Ободриты в «узком смысле»

Ободриты в «узком смысле»

Племя «ободритов в узком смысле» населяло западную часть современной федеративной земли Мекленбург – Передняя Померания. Гельмольд называл реку Траву западной границей ободритов, отделяющей их от вагров. На юго-западе их границы должны были доходить до Ратцебурга, где они граничили с полабами, а на юге – до Шверинского озера и города Пархим. В другом месте Гельмольд сообщает, что северо-восточной границей ободритов была крепость Вурле на реке Варнов, за которой начинались земли хижан-лютичей. О прохождении юго-восточной их границы упоминаний не сохранилось. Она могла проходить либо по верхнему течению реки Варнов, либо доходить до озера Мюриц, где начинались земли моричан.

Вопреки тому, что форма «ободриты» в качестве названия славян, населявших вышеназванные территории, прочно вошла в международную научную историографию и стала в ней общепринятой, существуют серьёзные основания сомневаться в том, что именно она и была их славянским самоназванием. Дело в том, что форма эта встречается только в континентально-германских или зависимых от них источниках. В то же время она осталась неизвестна их ближайшим соседям – ни в Польше, ни в Дании или Скандинавии, ни на Руси, хотя во всех этих землях ободриты должны были быть хорошо известны. Подозрение вызывает уже сам факт, что употребляемая немецкими источниками форма «ободриты» не имеет убедительной славянской этимологии, в чём видится указание на вероятный экзоэтноним. В качестве возможного решения вопроса можно было бы предположить, что название «ободриты» было перенесено франками на мекленбургских славян с какого-то обитавшего в IX веке на Дунае племени. Так, анналы королевства франков сообщают о том, как немецкий император в 824 году принимал в Баварии послов «абодритов, которые повсюду называются преденеценты и живут по соседству с болгарами на Дунае в Дакии» (Annales Regni Francorum, 824). Можно было бы предположить, что изначальная прародина этого славянского племени находилась в придунайских землях, откуда часть ободритов прибыла в северную Германию, а часть осталась на месте, однако этому сложно найти какие-либо подтверждения в археологии и лингвистике. В действительности же, с пришельцами из придунайских земель если кого и можно связать из славянских племён Германии, то более южные племена, известные под собирательным названием лужицких сербов. Славяне, жившие в Мекленбурге, в то же время оказываются как в культурном (суково-дзедзицкая керамика), так и в языковом (северно-лехитские диалекты) отношении ближайшими родственниками славян из северной Польши. О.Н. Трубачёв предполагал, что «Praedencenti» в процитированном выше отрывке Франкских анналов нужно читать как латинское «грабители», так, что эти «Praedencenti» были бы латинским переводом славянского глагола *obfa)drati «ободрать, ограбить» (Трубачев 1992). Таким образом, «ободриты» должно было быть славянским словообразованием, «устрашающим этнонимом-эпитетом», данным ободритам их славянскими соседями и заимствованным от этих славянских соседей ободритов также и франками. Однако такую версию нельзя назвать бесспорной. С не меньшей лёгкостью ситуация могла быть и с точностью до наоборот: «Praedencenti» могло быть латинской транскрипцией или немецкой передачей исходно славянского «придунечане», а ободриты в таком случае должно было быть немецким аналогом этого славянского названия. Общий смысл фразы был бы в таком случае: «абодриты, которые повсюду [т. е. в окружающих славянских землях] называются преденеценты [придунечане] и живут по соседству с болгарами на Дунае в Дакии».

Впрочем, ещё более вероятной причиной этого странного и единичного отождествления преденецентов и ободритов, кажется обычная путаница. Согласно Франкским анналам, в 824 году император Людвиг принял в Аахене послов славянских племён болгар и преденецентов. Преденеценты пожаловались Людвигу на притеснявших их болгар и попросили помощи, после чего хронист оставил разъяснение о том, что преденеценты живут на Дунае по соседству с болгарами и всюду зовутся ободритами. Усомниться в верности переданной информации можно уже на основании того, что славянское племя с названием ободриты неизвестно на Дунае ни одному другому источнику – ни византийскому, ни славянскому. Ни до этого мимолётного упоминания, ни после, о дунайских ободритах нигде более не сообщается. Притом эта информация входит в противоречие и с более ранними сообщениями самих Франкских анналов. Так, под 822 годом этот же источник сообщает о схожем одновременном посольстве сразу нескольких славянских племён к императору Людвигу: ободритов, сорабов, вильцев, богемов, моравов и преденецентов. В этом случае ободриты и преденеценты упоминаются как два разных племени. Очевидно, что одно их двух этих сообщений должно было быть ошибкой. Так как сообщение об ободритах на Дунае не подтверждается другими источниками, велика вероятность ошибки именно в сообщении 824 года. Путаница могла возникнуть из-за одновременных посольств преденецентов и ободритов, подобно тому, как их совместное посольство известно из 822 года.

Источник хрониста при дворе Людвига, наблюдая здесь одновременное посольство сразу нескольких не слишком хорошо знакомых ему народов, мог попросту принять послов малоизвестных преденецентов, за находившихся здесь же более известных ободритов. Возможно, сказалось то, что у живших на Дунае преденецентов действительно существовало и другое, фонетически схожее с ободритами название. В этом плане интерес представляет список живущих за пределами Франкской империи славянских племён в Баварском географе. Преденеценты оказались в нём не упоминаются, но в то же время указывается некие племена Attorozi и Eptaradici (ободриты в том же источники названы Abtrezi), помещённые сразу за племенем Neriuani. В случае, если под последними имелись в виду неретвяне, то есть, жившие по реке Неретве славяне, то и локализация Attorozi и Eptaradici пришлась бы на Балканский полуостров, примерно тот же регион, где были «пропущены» преденеценты.

В сообщении Франкских анналов 822 года все славянские послы, включая ободритов и преденецентов, были названы обобщающим термином «все восточные славяне» (omnium orientalium Sclavorum). Схожий термин «восточные ободриты» франкский хронист употребляет в сообщении следующего 823 года. Однако под этими восточными ободритами, воевавшими с вильцами, в этом случае могли пониматься только южнобалтийские ободриты. Подобное выделение южнобалтийских ободритов, как «восточных», не может не показаться странным в том случае, если бы в это время существовали и ободриты на Дунае, для которых «восточное» название подходило бы куда лучше.

Схожую путаницу показывает и Баварский географ, помещая «северных ободритов» по соседству с данами, а «восточных» упоминая лишь через значительный промежуток, так, что по логике повествования они должны были бы жить где-то в другом месте. Однако, если под «восточными ободритами» Франкских анналов 823 года могла пониматься только восточная часть ободритских племён или «ободриты в узком смысле», населявшие междуречье Травы и Варнова, то можно предположить, что и посольство к императору прибывало именно от этой, «восточной» ветви, столицей которой был Мекленбург. Это ли их «восточное» название и послужило причиной путаницы, в результате чего плохо знакомые с реалиями юга Балтики придворные императорского двора интерпретировали его как «восточные, по отношению к франкам» и отождествили со схоже звучащими именами балканских славян, или что-то другое – выяснить на основании скупых свидетельств не представляется возможным. Однако некоторая путаница относительно деления ободритов и их локализации во франкских источниках в это время несомненно имела место.

Попытки объяснить этноним ободритов из самых разных языков неоднократно принимались в прошлом. Кроме уже приведённой выше попытки этимологии от славянского «обдирать» – «грабить», известна версия происхождения их названия из греческого «apatrides» – «безродные» (Kunstmann 1981), вполне справедливо раскритикованная О. Трубачевым. В. Крогманн (см. также этимологию ободритского города Рерик этого же автора и этого же года, выводящую её из др. – исл. «рейр» – «тростник» в главе о Рерике) пытался объяснить их название от древнего индоевропейского обозначения воды «водор» (Krogmann 1938, S. 138–140), совершенно не замечая, что в славянском языке «вода» так «водой» и называется, а вовсе не «водором». Это мнение было с исчёрпывающей критикой отвергнуто М. Фасмером (Vasmer 1939, S. 361, 362). Не находит никаких подтверждений и предположение о связи этнонима ободритов с названием реки Одры, появившееся уже в XIX веке (K?hnel 1881) и наиболее подробно разобранное польским лингвистом Т. Лер-Сплавинским (Lehr-Splawinski 1939). Иногда оно упоминалось и в более позднее время, впрочем, спорность такой трактовки признавалась при этом и самими исследователями (Herrmann 1985, S. 13). И уже совершенно никакой критики не выдерживает старая версия П. Шафарика, видевшего в ободритов неких «бодричей» – такая форма попросту неизвестна ни из одного из источников.

Такой разброс мнений, как и появление самых фантастических этимологий из самых разных языков, очень наглядно показывает, насколько сложно объяснить это название из славянского, насколько не характерно оно для славянских племён региона и насколько мало в действительности известно о происхождении этого народа как лингвистам, так и историкам. Нам же кажется, что в тупик исследователей в данном случае завела неверная методология. Большинство предыдущих попыток этимологии ободритов рассматривали лишь сами известные их формы записи на латыни, практически не анализируя при этом историю этого племени, как и сами особенности текстов и авторов хроник, упоминавших «ободритов». Не менее важным для исследования вопроса кажется и объяснение не только самих форм упоминаний, но и географическая локализация этих источников, а также «обратная методика» – попытка осмысления не только упоминаний, но и неизвестности или намеренных неупоминаний формы «ободриты» источникам, достоверно знавшим этих славян.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.