1. Армянское нагорье и Хеттское царство

1. Армянское нагорье и Хеттское царство

Только западная и юго-западная окраины Армянского нагорья временами входили в состав Хеттского царства и Митанни. Кое-что нам известно из письменных источников об областях, непосредственно примыкавших к границам этих царств; археологические данные, как уже упоминалось, имеются почти только для областей, ныне входящих в состав советского Закавказья; обо всей остальной части нагорья прямых сведений нет, и о происходивших там явлениях мы можем судить лишь косвенно.

Политическая ситуация в середине II тыс. до н. э. Как мы видели в предыдущей главе к западу от Армянского нагорья, в центральной Малой Азии в XIX–XVII вв. возникает Древнехеттское царство, в XVII — начале XVI в. до н. э. начавшее было продвижение на юг, в Сирию, но со второй четверти этого столетия переживавшее глубокий упадок и утерявшее свои периферийные владения. На XVI век падает выдвижение Митаннийского царства в северной Месопотамии, постепенно подчинившего своему влиянию мелкие государства Сирии (Хальпа, — бывший Ямхад, — Каркемиш, Мукише-Алалах и др.) и, вероятно, Килийкого Тавра (Киццватна)[134], а также, по-видимому, часть [74] долины верхнего Евфрата и область к югу от Армянского Тавра и, несомненно, области по среднему Тигру и за Тигром (Ниневия, Ашшур и, видимо, Аррапха)[135]. Наступление египетских войск в середине XV в. привело к ослаблению и утере митаннийского влияния к западу от Евфрата, но, тем не менее, около 1400 г. Митанни еще переживало расцвет. Царем его в это время был Душратта, находившийся в дружеских и союзных отношениях с египетским фараоном Аменхетепом III[136].

Между тем период слабости Хеттского царства к этому времени закончился, и оно вновь консолидировалось на всей территории центральной части Малой Азии. С этого времени у нас появляются письменные данные о ряде областей Армянского нагорья, которые втягиваются в ход исторических событий, определявшихся действиями великих держав.

Общество Армянского нагорья во II тыс. до н. э. Общество Армянского нагорья этого периода стояло, по-видимому, на уровне, близком к состоянию общества Малой Азии того времени, когда начиналось проникновение туда ассирийских купцов-колонистов и подготовлялся процесс образования первых городов-государств. Как показывают пышные погребения вождей первой половины II тыс. до н. э. в Закавказье — в Триалети и Кировакане, — здесь уже далеко продвинулось имущественное и социальное расслоение первобытной общины, начавшей разделяться на военную знать и рядовых общинников. Развитие скотоводства и связанный с ним рост богатств должны были приводить к росту значения войны в хозяйстве, а развитие специализированных видов сельского хозяйства — садоводства и земледелия — к появлению внутриобщинного обмена, ростовщического кредита и социального неравенства.[75]

Погребения вождей в Лчашене у Севанского озера, относящиеся уже ко второй половине II тыс. до н. э., с их обрядом кремации, деревянными погребальными колесницами и богатой утварью примыкают по типу к погребениям Триалети и Кировакана, но являют нам и новые черты, свидетельствующие о дальнейшем развитии общества. Вместе с вождем еще в большем числе, чем прежде, погребались и рабы для сопровождения его в потусторонний мир. Это свидетельствует, с одной стороны, о возникновении рабства, но с другой стороны, и о крайней примитивности рабовладельческих отношений, так как в дальнейшем рабы стали представлять ценность, которая не расточалась уже в виде человеческих жертвоприношений. Однако не забудем, что массовое уничтожение пленных практиковалось в Ассирии и Урарту еще и в IX–VIII вв. до н. э.[137]

Если в Триалети и Кировакане мы наблюдаем только черты стилистической близости предметов художественного ремесла к памятникам Малой Азии и хурритского общества, то в Лчашене (XIV–XIII вв. до н. э.) появляются уже вещи, непосредственно импортированные из этих стран или, во всяком случае, сходные до идентичности с применявшимися у хурритов юга[138]. Колесницы и вооружение воинов Лчашена (в частности, характерные шлемы с гребнем), судя по дошедшим до нас бронзовым моделям, были аналогичны хурритским. Митаннийские печати художественной работы этого времени найдены не только в Лчашене, но и в одном из могильников Большого Кавказа[139]. Это показывает, что Армянское нагорье и Закавказье к концу II тыс. до н. э. начинает, — хотя, быть может, и в [76] слабой степени, — вовлекаться в международный обмен, сыгравший, как мы видели, такую важную роль в ускорении образования классового общества в Малой Азии. Существенное значение, вероятно, здесь имело и начало разработки медных и оловянных месторождений Закавказья.

По всей вероятности, мы можем представить себе общество Армянского нагорья и Закавказья, во всяком случае к концу II тыс. до н. э., по своему состоянию весьма сходным с тем, которое было обрисовано в предшествующей главе для ранних этапов истории хеттов и хурритов юга: патриархальные роды, делящиеся на отдельные большесемейные домовые общины, подчиняющиеся власти патриархов — эври (слово это сохранилось и в урартском)[140]; формально неотчуждаемый и переделяемый земельный фонд домовой общины при начавшейся имущественной дифференциации семей и возникшей потребности в кредите, которая неизбежно должна была в конечном счете привести к развитию ростовщичества и долгового рабства. Все это не только предположение: как ни скудны наши сведения об урартском обществе Армянского нагорья первой половины I тыс. до н. э., есть данные, свидетельствующие о наличии здесь еще и в то время больших патриархальных семей и родовых селении, например, селений родичей царя[141]

Мы видели, что хурритские патриархальные роды юга входили в территориальные общины, управлявшиеся советом старейшин и народным собранием, — а иногда и разрастались настолько, что охватывали несколько селений, организованных по родовому или территориальному принципу и включавших как родственные, так и неродственные большесемейные [77] общины. По-видимому, судя по данным о родовых селениях в урартском государстве, подобные явления наблюдались и на нагорье. О советах старейшин и народных собраниях у населения Армянского нагорья мы узнаем из хеттских источников.

Но если у хурритов юга территориальные общины составляли костяк принципиально новой организации города-государства, возглавлявшегося уже единоличным правителем-царьком, хотя и вместе с советом, и затем подчинявшегося более крупному, рыхлому государственному объединению — царству, то на Армянском нагорье дело пока обстояло иначе.

Обычно, говоря об общественной организации Армянского и Иранского нагорий времени, предшествовавшего созданию великих царств — Урарту, Мидии, Персии и т. д. — мы говорим о ней как о племенной организации. Однако нельзя не обратить внимания на тот факт, что сами древневосточные памятники — особенно хеттские и ассирийские — чрезвычайно редко говорят о «племенах» на этих территориях. По существу, упоминание этнических групп появляется в этих источниках только тогда, когда речь идет о наименованиях общего характера, выходящих за пределы отдельной области — таков термин каска в хеттских и мадай («мидяне») в ассирийских источниках. Ассирийские надписи говорят иногда также о «странах шубарейцев», о «странах Наири», о «странах уруатри», урартские — о «странах (или стране) Этиуни». Только в двух случаях речь несомненно идет о племенных союзах: хеттские источники прямо говорят о касках, как о неоседлых племенах (аккадск. Suti)[142], упоминают о «двенадцати» или «девяти племенах касков»[143], а о том, что мидяне составляли союз шести племен, сообщает [78] Геродот. Но и в некоторых других случаях такие общие наименования, вероятно, означают конфедерации племен.

Однако в подавляющем большинстве случаев этнические наименования в источниках не упоминаются, а речь идет о небольших, организационно единых территориях — «странах» (хетт. утне, урарт. эбани, асс. м?ту или нагу?). Правда, в урартских текстах при соответствующих названиях часто стоит детерминатив[144] не стран, а лиц, что, очевидно, означает, что данное название воспринималось как племенное, так как при названиях заведомых государств (Ассирии, Урарту, Маны и т. п.) этот детерминатив никогда не ставился[145].

Причиной такого характера терминологии, очевидно, является то обстоятельство, что сама природа нагорий способствовала известному территориальному подразделению населявших ее людей. Армянское нагорье — как и горы Загра в западном Иране — распадается на замкнутые долины и отрезки долин (гавары), причем в древности их замкнутость еше усугублялась густыми зарослями и лесами, покрывавшими горные склоны и загромождавшими ущелья и перевалы. Следовательно, племя, которое расселилось бы в двух или трех долинах, не могло бы постоянно осуществлять свое организационное единство, кроме как в исключительных случаях, например, при образовании временных военных союзов[146].

Поэтому, даже в условиях, когда не было завершено разложение первобытнообщинного строя, здесь создавались некие территориальные образования — «стр?ны» по терминологии древних источников. Каждая такая «страна» имела свой совет старейшин, народное собрание и вождя — военачальника и [79] правителя, однако в случае военной необходимости она могла включаться в конфедерации и союзы, носившие, вероятно, племенной характер, и выступать солидарно с другими «странами». Последние, таким образом, одновременно были и территориальными единицами, и племенными — либо совпадая с племенем, либо составляя его подразделения, практически имевшие гораздо большее реальное значение, чем само племя.

Все это крайне затрудняет для исследователя установление момента перехода к классовому обществу, так как мы лишаемся такого обычно столь верного критерия, как возникновение территориального деления общества. Другие признаки наличия классовой цивилизации и государства — существование налогов, отдельных от народа вооруженных сил и государственного аппарата и, прежде всего, самой классовой структуры общества — как правило, не могут быть нами выявлены в силу характера наших источников. Приходится прибегать к таким менее надежным вторичным признакам, как наличие письменности — однако ее возникновение не обязательно (хотя и обычно) синхронно с возникновением государства[147], и [80] к тому же мы не всегда можем быть уверены, что дальнейшие раскопки не обнаружат письменных памятников там, где мы их не ожидаем.

Политические объединения и племена Армянского нагорья в середине II тыс. до н. э. Древнейшие исторические данные о «странах» и племенах Армянского нагорья содержатся в хеттских источниках. К сожалению, они дают сведения почти исключительно о районах, непосредственно примыкавших к восточной границе Хеттского царства, в качестве которой с XIV в. до н. э. обычно служило течение верхнего Евфрата.

Самой северной «страной», расположенной к востоку от каскского племенного союза и Хеттского царства, была Хайаса-Ацци[148]. До сих пор точно не выяснено, относятся ли эти два названия — «Ацци» и «Хайаса» — к двум тесно связанным объединениям, или они являются разными наименованиями одного и того же.

Распространено мнение, что Хайасу следует искать в верховьях Евфрата около совр. Эрзниджана и Эрзурума. Это, однако, плохо вяжется с тем, что, по данным анналов хеттского царя Мурсилиса II, одна из важнейших крепостей Ацци, Арипса, стояла на берегу моря. Текст говорит об этом совершенно недвусмысленно. При локализации Хайасы-Ацци следует также исходить из того, что древние «страны» располагались по долинам, а не поперёк горных хребтов. По всей вероятности, двойственное название «Ацци-Хайаса» объясняется тем, что эта «страна» состояла из двух частей, расположенных в двух смежных долинах, при этом, судя по источникам, Ацци находилась ближе к ядру Хеттского царства, а Хайаса — дальше от него. Если не допустить вместе с Г. А. Капанцяном, что море, на котором находилась Арипса, — это болотистое озеро около Эрзурума (что кажется маловероятным), то приходится признать, что Ацци находилась в Понте, выходя к Черному морю, вероятно, по долине р. Харшит. В таком случае, Хайасу [81] можно поместить в долине р. Чорох около совр. Байбурта, откуда затем ее власть могла распространиться и на Евфрат[149].

Хайасу-Ацци следует рассматривать как племенное объединение, хотя хеттский источник и называет ее правителя «царем». Во всяком случае, наряду с «царем» Хайасы, равноправной стороной в договорах с хеттским царем является и народ Хайасы — по всей вероятности, племенное народное собрание; обязательства договора распространяются и на еще некое лицо, титул которого не указан, — видимо, вождя Ацци. Ниже [82] мы остановимся на данных об общественном строе Хайасы подробнее. Вопрос об этнической принадлежности хайасцев будет рассмотрен в главе III. Пока отметим лишь, что немногочисленные дошедшие до нас собственные имена аццийцев и хайасцев, а также богов и населенных пунктов Ацци и Хайасы не могут быть с полной уверенностью отнесены ни к одному из известных нам языков; их пытались этимологизировать из хурритского[150] (Г. А. Капанцян)[151] или из какого-то неизвестного нам индоевропейского языка (Г. Б. Джаукян)[152], но все предложенные этимологии, ввиду крайней скудости материала, очень ненадежны. При локализации Ацци в районе Понта [83] наиболее вероятна была бы принадлежность хайасцев к языкам хаттской или северо-западно-кавказской группы[153]; вероятно также культурное, а может быть, и этническое влияние хурритов. Так или иначе вопрос о языковой принадлежности хайасцев не решен, но, во всяком случае, ни один исследователь не мог представить обоснованных данных в пользу их армянской языковой принадлежности и, как мы увидим, она представляется крайне маловероятной. К этому вопросу мы подробнее вернемся ниже.

Южнее Ацци, в верховьях Евфрата, были расположены Паххува на правом и Цухма (или, по-ассирийски, Сухму)[154] на левом берегу реки; южнее Цухмы, по левому берегу Евфрата в районе впадения р. Арацани (Мурад-су) лежала Исува (по-ассирийски Ишуа), наиболее важная «страна» в этом районе. Далее к югу, в долине р. Тохма-су, от совр. Гёрюна до какого-то пункта к востоку от Евфрата лежала Тегарама[155]; правобережная часть Тегарамы считалась подчиненной Хеттскому царству. Отдельной областью считалась Мальдия (ассир. Мелид, Мелиду, Мелидия, урарт. Мелитеа, совр. Малатья)[156]. По-видимому, западнее Тегарамы находились области Тумманна и Пала, населенные палайцами и издавна подчиненные хеттам, хотя эта локализация остается весьма спорной. Где-то в этом же [84] районе следует искать также «страну» Арматана. Несколько мелких полусамостоятельных, но не игравших большой политической роли областей было расположено южнее Мальди между устьем р. Арацани и выходом Евфрата на равнину обе стороны этой реки[157]; далее уже начинались земли собственно Митанни. До начала XIV в. до н. э. влияние Митанни простиралось, видимо, гораздо далее на север, и память об этом долго сохранялась: еще в XII в. ассирийцы называли например, Мальдию (или ее пригород на левом берегу Евфрата?) «ханигальбатской», то есть митаннийской, имея в виду либо ее прежнюю принадлежность Митанни, либо митаннийское происхождение местной династии.

К юго-западу от перечисленных стран, в горах Киликийского Тавра находилось важное царство Киццватна (Катаония) со столицей Кумманни (Комана Катаонская). После падения Митанни Киццватна была, видимо, расширена хеттами за счет митаннийских земель[158].

Хотя хеттские источники обычно, по-видимому, не относят все эти племенные объединения и «страны» к «стране Хурри» (вероятно, по той причине, что «страна Хурри» была для них синонимом Митанни)[159], все же вероятна хурритская языковая принадлежность этих племен (кроме Киццватны, население [85] которой было хурритско-лувийским)[160]. Обращает на себя внимание характерное как для этих, так и особенно для более восточных областей окончание названий на ?(у)ва, ?уа. По всей вероятности, в этом окончании следует видеть хурритский суффикс родительного падежа ?ве[161], и таким образом Салуа означает «(область) людей Сала», Хеммува — «(область) людей Хемме» и т. д.; Ишува, возможно, значит «(область) людей по ту сторону реки», ср. урартск. ишани «по ту сторону»[162]. Из немногих дошедших из этого района собственных имен часть хурритская, а часть лувийская; создается впечатление, что шло постепенное проникновение лувийского элемента в долину верхнего Евфрата[163].[86]

Нам известно довольно много названий «стран», расположенных восточнее верхнеевфратской долины, но локализовать их не удастся; по-видимому, важнейшими из них были упоминавшиеся выше Хеммува (Хемме?) и Салуа (Сала), вероятно, хурритские по языку населения, а также Мехри. Единственная важная «страна» этого района, местоположение которой нам известно довольно точно, — это Алзи (в источниках называется также Альсе, Альци, Альция[164] и, возможно, Ашша). Алзи локализуется севернее истоков р. Тигра и, по-видимому, в долине р. Арацани восточнее Исувы.

Ассирийские анналы XIII в. упоминают страну или племена (вернее, племенной союз) Уруатри или Уруатру. Этот племенной союз локализуется в районе оз. Ван. В него входили и «страны» с названиями, совпадающими с наименованием некоторых из перечисленных выше племенных областей (Хемме, Салуа), однако Г. А. Меликишвили полагает, что речь идет о племенах-тезках, и что союз Уруатри находился не к западу, а к востоку от Ванского озера[165]. Вопрос этот нельзя считать решенным.[87]

Ассирийские источники называют еще одно важное племя в долине Большого Заба, — укуманийцев, или куманийцев, центром которых был город Кумме (урартск. Кумену), место почитания бога Тешуба-Тейшебы[166]. Это племя следует, как и уруатрийский племенной союз, отнести к урартоязычным.

В тех же источниках часто употребляются некоторые термины более общего характера: Бабхи, Хабхи и Наири. Термин бабхи (в урартских источниках также бабанахи) по-хурритски и урартски означает просто «горцев» и определенно не локализуется; термином Хабхи обозначались все горные области Армянского Тавра и Курдистанских гор, от истоков Тигра до районов к северу от ассирийских городов[167]. Термин Наири обозначал более отдаленные горные области, включая то восточную часть Армянского нагорья и Закавказья, то все вообще горные области как Армянского нагорья, так и современных Иранского Азербайджана и Курдистана.

Все перечисленные области, надо думать, стояли на последней ступени доклассового общества — на стадии «военной демократии». Хетты ведут переговоры в этих «странах» не с царями, а непосредственно с племенными старейшинами или народными собраниями. «Цари» этих стран впервые упоминаются ассирийскими анналами в конце XIII в. до н. э., но и в этом случае следует предполагать, что в большинстве случаев речь идет о племенных военных вождях. Однако, как мы видели, социальное и имущественное расслоение даже в таких далеких от классовых цивилизаций Передней Азии районах, как Закавказье, во II тыс. до н. э. продвинулось уже очень далеко, и вполне вероятно, что кое-где со стороны этих вождей уже делались попытки присвоить себе царскую власть. Для сравнения мы можем привести случай с другим племенным объединением — касков: их вождь, успешно захватив в XIV в. до н. э. несколько северных хеттских крепостей, впервые, как сообщает хеттский источник, ввел у касков царскую власть, в [88] то время как раньше единоличное правление у них не было принято[168]. То же, по-видимому, пытался сделать и правитель Ацци-Хайасы, также официально величавшийся «царем».

Степень продвижения общества Закавказья и Армянского нагорья к уровню классовой цивилизации не следует недооценивать, как до недавнего времени во многих наших работах недооценивалась степень классовой дифференциации в ранней Малой Азии и Сирии: мы датировали здесь возникновение классового общества второй — третьей четвертью II тыс. до н. э., в то время как фактически оно складывалось здесь уже до начала II тыс. до н. э., что теперь засвидетельствовано многочисленными документами из Каниша, Амкувы и Алалаха. Поэтому было бы преждевременно утверждать, что в XIV–XII вв. до н. э. уровень цивилизации на территории Армянского нагорья еще нигде не был достигнут[169].

Войны хеттов на Армянском нагорье до XIV в. до н. э. В так называемой «Автобиографии» хеттского царя Хаттусилиса III (ок. 1275–1250 гг. до н. э.)[170] сообщается, что в период, соответствующий XVI–XV вв. до н. э. по нашему летосчислению, соседние с хеттами племена и царства воспользовались их ослаблением и продвинулись далеко в глубь их территории. Особенно далеко на юг проникли каски, однако большие успехи имели и более восточные племена. Так, люди Ацци вторглись в Верхнюю Страну (область верховьев р. Галис) и «сделали своей границей» г. Самуху, а люди Исувы, перейдя на правый берег Евфрата, заняли Тегараму.

Более подробные данные об исторических событиях имеются для XIV в. до н. э. К сожалению, летопись походов Тутхалияса III (ок. 1400–1380 г. до н. э.) и его сына Суппилулиумаса I (ок. 1380–1340 г. до н. э.), составленная по приказу [89] сына последнего, Мурсилиса II, дошла до нас в совершенно разрушенном виде[171]. Все же из ее фрагментов, по-видимому, можно восстановить следующий ход событий на востоке Хеттской державы.

Еще Тутхалиясу III удалось ненадолго добиться признания покорности от Хайасы, а Самуха не только стала хеттской, но и послужила базой для дальнейших походов на север. Однако вскоре Суппилулиумасу, тогда еще царевичу, пришлось уже предпринимать против хайасцев карательный поход. Но, выступив в этот поход, он наткнулся на многочисленное объединенное ополчение двенадцати каскских племен, что привело к длительной войне с последними. Хотя к этому времени каски и были уже отброшены из центральной Малой Азии, она оставались опасным и мощным врагом хеттов, действовавшим наступательно. Лишь после того как против касков были достигнуты известные успехи, Тутхалияс III снова двинулся против Хайасы и сразился с ее царем Караннисом или Ланнисом (имя читается неясно). Текст говорит, что битва произошла «ниже Куммахи». Однако решительной победы Тутхалияс III, видимо, не добился, тем более, что и каски далеко еще не были замирены, и борьба с ними потребовала от хеттов еще множества походов как при Суппилулиумасе, так и позже.[172]

Важнейшим событием времени правления Суппилулиумаса I была война с Митанни. В ходе подготовки к этой войне, по-видимому, и произошло следующее столкновение хеттов с Хайасой, и, вероятно, именно после этого был заключен договор между Суппилулиумасом и хайасским царем Хукканасом[173].[90]

Согласно этому договору, хайасский царь приносит присягу в верности хеттскому царю и обязуется оказывать ему военную помощь и соблюдать сделавшиеся ему известными хеттские государственные тайны (речь идет, возможно, о подготовлявшемся походе против Митанни), а кроме того, выдать и впредь выдавать лиц, бежавших из Хеттского царства в Хайасу. Хеттский царь отдает Хукканасу в жены свою сестру, в связи с чем ставятся любопытные условия:

«У этой моей сестры, которую я, Солнце, отдал тебе в супружество, есть много сестер, и одного с нею рода (?), и одного с нею семени, а теперь они и твои, ибо ты получил их сестру. Но в стране Хатти есть важный закон: «брат не может познавать свою сестру, это неправедно. Кто же так поступит, тот умрет». А ваша страна варварская, и в ней это обычно, что брат познает сестру свою и кузину, но в Хаттусасе это не разрешено. И когда к тебе прибудет сестра по роду (?) или по семени твоей супруги, то дай ей есть и пить, и ешьте и пейте и радуйтесь; но не посмей желать познать ее, это карается смертью. И если к такому делу тебя будет склонять кто-либо другой, — не слушай его и не поступай так; да будет тебе это клятвенным обязательством. И остерегайся дворцовых женщин, — будь то свободная, будь то наложница (?), — не подходи к ней и не приближайся к ней, и не говори с ней ни слова; и раб твой и рабыня твоя пусть не приближаются к ней, очень остерегайся ее. Когда идет дворцовая женщина, убегай старательно с дороги и освободи ей путь». Далее рассказывается о том, как некий Марияс был казнен за то, что хеттский царь увидел его глядящим на дворцовую женщину. «И когда ты отправишься в Хайасу, то в дальнейшем ты не должен познавать жен брата своего, твоих сестер — в Хаттусасе это не разрешено. И когда ты придешь во дворец (хеттского царя. — И. Д.), то такое дело не разрешено. И не бери больше жены из страны Ацци, а ту [……..] которой ты владеешь, ту следует по праву считать твоей побочной женой, — не делай ее главной супругой. И отбери свою дочь у Марияса и отдай ее брату».

Упоминаемый здесь Марияс — конечно, не тот, который был казнен, за разговор с гаремной дамой[174]; по-видимому, это [91] соправитель Хукканаса, так как далее говорится: «Если вы, хайасцы, будете в грядущие дни дружественно защищать меня (хеттского царя. — И. Д.), то я буду вас, хайасцев, и Марияса и других свойственников (люден kaenes) Хайасы дружелюбно защищать, и Хайасу я буду дружелюбно защищать». А еще ниже говорится, что этот договор, под страхом разорения страны, обязателен для «хайасцев и Марияса».

Если мы учтем, во-первых, что царь Хайасы до сих пор брал жену из страны Ацци, во-вторых, что Марияс, по-видимому, рассматривается как возглавляющий «свойственников Хайасы», то отсюда можно сделать заключение, что Марияс — вождь Ацци, связанной с Хайасой взаимными браками. При этом Хайаса не только берет жен из Ацци, а Ацци — из Хайасы, но у них еще господствует система, при которой муж может получить право на сестер жены и других женщин той же возрастной категории того рода, с которым его собственный род связан брачными отношениями[175]. Против этого обычая и выступает царь хеттов, не желающий, чтобы факт выдачи его сестры в замужество за царя Хайасы создавал бы для последнего в хайасском общественном мнении права на других женщин хеттского царского рода и гарема. Хеттская царевна должна стать главной женой, — то есть царицей Хайасы. Почему следует расторгнуть брак Марияса с дочерью хайасского царя, и какому именно «брату» следует ее отдать — неясно; издатель текста И. Фридрих полагает, что брату Марияса, однако, в чем был бы смысл такой меры, непонятно; может быть, царь Хайасы должен выдать свою дочь за брата хеттского царя, чтобы тем самым между хайасским и хеттским царским родом установился такой же порядок брачных отношений, какой ранее существовал между Хайасой и Ацци?[176]

Характерно, что в тексте договора Суппилулпумас [92] обращается не только к Хукканасу, царю Хайасы, но и к «людям Хайасы» — по всей вероятности, к народному собранию или совету старейшин. В свете вышесказанного следует заключить, что Хайаса, несмотря на наличие «царя», стояла еще на уровне первобытного общества.

Из того же текста договора явствует, что хайасцы быди земледельческим племенем, так как, в случае нарушения условий с их стороны, хеттский царь угрожает уничтожить «вас самих, ваших жен, ваших детей, ваших братьев, ваших сестер, ваши роды, ваши дома, ваши поля, [ваши поселения], ваши виноградинки, ваши луга, ваш рогатый скот, ваших баранов…». Из другого текста известно, что аццийские воины служили впоследствии колесничими в хеттском войске, следовательно, конь и колесница им также были знакомы.

Падение Митанни и eгo последствия. Однако война и заключение мирного договора с Хайасой были для Суппилулиумаса лишь побочным эпизодом в его главном замысле — завоевании Митанни. Дело, насколько можно судить по очень разрушенному тексту летописи и некоторым другим источникам, происходило следующим образом: после смерти царя Душратты, последовавшей в первой четверти XIV в. до н. э., в Митанни началась междоусобная борьба между двумя претендентами на престол — Артатамой и Куртивазой[177]. Последний бежал в Хеттское царство. Воспользовавшись этим предлогом, Суппилулиумас и начал войну против Митанни. Нападение совершилось с севера, через долину верхнего Евфрата, а плацдармом для нападения, по-видимому, явилась Тегарама.

События начались со столкновения хеттов с Исувой, а поводом было то обстоятельство, что в Исуву бежали насильственно переселенные на хеттскую территорию люди NAM.RA. Вслед за ними сюда вторглось хеттское войско, и беженцам пришлось продолжать свой путь в Хайасу, что привело к уже упоминавшейся войне хеттов с этой страной.[93]

Овладев Исувой и воспользовавшись тем, что исувцы бежали в Митаннийское царство, Суппилулиумас затем потребовал их выдачи, а получив отказ, начал наступление вниз по Евфрату на главные митаннийские центры — Каркемиш и Вашшуганне. При этом хетты вступили в союз с правителем Алзи — Антаратлисом (?), что позволило расширить фронт военных действий. В частности, была занята крепость Кутмар (очевидно исувская или митаннийская)[178] и отдана Алзи[179]. Хеттам открылся путь на митаннийские равнины.

Война в Митанни была длительной и привела к полному разгрому этого царства, превратившегося в вассала хеттов. Занятие хеттами Каркемиша привело к окружению также и Киццватны, которая вскоре стала всего лишь самоуправляющейся областью Хеттского царства. Это сделало ненужным для хеттов при их дальнейшем продвижении в Сирию и Палестину тот обходной «коридор», который Суппилулиумас проложил через долину верхнего Евфрата, и с этих пор верхнеевфратские страны поддерживают, по-видимому, лишь формально-«союзные» отношения с Хеттским царством (с обязательством поставлять ему воинские контингенты), а то и сохраняют полную независимость.

В гражданской войне в Митанни на стороне сына Артатамы приняли участие и ассирийцы. Разгром Митанни позволил правителю г. Ашшура Ашшурубаллиту I расширить свои владения. Один из хеттских текстов сообщает, что «Митанни более не существует, люди Ашшура и Альсе (Алзи) разделили его»[180]. По-видимому, Алзи достались области нижней части долины верхнего Евфрата и предгорья Армянского Тавра по левому берегу Тигра, а Ассирии — восточная часть Северной Месопотамии и Правобережье верхнего Тигра. От Митанни осталось только небольшое ядро. Позже ассирийский царь Ададнерари I (около 1310–1280 гг. до н. э.) не только закрепил за собой долину верхнего Тигра (область Кадмухи или Кудмухи) и [94] важные крепости Тайда и Иррида к северу и югу от его верховьев — в последней он взял в плен митаннийского царя Васашатту[181], — но даже занимал одно время Вашшуганне и выходил к Евфрату у Каркемиша. Таким образом, Ассирия превратилась в великую державу, представлявшую для окрестных племен едва ли не большую опасность, чем ранее Митанни.

Война Мурсилиса II с Хайасой. Хотя покорение Митанни было для хеттов крупной победой и открыло им возможность завоевания Сирии и соперничества с Египтом, однако долгое отсутствие Суппилулиумаса и основных хеттских контингентов привело к отпадению периферийных областей в Малой Азии, на что жалуется не только сын Суппилулиумаса I, Мурсилис II (около 1339–1306 до н. э.) в своих анналах, но еще и Хаттусилис III в своей «Автобиографии». В частности, каски вновь начали свои нападения на хеттскую территорию, и для ликвидации последствий их набегов хеттам пришлось потратить еще много лет.

Вначале главным врагом хеттов был Пиххунияс, вождь соседней с Хайасой каскской «страны» Типия, тот самый, который «правил… не по-каскски, но вдруг, тогда как в каскской общине (дословно «городе». — И. Д.) не бывало власти одного, этот Пиххунияс стал править по обычаю царской власти»[182]. Но в этой обстановке и хайасмы вновь стали укрывать беглых NAM.RA с хеттской территории, а в то время как Мурсилис II был занят борьбой с Типией, вождь Ацци Аннияс (сын Марияса) напал на хеттскую область Танкува и увел оттуда пленных и скот в Хайасу[183]. На требование Мурсилиса вернуть их Аннияс ответил отказом, вследствие чего хетты начали войну и осадили неприступную аццийскую крепость Ура. Однако основные военные действия развернулись в следующие годы Хеттскими войсками командовал царский брат, так как сам Мурсилис был занят войной на других границах. Хайасцы обещали было выдать пленных, но не выполнили обещания ссылаясь на то, что и хетты не выдали хайасеких пленных. Военные [95] действия затянулись, и хайасцы заняли хеттскую крепость Иститину и осадили крепость Каниувару. Хетты послали на выручку войско в 10 000 пехотинцев и 700 колесниц, но основные их силы были скованы под Каркемишем на Евфрате, которому угрожал ассирийский царь. На хайасском театре войны хеттам пришлось отступить в Тегараму, и от них отпал ряд областей долины верхнего Галиса. Само собой разумеется, что и в евфратской долине выше Тегарамы хетты утеряли контроль.

Лишь на четвертый год войны (в 10-м году своего правления) Мурсилис II смог лично направиться против Ацци; хайасцы укрылись в горных крепостях, рассчитывая нападать по ночам на проходящее хеттское войско. Однако Мурсилис, оставляя большинство горных крепостей в тылу, вышел к Арипсе (вероятно, перевалив через Понтийские горы к Черному морю) и взял ее, а затем сразу же двинулся на Туккаму, которая, видимо, была центром Ацци. Жители Туккамы сдались на милость победителя, и Мурсилис зачислил 3000 аццийцев в свое войско в качестве пехотинцев и колесничих. Переговоры велись не с «царем», а с советом старейший Ацци; страна была включена в хеттское государство. Дальнейшие переговоры велись также и с неким Муттисом, правителем крепости Халимана, через которого Мурсилису удалось добиться выдачи аццийцами 1000 хеттских пленных[184].

Хеттам не удалось, однако, удержать Ацци и Хайасу в повиновении[185]. Очень непрочным было их влияние и в Исуве и других приевфратских «странах».

Судя по дошедшему до нас письму (царям Каркемиша и Исувы от неизвестного лица, — как полагает Э. Форрер, — от какого-то бывшего царя Митанни?)[186], Алзи (по-видимому, речь [96] идет именно об этой стране; царь ее здесь назван «шубарейским» — шубриу) продолжало наступление на Митанни в союзе с хеттами, и даже одно время царь Алзи(?) захватил митаннийский престол.

До нас дошел также текст договора неизвестного хеттского царя (Хаттусилиса III?) с царем страны Мехри, в данном случае, может быть, тождественной со страной Алзи (?). Здесь упоминаются хеттско-мехрийский поход из Нехрии, и второй хеттский поход из Алатарме в Исуве — оба, видимо, против Ассирии; царь Мехри обязуется и в дальнейшем сражаться с Ассирией на стороне хеттов[187].

Из этих документов видно, что «стр?ны» Армянского нагорья в конце XIV–XIII вв. до н. э. были в союзе с Хеттским царством, но не были включены в него.

Ассирийская агрессия в ХIII в. до н. э. Главной опасностью для племен Армянского нагорья с XIII в. до н. э. становится Ассирия. Укрепившись в северной Месопотамии, ассирийцы начинают теперь совершать набеги в горы с целью захвата рабов и скота. Первый крупный набег такого рода, о котором нам известно из надписей, относится к царствованию ассирийского царя Салманасара I (Шульмануашареда, около 1280–1260 гг. до н. э.) и был направлен в юго-восточные или южно-центральные районы Армянского нагорья, против племен уруатри, на которые он наложил дань, а часть пленных обратил в рабство[188]. Затем поход продолжался в Муцру на Большом Забе, [97] причем была разрушена крепость Аринна. Надпись Салманасара выдает весь этот поход за карательный, однако трудно сказать, следует ли это утверждение считать ложным, или же походу Салманасара действительно уже предшествовали другие ассирийские набеги в эти районы; сопровождавшиеся насильственным наложением дани на местные племена — «навеки», как это обычно утверждают ассирийские надписи.

Подобно своему предку Ададнерари I, Салманасар I совершил поход также против Митанни и дошел до Каркемиша на Евфрате; по-видимому, именно ассирийская угроза заставила хеттского царя Хаттусилиса III около 1260 г. до н. э. завершить миром почти столетние войны с Египтом за обладание Сирией и Палестиной. При этом Палестина отошла к египетскому фараону Рамсесу II, а большая часть Сирии — к Хаттусилису III[189].

Впоследствии Салманасар I снова ходил на Армянское нагорье, по-видимому, в более западные районы, чем в первый раз: «от границы Уруатру до Кудмухи (долины верхнего Тигра — И.Д.), в отпавшей стороне». Походы на нагорье [98] продолжал и следующий ассирийский царь Тукульти-Нинурта I (около 1260–1230 гг. до н. э.). Его надписи, как и надпись Салманасара I, очень лаконичны, но, по-видимому, в них говорится о трех или четырех походах против горцев.

По-видимому, горцы не оставались в долгу перед Ассирией, потому что одна из надписей Тукульти-Нинурты[190] говорит о сражении с горцами-бабхи и укуманийцами в первый год его правления в холмистой местности Северной Месопотамии (горы Яури). Ответный удар Тукульти-Нинурты был направлен на восток и северо-восток от Ассирии (в страну кутиев), но затронул также и племя укуманийцев на Большом Забе.

Другой поход был направлен против горцев-бабхи «страны? шубарейцев» (то есть хурритов). Сюда Тукульти-Нинурта I относит области Кадмухи, Пушшу, Мумму, Алзи, Мадани, Нихани, Алайа, Тебурзи и Пурукуззи. Кадмухи — это верхняя долина Тигра; Мадани и Нихани локализуются в горах у западных истоков р. Тигра; Алзи нам уже знакома как важная «страна», расположенная от долины Арацани до истоков Тигра и Сасунских гор; Пурукуззи соседила с Алзи, а «Тебурци(я)» названа одним из хеттских источников[191] как «город», соседний с Исувой, но, видимо, лежавший на правом берегу Евфрата. Таким образом, ассирийцы проникли в долину верхнего Евфрата, туда, где на власть претендовали и хетты.

По-видимому, в еще одном из своих походов Тукульти-Нинурта I пересек Армянский Тавр и сразился с коалицией 43 племенных вождей («царей») Наири, «стр?ны» которых точнее не обозначены. Любопытно, что одна из надписей[192] упоминает среди этих вождей не только «царей», но и «цариц» — ср. роль царицы-тавананнас у хеттов и общинных «цариц» в Аррапхе. Ассирийскому царю удалось захватить часть вождей в плен и обязать их платить дань. Здесь впервые появляется термин «Наири» как общее название Армянского нагорья в ассирийских текстах.[99]

Возможно, что Тукульти-Нинурта совершал и дальнейшие походы в горы, однако сведения его надписей здесь неясны.

Хетты и страны верхней долины Евфрата в конце XIII в. до н. э. В середине XIII в. до н. э. хетты, по-видимому, на Армянское нагорье походов не совершали. Очевидно, усилившаяся опасность со стороны Ассирии заставила племена верхнеевфратской долины соблюдать союзные отношения с Хеттским царством.

Сохранился договор Хеттского царства с Паххувой, Исувой и другими «странами» этого района[193]. К сожалению, имя хеттского царя, заключившего этот договор, в документе не сохранилось, но по косвенным данным можно полагать, что это был один из последних царей хеттского государства, — может быть, Арнувантас III (ок. 1220–1190 гг. до н. э.). Этот договор — важнейший источник, позволяющий судить о взаимоотношениях хеттов с Армянским нагорьем накануне падения Хеттского царства. Текст его рисует следующую картину.

Союз Ацци-Хайаса, по-видимому, распался, так как о нем в тексте не упоминается, а «города» и области Туккама, Куммаха и Паттейарикка(?), ранее подчинявшиеся хайасцам, теперь действуют самостоятельно. «Страны» Паххува и Исува связаны с Хеттским царством вассально-союзными отношениями и обязаны поставлять хеттам военные контингенты по их требованию.

Однако, когда хеттский царь совершал поход против Куммахи, Митас, царь Паххувы, связанный брачными узами с дочерью противника хеттов, не только не выполнил своих обязательств, но и укрыл враждебных хеттам беглецов и захватил людей и скот с территории союзной с хеттами Исувы. Вместе с Митасом действовал и еще один вождь, некий Калимунас. Однако успехи хеттов заставили «людей Паххувы» (народное собрание?) добиваться мира с Хеттским царством. Царь хеттов поставил условием людям Паххувы выдать ему Митаса и Калимунаса со всеми их родичами и имуществом, а также вернуть беглецов и возместить имущество Исуве. В случае [100] же, если бы люди Паххувы не выполнили этих условий, царь хеттов приказывает ее соседям добиться их выполнения силой. В числе этих соседей, зависимых от хеттов, названы Арихпицци, правитель Паттейарикки (? — или Исмерикки — название повреждено в тексте) и Аиссиас, правитель Туккамы. Одновременно, согласно тому же договору, в подданство Хеттского царства принимаются Паххува, Исува, Цухма, Мальдия, [Паттейа]рикка (или [Исме]рикка?) и еще одна страна, возможно — Хурри, то есть либо северный остаток Митанни, либо Алзи? Причиной дружного подчинения всех этих «стран» хеттам должна, очевидно, считаться ассирийская угроза.

Договор был заключен не с «царями», а с советами старейшин этих «стран», хотя поименно перечисляются и правители отдельных крепостей — неясно, в качестве ли представителей этих «стран», или же в качестве свидетелей-гарантов договора. Большая часть этих лиц носит лувийские имена[194].

Армянское нагорье к 1200 г. до н. э. Таким образом, к концу XIII до н. э. на Армянском нагорье существовало множество мелких хуррито-урартских племен (в долине верхнего Евфрата — смешанных с лувийцами), находившихся на уровне последнего этапа первобытнообщинного строя — «военной демократии». Не исключено, что кое-где начало складываться классовое общество и первые государственные образования в виде гopoдов-государств (Аринна, Кумме — Куммену в «странах» Муцру и укуманийцев на Большом Забе, может быть отдельные города верховьев Тигра?) или в виде небольших царств (Алзи?) но в то же время племенные связи были еще настолько прочны, что могли возникать обширные временные военные объединения, типа племенных конфедераций («43 царя Наири» в надписи Тукульти-Нинурты I, Уруатру и т. п.). Население занималось земледелием, скотоводством и войной; по всей вероятности, как и в более южных хурритских районах, существовали патриархальные большесемейные общины и их объединения сохранялись и пережитки архаичных обычаев первобытного общества (ср. роль «цариц», а у хайасцев — право мужа на сестер жены). Рабство было уже известно, но мало развито. [101] В районах, сохранивших традиции Митанни, была уже знакома клинообразная письменность, вследствие чего хеттско-хурритские канцелярские и анналистические традиции могли быть отсюда впоследствии восприняты и государством Урарту. Примерно к этому же периоду можно отнести и создание так называемой «урартской иероглифики», известной по знакам VIII–VII вв. до н. э. на урартской утвари и глиняных табличках, и, возможно, сложившейся под влиянием «хеттской иероглифической» (лувийской) письменности.