Глава 5. Как Архимед Сиракузы защищал

Глава 5. Как Архимед Сиракузы защищал

Марцеллу пришлось сражаться не только в Италии против Ганнибала, в борьбе с которым ему чаще, чем другим римским полководцам, сопутствовала удача (или, по крайней мере, он давал достойный отпор!), но и в Сицилии против греческого Сиракузского царства. В Первую Пуническую войну сиракузцы помогали Риму, а во Вторую после битвы при Каннах заключили союз с Карфагеном. Имея под началом 25-тысячную армию и флот из 150 пентер, Марцелл, несомненно, самый способный в ту пору военачальник Рима, осадил Сиракузы с суши и моря. На помощь осажденным Карфаген перебросил морем 25 тыс. пехоты, 3000 всадников и 12 слонов.

Мало того, что Марцеллу пришлось осаждать крепость, чьи 27-километровые укрепления считались в ту пору неприступными, так ему еще пришлось бороться с гением великого геометра и механика Архимеда. Последний, судя по всему, взял на себя общее руководство обороной города. Именно он, скорее, довел до совершенства, чем изначально изобрел боевые машины, которыми Сиракузы славились в Средиземноморье, еще начиная со времен македонских царей Филиппа Македонского и его легендарного сына Александра Великого, т. е. с середины IV века до н. э.

…Принято считать, что один из крупнейших ученых античности, Архимед (около 287–212 гг. до н. э.), которому принадлежит знаменитое восклицание «Эврика!», родился в семье математика и астронома Фидия, был родственником последнего сиракузского царя Гиерона II. Получив в родительском доме хорошую для своего времени математическую подготовку, он уехал совершенствоваться в любимом деле в Александрию («Мекку» науки и культуры той поры), где увлекся сочинениями полулегендарного Евклида. Именно Архимед сделал интереснейшие астрономические наблюдения, в частности определил диаметр Солнца и расстояния между планетами, вычислил окружность Земли. Ему удалось сформулировать закон гидростатики и заложить основы математики и алгебры. Он изобрел такой важный астрономический прибор, как «сфера» – небесный глобус, позволявший изучать движение планет, фазы Луны, солнечные и лунные затмения. Не менее успешно работал он и в области механики, изобретая разного рода орудия и приспособления (между прочим, он разработал учение о центре тяжести и о рычаге), а также над решением математических и физических задач. Но никакой другой ученый древности не проявлял такой хватки и новаторских подходов в отношении военного дела. Вокруг него собрались инженеры, понимавшие и умевшие воплотить в жизнь его поражающие воображение современников орудия. Его машины выходили за рамки устоявшихся традиций. Более всего Архимед преуспел в создании (совершенствовании?) оборонительных машин. Его гений заключался не только в способности создавать (совершенствовать?) огромные, наводящие страх машины, но и в умении располагать их так, чтобы их действие производило наибольший эффект. Орудия устанавливались самим Архимедом так, чтобы «огонь» концентрировался на особенно уязвимых участках, таким образом, давая сиракузцам максимальное преимущество…

Памятуя о неудаче афинян у крепких стен Сиракуз, Марцелл принял неординарное решение напасть на город с моря, где стены были невысоки и выходили на самый край берега. Поскольку римские пращники и лучники повели настоящую охоту за каждым, кто появлялся на городской стене, то Архимед приказал пробить в стене множество бойниц на высоте человеческого роста. Из этих амбразур уже сиракузские лучники вели прицельный обстрел римских солдат, находившихся на палубах штурмовых судов. Оборонительный арсенал Архимеда приводил в страх римских легионеров, которым пришлось с ним встретиться под Сиракузами. Баллисты и катапульты разного калибра не давали кораблям противника приблизиться к стенам крепости. Рассказывали, что особо выделялась гигантская «Рогатка», стрелявшая «камушками» весом по 350 (?!) кг. Нескольких таких глыб хватило, чтобы расщепить гигантскую осадную башню, которую Марцелл велел установить на палубах сразу восьми плотно подогнанных друг к другу кораблей. Иногда чудовищные машины роняли сверху свинцовые шары величиной с теленка, которые пробивали корпус корабля, и в пробоины устремлялась вода. Другие шары из горящей смолы воспламеняли деревянные корпуса судов. Особый ужас наводила пара самых хитрых «штуковин», придуманных (или все же лишь усовершенствованных?!) человеком, чей математический гений оставил нам сфероид, поворотный конус и цилиндр. Одной из них стал «подъемный кран» с «железной рукой», поднимавшей и опрокидывавшей римские суда. Другой – некое подобие «лазерного оружия» в виде установленных на самых высоких точках города систем параболических зеркал либо огромных линз, способных улавливать солнечные лучи и поджигать прямо в море римские корабли. Часто корабль, поднятый из воды в воздух, раскачивался во все стороны до тех пор, пока экипаж не бывал сброшен в море. А потом сверху на тонущих обрушивалось и само судно. Пытаясь скрыть за веселостью охватившую его тревогу, Марцелл громко шутил в духе того, что Архимед угощает его корабли морской водой и т. п. Ничего не давали и ночные атаки. Штурм Сиракуз с суши тоже не принес Риму удачи. И здесь военные машины Архимеда с успехом громили римские легионы.

В конце концов, Архимед внушил римским солдатам такой ужас, что они в панике бежали, едва завидев над городской стеной кусок каната или бревно.

…Между прочим, до сих пор не утихают споры среди ученых об использовании Архимедом теплового оружия против римских кораблей. Многие и не без оснований ставят под сомнение наличие такого оружия в столь давние времена. По их твердому мнению, тепловой энергии отраженных в огромном шестиугольном зеркале солнечных лучей и сфокусированных в точке, находящейся от зеркала на расстоянии полета стрелы (примерно 150 метров), явно не достаточно для быстрого поджога деревянных кораблей римлян. Во-первых, массы холодного воздуха между зеркалами и кораблями над холодным морем существенно снижали бы нагревательную способность лучей. Во-вторых, для воспламенения нужно было немало времени, в то время как все письменные источники однозначно утверждают: римские корабли вспыхивали почти одновременно с потоками света, хлынувшими с берега. Скорее всего, система зеркал существовала, но ее действие было несколько иным, чем предполагалось. Не исключено, что могли использоваться гигантские бронзовые зеркала, ослеплявшие врагов отраженным солнечным светом, одновременно играя роль не воспламеняющего «лазера», а… своего рода «оптического» или скорее, «лазерного прицела». Для того чтобы «лазерный прицел» «работал», Архимед должен был учитывать два главных момента: дальность полета стрелы, начиненной зажигательной смесью из смолы, серы и селитры (знаменитый «греческий огонь»?), и расстояние, на котором человеческий глаз способен различать световой отблеск, отражаемый зеркалом на парусе или деревянной обшивке римского корабля. Выдающемуся математику Архимеду такая задачка, естественно, была «по плечу». Вполне возможно, что он придумал метательный прибор, где стрелок спускал тетиву в тот момент, когда ось стрелы совмещалась с солнечным зайчиком, а учет кривизны полета стрелы на расстояние прицельной дальности был изначально заложен Архимедом. Конечно, это всего лишь предположение, но иного объяснения феноменальной эффективности «теплового» оружия Архимеда нет. Или пока нет?!

Два года, днем и ночью, необыкновенные орудия и машины Архимеда сопротивлялись натиску римлян. Порой от своего бессилия Марцелл приходил в такое отчаяние, что не просто дико вопил, а срывался на визг: «А не прекратить ли нам борьбу с этим геометром-уникумом?!» В конце концов, осознав всю бесплодность штурмовых операций, уносивших сотни жизней его легионеров, Марцелл перешел к новой, но испытанной веками тактике – блокаде, дававшей возможность взять Сиракузы измором. Против такого метода ведения войны созданные гением Архимеда боевые механизмы оказались бессильны. Но и блокада оказалась малоэффективной: продовольствие в Сиракузы регулярно завозилось морем из Карфагена.

Только к концу лета 212 г. до н. э. Марцеллу повезло: с помощью другого метода ведения осады – военной хитрости – он смог проникнуть в Сиракузы. Но и здесь поначалу его поджидала неудача. Прикрывшись в рыбацкой лодке сетями, несколько сиракузян ухитрились пробраться морем из города в римский лагерь. Сложился проримский заговор. В блокированных Сиракузах число людей, причастных к нему, росло и уже достигло 80 человек! Неожиданно все рухнуло: один из заговорщиков – некий Аттал, обиженный проявленным к нему недоверием – донес на своих «собратьев». Их схватили и после пыток казнили. Вскоре, однако, римлянам представился другой случай.

Одна из версий случившегося гласит: очередной перебежчик донес, что в осажденном городе грядет трехдневное празднование в честь богини Артемиды и вина будет – хоть залейся! Более того, кому-то из римских разведчиков удалось высчитать количество кирпичей, из которых была сложена городская стена в самом ее невысоком месте. Затем высчитали высоту каждого кирпича и таким образом установили приблизительную высоту самой стены. Так выяснилось, какой высоты нужна штурмовая лестница. Как и предполагалось, в день праздника стражники перепились и лично Марцелл с парой особо преданных ему центурионов смог взобраться на стену, спуститься вниз и, найдя потайную дверь, открыть ворота, через которые в город хлынули римские «коммандос». Не сразу, но спустя некоторое время Сиракузы были полностью под контролем Марцелла. В ходе кровавой резни, учиненной римлянами в Сиракузах, погиб и Архимед.

…Обстоятельства гибели 75-летнего гениального математика стали сюжетом для многочисленных преданий. Вот лишь наиболее популярные! По одному из них, Архимед был погружен в изучение геометрических чертежей. Занятый любимым делом, он не обращал внимания на римлян, бежавших по улицам, и даже не знал, что город уже взят неприятелем; когда перед Архимедом внезапно предстал римский легионер и потребовал идти к Марцеллу, ученый, поглощенный своей задачей, отказался, объясняя это тем, что он пока не решил проблемы и не закончил доказательства: солдат вытащил меч из ножен и заколол Архимеда. По другому преданию, дело обстояло так. Архимед чертил на песке какой-то чертеж, когда к нему подбежал разгоряченный боем римский воин. Не видя, кто ему мешает, старик, не поднимая головы, сердито буркнул: «Отойди, человече, от моего чертежа!» Эта безобидная реплика стоила Архимеду… жизни. Разгневанный римлянин отрубил ему голову. И наконец, третья версия гласит, что Архимед сам шел к Марцеллу и нес в ящике свои математические инструменты: римские солдаты, встретившие его по дороге, решили, что он несет сокровища, и зарезали его с целью грабежа. Говорили, что, узнав о безвременной гибели великого ученого, Марцелл не только велел казнить его убийцу, но и соорудить достойное надгробие в виде колонны, увенчанной сферой и цилиндром. Со временем люди о ней забыли, она запустела, а затем и вовсе разрушилась, и только знаменитый римский оратор Цицерон уже в I веке до н. э. после многих трудов смог ее отыскать. В то же время «передавали», что суровый и бескомпромиссный солдафон Марцелл не приказывал пощадить ученого, не печалился об его гибели, и уж тем более никого не наказывал…

Если верить всей этой истории, то в ней красной нитью проходит мысль, что великий ученый и перед смертью был занят любимым делом: решением дилемм! Утешает только одно: таким людям, как Архимед, для бессмертия не нужны никакие памятники. Вполне возможно, что какие-то из его машин на самом деле – плод фантазии последующих поколений историков, мало понимавших в законах механики, но зато дававших волю своему воображению. Даже если это и так, то все равно в людской памяти Архимед остается одним из величайших умов, а его достижения в области военной техники эпохи Древнего мира ни с чем не сравнимы. Недаром ни один труд по этому вопросу не может считаться завершенным, если в нем не упоминается Архимед…

…Между прочим, за взятие Сиракуз Марцелл так и не получил от сената права на триумф в Риме. Сенаторы решили, что победа была одержана слишком дорогой ценой, и наградили полководца только «овацией» – значительно менее почетным и менее торжественным въездом в Рим не на колеснице, а на коне. Таковы гримасы истории и, если хотите, Ее Величества Судьбы! Триумфа Марцелл так и не дождался (самочинно организованный триумф на Альбанской горе – не в счет): через несколько лет из-за своей отчаянной храбрости он нелепо погибнет в неравном бою со своим главным врагом… Одноглазым Пунийцем! Но об этом чуть позже. Еще горше пришлось его солдатам – двум «штрафным» римским легионам, сосланным воевать на Сицилию в наказание за поражение при Каннах. Их так и оставили «зимовать» на острове. Вернуться на родину и снова воевать против Ганнибала они смогут лишь много лет спустя…

С падением Сиракуз был предрешен исход борьбы за Сицилию. Вместо того, чтобы связывать Ганнибала с Карфагеном, Сицилия превратилась в непреодолимую преграду, отделявшую пунийскую армию в Италии от источника подкреплений из Карфагена. Вместо того чтобы стать надежным тылом для армии Ганнибала, Сицилия сделалась плацдармом, откуда можно было в любой момент ожидать и вторжения римских войск в Африку, и удара по… Ганнибалу!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.