Глава 8. Баран в политике

Глава 8. Баран в политике

Это же надо было назвать так главу: «Генерал Корнилов как зеркало русской революции»?! Это сколько ж ума надо иметь, чтобы высказывание Ленина о Л. Н. Толстом прилепить на лоб зауряднейшего русского генерала?!

И еще эпиграфы такие взять: «Страшна не смерть, а позор и бесчестие». Л. Г. Корнилов; «Что это: глупость или измена?» П. Н. Милюков.

И при чем здесь высказывание Милюкова, если про «глупость или измену» Милюковым было сказано еще задолго до 1917 года? А почему бы в качестве эпиграфа к главе, описывающей деяния Лавра Георгиевича в 1917 году, не взять характеристику этого «полководца», данную главнокомандующим русской армией Алексеевым, который отозвался о своем подчиненном как об индивидууме с головой барана и сердцем льва.

В те времена люди образованные, и генералы в их числе, старались мысли свои выражать, не прибегая к словам древнего матерного языка, который позволяет одним словом дать точную характеристику любому человеку. Но даже из определения Алексеева, который не мог не знать по долгу службы, что из себя представляет его подчиненный, можно сделать вывод, что на исходе лета 1917 года пободаться с Лениным решило очень забавное существо, которому не хватало для более полного соответствия образу закрученных рогов на голове и курдючного нароста, оттопыривающего сзади галифе.

Особенно забавно Стариков расписывает достоинства Л. Г. Корнилова:

«Авторитет Лавра Георгиевича Корнилова в армии был действительно велик. В русско-японской войне он отличился в Мукденском сражении, прикрывая отступление армии. Первую мировую войну Корнилов начал командиром дивизии. Под его руководством она быстро стяжала себе почетное название — «стальная». Известен случай, когда горстка добровольцев 148-го Измаильского полка, входившего в состав этой дивизии, под руководством самого Корнилова яростной «суворовской» атакой опрокинула в Карпатских горах два австрийских полка, взяв 1200 пленных и одного генерала. Увидев с утра малочисленность русского отряда, австриец воскликнул в сердцах: «Корнилов — не человек, а стихия!». Во время вынужденного отступления русской армии сам Корнилов остался прикрывать отход дивизии, был тяжело ранен и попал в плен. Австрийцы, пленившие его, уже знали, с кем имеют дело, и поместили его в крепости с многочисленной охраной. Тем не менее, едва оправившись от ран, он смог притвориться больным, лечь в тюремную больницу и бежать оттуда. Во время побега Корнилов выдавал себя за венгерского солдата, плохо говорящего по-немецки. Передвигаясь по ночам и питаясь тем, что мог добыть, он смог добраться до расположения русских войск. Газеты сделали его историю достоянием общественности, и авторитет генерала Корнилова неизмеримо возрос. Это был тот герой, которого ждала Россия».

Герой!!! Есть только один безусловный герой Первой мировой войны — такой, что даже близко к нему на дистанцию плевка ни одна тварь дрожащая подойти не сумела. Это А. А. Брусилов. И вот что он рассказывает о «герое, которого ждала Россия»:

«В это же время 24-й корпус наступал несколько восточнее — от Лиско на Балигруд, Цисну и Ростоки. И этому корпусу было приказано не спускаться с перевала, но тут генерал Корнилов опять проявил себя в нежелательном смысле: увлекаемый жаждой отличиться и своим горячим темпераментом, он не выполнил указания своего командира корпуса и, не спрашивая разрешения, скатился с гор и оказался, вопреки данному ему приказанию, в Гуменном; тут уже хозяйничала 2-я сводная казачья дивизия, которой и было указано, не беря с собой артиллерии, сделать набег на Венгерскую равнину, произвести там панику и быстро вернуться. Корнилов возложил на себя, по-видимому, ту же задачу, за что и понес должное наказание. Гонведская дивизия, двигавшаяся от Ужгорода к Турке, свернула на Стакчин и вышла в тыл дивизии Корнилова. Таким образом, он оказался отрезанным от своего пути отступления; он старался пробраться обратно, но это не удалось, ему пришлось бросить батарею горных орудий, бывших с ним, зарядные ящики, часть обоза, несколько сотен пленных и с остатками своей дивизии, бывшей и без того в кадровом составе, вернуться тропинками».

Действительно, «герой»! Наплевав на приказ командира корпуса, затащил своё подразделение в ловушку, из которой вытащил только остатки своей дивизии, бросив артиллерию, обоз и пленных. Вообще-то при Сталине ему светила если не вышка, то штрафбат — точно.

Да и этот «закидон» несостоявшегося диктатора был не первым:

«В первом сражении, в котором участвовала его дивизия, он вылез без надобности вперед, и когда я вечером отдал приказ этой дивизии отойти ночью назад, так как силы противника, значительно нас превышавшие, скапливались против моего центра, куда и я стягивал свои силы, — он приказа моего не исполнил и послал начальника штаба корпуса ко мне с докладом, что просит оставить его дивизию на месте. Однако он скрыл эту просьбу от командира корпуса Цурикова. За это я отрешил начальника штаба корпуса Трегубова от должности. Наутро дивизия Корнилова была разбита и отброшена назад, и лишь 12-я кавалерийская дивизия своей атакой спасла 48-ю пехотную дивизию от полного разгрома, при этом дивизия Корнилова потеряла 28 орудий и много пулеметов. Я хотел тогда же предать его суду за неисполнение моего приказа, но заступничество командира корпуса Цурикова избавило его от угрожавшей ему кары».

Понимаете, как «герой» подло подставил начальника штаба корпуса? Вообще-то за такие дела во время моей службы в армии советские офицеры, особо не выпячивавшие свои благородство и честь, таким, как Корнилов, просто морды били у столовой Военторга. И уж совсем неизвестно, почему Стариков назвал стальной дивизию, которая в первом же бою была разбита. Вот как он пишет: «…она быстро стяжала себе почетное название — «стальная»».

Ага, эта дивизия только одного под командованием Корнилова добилась быстро — поражения. В первом же сражении. А потом и в плен сдалась вместе с командиром:

«Наконец, уже в 3-й армии, весной 1915 года при атаке этой армии Макензеном он не исполнил приказания отступить, был окружен и сдался в плен со всей своей дивизией».

Сталь какая-то быстроржавеющая, не находите? Вообще-то, славу «стальных» снискали 21-я и 52-я дивизии, только Корнилов ими не командовал. Но вот чтобы назвать так подразделение, которое в первом же бою по вине его командира было разбито, а потом еще и пленено — это уже слишком!

Конечно, характеристика, данная несостоявшемуся русскому Бонапарту генералом Алексеевым (сердце льва, голова барана), во многом результат их межличностных отношений, правда в ней есть, но далеко не вся. Не таким уж и бараном был Лавр Георгиевич, далеко не бараном… Но от этого его образ не становится краше.

А вот бараном Корнилова выставляет как раз Стариков. Не верите? Тогда читайте:

«…Корнилов был назначен Верховным главнокомандующим русской армией. Именно его выдвинул Керенский на важнейший пост. Но не потому, что оценил душевное благородство генерала. Нет, для успешного большевистского переворота надо уничтожить армию. Рядовой состав можно разложить пропагандой. Генералов и офицеров приказами и комитетами заставить забыть свой долг перед Родиной невозможно. Их можно из армии вычистить, удалить. Можно натравить на них расхлестанные солдатские массы. Но для всего этого нужен повод! Надо заставить армию выступить против разрушения страны, объявить ее мятежной силой и тогда уже разгромить ее высшие эшелоны. Чтобы военные решились выступить против Временного правительства у них должен быть вождь. Поэтому Керенский выдвигает Корнилова».

Вам понятно, о чем Николай Викторович пишет? Он считает, что Керенскому нужно было спровоцировать контрреволюционное выступление военных, потом, под предлогом подавления мятежа, разгромить командную верхушку. И для осуществления провокации Александр Федорович на роль предводителя мятежников подобрал Корнилова. В изложении Старикова этот генерал из простых казаков как последний идиот шел на поводу у интригана Керенского, не подозревая о том, что ему отведена роль совсем не спасителя Отечества, а жертвенного барана.

В который раз лидер ПВО отчетливо обрисовывает свои совершенно русофобские взгляды неистового «патриота». У этого «патриота» все русские делятся на три категории. Первая — агенты англосаксов и прочие предатели. Вторая — благородные сердцем бараны, которых агенты англосаксов и прочие предатели всегда используют для осуществления своих провокаций. И третья — тупое рабочее-крестьянское быдло, которое, если его периодически не расстреливать, не желает ни работать, ни воевать. Я не преувеличиваю, читайте, господа члены ПВО, своего гуру внимательней.

В очередной раз «насладимся» «великим историческим открытием»:

«…выбор у главы правительства Александра Федоровича Керенского был очень простой: Корнилов или Ленин. Корнилов это — порядок, наведенный жесткой рукой, повешенные на столбах дезертиры и перспектива победы в войне. Ленин это — порядок, наведенный еще более жестокими методами, Гражданская война, Брестский мир, распад, потеря территорий и мучительное завоевывание их обратно. Корнилов — это сохранение страны, той России, что удивляла мир своим развитием. Ленин — это невиданный эксперимент, создание чего-то нового ценой миллионов жизней. Детские трупики, расстрельные рвы и тифозные бараки. Выбор будущего России сделал Керенский. Он твердой рукой выбирает своего земляка Ульянова. Поддавки есть поддавки…»

Вот английский шпион Керенский выбрал свою судьбу — отдать власть большевикам, играя с Лениным в поддавки. После разгрома корниловского мятежа Александр Федорович получил нужный ему результат:

«…власть Александр Федорович собирался передать своему земляку Ульянову, а не суровому и строгому генералу. Теперь сделать это будет гораздо проще — чрезвычайные полномочия Керенским получены… Этого Керенский и добивается: когда Ленин будет свергать власть, за надоевшее всем Временное правительство никто не должен вступиться».

А тогда почему же в сентябре Керенский, после коллективного заявления послов Антанты, «включает дурака»? Если верить Старикову:

«Вот стоит Керенский перед «союзными» послами и недоумевает: я же все сделал, как вы хотели, что ж вам еще надо? А ответ прост: пора и вам, Александр Федорович, отправляться в политическое небытие. На заслуженный отдых, так сказать. Свою работу вы уже выполнили — до Октября остается всего один месяц».

Каким образом он играл в поддавки с Лениным, если не предполагал, что Ленин выиграть должен? Отчего недоумевал? Смешно стало, дорогие читатели? А вот мне не очень-то смешно от невежества моего «оппонента». В недавние времена каждый советский школьник знал: Владимиру Ильичу «поддавки» Керенского нужны были, как пассатижи в бане. Слишком несопоставимыми они были фигурами. Ленин — создатель и авторитетнейший вождь мощнейшей революционной организации, и Керенский — политический ловкач.

И вот чтобы вас запутать в несуразных «логических» построениях, с целью оболванить и подвести к мысли о причастности большевиков к предательству России, автор практически ничего не говорит о деятельности Ленина и его партии в период от Февральской революции и до Октября. Так, слегка только коснулся он приезда Владимира Ильича и июльского выступления.

Я уже писал, насколько мощной и организованной была РСДРП(б) уже к 1914 году, если даже времени на переправку ленинских антивоенных тезисов из Швейцарии в Россию, их обсуждения в подпольных организациях и уведомление эмигрантского ЦК о результатах дискуссии ушло примерно месяц. Отсюда следует только один вывод: Ленин реально управлял партией, знал ситуацию в ней, следовательно, и политическую ситуацию в России представлял отчетливо, без искажений, поэтому все его прогнозы сбывались с абсолютной точностью.

Сразу, как только им было получено известие о Февральских событиях, последовали «Письма из далека», в которых дан точный анализ причин революции, ее движущих сил, были поставлены задачи на дальнейшее развитие революции.

Владимир Ильич достоверно знал, что главной силой, свергнувшей самодержавие, был рабочий класс и поддержавший его Петроградский гарнизон, поэтому и начал с самого начала вдалбливать в голову своим немного тугодумным соратникам: в России произошла буржуазная революция, но движущая сила этой революции, в чем и была ее особенность, — пролетариат, поэтому она неизбежно и очень быстро перерастет в пролетарскую, социалистическую.

Очевидно было, почему власть перехватила буржуазия в лице и прямых ее представителей, и представителей так называемых, «социалистических» партий, уже давно ушедших в оппортунизм, фактически под крыло капитала — большевики запаздывали в связи с только начавшимся выходом из подполья, самые значительные лидеры партии были либо в ссылках и тюрьмах, либо в эмиграции, поэтому Ленин и рвался так в Россию.

Самое интересное, что в возвращении Ленина были напрямую заинтересованы Временное правительство и меньшевики-эсеры. Он им нужен был в Петрограде кровь из носу!

Поэтому они и встречу такую организовали Владимиру Ильичу на Финляндском вокзале. Почему, вы спросите? Да потому, что и эта гоп-компания реально представляла, какая сила стояла за февральскими выступлениями рабочих и солдат, и кто этой силой руководит, знали они и о своей очень некрасивой роли в свержении царизма. Это же ведь они обманом взяли власть, прикрываясь революционной фразой. А что дальше делать с Петроградским гарнизоном они не знали! Отсюда и Приказ № 1.

А ключевой пункт — вот какой:

«4) Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов».

Меньшевистский Совет хотел войсками покомандовать? Или что еще это означает? Да единственное: предотвратить даже в зародыше мысль у кого-либо отправить части Петроградского гарнизона на фронт! Чтобы никаких перемещений гарнизона в сторону фронта без согласия Петроградского Совета! Т. е., чтобы вообще никто, никогда, ни при каких обстоятельствах даже пикнуть не мог об отправке революционных частей на войну.

Потому что главное требование солдат было — МИРА! Долой войну! И как только либо Временное правительство, либо Совет рабочих и солдатских депутатов попытались бы написать на бумаге распоряжение о маршруте хоть одного взвода, хоть одного запасного полка «Петроград — фронт», так тут бы им карачун и пришел. Сразу. Они не контролировали этот гарнизон. Представителей своих от гарнизона в Совет пропихнули, но не более того. Гарнизон контролировали большевики. Чтобы осознать этот факт, достаточно просто знать о главном требовании солдат — «Долой войну!». Это был большевистский лозунг. Только большевистский. Ни эсеры, ни меньшевики, тем более кадеты к прекращению войны не призывали. Да, их представители в гарнизоне были, их попало в Совет больше, чем большевиков, но только потому, что пока ленинцы легализовывали свою деятельность, те успели сагитировать солдат за себя. Но в казармах лозунги были большевистские (Мир. Земля.). И настроения были большевистские.

И Временное правительство через два дня после опубликования Приказа № 1 в своей первой Декларации сразу же заявило о своих намерениях насчет судьбы Петроградского гарнизона:

«…Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении».

Вот скажите, если это не страх, то что?

А гарнизон насчитывал без малого 200 тысяч человек. Представляете, часовой механизм какой мины тикал под задницами «временных» и меньшевиков-эсеров в Совете? И чем дольше длилось участие России в войне, тем ближе был момент срабатывания взрывателя.

Поэтому В. И. Ленин нужен был этой всей камарилье в России, край как нужен был. И сам Владимир Ильич, и все большевики. Понимаете, они же по себе судили всех. Ну и что, что с Лениным на ножах были до революции, но ведь власть — вот она, в руках! Осталось только дело за малым, портфели окончательно поделить да чернь успокоить, и — живи-радуйся…

И организовали встречу «запломбированному вагону». Почетный караул — 7000 солдат! Грандиозность мероприятия впечатляет? Да еще и толпы рабочих, вся площадь в красных знаменах и транспарантах, море цветов, духовые оркестры… Царю такая встреча даже и не снилась.

И все это мероприятие ради одного только человека — Ульянова-Ленина. Только ради него. Плевали организаторы на всех остальных пассажиров вагона, и после них всякие троцкие возвращались, только такого больше никогда уже не было. Той власти нужен был именно Ленин. И это был именно ему намек: Владимир Ильич, Вам любой портфель, хотите в Совете, хотите в правительстве. Видите, сколько народа мы собрали? Всё для того, что бы уважение Вам наше продемонстрировать и готовность к сотрудничеству, киньте лозунг какой-нибудь, навроде, что революция от немцев в опасности, значит нужно и в тылу ударно работать, и на фронте насмерть стоять, и наша благодарность не будет знать границ…

И Владимир Ильич лозунг «кинул». Он такой им лозунг кинул, что всякие Чхеидзе и Черновы побежали с площади, чертыхаясь.

Ленин не купился. Во-первых, не таким человеком он был, чтобы принципами торговать, во-вторых, он отчетливо представлял, какая обстановка была в Петрограде и стране, знал, что дни этой временной хунты сочтены, власть она не удержит, потому что ни одного требования народа удовлетворить не в состоянии, ей нужно удовлетворять требования совершенно другой части общества — буржуазии. А эту буржуазию подпирает англо-французский капитал…

Стариков рисует картины сплошного бардака в России тех дней как неспособность правительства справиться с ситуацией, так как оно, якобы, выполняло план «союзников» по развалу страны. Только причина всего этого была совершенно другой. Она просто лежала на поверхности, и не заметить ее нужно очень постараться: смещение царя и смена правительства ничего народу не дали. Война не была остановлена, землю крестьяне не получили, рабочий контроль над производством установлен не был, поэтому забастовки и волнения не утихли, а начали разгораться с новой силой. Тем более что сдерживающего фактора в лице репрессивной царской администрации уже не было.

И выход у русской буржуазии был один: военная диктатура. Не было другой возможности у нее удержаться у власти. Но приход диктатора надо было готовить: подобрать управляемую кандидатуру на роль «наполеона», сформировать общественное мнение, обеспечить военную составляющую для подавления народа… Это требовало времени, за неделю такое не провернешь, поэтому правительство время и тянуло, как могло — кризисы гасило заменой министров, требования рабочих рассматривались в бесконечных комиссиях, по земельному вопросу тоже всё проекты обсуждались, солдат пытались успокоить каким-то миром «без аннексий и контрибуций», т. е. просто дурило народ.

Но поражает еще и высокая степень личной порядочности Владимира Ильича. Он же сразу выдвинул лозунг о поддержке Советов рабочих и солдатских депутатов. Выдвинул несмотря на то, что захватили в Советах власть его давние политические враги — меньшевики. Т. е. Ленин им просто предлагал отказаться от гнусной роли прислужников капитала и начать социалистические преобразования. Но эти «социал-демократы» на первом же съезде Советов увильнули от ответственности, заявили, что в такой ситуации, которая была тогда в стране, власть ни одной партии не спасет положение, т. е. фактически призвали поддержать Временное правительство. Тогда Владимир Ильич и заявил им, что такая партия есть, и лозунг о поддержке Советов уже в июле был снят. А между тем влияние большевиков в этом органе власти все росло и росло…

А между тем камарилья, захватившая власть, их спонсоры в лице русской и англо-французской буржуазии лихорадочно искали кандидатуру в военные диктаторы. Понятно, что таковую роль должен был сыграть Главнокомандующий вооруженными силами, поэтому их меняли как перчатки, устраивали смотрины, так сказать.

Сразу после устранения с этого поста Николая Второго Главнокомандующим был назначен генерал от инфантерии Алексеев Михаил Васильевич, да только долго не продержался. Не подошел ввиду полного непонимания обстановки. Вместо того чтобы начинать выстраивать работу с Комитетами солдатских депутатов в частях, он сразу возжелал стрелять и вешать. Правительству стало понятно, что дальше его держать на этом посту невозможно, потому что его деятельность приведет к такому бунту, что даже следов не останется от русского офицерства.

Следующей кандидатурой стал Алексей Алексеевич Брусилов. Вот он на роль диктатора подходил лучше всех, его авторитет в армии был просто колоссальным, легендарным. Сразу одна проблема нарисовалась: талантливый полководец не мог не быть человеком умным. А талант Брусилова был просто нагло выпирающим, он один в ту войну нашел эффективное средство взламывания долговременной обороны противника, а если еще вспомнить о его идее прорывать австрийский фронт одновременно с нескольких направлений, вопреки всем канонам!.. Поэтому Алексей Алексеевич до самой смерти и дружил с другим талантливым полководцем, люди всегда ищут себе друзей равных по интеллекту. И другом его был С. М. Буденный, почитайте их переписку.

Так вот, как человек умный, Брусилов начал сотрудничать с Комитетами, да не просто дурака валять, а принимать условия солдатских представителей, проводить их, так сказать, в жизнь, т. е. сразу показал личную непригодность в качестве диктатора. Понимаете, Алексеев тупо не желал даже разговаривать с депутатами от серой солдатской массы, а этот, наоборот, с ними очень желал разговаривать, оба баланс не соблюли. Ему даже намекать опасно было на перспективу занятия должности «спасителя Отечества», сдал бы с ходу заговорщиков. С должности Главнокомандующего Алексея Алексеевича сняли.

И вот нашелся третий. Корнилов Лавр Георгиевич. Это уже была просто идеальная кандидатура на роль Наполеона в дешевом спектакле. Глуп до крайней степени тщеславия и тщеславен до крайней степени глупости, и при этом хитер, как городская бродячая собака дворянской породы. Его хитрость была настолько явной, что приводила в изумление.

Откуда Н. В. Стариков взял сведения для такой героической характеристики этого полководца, единственным достоверным подвигом которого был побег из плена (да и этот «подвиг» у людей, знавших истинную его подоплеку, вызывал недоумение), для меня загадка, но вот непосредственный начальник Корнилова его характеризовал иначе. Совсем иначе. Речь идет о мемуарах А. А. Брусилова. Я уже приводил слова Алексея Алексеевича о полководческих «подвигах» несостоявшегося диктатора. Но было еще кое-что…

Корнилов никогда не жалел своих солдат, потери его дивизия всегда несла самые большие, при этом ее положение на фронте от других частей ничем не отличалось, не была она ни особо ударной, ни «стальной», просто ее командиру было наплевать на потери. Но Брусилов подметил одну странность: несмотря на это Корнилова солдаты любили. В чем причина? Догадаться совсем не трудно: как выражаются кандидаты в депутаты на разных выборах, клеймя политических соперников, — популизм и демагогия.

Рвался человек к славе. Откровенно рвался. Поэтому и перед бойцами разыгрывал роль отца-командира, завоевывая дешевую популярность, и здесь же свое подразделение подставлял под разгром. Вся его деятельность на посту командира дивизии — дикое, наглое, по законам военного времени — преступное желание заработать славу героя. То в наступление полезет без приказа и окажется в окружении, из которого геройски прорвется. И плевать ему, что из прорыва выведет всего горсть солдат. То отступать откажется, игнорируя приказ, и опять попадет в окружение. Вторично прорыв не получится, поэтому будет скрываться с горсткой офицеров в горах, оголодает, спустится в долину за харчами, там его австрияки и повяжут… Ситуация прямо анекдотическая.

И все-таки слава нашего героя нашла. Удалось ему из плена сбежать. И был он первым русским генералом, бежавшим из плена в ту войну. Сразу повезли его царю представлять. Что вообще-то было правильно: побег из плена — поступок, заслуживающий одобрения и поощрения, о нем нужно в войсках рассказывать. И, как вспоминает Брусилов, беглец героический наплел императору такого про свой подвиг (хотя ситуация была до смешного обыденной. Корнилов австрийскому фельдшеру в лазарете пообещал 10000 рублей, если тот его в Румынию переправит. Тот и переправил.), что сразу на Лавра упали все лавры, и все медные трубы в его честь гимны исполнять начали. Наступили слава и всероссийская известность. Одна мечта исполнилась.

Теперь Лавр Георгиевич решил, что пора настала приступить к исполнению второй мечты — карьеру себе сделать, достойную собственных амбиций. Благо, свершилась революция, царя свергли. И обрисованный нам Стариковым рыцарь без страха и упрека, забыв царские ласки и как он ордена из царских рук получал, сделался самым яростным в России республиканцем. Мало того, он еще и антимонархистом стал таким, что даже известные бомбисты-террористы перед ним выглядели, как болонки рядом с кавказской овчаркой.

А так как во Временном правительстве сидели совсем не дурачки, то сразу же на Корнилова глаз и положили. Там знали о его способности с помощью дешевых популистских трюков завоевывать доверие солдат. Одновременно с отречением Николай Второй по просьбе Родзянко назначил Лавра Георгиевича командующим Петроградским гарнизоном. «Временные» надеялись, что Корнилов гарнизон распропагандирует на поддержку министров-капиталистов. Но пробыл на этой должности он недолго. Потому что завоевать доверие и любовь у вчерашних неграмотных крестьянских парней — это одно, а вот так же облапошить петроградское войско, в котором бывших рабочих хватало, да еще и большевики в их среде активно работали, и год все-таки был не 1914, а 1917 — дело совершенно другое.

Николай Викторович пишет:

«Первой «пробой пера» для него стали те самые демонстрации, приведшие к первому изменению состава Временного правительства. Сценарий был старый, добрый, «февральский». Сначала «Долой войну!» и «Хлеба!», а потом «Долой правительство!». В районе Казанского собора тогда произошла небольшая перестрелка. Большевики еще не пытались взять власть, но прощупывали ее наверняка. Было еще рано — во главе питерского гарнизона стоял генерал Корнилов. Он вывел надежные части на улицу и практически бескровно прекратил беспорядки».

Вот где автор берет такую белиберду?! Какие надежные части, куда вывел его герой и что он подавил — история просто не знает. Единственное, что Корнилов сделал, это отдал распоряжение вывести артиллерию и пулеметные команды для разгона демонстраций. Но его распоряжение так и осталось пустым распоряжением. Солдаты сразу обратились в Совет, чтобы уточнить законность приказа командующего гарнизоном, Совет дал отбой. И всё. Лавр сделал обиженное лицо, рубанул «сгоряча», что «…не считая возможным для себя быть невольным свидетелем и участником разрушения армии… Советом рабочих и солдатских депутатов…», в гробу он видел командование оборзевшим Петроградским гарнизоном и попросился на фронт, на должность повыше, так как революции он верен.

Думаю, что плевать ему было, свидетелем разрушения чего он был, просто прикинул, что как только начнутся разборки по поводу его «революционного» приказа о пушках и пулеметах, то вероятность получить в брюхо солдатский штык станет для него стопроцентной.

Но с должностью повыше в этот раз у Лавра не сложилось. Военный министр Гучков пихал его на пост командующего войсками Северного фронта, но уперся Главнокомандующий М. В. Алексеев, который, как мне представляется, уже смекнул, что «временные» его, Алексеева, уже списали, и готовят ему замену в лице Корнилова, ставя того на фронт поближе к Петрограду. Угрожая отставкой, Алексеев этому назначению воспротивился и засунул Лавра командовать бывшей армией Брусилова, 8-ой, на Юго-Западный фронт.

Вот уже из обычного командующего армией «спасителя Отечества» сделать было затруднительно, поэтому пока кандидатура Корнилова была отодвинута на время в сторону, министры-капиталисты начали прощупывать самого авторитетного полководца А. А. Брусилова.

22 мая Алексей Алексеевич становится Главнокомандующим, но его личная порядочность и понимание обстановки привели к тому, что в должности он смог удержаться меньше двух месяцев, слишком явно он начал сотрудничать с подконтрольными большевикам Советами. Понимал Брусилов, что вешать и стрелять уже поздно, да и не был он рьяным «вешателем».

И настало время, когда фортуна повернулась к Корнилову завлекательным передком. Благо, он сумел еще и успех во время летнего наступления приписать себе, т. е. героем нарисовался весь из себя. Успел и подсидеть командующего Юго-Западным фронтом.

Керенскому приглянулся этот сын казака и казашки, Александр Федорович выдвинул его в Главнокомандующие. Тут же вокруг Лавра Корнилова собралась компания отборнейших мерзавцев. Вспомним их поименно. Борис Савинков — известный своими давними связями с англичанами, правый эсер, бомбист-террорист, прилип к «российскому Бонапарту» раньше всех, пока тот еще командовал 8-ой армией, да так и остался при нем. Дальше начали слетаться, как мухи на свежий навоз, русские миллионеры-финансисты — П. Н. Финисов, А. И. Путилов, А. И. Вышнеградский, основавшие «Общество содействия экономическому возрождению России». Для целей «возрождения экономики» эта камарилья снабдила Корнилова 4 миллионами рублей. Наверное, чтобы Лавр Георгиевич возродил казацко-казахскую экономику…

Отметился и английский посол Бьюкенен, высказался о замечательных дарованиях нового Бонапарта из простых казаков, выразил ему личную симпатию…

Ну так уж если такие друзья влиятельные подобрались, то почему бы и программу в массы, так сказать, не двинуть?! И Лавруша двинул!

Цитирую по Старикову:

«30 июля (12 августа) на совещании с участием министров путей сообщения и продовольствия Корнилов высказал свой взгляд, можно сказать свою программу, по выходу из кризиса: «Для окончания войны миром, достойным великой, свободной России, нам необходимо иметь три армии: армию в окопах, непосредственно ведущую бой, армию в тылу — в мастерских и заводах, изготовляющую для армии фронта все ей необходимое, и армию железнодорожную, подвозящую это к фронту».

Грандиозно! Брависсимо! Наверно, думал лет 5 генерал над этой «программой», осталось только найти средства для ее осуществления. Чтобы «армия в тылу» забыла про забастовки с требованиями нормальный рабочий день установить и платить так, чтобы на хлеб хватало. Чтобы армия железнодорожная также перестала бузить из-за недостаточного прожиточного минимума, а армия в окопах, наконец, прониклась необходимостью завоевания Босфора (и хрен черт с ней, с этой солдатской вдовой с выводком сирот, которым от Босфора не светит ни хрена)… Только Лавр на осуществление своей программы не отстегнул ни рубля от 4 миллионов, полученных на «возрождение экономики». Он нашел другое средство…

Николай Викторович, я не могу понять: где вы вообще видели смерть и кровь человеческую, если с такой залихватской легкостью в каждой главе своей книги сожалеете о нерешимости власти вешать и стрелять? А те, кто желал вешать и стрелять, у вас ходят в национальных героях.

«Бездействующая власть отбивала у населения привычное уважение к государству, слабость и безволие которого были великолепной питательной средой для жестких и решительных экстремистов ленинского типа. Вот на этом невеселом фоне Корнилов приступил к руководству армией. Одним из первых его шагов стало восстановление смертной казни. В тылу. У себя в армии он явочным порядком ввел смертную казнь и военно-полевые суды, а затем добился от правительства юридического оформления этих мер».

Это что ж такое, как ни вешатель, то сразу ваш кумир?! По-вашему выходит, что с русским мужиком и говорить невозможно, если слова не будут подкреплены видом веревки под перекладиной или приставленного ко лбу ствола винтовки? Так ведь это уже называется русофобией, уважаемый вы наш главный «патриот» РФ.

Так вот, согласно Корнилову, для достижения цели приведения государства в порядок, определяемый как фронты везде, он предлагал только две меры: 1) вешать; 2) стрелять. И всё. Больше ничего и не надо. Главное, чтобы вешать больше и стрелять чаще, а потом перепуганное быдло сразу станет и трудиться ударно, и воевать отважно. И Родина будет спасена.

Эти свои идеи Корнилов и пытался залепить Керенскому. Причем главный цимус в том, что Главнокомандующим этот сын казака и казашки стал благодаря Керенскому, но буквально через несколько дней оборзел до такой степени, что решил Александру Федоровичу показать зубы. То, что начал творить первый сбежавший из плена русский генерал — феноменально. Я думаю, что у него после ознакомления с приказом о назначении его Главнокомандующим реально снесло баранью крышу, иначе ничем другим объяснить его поступки нельзя.

Надо еще понять положение самого Керенского, которое на момент назначения Лавра Главнокомандующим можно было описать ситуацией из анекдота, когда охотник поймал медведя и теперь медведь его не отпускает. Попал Александр Федорович со своей должностью министра-председателя жестоко. Июльские события в Петрограде показали, что большевики могут ВСЁ! Предотвратить захват ими власти в июле удалось только потому, что они и не хотели на тот момент ее брать. Это Стариков нарисовал в своей книге Ленина как организатора июльских событий, чем дополнительно скомпрометировал себя как «патриота», потому как основные певцы такой версии тех событий — Пайпс и Мельгунов. Вот это самая подходящая компания для нашего автора. Самая русофобская компания.

На самом деле Ленин охарактеризовал июльское выступление как крайне несвоевременное, ЦК большевиков никаким боком не был причастен к его организации. Народ был выведен на демонстрации нетерпеливой частью организации при подзуживании анархистов. Пришлось ленинцам уже в ходе разворачивающихся событий попробовать взять на себя руководство, но всё началось как анархия, как анархия и продолжалось…

А удар после июльского выступления был нанесен именно по большевикам. Сразу были арестованы более 600 членов РСДРП(б) в Петрограде, разгромлены их типографии… но сама партия запрещена не была. И запрещена она не была не потому, что кто-то подыгрывал Ленину, просто запрет партии привел бы почти к моментальному краху Керенского.

Судите сами, Владимир Ильич в те дни говорил только о мирном захвате власти, его тактика была ясна, о ней он открыто заявлял: большевики получают большинство в Советах, потом Советы объявляются единственным законным органом власти, представляющем интересы подавляющего большинства народа — просто до гениальности.

Вот у Керенского и было время решить проблему с удержанием руля в руках, пока идет процесс завоевания большевиками Советов. А если бы он решился на прямой запрет деятельности РСДРП(б), то Ленин мог призвать к вооруженному восстанию уже в июле, восстание было бы с кровью немалой, конечно, но никто противостоять ему не смог бы, не было у Временного правительства таких сил.

Если не считать Александра Федоровича законченным дебилом, то ему даже могли сниться в ночных кошмарах примерные тексты листовок, которые взорвут Петроград на следующий же день, после того как кто-то решился бы на запрет партии большевиков: «Солдаты и матросы! Рабочие, крестьяне! Власть буржуазии, запретив РСДРП(б) как единственную политическую силу, гарантировавшую народам России немедленный мир, передачу помещичьей земли крестьянам, рабочий контроль на заводах, обнажила свою антинародную сущность…».

Поэтому все инсинуации Старикова об игре в поддавки являются либо прямой ложью, либо итогом его невежества.

А. Ф. Керенский был единственным из всего состава Временного правительства, кто хоть что-то реальное делал для сохранения власти, остальные просто сдулись уже к июню. И у Керенского как у человека, несомненно, умного многое получалось. Весной 1917 он одной только революционной демагогией добился потрясающей популярности. В фанатской истерике по нему не только экзальтированные петроградские барышни заходились, но даже в армии, в солдатской массе, появились сторонники. Единственной проблемой был генералитет. Как им не старался Александр Федорович вместе со своими немногочисленными соратниками вдолбить в головы, что произошла революция, поэтому старые методы командования пора забыть, с солдатской массой надо работать, используя, в том числе, и Комитеты солдатские в частях, брать руководство этими Комитетами в руки офицеров, ничего не помогало.

Тогда Керенский просунул в Главнокомандующие Корнилова, и, используя его популярность, хоть и дешевую, надумал постепенно прибрать армию к рукам, а там можно было бы и с Петроградским гарнизоном разобраться…

Но свое положение кура, попавшего в ощип, Александр Федорович осознавал отчетливо, превосходство Ленина над собой он чувствовал и не обманывался на этот счет. Если внимательно читать мемуары Керенского — там это между строк вполне явно сквозит!

У Владимира Ильича была ОРГАНИЗАЦИЯ! А у Александра Федоровича — только он сам. Да, за его спиной маячила русская буржуазия, но буржуазия настолько надежный союзник, что пример Временного правительства должен быть наглядным примером для всех нынешних и будущих политиков: опираться на группу людей, для которых главное — нажива, может только политический кретин. На смерть они за тобой не пойдут. Предадут с ходу.

Сразу его и предали русские капиталисты.

А юмор ситуации заключался в том, что Корнилов был креатурой Керенского. Т. е. Александра Федоровича «кинули» и «бизнесмены», и протеже.

Вместо того чтобы в рот смотреть хоть что-то смыслившему в политике военному министру, Лавр изобразил из себя Наполеона и Гамлета в одном лице, совершив демарш на Государственном совещании в Москве 12–15 августа. Сказанул там он речь, как он наводил порядок: «…только под давлением оружия, после того как по телеграфу я приказал истребить полк, он вернулся…», и как, по его мнению, должна жить страна: «…я полагаю, что разницы между фронтом и тылом относительности суровости необходимого для спасения страны режима не должно быть. Но в одном отношении фронт, непосредственно стоящий перед лицом опасности, должен иметь преимущество: если суждено недоедать, то пусть недоедает тыл, а не фронт».

Керенский пытался прервать своего протеже, но того уже понесло на волне популярности. А надо сказать, что на этом совещании присутствовали солдатские делегаты, которые в отличие от остальной публики даже не приветствовали генерала вставанием, и надо ли сомневаться в том, что эти делегаты о таком заманчивом плане и перспективах, предложенных Главнокомандующим, поставили в известность и армию, и рабочих? «План» Корнилова предусматривал только расстрелы недовольных и недоедание вплоть до самого мига блистательной победы. Можно себе представить, как он был воспринят теми, кого предполагалось расстреливать и морить голодом.

Вся так называемая чистая публика речь Корнилова встретила с восторгом, овации и аплодисменты были оглушительными! Это и понятно, им же не светило идти воевать под угрозой расстрела, не светило и на голодный желудок снаряды вытачивать…

Так что Лавр Георгиевич проявил себя сволочью первостатейной. Высшей пробы. Стариков Керенского облил помоями за его позицию двусмысленную во время корниловского выступления, а ведь Александр Федорович с этим сыном казака и казашки поступил именно так, как тот того и заслуживал.

Вспомним ещё раз, что Корнилова на должность Главнокомандующего пропихнул именно Керенский.

Вспомним и то, что Керенский был вообще-то военным министром и министром-председателем одновременно, т. е. прямым начальником полуказака-полуказаха.

Можно рассчитывать, что Главнокомандующий все свои действия будет согласовывать со своим прямым начальником, который его к тому же назначил на такую высокую командную должность. Хоть какое-то чувство благодарности, простой человеческой благодарности, у генерала должно было быть? Или я не прав?

Ладно, пусть он неблагодарная свинья, но в голове хоть одна здравая мысль могла возникнуть? Разве много ума надо иметь, чтобы предположить, что начальник знает об обстановке немного больше тебя, поэтому лучше не лезть в пекло раньше его, а следовать советам руководителя?

Только ни чувства благодарности, ни мысли советоваться с Керенским не родил мозг барана.

Причем сам Николай Викторович настолько сильно «отличается» умом от этого несостоявшегося «русского Бонапарта», что довольно подробно и внятно описал, какая подлюка этот Корнилов:

«3(16) августа Корнилов прибыл в Петроград для доклада Временному правительству. Свои предложения он оформил в виде записки и вручил ее Керенскому. Ознакомившись с ней, глава правительства выразил принципиальное согласие с указанными в ней мерами, но попросил Корнилова не представлять записки правительству официально, а подождать окончания аналогичной работы всего военного министерства и тогда уже сверить позиции».

Казалось бы, чего еще надо было свежевыпеченному генералу от инфантерии? Предложения составил, начальству доложил, начальство согласилось с ними, только попросило подождать, чтобы и министерство отработало этот вопрос. В чем здесь Керенский не прав? Разве лишним было придать более завершенный и детальный характер плану Главнокомандующего, который в должности находился (внимание!) — один месяц. Всего месяц! Как вы думаете, можно за месяц более-менее объективно разобраться с состоянием всей армии и военной экономики?

Мы видим, что Александр Федорович со своим протеже в этом случае поступил максимально корректно.

А что Корнилов? Да, как пишет Стариков, он после совещания, на котором представил предложения:

«…вернулся в Ставку просто сам не свой. Надо было спасать страну, причем срочно. Если раньше источником заразы Корнилову казались Советы и особенно самый зловредный — Петроградский, то теперь он видел, что и Временное правительство поражено той же гнилью. В результате Корнилов решился навести порядок в стране радикально».

Т.е. решил, что он теперь сам себе начальник и командующий. Это, знаете, даже не заговор, даже не переворот, это просто супернаглость. Представляете, вам показалось, что руководитель предприятия, который вас своим заместителем назначил, совершает управленческие ошибки, поэтому вы собираете коллектив фирмы и объявляете: начальник наш — дурак, теперь я — главный.

Ситуация с Корниловым аналогичная. Только он вообще вообразил себя по сравнению со штатским военным министром «чОтким пацаном»! Вот о чем дальше повествует Стариков:

«Для начала решительных действий воспитанному в военных традициях генералу требовалось распоряжение его непосредственного начальника и главы властной вертикали — Керенского. Его Корнилов не идеализировал, но распоряжение премьер-министра придавала его действиям вид абсолютной законности. Необходимо было вырвать Керенского из «гнилой» петроградской среды, обеспечить его безопасность и несколькими решительными мерами остановить развал страны».

Мало того, что объявил себя главнее своего начальника, так еще хотел посадить начальника в своем кабинете, чтобы тот подписывал приказы, составленные самим заговорщиком! Атас!

Но самое интересное, Н. В. Стариков в этом не видит ничего особенного, ведь генерал Русь спасти хотел! А вот Керенского он обвинил в подлости — тот же ради спасения Руси не захотел играть роль китайского болванчика в кабинете Корнилова.

Вряд ли Александр Федорович не догадывался, какие силы стоят за его выдвиженцем Корниловым, и вряд ли он сомневался, какую участь ему готовят, припишут ему заговорщики потом все грехи, какие только смогут придумать, да потихоньку придушат в укромном уголке… Зачем им какой-то Сашка Керенский, сын директора гимназии да не очень удачливый адвокат?

А какие силы стояли за Корниловым? Я уже упоминал некоторые фигуры, да и г-н Стариков сам нарисовал из Лавра марионетку:

«Для создания у генерала иллюзии всеобщей поддержки в это самое время в кампанию по дезинформации вступают и «союзники». Чтобы Корнилов решился на свое выступление, они демонстрируют ему свое благоволение. Деникин пишет об этом так: «Еще более определенные и вполне доброжелательные отношения сохранили к Верховному иностранные военные представители. Многие из них представлялись в эти дни Корнилову, принося ему уверения в своем почитании и искренние пожелания успеха; в особенности в трогательной форме это делал британский представитель». Одни слова — реальной поддержки никакой».

Понимаете, о чем этот «патриот» написал? Что, со слов Старикова, делают союзники? «Чтобы Корнилов решился на свое выступление, они демонстрируют ему свое благоволение». Т. е. без благоволения союзников тот на выступление не решился бы? Ничего себе генерал-патриот! Ему для мятежа нужно было добро англичан! Он какой страны вообще патриотом был? Только теперь непонятно, почему г-н Стариков рисует из него рыцаря без страха и упрека?

Особенно умилительно: «Одни слова — реальной поддержки никакой»! Неужто для поддержки еще и экспедиционный корпус английский нужен был?

Зато в Ленина и большевиков плюнуть никогда у Николая Викторовича не заржавеет:

Данный текст является ознакомительным фрагментом.