ГЛАВА 4. ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ ОБРАЩЕНИЯ В ХРИСТИАНСТВО ПРИБАЛТИЙСКИХ НАРОДОВ

ГЛАВА 4.

ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ ОБРАЩЕНИЯ В ХРИСТИАНСТВО ПРИБАЛТИЙСКИХ НАРОДОВ

В тысячах километрах от Святой земли и южных стран восточного Средиземноморья за Одером, который долгое время служил границей между германским христианским миром и варварским язычеством, расстилаются вдоль южного побережья Балтийского моря просторные территории неплодородных земель, чаиic всего глиноземы, плохо орошаемые и усеянные огромными камнями — моренами, свидетелями четвертого ледникового периода, окруженные лесами, где соседствуют хвойные деревья и лиственные, прогалины, которые заняты прудами пли озерами. Эти негостеприимные земли, которые простираются от истока Одера до пределов Финского залива, орошаются долинами крупных рек с многочисленными рукавами, берущими начало в Карпатских горах, таких как Висла, или реками среднерусской возвышенности, или более мелкими речушками Преголь, Неман и Виндава.

Эти земли выходят к низкому песчаному изрезанному побережью, с многочисленными естественными заливами — Данцигским, Мемельским и Рижским, часто защищенными прибрежными пересыпями, настоящими природными плотинами, напоминающими венецианское побережье, обширными водоемами, Куршской косой в устье Мемеля, площадью более 1600 км², или Балтийской косой в устье Преголя. Острова Сааремаа и Хийумаа прикрывают вход в Рижский залив.

В этих землях, где так много воды, зимы суровы, но морозы не столь крепки, как в глубинке, туманы опускаются на землю даже в теплый период года. Лето прохладное, облачность низкая, часто дуют ветры, подгоняющие облака, что придает подвижность картине монотонного неба, которое сливается с горизонтом. В любое время года идут скучные мелкие дожди. Все это придает некую таинственность краю, где родилось множество прекрасных легенд. Уголок, который словно был отгорожен от Европы, которая в то время бурно развивалась.

В XII столетии эта земля, ныне входящая в состав современной Польши, бывшей Восточной Пруссии и прибалтийских республик, была для современников terra incognita, окруженной со всех сторон развитыми государствами, во что бы то ни стало стремящимися распространить свое влияние и христианскую веру среди ее народов. На западе находилась Священная Римская империя, чьи императоры в X столетии присоединили Бранденбург, Силезию (1163 г.), а во второй половине XII столетия — Поморье (1181 г.).

К северо-западу начиналась королевство Дания, самое мощное из скандинавских государств того времени: ее короли правили Шлезвигом, Ютландией, полуостровом Сконе и югом Швеции. Хотя датская Церковь совсем недавно избавилась от германской опеки, создав в 1104 г. собственную Лундскую епархию, Дания все равно оставалась тесно связанной с империей, поддерживала торговые связи с прибалтийскими народами и русскими. Датчан и немцев объединяло желание обратить в христианство и подчинить своей власти языческие народы прибалтийского края.

Так же обстояло дело с поляками — южными соседями прибалтийских народов. Польша, крещенная в 968 г. князем Мешко, в 1024 г. стала королевством, отношения которого со Священной Римской Империей складывались неоднозначно. Наконец на востоке и юго-востоке русские княжества, объединенные вокруг великого князя Киевского, вопреки своей политической нестабильности, также интересовались пародами, проживавшими на балтийском побережье и преграждавшими им выход к морю.

В этой таинственной и негостеприимной стране жили народы, которые постоянно угрожали соседним государствам. Между Вислой и Неманом находились земли, принадлежащие пруссам — вернее, старопруссам, дабы отличать их от немецкоязычных пруссов, которые пришли им на смену — иногда называемым боруссами или брузами. Язык старопруссов был близок литовскому и латышскому.

Старопруссы, пришедшие с севера, очевидно, осели на этих землях в IV в. н. э., после того как готы, прибывшие из Скандинавии во II столетии, переместились на юг. То были воинственные племена, живущие за счет охоты и примитивного земледелия. Старопруссы смешались с раннеславянскими народами, вендами, которые ассимилировались в среде пруссов. Религия старопруссов основывалась на поклонении силам природы. Три основных божества были предметом особого культа, Перку нас, бог света и грома, Пикусос, бог ада, и Потримне, бог земли, плодов и животных. Они поклонялись Луне и звездам, некоторым животным, таким как ящерицы, змеи и лягушки. Еще в XVI столетии некоторые прусские и литовские крестьяне почитали их у подножия священного дуба на берегах Руссы. Жреческая каста обладала большим могуществом, и во главе ее находился griwe — пожизненный судья и жрец, избираемый жречеством из числа siggennotes и waidels. Последние образовывали в деревнях нечто вроде местного духовенства. Старопруссы практиковали вплоть до XII столетия человеческие жертвоприношения в честь своих божеств, церемонии, посвященные богам, проводились под старыми дубами или густыми липами; в летописях часто поминается «Торупьскип дуб», который был столь велик, что позже послужил укрытием нескольким тевтонским рыцарям, а также «священная липа Растсиберга», которая после обращения страны в христианство стала местом паломничества.

В XII столетии насчитывалось двенадцать прусских племен, которыми правили старейшины, reiks, власть которых была ограничена жрецами и воинами.

На севере и юго-востоке территорий, населенных старопруссами, располагались земли литовцев, латышей и эстов. Литовцы и латыши относились к индоевропейцам, так же как и старопруссы, они занимали эти земли с начата первого тысячелетия нашей эры. В IX столетии у литовцев уже сложились зачатки политической структуры: они объединились в десяток крупных племенных общин, которыми правили кунинди. Один из них, Миндовг, в 1230 г. провозгласил себя главным вождем литовцев-kunigaik?tis. Латыши, северные соседи литовцев, были разделены на три группы народностей: курши — от которых произошло название Курляндия (Kurland) — занимали регионы, расположенные на западе Рижского залива по обе стороны Венты; жемайты, или земгалы, и латгалы располагались на юге и востоке Рижского залива по обе стороны Двины (Даугавы). Около 1000 г. латыши поселились на северо-востоке за рекой Гауга и заняли земли ливов — отсюда и аз ванне Ливония — прежнее название Латвии; лпвы, финно-угорский народ, близкий к эстам, быстро ассимилировался.

Севернее латышей проживали эсты (eestlased), близкие по языку своим соседям, проживающим за Финским заливом. Эстонцы обосновались на этих землях в первом тысячелетии до р. х. и отогнали на юг пралатышей и пралитовцев. Как и их соседи, латыши и литовцы, эстонцы были замечательными земледельцами и рыбаками; в X-XII столетиях появились ремесленники, что свидетельствует о достаточно высокой организации в обществе. Политическая организация эстов была довольно примитивна. Страна была разделена на округа (maa), во главе которых стояли старейшины, «избранные» свободными людьми, но понемногу власть сконцентрировалась в руках членов одного клана, появилось нечто вроде феодальной аристократии.

У литовцев, латышей и эстонцев религиозные верования были близки верованиям старопруссов, для которых силы природы являлись предметом поклонения, по все они, невзирая на политическую изоляцию от христианской Европы, поддерживали регулярные торговые связи с соседними Западом и Югом, которым продавали воск и мед, сушеную рыбу, желтый янтарь, окаменевшую смолу, которую отыскивали в прибрежных песках, еще древние греки и этруски приобретали янтарь в этих землях.

В XII столетии на побережье Балтийского моря появились первые миссионеры с проповедью Евангелия. Но еще в конце X столетия архиепископ Праги Адальберт пытался обратить в христианство племена пруссов после обращения чехов, моравов, венгров и поляков.

Спускаясь по течению Вислы, Адальберт и его сподвижники достигли Данцигского залива и добрались в 997 г. до Самбинских (Самлаидских) земель, самых богатых земель пруссов, которыми правил griwe. Там они увидели священный дуб, у подножия которого приносили в жертву богам пленных. Адальберт и прибывшие с ним монахи попытались обратить в христианство местное население. Но это закончилось для них плохо. Смелый до безумия, Адальберт отважился срубить священный дуб и во время богослужения в этом священном месте, запретном для непосвященных, был пронзен стрелами пруссов, возмущенных невиданным доселе кощунством. Монахи привезли его тело в Гнездно — религиозную метрополию поляков, где Адальберта и похоронили. Через несколько лет, в 1008 г., монах-бенедиктинец Бруно, родом из Керфурта, поплатился жизнью при аналогичной попытке. После этого к вопросу об обращении в христианство пруссов не возвращались, довольствуясь польской защитой от грабительских вторжений пруссов.

Серьезные попытки обращения в христианство начали предприниматься лишь во второй половине XII столетия, и не по отношению к пруссам, считавшимся слишком опасными, но по отношению к ливонцам, с которыми с 1160 г. торговцы Любека поддерживали тесные отношения. В 1180 г. монах-августинец из епархии Бремена Мейнхард обосновался на острове Готланд. Оттуда в 1184 г. в сопровождении нескольких послушников Мейнхард отбыл в Ливонию, где обратил в христианство сколько-то латышей и построил в Унхилле, что в низовьях Двины, первую церковь на этой языческой земле. Архиепископ Бремена, сознающий важность миссии Мейнхарда, рукоположил его в 1186 г. в сан епископа Ливонии. Упорная миротворческая деятельность Мейхарда не была напрасна, и христианство постепенно распространилось среди местного населения. После смерти Мейхарда в 1196 г. в возрасте семидесяти двух лет его дело продолжил монах Бертольд родом из Ганновера, который прибыл в Ливонию, когда язычники снова подняли мятеж. Бертольд был убит в июле 1198 г. во время вооруженного столкновения. Местные старейшины решили изгнать всех священников, обосновавшихся в тех краях; они поставили ультиматум, что если до Пасхи 1199 г. они не уберутся отсюда, то будут убиты. В такой ситуации в Ливонию был направлен молодой и энергичный Альберт фон Буксховден из епархии Бремена, которому помогал брат Теодорик. В 1199 г. Альберт был избран епископом Ливонии.

Новый епископ пользовался поддержкой папы Иннокентия III, Филиппа Швабского, короля Дании, немецкой и датской Церквей. Альберт Ливонский мечтал создать на землях язычников Балтийского побережья независимое государство под единой папской властью. По его просьбе папа Иннокентий III в октябре 1199 г. издал буллу, призывающую «христиан Саксонии и Вестфалии» примкнуть в крестовому походу «для защиты Ливонской Церкви за прощение грехов». Действительно, в апреле 1200 г. многочисленные «крестоносцы» отправились в Ливонию, чтобы поддержать епископа Альберта. Сочетая миссионерскую деятельность и колонизаторскую, епископ Ливонии основал в 1201 г. город Ригу, который стал опорным пунктом его епархии. Многочисленные колонисты, пришедшие с севера Германии, главным образом из Бремена и Гамбурга, обосновались в городе, население которого росло, и вскоре город стал главным торговым портом региона. Но необходимо было обеспечить надежную защиту христианских поселений, непопулярных среди населения, в подавляющем своем большинстве язычников.

Как только крестоносцы вернулись к себе, епископ Ливонии задумался над тем, чтобы создать военный орден, наподобие тех, что уже существовали в Святой земле, где убедительно доказали свою эффективность. Альберт послал в Рим брата Теодорика, дабы сообщить о своем проекте. По возвращении Теодорика осенью 1202 г. проект нашел свое воплощение в утверждении и организации военного и религиозного ордена Братьев воинства Христова (Fratres milinae Christi), устав которого был официально утвержден в 1204 г. папской буллой, которая предоставляла ордену те же права, что и ордену тамплиеров. Братья больше известны под другим названием — рыцарей-меченосцев (Schwertbruder) из-за белого плаща, аналогичного плащу госпитальеров, с мечом красного цвета на плече.

Епископ Ливонский посчитал, что одного лишь присутствия рыцарей-меченосцев достаточно, чтобы умиротворить Ливонию. Правда и то, что дважды, в 1207 г., затем в 1212 г., ливонцы и латыши, которые попытались напасть на позиции ордена, были разгромлены и вынуждены покориться, но верно и то, что языческие верования не умирали, а продолжали жить в душах местного населения.

Обосновавшись в Риге, епископ Адальберт посвятил себя строительству церквей в Ливонии; он основал несколько монастырей, среди которых Дунамунд (Daugavriva) в 1205 г., где аббатом стал Теодорик, его брат, и где в 1208 г. осели монахи-цистерцианцы. Но Альберт не отстранился от выполнения своей миссии. Его поддерживали меченосцы, он мог рассчитывать на помощь короля Германии Филиппа Швабского, из рук которого получил в лен ливонское епископство, что дало ему титул князя империи и на этом основании право жаловать в ленное владение часть земель епископства своим вассалам.

Чтобы расширить земли епископства, Альберт, правда тщетно, попытался в 1208 г. обратить эстонцев Тарту и Отепаа в христианство и рукоположил брата Теодорика в 1211 г. в епископы Эстонии. Но эта эстонская епархия оказалась иллюзией, так как эстонцы непримиримо отнеслись к попытке обратить их в христианство.

Ситуация была аналогичной и с пруссами, чьи грабительские набеги с трудом сдерживали поляки; особенно часто от них страдала Мазовия. Князь Мазовецкий призвал на помощь короля Дании Вальдемара II, чье вмешательство оказалось малоэффективным. Пруссы в ответ напали на Мазовию весной 1206 г. Князь Мазовецкий Конрад был братом короля Польши, Владислава Белого, но из-за беспорядков в собственной стране король был не в состоянии предоставить необходимую помощь. Конрад обратился к миссионерам, считая, что мирными переговорами можно добиться лучших результатов.

Одним из этих миссионеров был монах-цистерцианец Христиан из монастыря Оливы (этот монастырь Олива был основан в 1186 г. в восточном Поморье, на оконечности Гданьского залива, на границе с прусскими землями), родом из Фрейенвальда, который, помимо немецкого, прекрасно владел польским и прусским. Христиану удалось обратить в христианство нескольких прусских старейшин reiks (королей) Лобау и Ланзамы в Помезании (район Эльблонга), за что в 1214 г. был рукоположен в епископы Пруссии папой Иннокентием III, к которому он явился с докладом о выполненной миссии. Но пока он был в Италии, пруссы восстали и убили новообращенных. Они ворвались в Мазовию и разграбили кульмскую (хелминскую) землю. Князю Конраду было разрешено Римом призвать к крестовому походу, и вот мощная армия крестоносцев, состоящая главным образом из немцев, поляков и датчан, выступила против пруссов в 1219 г. Христиан, в качестве епископа Пруссии, получил от князя Мазовии обширные земли в районе Хелмно; этот дар был подтвержден папой. Пруссы сделали вид, что подчинились, но как только крестоносцы ушли с их земли, возобновили свои набеги, в 1223 г. снова вторглись в Мазовию, захватили город Плоцк, разграбили его и увели в рабство множество пленных.

Дабы обеспечить безопасность в этом регионе, Христиан предложил в 1225 г. князю Мазовии создать военный орден, вроде ордена меченосцев. Это был орден «Братьев воинства Христова в Пруссии», рыцари которого носили на белых плащах изображение креста и меча красного цвета. Рыцари получили от князя Мазовецкого Добжинский замок (откуда их прозвище «добжинские братья»). Помимо Добжинского замка, резиденции великого магистра ордена, рыцари получили обширные территории, расположенные на окраине прусских земель. Их целью было обращение пруссов в христианство и покорение их: в случае удачи половина завоеванных ими земель переходила во владение рыцарей.

Пруссы ответили на это новыми набегами на герцогство Мазовия. Добжинские рыцари попытались их остановить, но были разбиты в 1225 г. возле Страсбурга (Бродника), а те немногие, кто выжил, вернулись в замок; князь Мазовии бежал. В очередной раз те, кто попытался обосноваться в Пруссии, потерпели сокрушительное поражение.

В то время как князю Мазовии и Добжинским рыцарям приходилось противостоять дерзким набегам пруссов, рыцари-меченосцы Ливонии сошлись в противоборстве с эстонцами, поддержанными русскими князьями Пскова и Новгорода, которые видели в ордене на берегах Рижского залива препятствие их выходу к Балтийскому морю. Эстонское сопротивление меченосцам велось силами жителей острова Эзель (Сааремаа), которые контролировали вход в Рижский залив. Эстонцы Эзеля попытались в 1215 г. высадиться на берег и продвинуться к Риге, но были отброшены. Епископу Альберту пришлось обратиться за помощью к королю Дании Вальдемару II. Весной 1219 г. мощный датский флот появился перед островом, который, несмотря на сопротивление местного населения, был захвачен; затем датские «крестоносцы» обосновались на северном побережье Ливонии и построили хорошо укрепленный лагерь возле крепости Линданисе. Этот лагерь и стал началом города Таллина, название которого означает по-эстонски «город датчан», тогда как немцы называли его Ревелем.

Эстонцы упорно сопротивлялись иностранному вторжению;, в 1222 г. им удалось изгнать датчан с острова Эзель; затем мятеж распространился на всю страну. Вооруженное вмешательство рыцарей-меченосцев закончилось катастрофой 29 января 1223 г. в сражении при Феллине (Впльяндп), когда погибло большое число рыцарей. В очередной раз эстонцы призвали на помощь русских князей, которым пообещали за оказанную помощь половину трофеев, отобранных у меченосцев и немецких наемников. С помощью русских эстонцам удалось изгнать из своей, страны иностранцев, но затем последовало губительное решение напасть на латышей, отношения с которыми были всегда натянутыми. Латыши объединились с меченосцами. Эстонцы были отброшены за реку Седу, что рядом с озером Буркниекс. Меченосцы перешли в наступление. Датчане отбросили русских от стен Таллина. Весной 1224 г. христианское контрнаступление привело к взятию одного из последних опорных пунктов эстонцев — города Тарту (Дерпт), но лишь в 1227 г. последний бастион эстонского сопротивления, остров Эзель, оказался снова в руках датчан.

Союз между датчанами и рыцарями-меченосцами позволил подавить сопротивление эстонцев, которые потеряли свою независимость, и это продлилось века. Но потребовалось вмешательство посланника папы, легата Вильгельма Моденского, чтобы достичь компромисса при разделе завоеванных земель. Датчане сохранили север Эстонии, с Таллином, который в религиозном плане подчинялся архиепископу Лунда; орден меченосцев получил центральную часть страны с территориями Парумаа, Ярватнаа и Виландимаа. Тартумаа, Даанемаа, Хийумаа и часть Эзельского острова были приписаны к недавно созданным епископствам Тарту и Аренсбурга.

Таким образом, правда, не без труда, под постоянной угрозой возрождения язычества, «всегда возможных мятежей местного населения, одержимых своей независимостью, военный и религиозный орден рыцарей-меченосцев с помощью королевства Дании сумел поработить население Ливонии и Эстонии, проводя политику христианизации и колонизации этих земель». Местное население, проживающее исключительно в сельских местностях, было включено в феодальное общество и подчинилось его законам, продиктованным Западом. Крестьяне на своих бывших землях оказались арендаторами, обложенными податями и налогами в пользу светских и церковных иностранных сеньоров, в основном германских, но также и датских. В стране строились крепости, некоторые выросли впоследствии в города, заселенные немецкими колонистами.

Эти завоевания еще больше изолировали пруссов от внешнего мира. Неоднократно пруссы доказывали свое твердое намерение оставаться свободными и сохранить свои религиозные верования; они, несомненно, представляли угрозу для германских институтов Ливонии и Померании, точно так же, как и для княжеств северной Польши. Князь Мазовии, ставший жертвой многократных грабительских набегов пруссов, был не в состоянии защищать свое герцогство; он не мог рассчитывать ни на помощь короля Польши, ни на помощь короля Дании, интересы которого лежали в Эстонии. Это вынудило его зимой 1225-1226 гг. призвать на помощь тевтонских рыцарей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.