Оппозиция

Оппозиция

«Идя справа, эти течения были: определенно самодержавное, неуклонно и упрямо отстаивающее то положение, что призыв населения к законодательству отнюдь не должен в чем-либо умалить историческую власть монарха; умеренно-либеральное – определенно высказывавшееся за конституционную монархию, но готовое поддержать в остальном как существующее правительство, так и общий государственный уклад; радикальное, желающее сохранить лишь вывеску монархии, но в сущности стремящееся к установлению народовластия и демократического строя, и, наконец, революционно-социалистическое, видящее в изменениях формы правления лишь орудие для изменения всего экономического и социального уклада страны.

Для власти, как всегда, были страшны не увеличение количества ее врагов и усиление их агрессивного наскока на правительственный аппарат, а все большее сокращение ее приверженцев и защитников, так как ни одна существующая власть, владеющая всем правительственным механизмом, не была свергнута, коль скоро сохраняла в населении страны сколько-нибудь значительное количество лиц, ей сочувствующих и готовых ее защищать».

(В. И. Гурко)

Бурные события начала XX века привели к тому, что так называемая «общественность» оформилась в достаточно серьезную политическую силу, с которой приходилось считаться.

Началось это всё ещё в реформы 1861 года. Кроме освобождения крестьян, Александр II провел ряд либеральных преобразований. Так, были введены единые суды (до этого они являлись сословными), а также суд присяжных. Появились земства и городские Думы – некие демократические образования на местах. Стало полегче с цензурой.

Однако образованной публике хотелось большего. Чего – они в самом-то деле толком не очень понимали. Точнее, символом веры стала конституция. Подчеркну – я не говорю о революционерах. Их было все-таки немного. Но вот стремление к демократии было очень даже распространено.

Консерваторы упрекали подобных господ в том, что они бездумно нахватали западных идей. И консерваторы в данном случае были полностью правы. В самом деле – либералы сделали символом веры демократию, не очень понимая, зачем она вообще нужна. Как это всегда бывает с нашей интеллигенцией – люди уверовали в палочку-выручалочку, которая способна решить все проблемы.

Тут я немного отвлекусь, коснусь одного из «символов веры» – введения конституции. Тут вышло очень забавно. Дело в том, что как сторонники этой меры, так и её противники видели в ней ограничение самодержавия. Одним данная светлая идея нравилась, другим не очень. Хотя на самом-то деле конституция и степень авторитарности власти вообще никак между собой не связаны. Снова вспомним Наполеона Бонапарта. В его империи конституция существовала! Мало того – император французов строго соблюдал её положения. Что не мешало ему являться самым полновластным из тогдашних европейских монархов. Парадокс? Ни в коей мере. Ведь дело-то в том, что и как в конституции написать. К примеру. Допустим, у монарха имеется право помилования. Казалось бы – а что тут такого? Никому не мешающее право проявить гуманизм. А вот представьте, что некие люди начинают отстреливать тех, кто монарху не нравится. И они не скрываются, они сдаются властям – и государь их освобождает…

Таких вот конституционных уловок можно привести десятки. Этого в России решительно никто не понимал.

Александр II, увидев, что система пошла вразнос, стал к концу своего царствования прижимать всякое стремление к демократическим свободам. Его сын продолжил деятельность в том же направлении. Однако при Николае II эта волна стала снова подниматься. И дело совсем не в слабоволии последнего императора. Хотя и в этом тоже. В шестидесятых-семидесятых годах XIX века мечты о демократии были всего лишь утопией прекраснодушных мечтателей. Она была никому из серьезных людей не нужна. А вот к концу века сложилась совершенно иная ситуация.

Развилась промышленность, а соответственно – возникли мощные финансово-промышленные группы. Как отечественные, так и иностранные. Таким господам требовалось продвигать свои интересы. Какое-то время договаривались с конкретными представителями власти – как с помощью прямых взяток и откатов, так и с помощью косвенных методов стимулирования нужных людей. К примеру, нужного чиновника вводили в состав совета директоров акционерного общества. Но ведь в условиях демократии действовать гораздо удобнее. Именно ради этого демократия и существует. К примеру, в США существуют лоббистские агентства. Суть их в том, что бизнесмен приходит туда и поясняет: ему необходимо принять такой-то законопроект. Лоббисты через свои связи в Конгрессе выполняют заказ. Это там настолько привычно, что никто и не задумывается, что данная система – по сути легальная коррупция.

Разумеется, всё это прикрывается красивыми словами о свободе и демократии. Но дело не в словах.

На этом фоне и начала подниматься российская «общественность», и этот подъем лучше всего проявился в создании Партии народной свободы, более известной как конституционные демократы (кадеты).

Хотя считать их, как это было принято у советских историков, «выразителями интересов крупной буржуазии» не совсем верно. Они хотели стать таковыми. Реально получалось не очень.

На самом же деле основу партии кадетов составляли адвокаты, профессура, журналисты – всех этих господ называли «людьми свободных профессий». Они провозглашали прежде всего общелиберальные заклинания. Во что писал Дмитрий Иванович Шаховской, стоявший у истоков кадетской партии:

«Мы демократы. Мы желаем полной равноправности. Мы стремимся к возможно полному и всестороннему развитию личности. Мы хотим свободы».

Данные господа глядели на Запад, они видели, что в демократических государствах именно адвокаты, профессура и журналисты чаще всего пробивались к власти. И хотели того же.

Большинство будущих лидеров вышло из земского движения. Земства ведали школами, больницами и кое-чем еще. Но что самое главное – там кипела столь милая сердцу либералов демократическая жизнь. Еще одной возможностью проиграть в демократию было городское самоуправление – городские Думы.

Через эти учреждения прошло большинство лидеров российского либерального движения. Так вот, такие люди как Шаховской начали пытаться устанавливать связи между земствами. Это было деятельностью на грани легальности. То есть за такое ещё не сажали, но некоторые неприятности на свою голову получить было можно. Именно так и родилось так называемое земское движение. Которое было либеральным и оппозиционным.

Психология земцев довольно быстро менялась. Если первоначально они шли «служить народу», то потом уже собирались «вести народ». Это свойственно и революционерам. Но данные господа пошли дальше. Они стали считать, что именно «либеральная интеллигенция» и есть «соль земли русской». То есть прежде всего эти господа боролись за свои права. О народе, конечно, тоже вспоминали. Иногда.

2–4 августа 1903 года в швейцарском городе Шаффхаузен был образован так называемый «Союз освобождения». Ядром новоиспеченной организации стала редакция журнала «Освобождение», выходившего за границей. Из известных людей в числе отцов-основателей имелись: уже знакомые нам Д. И. Шаховской, экс-марксисты П. Б. Струве и Е. Д. Кускова. Кроме того, присутствовали и известные в будущем философы Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, В. И. Вернадский, а также будущий председатель первого состава Временного правительства князь Н. Н. Львов.

Программа предусматривала:

• создание конституционной монархии;

• избирательные права;

• право народностей на самоопределение;

• принудительное отчуждение частновладельческих земель.

О последнем пункте стоит сказать особо. Земли предполагали отобрать у помещиков и раздать крестьянам отнюдь не за бесплатно – предполагалось, что крестьяне их должны выкупить. Однако в массовой пропаганде последнее весьма важное обстоятельство как-то замалчивалось. Уже упомянутая аграрная программа Кутлера была по сути позаимствована у кадетов.

Росту оппозиционности способствовала деятельность князя П. Д. Святополка – Мирского, занимавшего пост министра внутренних дел в 1904–1905 годах (его сменил П. Н. Дурново, а того – Столыпин). Из всех вариантов политической тактики князь выбрал самый худший. Он постоянно давал оппозиции разные туманные обещания, которые выполнить не мог, даже если бы очень хотел. Что с одной стороны порождало раздражение, с другой – уверенность, что власть слаба – и на нее надо только энергичнее поднажать.

Стоит упомянуть о весьма необычной акции «Союза освобождения», которая очень хорошо характеризует этих людей.

…В Российской империи на любое публичное собрание требовалось разрешение полиции. Давались эти разрешения не слишком охотно. К тому же на любом таком мероприятии мог присутствовать полицейский или жандармский офицер, который имел право закрыть собрание, едва только ему покажется, что ораторы говорят что-то не то…

Но русские люди умеют выкручиваться. Был найден обходной путь. Сообразили, что не существует никаких ограничений на проведение… банкетов.

Тут надо пояснить. Банкеты в те времена играли огромную роль в жизни «общества». Многолюдные застольные посиделки проводили все, кто мог и по любому поводу. На них не только выпивали и закусывали, но и произносили речи. Причем не как-нибудь, с бокалом в руке, а всерьез. В любом приличном ресторане имелся банкетный зал, в котором, кроме всего прочего, стояла… кафедра. Такая же, как в университетских аудиториях. И вот участники банкета по очереди вылезали на нее – и толкали заранее приготовленные речи по бумажке… Честно говоря, я не очень понимаю, когда участники банкетов успевали что-то съесть и выпить. Но успевали.

Вот такие мероприятия и стали проводить с 20 ноября. Повод нашелся – двадцатилетие введения судебных уставов. (Я не знаю, что это такое, но какая разница.)

Итак, в банкетных залах собирались за накрытыми столами солидные господа и толкали речи – о необходимости введения свобод и конституции. Принимали резолюции о необходимости проведения политических реформ… Всего прошло более 120 собраний в 34 городах.

Революционеры, да и крайне правые, изрядно поглумились над этой кампанией. Дескать, вот суть либералов – рассуждают о свободе под осетрину и заливного поросенка. Хотя меньшевики банкетную кампанию поддерживали. Крайне правых более всего возмущало, что эти банкетные речи были совершенно определенно ориентированы на западные газеты. Либералы ведь были искренне убеждены, что «Запад нам поможет».

К 1905 году отделения «Союза освобождения» имелись в 22 городах. Но самое главное – подавляющее большинство оппозиционной «общественности» придерживалось именно кадетских взглядов. То есть являлись сторонниками демократии и конституции. Формально кадеты выступали за конституционную монархию. Однако в реальности предполагалось, что император останется малозначащей фигурой. Точнее тем, на кого можно будет сваливать свои неудачи.

На пике революции забастовки организовывали самые разные силы. Но самой шумной структурой был так называемый «Союз союзов» – прокадетская структура. Кстати, что бы там не говорили революционеры, на тот момент им было с либералами по пути. Эсеры мечтали всё о том же парламенте – только без царя. Большевики также в виде программы-минимум выдвигали лозунг парламентской республики. Так что в данный момент вся эта разношерстная компания двигалась в одном направлении.

«Вся пресса обратилась в революционную в том или другом направлении, но с тождественным мотивом – “долой подлое и бездарное правительство, или бюрократию, или существующий режим, доведший Россию до такого позора“… В последний год образовался ряд союзов – союз инженеров, адвокатов, учителей, академии (профессоров), фармацевтов, крестьянский, железнодорожных служащих, техников, фабрикантов, рабочих и проч. и, наконец, союз союзов, объединивших многие из этих частных союзов… В этих союзах принимали живое участие Гучков, Львов, князь Голицын, Красовский, Шипов, Стаховичи, граф Гейден… К этому союзу присоединились и тайные республиканцы, люди большого таланта, пера и слова и наивные политики: Гессен, Милюков, Гредескул, Набоков, академик Шахматов… Все эти союзы различных оттенков, различных стремлений были единодушны в поставленной задаче – свалить существующий режим во что бы то ни стало, а для сего многие из этих союзов признали в своей тактике, что цель оправдывает средства, а потому для достижения поставленной цели не брезговали никакими приемами, в особенности же заведомой ложью, распускаемой в прессе. Пресса совсем изолгалась, и левая так же, как правая…

В балтийских губерниях революция выскочила несколько ранее.

На Кавказе целые уезды и города находились в полном восстании, происходили ежедневные убийства…

Царство Польское находилось почти в открытом восстании, но революция держалась внутри…

Вся Сибирь находилась в полной смуте…»

(С. Ю. Витте)

Я ещё раз подчеркиваю – во время революции 1905–1907 годов из всех многочисленных сил, в ней участвовавших, именно либералы имели реальный шанс взять власть. Крестьяне о таких материях просто не задумывались, а если задумывались – выдвигали те же демократические лозунги. Революционеры не имели достаточного влияния, время лозунга «Вся власть советам!» ещё не пришло.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.