Разгром Вифинии

Разгром Вифинии

Вышибая обутыми в легкие сандалии ногами пыль анатолийских дорог, на Запад маршировала армия Митридата. Словно лес качались тысячи сарисс над головами фалангитов, блестели на солнце большие щиты и доспехи гоплитов из понтийских городов, набросив поверх наборных доспехов светлые плащи, пылили в сторону Вифинии отряды тяжелой армянской кавалерии, а за ней двигались закованные в пластинчатые панцири сарматские и скифские наездники. Грохотали по дорогам страшные боевые колесницы, пока без смертоносных ножей и серпов — их наденут перед битвой, шли отряды лучников и пращников, набранных из многочисленных племен, входящих в состав понтийской державы, а также быстрых на ногу горцев, непревзойденных метателей дротиков. Отряды легкой кавалерии ушли далеко вперед, двигались вдоль походного строя и в тылу наступающей армии, наблюдая за флангами и обозом, в котором везли осадные машины. Нескончаемые колонны понтийских войск тянулись до горизонта, и казалось, нет в мире такой силы, которая сможет им противостоять. Но где-то там, на закате, находилась вифинская армия Никомеда, который был готов вступить в бой с понтийской громадой, и предвкушение предстоящей битвы охватило всю армию Митридата — от царя до последнего пращника.

Впереди главной массы понтийских войск шли передовые отряды стратегов Архелая и Неоптолема, а также кавалерия царевича Аркафия, именно эти силы должны были первыми войти в соприкосновение с врагом. Двигались быстро, впереди рысила конница, за ней быстрым шагом шли легковооруженные бойцы и ехали боевые колесницы, а подразделения фаланги серьезно отставали, отягощенные своим тяжелым вооружением. Встреча с армией Никомеда произошла в долине реки Амнейон, увидев надвигавшиеся на них войска Митридата, вифинцы построились в боевой порядок и двинулись навстречу. Понтийские стратеги по ходу движения также перестраивали свой строй из походного в боевой. Мобильные отряды, состоявшие из лучников, пращников, метателей дротиков и отрядов пехоты с легким вооружением становились в центр, кавалерия Аркафия смещалась на левый фланг, а Архелай с боевыми колесницами и своими пехотинцами перешел на правый. Фаланга еще не подошла, да и разворачивать ее времени уже не было, видя, что вифинская армия, которая намного их превосходит численностью, начала охват понтийских флангов, полководцы Евпатора нанесли удар в центре: их легковооруженные войска неожиданно для врага захватили крутой и скалистый холм в центре равнины. Окружение понтийцев прекратилось, и все свои силы Никомед двинул на этот холм, после яростного боя воинов Митридата сбросили с вершины и погнали в долину. Но в сражение уже вступили отряды Неоптолема и Аркафия — кавалерия царевича врубилась в правый фланг Никомеда и привела его в расстройство, а войска стратега пошли в атаку и столкнулись с вифинской фалангой. Но против тяжелой пехоты вифинцев у легковооруженных бойцов Неоптолема не было никаких шансов, сдвинув щиты и ощетинившись частоколом копий, враги наступали по всему фронту, и понтийцы не выдержали. Отчаянно сопротивляясь, забрасывая фалангитов стрелами, дротиками, камнями и копьями, понтийские войска начали быстро откатываться вглубь долины. Видя отступление центра, стала выходить из боя и кавалерия Аркафия, отбиваясь от наседавших врагов, всадники царевича тоже начали отход в долину. Армия Никомеда развернулась и всей своей массой навалилась на пятившегося врага, намереваясь обратить его в беспорядочное бегство. И в этот момент на них обрушился страшный и неожиданный удар, который разом положил конец всем надеждам на победу, обойдя вифинцев с правого фланга, на них набросились воины Архелая. Закидав врагов градом метательных снарядов и приведя их ряды в расстройство, воины стратега ринулись в атаку. Лучники, обойдя фалангу, выпустили стрелы практически в упор, и задние ряды сариссофоров повалились как скошенные, выхватив мечи, понтийцы с тыла врубились в вифинские шеренги. У страха глаза велики, и Никомед, сдуру что ли, развернул всю свою армию против отряда Архелая, оставив в покое отступавшие части Неоптолема и Аркафия. Те получили драгоценное время, перегруппировали свои войска и, перейдя в наступление, атаковали вифинцев с тыла. Боевые порядки неприятеля расстроились, Никомед попытался парировать этот новый удар понтийцев, но счет пошел на секунды, а их в распоряжении царя уже не было…

Грохот мчавшихся боевых колесниц потряс равнину, блестели на солнце отточенные серпы и косы, прикрепленные к колесам и дышлам, ветер свистел в ушах стрелков и возниц, которые направляли свои машины смерти прямо в густые ряды вифинского войска. Удар во фланг наступающей фаланге был страшен: в разные стороны полетели отсеченные руки и ноги, страшные косы рассекали фалангитов кого на две, а кого на несколько частей, куски человеческих тел летели в разные стороны, а колесницы продолжали мчаться, оставляя кровавые просеки в неприятельских рядах. Возницы гнали их в самую гущу вифинских рядов, боевые кони были забрызганы кровью с ног до головы, а на повозках повисли куски мяса и человеческие тела. И ужас объял воинов Никомеда, бросая пики, копья, мечи и щиты, они обратились в повальное бегство, паника начала стремительно распространяться по всей царской армии. Зажатые с трех сторон, некоторые из подразделений вифинцев продолжали сражаться, командиры Никомеда пытались организовать сопротивление своих солдат, но поражаемые яростно сражавшимися бойцами Митридата они гибли тысячами. Понимая, что большая часть его войск перебита и что сам он рискует попасть в плен, Никомед ринулся спасать свою жизнь. Видя бегство своего царя, за ним последовали и остатки его армии. Последнее сопротивление рухнуло, каждый думал только о себе, а царский штандарт упал и был затоптан беглецами. Грозная армия вифинского царя Никомеда IV перестала существовать.

* * *

Это был настоящий триумф понтийского оружия, триумф стратегов Митридата и соответственно его самого. И самое главное, победа была достигнута над численно превосходящим врагом, благодаря воинскому искусству понтийских полководцев и доблести простых царских воинов. Горе-полководец Никомед с немногочисленной охраной бежал в Пафлагонию, его лагерь с царской казной достался победителям, а громадное количество взятых пленных с ужасом ожидало своей участи. И тут перед ними во всем блеске славы и величия явился Митридат, грозный царь объявил, что дарит им всем жизнь и даже дает денег на дорогу — пусть идут по домам и не воюют больше с победоносным царем Понта! Можно представить, каким восторженным ревом была встречена эта речь царя, люди, наслышанные о его свирепости по отношению к поверженным врагам, просто не могли поверить в свое счастье. А Митридат целенаправленно гнул свою линию, он воюет против Рима и его приспешников, для остальных жителей Анатолии он — Новый Дионис и Освободитель. Так было, так есть и так будет!

Что же касается самого сражения, то оно действительно заслуживает самого пристального внимания, ведь громадная, хорошо вооруженная и обученная армия была разгромлена лишь передовыми отрядами армии неприятельской. Да и те участвовали в битве в неполном составе, у Аппиана четко прописано, что «фаланге Митридата даже не пришлось вступить в дело». Стратеги Митридата и царевич Аркафий действовали творчески, исходя из той ситуации, которая складывалась на поле боя, стараясь по мере возможности координировать действия своих войск и вовремя приходить на помощь друг другу. Особенно хотелось бы отметить то, как мастерски сумел распорядиться боевыми колесницами Архелай — этот род войск уже во времена походов Великого Македонца считался анахронизмом, а в битве при Амнейоне именно они решили исход дела в пользу отрядов Митридата. Понтийские воины сражались доблестно, их не испугал громадный численный перевес неприятеля, и в итоге они добились небывалого успеха. «Победу одержало войско немногочисленное над превосходящим его намного численностью не вследствие какой-либо сильной позиции или ошибки неприятеля , но благодаря военачальникам и храбрости войска» (Аппиан). Что касается боевого построения войск, то в своей отличной работе, посвященной Митридатовым войнам, Л. А. Наумов указывал на то, что в центре боевого построения понтийцев стояла конница под командованием царевича Аркафия. Но этого просто не могло быть, хотя бы по причине того, что в центре вифинской армии стояла фаланга, и это было в соответствии со всеми канонами военного искусства эпохи эллинизма. Посылать кавалерию в атаку на ощетинившийся сариссами строй было полным безумием и смерти подобно, это только маг Гэндальф из фильма «Властелин колец» мог себе позволить атаковать готовую к сражению фалангу урукхаев кавалерией Рохана и прорвать ее боевые порядки. В реальности все было гораздо сложнее, да и стратеги Митридата не были ни магами, ни колдунами, а просто отличными полководцами, которые в совершенстве знали военное дело. Что же касается Никомеда, то, как военачальник, он проявил себя с самой худшей стороны, полагаясь лишь на один численный перевес и не обременяя себя решением возникших перед ним тактических задач, он проиграл битву и в итоге потерял царство. То, что 50 000 пеших воинов и 6000 всадников Никомеда IV после битвы при Амнейоне исчезли со стратегической карты, в корне меняло всю военную и политическую ситуацию в регионе, но что-либо исправить ни сам вифинский царь, ни его римские друзья уже не могли. Малая Азия сотрясалась от поступи победоносных понтийских войск, сотни тысяч людей готовились к встрече Освободителя, и шансы союзников на победу над Митридатом улетучились как дым.

* * *

Итоги положения дел в Анатолии после битвы при Амнейоне подвел Аппиан: «Таково было первое сражение в войне с Митридатом; римские военачальники были испуганы, так как приступили к столь значительной войне необдуманно и опрометчиво, и не получив полномочий от римского сената». То, что римские полководцы были действительно перепуганы, дорогого стоит, не каждому в истории было дано внушить им чувство страха. И дело даже не в том, что они ввязались в войну без сенатских полномочий, а в том, что они своими глазами увидели, какую грозную силу разбудили. Как уже отмечалось, для войны против Митридата союзники сосредоточили три ударные группировки, и теперь самая мощная из них была уничтожена. И хотя после победы понтийский царь остановил свою главную армию на границе с Вифинией, его полководцы продолжили наступление. И на этот раз их жертвой стал тот, кого по праву считали главным поджигателем войны — Маний Аквилий. Именно в расположение его войск удрал Никомед, но, увидев, что ситуация продолжает стремительно ухудшаться, рванул еще дальше и скрылся у Луция Кассия. А что касается самого Аквилия, то, имея в своем распоряжении 40 000 пехоты и 4000 всадников, он стоял лагерем на границе Понта и Вифинии, однако, узнав о приближении войск Митридата, решил покинуть это место и отступить. Судя по всему, его войска были застигнуты врасплох у местечка Пахия, под вечер, где они расположились в лагере, отдыхая после трудного марша, поскольку стремились уйти от преследовавших их понтийских войск, которыми командовали Неоптолем, один из героев битвы при Амнейоне, и другой стратег, Метрофан. Вынужденный принять битву в явно не выгодных для него условиях, Аквилий был разгромлен на голову, потеряв 10 000 воинов убитыми и около 300 пленными. Его лагерь был захвачен, а сам римлянин спасся бегством в долину реки Сангарий и оттуда добрался до Пергама, где и затаился как мышь. А что касается самого Митридата, то он по-прежнему находился с войском на границе Понта и Вифинии, занимаясь тем, что наращивал свой политический капитал. Когда его сарматские всадники разгромили кавалерийский отряд Никомеда, то пленных он снова отпустил, снабдив их по традиции деньгами. Точно так же он поступил и с теми, кого привели к нему после битвы при Пахии, — от подобных действий его популярность возросла в Малой Азии необычайно.

Что и не замедлило сказаться на дальнейшем ходе кампании. Люди, которых сгоняли под свои знамена Никомед и проконсул Кассий, просто-напросто отказывались воевать против Царя-Освободителя, Нового Диониса. Укрепившись во Фригии, в местечке Леонтокефалея, они начали проводить тотальную мобилизацию среди населения, вооружая ремесленников, земледельцев и прочих людей, не знакомых с военным делом. Но фригийцы не горели желанием защищать своих угнетателей — римлян, в спешно набранном войске царили абсолютно другие настроения, и когда они дошли до командования, то все посыпалось. Кассий с верными людьми ушел в Апамею, Никомед сбежал в Пергам, а в спешке набранное войско просто разбежалось. Римское владычество в Анатолии рухнуло.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.