлением намеченного похода. Четвертый же, Всеволод, - пошел в Курск, чтобы захватить все свое войско, т. е. пошел кружным путем.

Этим устраняется кажущееся противоречие: «а мои та куряне… готови», а на самом деле он пришел к Осколу на два дня позже, чем остальные. Это обстоятельство тоже сбило некоторых и привело к кривотолкам.

На самом деле все ясно и просто: войска Всеволода были готовы, но на совещание он, естественно, явился в Переяславль один. Когда поход был окончательно решен, каждый князь направился к своему войску, однако путь Всеволода (достаточно взглянуть на карту) был гораздо длиннее, поэтому-то он и пришел к условленному месту, к Осколу, позже.

«Сняшася у Переяславля» некоторые поняли, как «снялись», т. е. начали поход. Это неверно, что доказывается другими местами летописей, где смысл этого выражения ясен вполне, напр., - «снястася думати на долобьске». Из таких мест ясно, что «снятися» означало «собираться». Следовательно, летопись говорит, что решение о походе было принято на совещании в Переяславле.

Что не Переяславль южный был местом совещания, а черниговский - ясно из того, что в южном Переяславле сидел Владимир Глебович, князь из группировки великого князя Всеволода, от которого Ольговичи как раз и скрывали поход.

Таким образом, можно принять, что действительным исходным пунктом похода был Новгород Северский. В нем жил главный инициатор и руководитель похода - князь Игорь. Войска же сына и племянника присоединились к Игореву войску по пути, ибо их области лежали к юry, на маршруте похода.

В каких условиях совершался поход?

«И тако идяхуть тихо, сбираюче дружину свою: бяхуть бо у них кони тучни велми» (Ипатьевская летопись).

Татищев говорит по этому поводу: «… Идучи тихо сжидаяся с войски, а паче видя, что кони были тучны, берег, чтобы не сделать оных без ног, и тако продолжал путь свой к Донцу».

Оба эти указания чрезвычайно важны, так как дают возможность судить о величине ежедневного перехода войск Игоря. Здесь ясно сказано, что медленность в начале похода объяснялась тучностью лошадей, Татищев даже подчеркивает это: «а пате видя, что кони были тучны».

Следовательно, поход был конный, а не пеший, как принимает Кудряшов и некоторые другие. Значит, переход Игоря совершался в 2-3 раза быстрее, чем пешим войском, что, как увидим ниже, совершенно меняет локализацию Каялы.

Так как этот пункт является основным, - остановимся на нем подробнее. Косвенным доказательством этого является хотя бы то, что: 1) все изображения войск в древних источниках в большинстве случаев изображают всадников.

Хотя пешая рать часто употреблялась в боях, но ее доставляли на лодках или употребляли для недальних походов, ибо военные доспехи: шл~м, нагрудники, щиты, копья, топоры. И т. д. Были слишком тяжелы, чтобы везти их сотни верст.

2) Так как поход Игоря рассчитывался на Дон, т. е. на много сотен верст, - совершенно ясно, что для этого нужны были кони.

3) В те времена война была не только следствием соперничества между народами, но и велась нередко просто для обогащения. Именно это обстоятельство, т. е. возможность пограбить, «ополониться» и привлекала в войска любителей славы и… наживы. Ясно, что без коня много не награбишь и на себе за сотни верст не унесешь.

4) Бесспорным подтверждением того, что поход был конный, является место в летописи, где разведчики, встретив князей на пути к Сальнице, сказали им: «Да или поедете борзо или возворотися домовь»… Сказано ясно: «Либо поезжайте быстро, либо возвращайтесь».

5) Ниже, что удобнее для изложения, мы увидим, что все данные летописей об Игоревом походе говорят согласно, что поход был конный.

Какова была цель похода?

Достигнуть самого сердца половецких степей - Дона. Об этом непосредственно говорит само «Слово»: «Спала ум князя по хоти испити синего Дону».

Татищев, объясняя причину похода, говорит: «Игорь, князь северский, завидуя чести, полученной Святославом» и т. д., ясно подчеркивает что намерением Игоря было упредить Святослава. Святослав задумал идти походом на все лето на Дон и пошел в землю вятичей в Корачев собирать больше войска.

Игорь же, надеясь на свои силы, решил тайком от Святослава идти на Дон. В этом-то и заключается смысл фразы в «Слове»: «Преднюю (т. е. предвидящуюся, будущую) славу сами похитим». Святослав еще собирал войска, а Игорь уже был в походе.

Цель похода раскрывает также и Лаврентьевская летопись - она влагает в уста русских после победы при ручье Суюрли следующие слова: «Братья наша ходили с Святославом великим князем, зря на Переяславль (т. е. с опаской, оглядываясь на Переяславль, где они всегда могли найти спасенье), «а они сами (т. е. говорившие) к ним (т. е. к половцам) пришли, а в землю их не смели по них идти» (т. е. Святослав разбил половцев на нейтральной полосе, и после победы в самую половецкую землю не осмелился пойти), «мы в земли их (т. е. половцев) есмы, и самих избили, а жены их полонен и и дети у нас».

Здесь подчеркивается осуществление намерения проникнуть в глубь половецких земель для нанесения половцам смертельного удара. Это свидетельство летописи доказывает бесспорно, что победа при Суюрли произошла не в пограничной полосе, как это изображает Кудряшов и другие, а в глубине степей.

Недаром и «Слово» говорит: «Дремлет в поле храброе Олегов о гнездо, далече залетело!»

Но этим желания участников похода не ограничивались - Лаврентьевская летопись продолжает: «А ноне пойдем по них за Дон и до конця избьем их».

Это место показывает, что Дон был где-то близко, и что после первой победы Игоревы войска хотели идти и за Дон, - это было их следующей целью.

Та же летопись продолжает: «Оже ны будет ту победа (т. е. если и тут будет победа), - идем по них и луку моря (т. е. в Лукоморье), где же не ходили ни деды наши» …

Этот отрывок, упоминающий о Лукоморье, как пределе мечтаний русичей, находит себе подтверждение в «Слове», где бояре по поводу сна Святослава говорят об Игоре и Всеволоде: «Два сокола слетеста поискати града Тьмутороканя» (последний был столицей Лукоморья).

Таким образом, поход был задуман, как смертельный удар по половцам в самое сердце их земель. Отсюда совершенно ясно вытекает, что поход был конный, ибо не пешему войску совершать тысячеверстный поход, да еще через безводные степи.

Приходится только удивляться поразительной нереальности, беспочвенности соображений некоторых исследователей «Слова». Ведь ясно, что многотысячное войско должно есть и пить, где же достать воды в достаточном количестве для тысяч людей в солончаковых степях Задонья? Игорь отлично знал, с какими трудностями он встретится, как же он мог решиться идти пешком?

Перейдем к рассмотрению маршрута похода. Первым этапом было достижение Северского Донца у места впадения в него Оскола, что было условленным местом встречи с Всеволодом. Ипатьевская летопись гласит: «Идущим же им Донцю рекы в год вечерний»… (далее идет описание затмения солнца и изложение речи Игоря войску).

Астрономические данные указывают, что затмение произошло в среду 1 мая 1185 г. (см.: Степанов. Н. В. Единицы счета времени до XII века, стр. 9) и далее летопись продолжает: «И тако рек, перебреде Донець, и тако прииде ко Осколу, и жда два дни брата своего Всеволода, тот бяше шел иным путем ис Курська, и оттуда поидоша к Салнице».

Итак, 1 мая Игорь был на берегу Донца в 3 ч. 22 м. во время затмения, которое его не остановило. Успокоив свое войско, он перебрел Донец и пришел к Осколу.

Заметьте, сказано не «поиде», а «прииде», т. е. не «пошел» дальше к Осколу, а «пришел» к Осколу, - действие окончено. Сказано очень ясно и точно: «и таким образом пришел к Осколу».

Перейдя Донец, Игорь очутился на правом берегу у Оскола и стал ждать Всеволода.

Татищев («История»), очевидно, слово в слово пересказывая летопись, говорит, что Игорь «перешел Донец, пошел к реке Осколу, и тут ожидал брата Всеволода 2 дня, который шел из Курска другим путем, и, совокупясь, пришли к реке Сальнице».

В этом пересказе Татищева есть неточности, - в летописи сказано не «пошел к реке Осколу», а «пришел к реке Осколу, далее не «пришли к реке Сальнице», а «пошли на Сальницу».

Эти же неточности допустили и Кудряшов и другие. На самом деле в летописи нет указания, что русские пришли к Сальнице, указано только направление: пошли на Сальницу. В действительности они Ссальницы не достигли, этим-то и объясняется, что ни в «Слове», ни в летописях о Сальнице более ни слова…

Начиная с этого пункта, у Кудряшова имеется решительное расхождение как с данными летописи, так и с мнением прочих исследователей, равно как и со здравым смыслом.

Объясняется все это очень просто: Кудряшов нашел в книге большого чертежа речку Сальницу, ныне исчезнувшую, и стал подгонять все данные и толкования так, чтобы оправдать именно это положение Сальницы. На самом деле Сальница летописей находилась на Дону, а не на Донце в районе Изюма или Славянска.

Этот прием К. В. Кудряшова заслуживает самого сурового осуждения: если исследователь становится на путь подтасовки фактов, то лучше, если он отойдет от науки, а займется, скажем, политикой.

К. В. Кудряшов предполагает, что 1 мая Игорь перешел Донец не вблизи устья у Оскола, как сказано в летописи, а значительно севернее, - в районе истоков реки Псла, т. е. километров 200 к северу. Это ошибочно, и совершенно произвольное предположение приводит, естественно, к ошибочному выводу и лишает его статью всякого значения.

Карта пути, приложенная Кудряшовым к стр. 73, носит в значительной степени совершенно фантастический характер. К разбору ее мы и переходим.

I. Будучи правильной в начале, т. е. прямой от Новгород-Северска и до Путивля и несколько далее, красная черта, означающая путь, делает резкий изгиб к востоку и образует огромную, почти полукруглую дугу до самого устья Оскола.

Путь обходит верховья и Сулы, и Псла, и Ворсклы и пересекает Донец в его самом верхнем течении. Для начертания такого пути нет решительно никаких разумных оснований.

Вместо того, чтобы показать, хотя бы приблизительно, пролегание давних путей (чему имелась полная возможность), К. В. Кудряшов не изобразил их на карте, а ограничился словесными, ничему не обязывающими объяснениями, причем изобразил реку Семь и Донец, сливающимися в своих верховьях.

Достаточно одного взгляда на карту Кудряшова, чтобы утверждать, что такими полукружными путями никто никогда не ходил и не мог ходить.

Путь Игоря несомненно был более прямым и пересекал (а не обходил) верховья Псла, Ворсклы и Донца. Весьма вероятно, что он проходил через город Донец на Уде (Удай), т. к., убегая из плена, Игорь, как известно, добрался, прежде всего, до города Донца. Естественно, что и совершать поход туда и убегать обратно стараются по наикратчайшей дороге. Кудряшов был, вероятно, смущен, что при прямом пути Игорю пришлось пересекать много рек. Но реки эти, да будет ему известно, совершенно незначительны и не заслуживают упоминания. Ведь даже о Донце в его более нижнем, следовательно, полноводном течении, сказано «перебреде». Так же перебрести он мог и более мелкие речки в их верхнем течении.

Наконец, не следует забывать, что путь Игоря пролегал по русской земле и что в те времена на основных путях были и мосты. Ведь еще в 1115 г. Около Вышгорода, т. е. несколько выше Киева, был построен через Днепр постоянный мост. Поэтому, если намечать путь Игоря, то его нужно пролагать в основном по линии Новгород-Северск - Путивль, далее к Донцу где-нибудь выше слияния его с Удаем, а затем к устью Оскола.

Конечно, уклонения от этой прямой линии были в связи с направлением дорог и местоположением поселений, где участники похода получали питье, пищу, а возможно и дополнительные силы.

Что путь пролегал через Путивль, говорит местоположение его и то обстоятельство, что в нем княжил сын Игоря Владимир, наконец, то обстоятельство, что… Ярославна плакала не дома, в Новгород-Северске, а на забрале Путивля.

Никто не обратил на это должного внимания (и уж, конечно, не проф. Мазон). А между тем совершенно естественно, что она провожала мужа в поход до Путивля, где княжил пасынок, и осталась там, ожидая в тревоге решения судьбы похода (до чего, однако, гениален был «фальсификатор» «Слова», - ведь всякий другой ввернул бы спроста здесь Новгород-Северск!).

II. К. В.Кудряшов совершенно произвольно искажает исторические данные, говоря (с. 66), что: «в действительности встреча братьев произошла южнее, между Осколом и Северским Донцом».

Прежде всего, точность нужна не только в математике - не «южнее», а «севернее»!

К. В. Кудряшов изображает пункт их мнимой встречи приблизительно на половине расстояния между Донцом и Осколом, почти на уровне верхней 1/3 течения Оскола.

Такое предположение К. В. Кудряшова является совершенной фантазией и в полном противоречии с летописными данными. Трудно поверить, чтобы в наше время фальсифицировали факты, а затем на фальсификации строили гипотезу. Кудряшов этим приемом уронил не только себя, но и советскую науку.

III. Дальнейшим искажением фактов является следующее утверждение Кудряшова: «с переходом войск Игоря на левый берег Донца для него открывался единственный удобный путь - Изюмская сакма, пролегавшая по ровной местности, не затруднявшей движения переправами через реки (вот где собака зарыта! - с. Л.).

«Чтобы достичь водораздельной линии между бассейнами Оскола и· Северского Донца, необходимо было пройти от Донца около 50 верст. Если 2 и 3 мая протекли в ожидании Всеволода, то невозможно допустить, чтобы Игорь простоял все это время на одном месте, потому что именно, для встречи с Всеволодом ему необходимо было выйти на сакму. Таким образом, остаток дня 1 мая и почти весь следующий день должны были уйти на переход к сакме. Затем 3 мая могло пройти и в отдыхе и ожидании Всеволода» (?!).

Просто не верится, что, взяв в основу исторические данные, можно так беспардонно искажать их, предписывая Игорю встречаться там, где он не встречался, отдыхать тогда, когда это хочется Кудряшову, ходить тем путем, который противоречит здравому смыслу и истории.

А главное в своих хитросплетениях, чтобы спасти свою ложную Сальницу, Кудряшов не замечает элементарно очевидной неувязки в своих построениях, которая в корне рубит всю его гипотезу.

В самом деле, если Игорь встретился с Всеволодом не у устья Оскола, а в верхней его трети 3 мая, то совместный поход, надо считать, начался 4 мая, но не от Оскола, а от пункта, отдаленного от устья Оскола при близи - тельно 200 верст.

Так как дневной переход войск Игоря, по расчетам Кудряшова (с. 52), равнялся 25-30 верстам, то к устью Оскола соединившиеся войска должны были прийти, по крайней мере, на неделю позже (200:25-30), следовательно, если пользоваться данными самого Кудряшова, войcкa должны были быть у Оскола числа 10 мая. Оттуда они должны были еще пойти на Сальницу, затем бой окончился на 3-й день. Между тем, по утверждению Кудряшова, бой кончился уже 5 мая!

Но если придерживаться расчетов Кудряшова, бой должен был окончиться 14 мая!

Если уж Кудряшов не постеснялся искажать историю и принял иной пункт встречи Ольговичей, то хоть врал бы дальше складно, а то и на это не хватило сметки.

На самом деле все было иначе и проще. Стык Донца и Оскола был неизбежной точкой похода. Здесь Ольговичи поэтому сговорились встретиться. Кто раньше придет, тот будет ожидать. Игорь, шедший более кратким путем, а не дугой Кудряшова, пришел первым вечером 1-го числа и 2 дня ожидал брата. Началом совместного похода от устья Оскола надо считать 4 мая. С этим согласны все исследователи, в том числе и Кудряшов, - достаточно взглянуть на его карту.

IV. «На следующий день, т. е. 4 мая (в субботу, добавим от себя), соединившиеся дружины, говорит Кудряшов, пошли к реке Сальнице».

Сальницу Кудряшов усматривает в небольшой речке с тем же именем (в «Книге большого чертежа»), в настоящее время не сохранившейся и которая находилась в районе современного города Изюма.

Достаточно обратиться к карте Кудряшова (особенно ее детали в левом углу), чтобы убедиться в полной нелепости предположений Кудряшова: перейдя Донец у устья Оскола (см. карту Кудряшова), войско Игоря пошло не на восток и юг, а на север и запад!

Зачем! Один Аллах и Кудряшов про то ведают. Ведь, если Игорь хотел встретиться с разведчиками, то естественно было встретиться именно у устья Оскола, а не идти полтора дня в совершенно обратном направлении (см. Карту Кудряшова).

Все это объясняется очень просто: Кудряшов ухватился за Сальницу, но не за Сальницу «Слова» и летописей, а за другую.

Сальница «Слова» - это та Сальница, на которую ходил Мономах и его воеводы (отдельно) на Дону. На Дон шел и Игорь, следовательно, Сальница Игоря и Мономаха одна и та же Сальница. Это Сальница в глубине половецких степей, а не Сальница у их преддверия (см. летописи о походах Мономаха).

Наконец, не могла быть Сальница Кудряшова Сальницей Мономаха уже и потому, что Сальница летописей несомненно солидная река, имеющая значение, а не ручей, который даже не сохранился в настоящее время.

Кудряшов совсем не считается с логикой. Ведь не может быть Сальница у Изюма быть Сальницей «Слова» уже и потому, что находилась на расстоянии всего полуторадневного переход а (по расчетам Кудряшова) от места первого сражения. Прийти почти во вражеский стан и ждать 2 дня Всеволода было бы величайшей глупостью. Напрасно Кудряшов так низко ценит умственные способности князя Игоря. Последний был опытным воином и не раз до этого похода разбивал половцев. Совершенно очевидно, что присутствие войска в течение двух дней не могло быть незамеченным половцами. Все же искусство войны в прошлом заключалось именно во внезапном появлении. Этому русских учили, прежде всего, сами половцы.

Это обстоятельство, однако, не ускользнуло от внимания Кудряшова, нужно сказать правду, поэтому-то он, вопреки истории, и относит встречу братьев не к устью Оскола, а почти на 200 верст севернее.

Ч то внезапность играла и в этом случае роль, видно из того, что разведчики, увидав половцев, ездивших в полном вооружении, и, следовательно, уже извещенных о походе русских, прямо советовали возвращаться. Однако вернуться без боя было «срамом хуже смерти», и поход продолжался ускоренным темпом, даже ночью.

Совершенно ясно, что ожидание Всеволода 2 дня под носом у половцев - полная нелепица. На самом деле Игорь ожидал брата в нейтральной зоне, верст за 300- 350 от первых основных половецких веж. Его присутствие было замечено уже тогда, когда он в течение целой недели углублялся в половецкие степи. Весть о нем разнесли отдельные кочевники, телеги которых скрипели ночью, когда они убегали «неготовыми дорогами», т. е. через степь напрямик, без дорог.

V. Кудряшов совершенно не замечает неувязки в отношении дней недели, чисел и расстояний. Если 4-го, т. е. в субботу, Игорь выступил на Сальницу, то он должен был ее достичь (т. е. Сальницу Кудряшова) в тот же день или 5-го, в воскресенье утром (на самом же деле расстояние от устья Оскола до Сальницы, по карте Кудряшова, самое большее полдня хода) исходя опять-таки из расчетов самого Кудряшова.

Между тем, из летописи известно, что разведчиков они встретили на пути к Сальнице (или у самой Сальницы, что сказать трудно) в четверг, т. е. 9 мая. Спрашивается - что же делали войска 5,6, 7, 8-го и 9-го, т. е. 5 дней до начала фактического похода!

Ответ может быть только один: они шли в глубь степей к Сальнице у Дона, отстоявшей от Оскола не на растоянии полуторадневного пешего перехода (по Кудряшову), а на расстоянии конного пути 4, 5, 6, 7, 8, 9-го и ночи под 10 мая.

Первые половецкие войска и много веж были усмотрены только около 10-11 часов утра в пятницу 10 мая и первый бой начался почти тотчас же.

Из вышеизложенного ясно, что все дальнейшие рассуждения Кудряшова о местоположении Суюрли, Кайлы и т. д. совершенно неверны, если основные предпосылки неверны. Каяла Кудряшова отстоит не менее чем на 300- 400 верст от Каялы «Слова».

На этом мы оставим Кудряшова, а перейдем к рассмотрению действительной картины похода, каковой она рисуется на основании первоисточников. Начавши поход 4 мая, в субботу, от устья Оскола, русское войско углублялось в степи в течение 6 дней.

Девятого мая, в четверг, разведчики их известили о необходимости ускорить поход - войска шли всю ночь (вернее ехали) и к 10-11 часов утра в пятницу, наконец, столкнулись с половцами. Следовательно, ручей Суюрли, место первой битвы, находилось по крайней мере на расстоянии шести с половиной дней езды от устья Оскола.

По расчетам Афанасьева, девятидневный путь из Новгород -Северска и до Изюма равняется 360 верстам, следовательно, ежедневное передвижение равнялось 40 верстам.

По расчетам Кудряшова (заставляющего людей передвигаться по дуге), путь этот около 500 верст, следовательно, русские делали по 55 верст в день.

Очевидно, 60 верст является средним для конного похода, исходя из возможности передвигаться на лошадях, несомненно тяжело груженных (кроме людей, оружие, пища и т. д.).

Таким образом, от Оскола и до половецких веж было не менее 400 верст (шесть с половиной умножить на 60), иначе говоря расстояние, почти доводящее до Дона. Несомненно, однако, что русские последнего не достигли, а только бились «у Дону великого».

Кудряшова и других сбило одно место в Ипатьевской летописи, которое они толкуют как указание, что хотя бы часть войск Игоря была пешая. Оно гласит:

«И тако угадавше, вси соседоша с коний; хотяхутъ до бьющеся доити рекы Донця, молвять бо: «Оже побегнем, утечем сами, а черные люди оставим, то от бога ны будет грех, сих выдавше, поидем. Но или умрем, или живи будем на едином месте». И така рекше, вси соседоша с коней и поидоша бьючеся».

Объясняют это место так, - князья не считали возможным пробиться с воеводами и конницей, бросив пехоту (черных людей) на произвол судьбы. Отсюда и ведутся расчеты о пешем движении и локализируют Каялу гораздо ближе ее действительного положения.

Подобное толкование ошибочно. Прежде всего, «черные люди» - это не пехота, а рядовые воины. В источниках нет ни малейшего намека на пехоту, всюду только речь о конях. Летопись начинает с состояния коней перед походом и все время до конца твердит о них и ни разу о пехоте.

Это видно из следующих отрывков летописи непосредственно перед только что приведенным:

«И рече Игорь… Се же видехом полкы половецькыи, оже мнози суть… Ныне же поедем через ночь, а кто поедет завтра по нас, то ти вси поедуть, но лучьшими коньници переберуться, а самеми как ны бог даст».

Итак, увидав к концу дня пятницы огромные силы половцев, собирающиеся со всех сторон, и поняв угрожающую опасность, Игорь предложил немедленно ночью же отступать. Причем в первую очередь отправятся на худших конях, а другая часть войск с лучшими лошадьми догонит первую часть завтра.

Речь все время идет исключительно о «поедем», о качестве коней, но ни слова о пехоте, а ведь именно здесь она была бы упомянута, ибо являлась бременем для конницы, и нужно было решать, что с ней делать. Но о пехоте ни слова, ибо ее не было.

На приведенные выше слова князя Игоря его племянник Святослав Олегович возразил: «Далече есмь гонил по половцех, а кони мои не могуть, аже ми будеть ныне поехати, то толико ми будеть по дорозе остати» …

Мы знаем из летописи, что Святослав Олегович руководил одним из 6 полков войска Игоря и что он и Владимир Игоревич гнались за половцами, будучи впереди. Игорь же шел сзади, «не распуская полку», боясь ослабления и распорошенности сил на случай внезапного удара неприятеля.

Святослав возражал Игорю, что его кони настолько устали, что не могут идти, а если и пойдут, то сейчас же по дороге и отстанут. Всеволод поддержал Святослава, и решили ночевать эту ночь все вместе.

Утром, когда они увидали сколько полков половцев, то «изумешася князи рускии, кому и к которому поехати, бысть бо их бещисленное множество».

И здесь опять-таки стоит не «броситься», «напасть» и т. д., а «поехати», т. е. броситься в конный бой.

Из всего этого следует, что все войско Игоря было конное. Очевидно, возможность пробиться с лучшими воинами на лучших лошадях была, но это означало бросить остальных без руководства, т. е. предать врагу, на это князья пойти не могли.

Татищев влагает в уста Игоря по этому поводу: «Я не могу разлучиться, но со всеми обще добро или зло мне приключится; ибо есть ли я уйду с воеводы, то простых войнов предам в руки иноплеменников» и т. д.

Сказано опять совершению ясно: не «брошу пехоту», а «простых воином, т. е. обычных воинов на коне. Без руководства они были обречены гибели.

Ввиду служившихся обстоятельств, русские рано утром в субботу 11 мая стали отступать. Здесь мы сталкиваемся с интересной и важной деталью: отступали не на лошадях, а пешком.

У Татищева сказано: «… И рассудя, что в конех биться не можно, спешась шли»… В Ипатьевской летописи сказано: «и тако рекши, вси сседоша с коней и поидоша бьючеся» …

Опять-таки - все сошли с коней, значит, все были на конях. Имея такой обильный материал и прямой, и косвенный, говорящий все время согласно о конном походе, трудно понять, как исследователи, подобно Кудряшову, могли пойти наперекор всем свидетельствам летописей. Объяснение одно: исследователи создавали гипотезу не из фактов истории, а приняв какую-то гипотезу, подтасовывали или замалчивали их. Результат - очевиден.

Вернемся к походу. Трудно в настоящее время установить почему предпочтительнее было спешиться всем. Очевидно, это играло не только ту роль, что подымало дух в войске подчеркиванием солидарности всех, но вероятно способ пешего боя имел какие-то преимущества.

Мы слишком мало знаем о приемах боя того времени, но знаем из летописей, что пеший способ почему-то некоторыми предпочитался. Прямое указание на это мы находим в летописи в описании Липецкой битвы (1216 г.), т. е. почти в ту же эпоху. В этом бою впереди конного полка Ивора новгородцы с криком «не хочим измерети на коних, но яко отчи наши билися …», сбросив с себя порты и сапоги, бросились на врага.

В результате конный полк Ивора пришел позже пеших воинов, а князья и воеводы еще позже. Воины не хотели умереть на конях, но биться пешим строем, как бились их отцы.

Эта подробность, что русские с утра 11 спешились и затем все время день и ночь шли, а не ехали, причем шли непрестанно отбиваясь, дает нам возможность хотя бы приблизительно определить расстояние, отделявшее место первого столкновения с половцами у Суюрли от места окончательного разгрома русских у Каялы.

Первый бой произошел около 11 часов утра после перехода Суюрли. Сколько можно судить, битва продолжалась недолго и скоро превратилась в преследование. Основные силы Игоря «помалу идяста». Затем начался грабеж полoвецких веж. Таким образом, для продвижения вперед оставалось менее полдня, время за которое можно было покрыть максимально 25-30 верст.

На самом деле, конечно, основные силы русских отошли от Суюрли всего несколько верст. Игорь стоял на месте и к вечеру принудил Святослава явиться в, основную ставку для совещания.

Следовательно, Святослав должен был вернуться с погони, его местопребывание стало известным Игорю, Игорь послал за Святославом. Все это требует времени. Принимая же во внимание, что предыдущая ночь прошла в походе, можно сказать наверное, что русские ночевали ночь на 11 мая очень недалеко от Суюрли, самое большее, вероятно, 10-12 верст, а то и того меньше.

Еще ночью решено было отступать, именно пробиваться к Донцу. Это означает, что: 1) Донец был недалеко или что надежда пробиться к нему все же была. Если бы Дон был ближе, то прорывались бы к нему, ибо река обеспечивала тыл или фланг, давала воду и т. д.; 2) Каялу нельзя искать вдоль побережья Азовского моря или в самом нижнем течении Дона, а где-то в стыке Дона и Донца, по-видимому, ближе к Донцу. Итак, 11 мая рано утром войско Игоря стало пробиваться к Донцу. От Суюрли, вероятно, расстояние было 10-15 верст.

Шли с боями весь день и всю ночь. Надо полагать, что в этих условиях могли пройти максимально 50 верст. К полудню 12 произошел разгром войска Игоря. Таким образом, место трагедии отделяется от ручья Суюрли (или Суугли по иной версии) расстоянием максимально 60- 65 верстами, а возможно и много меньше… Далее разгром произошел на берегу какого-то соленого озера и вблизи реки Каялы, вероятно, какого-то кагальника (их на юге десятки). Ни Дона, ни Донца русские не достигли.

Есть еще чрезвычайно важное указание летописей, которое не учтено в должной степени никем из исследователей, именно, что ковуи дрогнули и побежали утром 12 мая, а Игорь бросился их заворачивать.

Это означает, что ковуи побежали в обратном направлении по отношению к намеченному Игорем пути. Это дает основание судить, куда же направлялся Игорь. Если бы взятое им направление было направлением домой, т. е. на северо-запад, то ковуи не побежали бы. Очевидно, это было направление не на запад и север, а на восток и север или даже прямо на восток. Вот это-то и определило решение ковуев. Видя себя в беде, отступая, ковуи, естественно, стремились домой напрямик, не отдавая себе отчета, что их спасением было прежде всего пробиться к реке. Это-то и расщепило войско Игоря на две части и привело немедленно к разгрому.

Эти соображения позволяют определить приблизительно направление движения и местоположение войск Игоря утром 12 мая. Если бы Игорь пробивался к участку Донца западнее, т. е. между Калитвой и Каменкой, т. е. в почти северном направлении, то ковуи не побежали бы, ибо направление на север в значительной степени было направлением домой и к воде. Бежать же прямо на запад означало потеряться в степях. Этого ковуи не могли не понимать. Очевидно, что в момент бегства ковуев Игорь шел на северо-восток, а те бросились на северо-запад.

Увидав, что ковуев ему не вернуть, Игорь бросился к войску обратно, но был перехвачен половцами и взят в плен на расстоянии полета стрелы от его войска.

«Держим же Игорь, виде брата своего Всеволода, крепко борющася, и проси души своей смерти, яко да бы не видел падения брата своего. Всеволод же толма бившеся, яко и оружья в руку его не доста; и бьяху бо ся идуще вкруг при езере. И тако во день святого воскресения наведе на ны господь гнев свой, в радости место наведе на ны плачь и во веселия место желю на реце Каяле».

В этом отрывке важно указание, что в последней фазе боя русские бились при «езере», т. е. при озере, идучи вокруг него.

Наконец, последний отрывок говорит о спасшихся: «Русь с 15 мужа утекши (по Татищеву 215), а ковуем мнее, а прочии в море истопоша».

О море говорит и «Слово», и Татищев. Конечно, речь идет здесь не об Азовском море, а о соленом озере. В этом понимании «море» употребляется в народе и по сей день, - в районе нижнего течения Волги мелкие соленые озера называют «морцо».

Отголоском этого является место в плаче Ярославны о том, что воины Игоря страдали от жажды. Лаврентьевская же летопись излагает это место подробно, именно так:

«Изнемогли бо ся бяху безводьем, и кони, и сами, и в зное и в тузе, и поступиша мало к воде; по 3 дни бо не пустили бяху их к воде. Видевше ратнии устремишася на нь и пристиснуша и (их) к воде, и биша ся с ними крепко, и бысть сеча зла велми, друзии коне пустиша к ним, соседше, и кони бо бяху под ними изнемогли …»

Этот отрывок значительно изменяет картину боя. По Ипатьевской летописи конечный бой был вокруг озера, в котором многие потонули, но остается неясно при чем тут Каяла.

Лаврентьевская летопись излагает это иначе. Половцы все время ограничивались наскоками, выбивая из строя воинов одного за другим, ослабляя и утомляя русских, а главное не пускали их к воде.

Значит, продвижение шло вдоль какой-то реки (конечно, не Донца, ибо об этом было бы сказано), скорее всего, вдоль Каялы. Русские, хотя и изнемогали от жажды, но не осмеливались пробиться к воде сквозь строй превосходящего противника. Наконец, настал момент, когда условия местности, а вероятно и хитрость половцев, позволили русским пробиться к воде.

Но тут половцы начали общее решительное наступление, притиснули русских к воде и многих сбросили в Каялу, где они и потонули («Русского злата насыпаша на дне Каялы, рекы половецькыя»). Около этого места, должно быть, и располагалось соленое озеро, в котором во время разгрома также потонули многие.

Что же представляет собой Каяла, и где она находилась? По-видимому, это приток Донца, впадающий с правого берега и изменивший в настоящее время свое название.

Некоторые исследователи, не найдя на картах названия Каялы, объявили имя ее не географическим названием, а прозвищем, что, мол, название ее происходит от «Каяти», т. е. окаянная, проклятая.

Трудно понять, как эта малообоснованная и вовсе устарелая гипотеза могла дотянуть свое существование почти до настоящего времени. Прежде всего, все исторические источники знают эту реку как Каялу. Князь Курбский также называет ее Куялой. Далее в трагедии похода она не сыграла, как таковая, роковой роли. Хотя в ней многие и утонули, - это было не причиной, а следствии разгрома, поэтому проклинать ее нет особенных оснований. И, действительно, ни «Слово», ни летописи не дают решительно никаких оснований думать, что в древности ее считали «проклятой».

Каяла или Куяла - слово не русского корня и мы находим это имя в применении к другой современной речке, притока Урала у Орска, наконец, известна железнодорожная станция на Сев. Кавказе с именем «Каяла». Неужели сторонники «Каяльной» гипотезы думают, что эта станция есть «проклятая» станция?

Наконец, сказано: «на дне Каялы, рекы Половецькыи …» если бы «Каяла» означала - «проклятая», - то в этом (и в других случаях) не было бы добавления «реки Половецкой». Забывают также, что Каялой эта река названа еще до битвы, следовательно, если логически рассуждать, до битвы мы должны были бы услыхать ее настоящее имя, а после битвы - прозвище, но всюду мы знаем только одно: Каяла.

Если переводить слово «kajalu» с тюркского, - это означает «скалистая», что, сопоставив с эпитетом в «Слове» - «быстрая», дает возможность представить себе Каялу небольшой, но быстрой речкой с скалистыми берегами. Такого типа речки гораздо более долговечны, чем типичные степные с медленным течением и плоскими берегами.

Есть все основания полагать, что Каяла дошла до современности слегка видоизменив свое название, именно можно предполагать, что ее называют теперь «Кагальник» или «Куяльник», или что-то в этом роде.

Данные для этого мы видим в следующем. Что «Каяла» легко превращается в «Кагальник» видно из того, что недалеко от устья Дона, несколько южнее его, в Азовское море впадает река Кагальник. На этой речке стоит упомянутая выше железнодорожная станция «Каяла». Не нужно особенно глубоких знаний, чтобы понять, что и «Кагальник», и «Каяла» (Кагала) - это одно и то же, но только в различных звуковых формах. Одна форма более примитивна (Каяла), другая изменена и русифицирована. Кагальников или Куяльников десятки (вспомните Куяльницкий лиман под Одессой).

Наконец, если бы Каяла значила «проклятая», то певец не сказал бы: «тут братья разлучились на берегу быстрой проклятой реки» …

Один из новейших исследователей этого вопроса (Афанасьев, 1939) считает, что битва разыгралась между Калитвой и устьем Донца на реке Быстрой, которую он и считает Каялой «Слова».

Действительно, подавляющее большинство названий рек идет из глубокой древности и обязаны именем народам неславянского корня. Поэтому совершенно очевидно, что «быстрая» - это недавнее, славянское имя, настоящее же либо вовсе утеряно, либо вышло из употребления. Однако с мнением Афанасьева нельзя согласиться потому, что быстрая впадает в Донец по левому берегу последнего.

Следовательно, Игорь должен был переправляться через Донец не только у Оскола, но еще раз, о чем в летописях ни слова. Да и зачем ему переправляться, если он шел на Дон?

Если же он переправился отступая, то опять-таки источники хранят об этом гробовое молчание, тогда как переправа через Донец в этом месте, да еще в условиях сражения, не могла быть обойдена молчанием. Наконец, достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть, что Быстрая слишком далеко расположена к северу и к востоку, чтобы быть на пути к низовьям Дона, где сосредоточивались главные кочевья половцев и, уж конечно, вовсе в стороне от пути в Тьмуторокань.

Таким образом, от быстрой Афанасьева приходится отказаться, однако интересно отметить известное совпадение между взглядом Афанасьева и нашим в отношении локализации Каялы, именно приблизительного ее района.

Большинство исследователей ищет Каялу в Приазовье, по северному побережью Азовского моря, либо в степях, в отдалении от побережья, мы предполагаем, что Каяла одна из рек в стыке Донца с Доном.

За наше представление говорит общее направление пути Игоря от Оскола - «и оттуда поидоша к Сальнице», т. е., как мы можем судить (подробнее ниже), к месту впадения реки Сал в Дон. Сальницы Игорь не достиг, но, столкнувшись с половцами, отступил к северу от линии Оскол - Сал и, так как отрезок Донца, находившийся ближе всего, был к северо-востоку, то Игорь и направился к нему.

Не имея возможности исследовать подробные, а в особенности старые землемерные карты того района, мы от окончательного решения пока воздерживаемся. Думается, что решение вопроса не слишком трудно, нужны только старые источники, и в указанном нами районе Суюрли, Суугли, Суук-ли, равно как Каяла, Кагала, Куяла и т. п. найдутся.

Таким образом, из всего вышесказанного вытекает, что мы решительно отвергаем предположение Кудряшова, что Каяла - это речка Макатаха недалеко от г. Изюма. В таком решении мы видим регресс наших знаний, ибо исследование направляется по ложному пути.

Этот путь определился пренебрежением К. В. Кудряшова летописными данными, могущими оказать чрезвычaйнo существенную помощь в вопросе о Каяле. Возможности к использованию этих данных Кудряшов имел, но этого не сделал.

Прежде всего, что такое Сальница - этот основной пункт построений Кудряшова, и где она? Что о ней мы знаем?

На Сальницу в 1111 году ходил Владимир Мономах. Летопись оставила нам довольно полное описание его похода. Из этого описания совершенно ясно, что Сальница была у Дона. Если Кудряшов нашел другую Сальницу, то прежде всего, следовало подробно обосновать, что его Сальница и есть Сальница «Слова» и летописей.

Этого он не сделал, и в результате вся его работа - работа впустую. И уж конечно, он совершенно оторвался от почвы диалектического материализма, пытаясь изучать «Слово» в изоляции от других аналогичных походов. Изучая процесс, нужно знать среду, в которой он происходит.

Мы попытаемся вкратце показать, что напрасно Кудряшов отказался от использования похода Мономаха, он дает много полезного для «Слова».

Поход Мономаха начался, по-видимому, 26 февраля в воскресенье, во вторую неделю великого поста. «восьмого марта в среду на крестопоклонной неделе войска достигли Ворсклы.

По дороге они «пометаша сани», очевидно, снег растаял (значит, опять-таки ехали, а не шли). На реке Голте «пождаша вои» (но не сказано, как долго ждали воинов).

Отсюда, должно быть, и начался настоящий поход. Дон был достигнут 21 марта, т. е. на 14-й день от Ворсклы.

Если взглянуть на карту и сравнить расстояние от Ворсклы и до Дона (13 дней Мономаха), а, с другой стороны, расстояние от устья Оскола и почти до Дона (шесть с половиной дней Игоря), то в глаза бросится их пропорциональность. И Мономах, и Игорь шли приблизительно с одинаковой быстротой. Конечно, промеры приходится делать по прямой линии, действительное же количество пройденных в день верст было, конечно, большим.

Несомненно, что в летописях найдется еще немало материалов для суждения о быстроте передвижения войск в те времена, о местоположении Сальницы и т. д. Все это Кудряшов оставил без внимания, ухватившись за «Сальницу» большого чертежа.

Не заметил Кудряшов и другой своей логической ошибки: если только ночь отделяла войско Игоря от веж половцев, то половцы совершенно не имели времени для извещения своих об опасности, для сосредоточения сил и т. д.

По Кудряшову, следует не забывать, встреча братьев произошла не у Оскола, а значительно, почти на 200 верст, севернее. Здесь, конечно, половцев не было. Когда войско Игоря было замечено половцами, то оно уже ехало походным маршем без остановок, хотя и не слишком быстро. Конечно, весть об опасности была передана с максимальной быстротой, опережающей Игоря.

Но не следует забывать, что половцы жили отдельными кочевьями, их всех нужно было навестить, им нужно было приготовиться, сорганизоваться, назначить место сбора для отпора Игорю и т. д. Все это требовало времени, а между тем мы знаем, что Игорь собрал против себя «всю землю их».

Половцы должны были быть извещены все, собраться, сорганизоваться и выехать навстречу Игорю, по Кудряшову, в районе устья Тора. Этого не могло быть уже потому, что главные кочевья половцев были значительно южнее. Совершенно очевидно, что такая быстрота была физически невозможна.

Но, если принять, что Игорь шесть с половиной дней углублялся в половецкие степи, то все станет понятным и уместным, - за несколько дней половцы могли сосредоточить превосходящие силы, ибо. Игорь сам шел к ним. Узнать об этом и попросту окружить стан Игоря не требовало ни особенного времени, ни особенных распоряжений - Игорь был среди половцев.

Наконец, мы знаем, что половцы все же запоздали: главное их войско не поспело к бою у Суюрли, только к ночи в пятницу они стали окружать Игоря, и он понял, что попал в окружение.

Так как мы пишем это исследование не для того, чтобы во что бы то ни стало доказать свою правоту, а для разъяснения вопроса вообще, нелишне будет остановиться на одном пункте, говорящем в пользу Кудряшова и других.

Ни одна из летописей не приводит даты битвы на Каяле, говорят о воскресенье, но какое это было воскресенье: 5 или 12 мая? Татищев также не называет числа, но говорит: «так кончился сей нещастный бой во вторую неделю Пасхи», т. е. во второе воскресенье по Пасхе. Пасха была 21 апреля, следовательно·, бой кончился 5 мая, как и утверждают некоторые, основываясь на данных Татищева.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.