Дмитрий Голицын

Дмитрий Голицын

Из всех полководцев русской армии в 1812 году, пожалуй, никто не обладал такой древней, аристократической родословной, как Дмитрий Владимирович Голицын. Его род происходил от Наримонта (Глеба), князя Пинского, Мозырского, Новгородского, Ладожского, Ореховского и Карельского, второго сына великого князя Литовского Гедимина, умершего в 1348 году. Один из праправнуков Наримонта, боярин князь Иван Васильевич Булгак имел сына Михаила Булгакова, получившего прозвище Голица. Оно произошло от его привычки носить железную перчатку (боевую рукавицу) только на одной руке.

От Ивана Булгака-Голицы и пошли князья Голицыны, родом Гедиминовичи. Они возводились в бояре из стольников, минуя чин окольничего. Начинали государеву службу, как правило, в царских комнатных стольниках. Род князей Голицыных в четырех ветвях фамильного древа был кровно связан с великими князьями Московскими из династии Рюриковичей. Были Голицыны в родстве и с Домом Романовых. То есть относились они, как древний княжеский род, к высшей российской аристократии.

…Будущий Герой Отечественной войны 1812 года и Бородинской битвы родился 29 октября 1771 года в селе Ярополец Волоколамского уезда Московской губернии. Его отцом был князь В.Б. Голицын, бригадир в отставке, происходивший из Московской ветви княжеского рода, человек состоятельный. Матерью была графиня Наталья Петровна Чернышева, которая послужила в старости А.С. Пушкину прототипом «Пиковой дамы». Она умерла в 97 лет; на ее балы собирался весь аристократический свет столицы, всех она принимала сидя, вставая только перед монархом. Дмитрий был пятым ребенком в семье и самым младшим. Старше его были братья Петр и Борис, сестры Софья и Екатерина.

Военную службу начал в… трехлетнем возрасте, будучи записан в лейб-гвардии Преображенский полк. В шесть лет, находясь в «домашнем отпуске для получения образования в семье родителя», получил чин сержанта гвардии. Такое прохождение службы малолетним княжичем случайным в Екатерининское время назвать никак нельзя. Биография сыновей из семей не только екатерининских вельмож в XVIII столетии начиналась именно так: они чуть ли не с пеленок «начинали армейскую службу».

Дедом будущего полного кавалерийского генерала был адмирал князь Б.В. Голицын, генерал-фельдцейхмейстер, а затем генерал-кригс-комиссар Российского Императорского флота. Это был человек, авторитетный при дворе, «с заслугами», пользовавшийся благосклонностью Великой государыни-воительницы. Надо заметить, что дед-вельможа к своим развитым не по годам внукам относился с большой любовью.

Домашнее образование они получили «достойное» положению родителей в светском обществе. И, как утверждали современники, французский язык знали лучше русского. Во всяком случае в детском возрасте все обучение княжичей строилось с «упором» на французский язык. Они отшлифовали его в юности, когда отправились на учебу за границу.

В 10-летнем возрасте вместе со старшим братом Борисом был отправлен в Страсбург, в протестантский университет, где провел 5 лет старательного учения. Это учебное заведение в Европе того времени считалось одним из лучших по уровню даваемых знаний и преподавателей.

Брат, дослужившийся в 27 лет до полковника лейб-гвардии Семеновского полка и пожалованный в 1799 году чином генерал-лейтенанта, уйдет из жизни от полученного во второй раз тяжелого ранения в Бородинском сражении. При этом он не покидал армии, скончавшись в освобожденном Вильно. Первый раз был тяжело ранен в битве при Аустерлице. Имел орден Святого Георгия 4-й степени и Золотое оружие – шпагу с надписью «За храбрость».

К слову говоря, в антинаполеоновских войнах, в том числе Отечественной войне 1812 года, участвовали 11 князей из рода Голицыных. Шесть из них отдали свою жизнь за Отечество. Михаил Сергеевич, штабс-капитан лейб-гвардии Семеновского полка, убит в сражении при Прейсиш-Эйлау в 1807 году. Алексей Борисович, корнет Конной гвардии, убит под Фридландом в том же 1807 году. Николай Михайлович, штабс-капитан лейб-гвардии Егерского полка, убит на поле Бородина. Дмитрий Николаевич, майор Ахтырского гусарского полка, скончался в 1812 году от ран, полученных в Бородинском сражении. Александр Яковлевич, полковник, скончался от ран во французском городе Лаоне.

После учебы в Страсбурге два брата Голицыны перебрались в Париж, где стали посещать занятия в Парижской военной школе. Но обучались не только в ней: они посещали лекции профессоров местных университетов. В итоге при старательности Дмитрия и Бориса ими было получено блестящее образование, в том числе и достаточно основательная военная подготовка. Известно со всей достоверностью о том, что Дмитрий Голицын «страстно увлекался военными науками», проявив еще и блестящие математические способности.

Пройдет время, и братья князья Голицыны сойдутся на полях брани со своими однокашниками по учебе в Страсбурге и Парижской военной школе, с теми, кто сидел вместе с ними в университетских лекционных залах французской столицы. Но тогда, в 80-х годах XVIII века, им о том еще и не думалось. Но Великая французская революция «все расставила на Европейском континенте по своим местам». Революционная Франция превратится в наполеоновскую империю Французскую.

За время заграничной учебы вдали от России Дмитрий Голицын, равно как и его брат, рос по службе без всяких заминок и недоразумений. Только теперь он числился не в преображенцах, а корнетом в лейб-гвардии Конном полку. В 1789 году 18-летний отпускник получил чин поручика гвардии, о чем ему было незамедлительно сообщено из неближнего Санкт-Петербурга в далекий Париж.

Новоиспеченный офицер российской гвардии в том же 1789 году был свидетелем французской революции. Был не просто свидетелем, но и ее непосредственным участником. Шутка ли, потомок древнего княжеского рода с оружием в руках участвовал в штурме Бастилии, главной королевской тюрьмы. И был свидетелем того, как простой люд Парижа до основания разрушил это внушительное, пугающее Францию тюремное здание.

Участие в штурме Бастилии не помешало, однако, гвардейскому поручику продолжить образование в Парижской военной школе. О его успехах в ней в столичном городе на Неве были хорошо наслышаны. И по высочайшей воле императрицы Екатерины II Великой князь Дмитрий Голицын в первый день января 1791 года производится в чин секунд-ротмистра.

Разумеется, здесь не обошлось без высоких аристократических покровителей, без участия родни. Но тут удивляет одно: матушка-государыня не могла не знать, что ее поручик-конногвардеец в толпе взбунтовавшейся против своего монарха «черни» штурмовал главную королевскую тюрьму Франции, что, несомненно, говорило о его вольнодумстве.

Что же касается революционных событий в Париже и свержения там венценосца, то здесь просвещенная Екатерина II в конце своего царствования равнодушной быть просто не могла. Можно сказать, что она великодушно простила молодого Голицына за «якобинство» с надеждой на то, что, вернувшись в Отечество, он «одумается» и посвятит себя служению Российской империи династии Романовых. Здесь она действительно оказалась человеком прозорливым.

«Некоторым» итогом обучения князя Дмитрия Голицына в Страсбурге и Париже стали опубликованные в одном из парижских изданий в 1790 году «Замечания молодого русского офицера» на книгу Вегеция о войне.

…В 1791 году Дмитрий Голицын вернулся из Франции в Россию. Его успехи в военном обучении, полученные знания смотрелись несомненно глубокими. Но он не сразу «вернулся из отпуска» на службу. 1 января 1794 года 22-летний князь вступил в действительную службу в чине ротмистра.

Боевым крещением для него стала Польская кампания 1794 года. Он отличился при штурме укреплений Праги, варшавского предместья. Полководец А.В. Суворов-Рымникский отметил его отвагу среди других офицеров регулярной кавалерии, представив к Военному ордену Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. Так князь Дмитрий Голицын в первом же на своем долгом веку сражении стал Георгиевским кавалером. К слову говоря, суворовская «Наука побеждать» была гвардейским офицером не раз читана и перечитана.

Участие в Польской кампании дало Голицыну богатый материал о роли волонтерства – добровольчества в успехах русского оружия. Плодом раздумий над этим стало для него написание в том же 1794 году известного в свое время труда «Руководство для волонтеров». Оно было издано в России, но на французском языке.

…Воцарение Павла I отразилось на его служебной карьере только самым положительным образом. В мае 1797 года он производится в полковники (в 25 лет!). Через год, в августе, жалуется в генерал-майорский чин (в 26 лет!). В 1800 году награждается орденом Святого Иоанна Иерусалимского. Голицына часто видели при дворе, где он смотрелся всегда своим человеком.

В том же 1800 году в июне назначается шефом кирасирского Военного ордена полка своего имени (в 28 лет!). Через два месяца состоялось производство князя Д.В. Голицына в чин генерал-лейтенанта (в те же 28 лет!).

…После дворцового переворота, жертвой которого стал император Павел I Петрович, восхождение князя Голицына по служебной лестнице явно затормозилось, хотя близость к «убиенному» отцу-государю Александром I и его окружением из «молодых друзей» Дмитрию Владимировичу не ставилась.

Достоверно известно, что шестилетнее командование кирасирским полком выработало в генерал-лейтенанте черты «природного» кавалерийского начальника. В ту эпоху тяжелая армейская кавалерия находилась в особом почете, не раз решая таранным ударом одетых в стальные кирасы и шлемы конников участь полевых сражений и походных дел. Более того, едва ли не все монархи Европы, в том числе и Наполеон Бонапарт, полководец-завоеватель, с особой заботой относились к кирасирской кавалерии.

Образование, полученное за границей, делало князя Дмитрия Голицына человеком неординарным в среде русского генералитета. Он и так был одаренной личностью, постоянно мыслящей и к чему-то стремящейся в собственном совершенстве. В 1805 году им был составлен и издан «Опыт наставлений, касающихся до экзерциций и маневров кавалерийского полка».

Следует сказать, что голицынский «Опыт» сразу же стал заметным явлением среди кавалерийских наставлений. Этот документ был написан с большим знанием дела. Но он обращал на себя внимание читателей в ранге генералов и офицеров конницы тем, что автор «Опыта» высказал ряд суждений, противоречащих действовавшим в то время уставным требованиям, прежде всего «Уставу конного полка» 1796 года.

Разговоров и споров относительно положений этого документа было действительно много. Дмитрию Владимировичу не раз приходилось доказывать правоту своих суждений, ссылаясь при этом и на личный опыт командования кирасирским полком, и на ход войн, которые вела революционная, а затем наполеоновская Франция. Следует заметить, что в Парижской военной школе тактике действия тяжелой кавалерии обучали основательно.

Император Александр I, по всей вероятности, именно тогда увидел в князе Голицыне 5-м военачальника, способного командовать не только полком элитной кавалерии, но и соединением армейской конницы. В 1806 году генерал-лейтенант Д.В. Голицын высочайшим указом «определяется» командиром 4-й кавалерийской дивизии.

Один лишь штрих: в рядах этой дивизии под его командованием служил будущий военный министр России и генерал-фельдмаршал М.Б. Барклай-де-Толли.

Кирасиры (латники) в ту эпоху составляли основу тяжелой кавалерии почти всех европейских стран, в первую очередь Франции и России. Кирасирская конница использовалась в полевых сражениях для нанесения таранного удара в сомкнутом строю. Ей не раз приходилось решать судьбу битв, и на мощь всадников в латах уповали такие, к примеру, великие полководцы, как Фридрих II Великий, император французов Наполеон I и командир английских «железнобоких» Оливер Кромвель. Кирасир часто сравнивали с элитой армейской кавалерии, и к тому же они всегда блистали своим внушительным и устрашающим видом на дворцовых парадах и смотрах.

В русской армии кирасирские полки появились в 1731 году. На вооружении конных латников находились железная (стальная) вороненая кираса весом около 11 килограммов, палаш, укороченный карабир и 2 пистолета. Офицеры носили позолоченные кирасы и металлические части касок. Каска изготавливалась из черной лакированной кожи с передним и задним козырьками и с кожаным гребнем сверху, в котором закреплялся черный волосяной плюмаж. Спереди каски прикреплялся медный налобник с выштампованным гербом.

Кирасы в русской армии односторонние, защищавшие только грудь конника. К началу Отечественной войны 1812 года началось введение черных железных двухсторонних кирас, но их успели получить не все полки, и поэтому они воевали в старых латах. В битвах тяжелая кавалерия могла действовать и без привычных по такому случаю кирас.

Особой заботой начальства являлись лошади. Обычные кавалерийские скакуны для тяжелой кавалерии не годились. Для того чтобы нести на себе всадника с немалым «излишним» железным весом, требовались сильные, выносливые «тяжеловозы». Для прусских панцирников, к примеру, их выращивали для этого на специально устроенных конезаводах Восточной Пруссии. При этом продажа таких лошадей за границу, для чужих армий, запрещалась.

Кирасирская кавалерия имела долгий «век службы», блистая прежде в XVIII и XIX столетиях. В старой России кирасирские полки, участники Первой мировой войны, закончили свое существование с расформированием русской армии в начале 1918 года…

…Второй орден Святого Георгия 3-й степени князь Дмитрий Голицын получил за сражение в день 14 декабря 1806 года под Голымином (Голомином). Его 4-я кавалерийская дивизия, отрезанная от главных сил русской армии, при поддержке артиллерии до позднего вечера отражала атаки французских войск. Те оказались бессильны в своем стремлении сбить противника с занимаемой позиции.

Дважды Георгиевский кавалер генерал-лейтенант Д.В. Голицын после дела под Голымином вошел с полным на то правом в когорту боевого генералитета России. И хотя место сражения в итоге досталось французам, которыми командовал сам Наполеон, голыминская слава досталась русским.

В высочайшем наградном указе от 21 января 1807 года о «содеянном подвиге» говорилось предельно кратко: «В воздаяние отличной храбрости и мужества, оказанных в сражении против французских войск 14-го декабря при Голомине».

В дальнейших событиях Русско-прусско-французской войны 1806–1807 годов он командует уже всей кавалерией «левого крыла российской армии». Причем действует в ходе битв на земле Восточной Пруссии так, что полководец наполеоновской кавалерии маршал империи Иоахим Мюрат увидел в нем достойного и опасного соперника. За те битвы получает несколько высоких пожалований.

За отличие в сражении при Прейсиш-Эйлау князь Д.В. Голицын награждается дважды: орденом Святого Владимира 2-й степени и прусским орденом Красного Орла.

За сражение при Вольфсдорфе император Александр I жалует отважного кавалерийского военачальника Золотым оружием – шпагой с надписью «За храбрость» и украшенной алмазами.

Отличия генерал-лейтенанта князя Д.В. Голицына в трудных сражениях при Гейльсберге и Фридланде были отмечены прусским орденом Черного Орла. Союзники России в ту войну против наполеоновской Франции и последующие не раз отмечали заслуги русской кирасирской кавалерии, которой умело начальствовал бывший слушатель Парижской военной школы и участник штурма Бастилии.

Та война России и Пруссии против Франции показала, что на поле брани у маршала Иоахима Мюрата короля Неаполитанского, женатого на сестре Наполеона Каролине Бонапарт, появился достойный соперник. Командующий резервной кавалерией Великой армии (4 корпуса), приверженец и мастер массированного применения тяжелой кавалерии еще в сражениях на полях Восточной Пруссии встретился с князем Д.В. Голицыным, который тоже смотрелся на войне блестящим тактиком применения кирасирской кавалерии. Эти два человека были достойны друг друга в истории кавалерии начала XIX столетия.

…С началом Русско-шведской войны 1808–1809 годов князю Голицыну вверяется командование корпусом, действовавшим на территории Финляндии. Именно Дмитрий Владимирович выдвинул дерзкую идею перехода русских войск через замерзший пролив Кваркен и перенесения боевых действий на собственно шведскую территорию. Еще петровская Северная война 1700–1721 годов показала слабость Шведского королевства, когда война приходила на его территорию.

Однако выполнение такой вполне обоснованной операции, рискованной и многообещающей, было поручено не ему, а бывшему подчиненному Голицына – М.Б. Барклаю-де-Толли, который успешно справился с поставленной задачей, блестяще реализовав чужой замысел. И, естественно, получил лавры победителя. Переход через Кваркен настолько устрашающе подействовал на власти Стокгольма, что убедительная победа русского оружия в войне уже ни у кого не вызывала сомнения. Естественно, что автор идеи похода по уже весеннему балтийскому льду остался, как говорится, «за кадром».

В начале апреля 1809 года генерал-лейтенант князь Д.В. Голицын подал в отставку, немало уязвленный таким отношением к себе. Государь его прошение об отставке принял, хотя, с большой долей вероятности, Александр I знал суть такого конфликта среди армейского командования в Финляндии. Голицын, не ожидавший такого решения, уезжает из России в Германию.

Тот «кваркенский конфликт», обстоятельства награждений и отставка Голицына явились в значительной степени результатом своеволия императора Александра I. Он не только нарушил существовавший тогда принцип чинопроизводства, но и посягнул на дворянское достоинство родовитого князя. Тогда в знак протеста в отставку вышли более десятка видных военачальников русской армии.

Дмитрию Владимировичу в том конфликте самодержец «напомнил» ошибки молодости, когда российский аристократ в дни Великой французской революции 1789 года шел в «толпе черни» на штурм королевской тюрьмы Бастилии и «громко говорил о свободе» в Екатерининскую эпоху с ее «пугачевщиной».

Может быть, поэтому мемуаристы при жизни императора Александра I при упоминании князя Д.В. Голицына осторожно поясняли, что «при императоре Александре Павловиче князь Голицын был что-то не в особой милости…»

…В ряды русской армии Дмитрий Владимирович возвратился только в августе 1812 года, когда ее главнокомандующим был назначен генерал от инфантерии М.И. Голенищев-Кутузов. Отношения с военным министром России Барклаем-де-Толли у него оставались не самыми лучшими: помнились кваркенские события, реализованные другим человеком. Михаил Илларионович, зная обо всем этом, определил Голицына в багратионовскую 2-ю Западную армию.

Была и еще одна причина такого «определения»: кирасирский Орденский полк, над которым долгое время шефствовал князь, входил в состав 2-й Западной армии. Уже один этот фактор мог повлиять самым положительным образом на авторитет старшего в армии кавалерийского начальника: он вернулся к «своим товарищам».

Показателен такой факт. 22 августа, после возвращения Дмитрия Васильевича в ряды русской армии, князь П.И. Багратион в своем приказе за? 107 указал, что он поручает «генерал-лейтенанту князю Голицыну 5-му командовать всей регулярной кавалерией предводительствуемой мною 2-й Западной армией, к которому и относится оной обо всем по делам службы».

Здесь надо отдать должное благородству аристократа из древнего рода Гедиминовичей: он, помня нанесенную ему обиду, внешне о ней никому не напоминал. Патриотом России князь Д.В. Голицын оставался в любой жизненной ситуации. Отечество подверглось вражескому нашествию, и его надо было защищать. Современники всегда обращали внимание на такую черту дважды Георгиевского кавалера.

Нашествие Великой армии императора Французского на Россию стало тем определяющим обстоятельством, которое соотнесло имя князя Д.В. Голицына с когортой больших кавалерийских военачальников. Военачальников тяжелой кавалерии. В наполеоновской армии, собранной с пол-Европы, именно панцирная конница маршала империи Иоахима Мюрата являла собой ударную силу в полевых битвах. Дмитрий Владимирович же стал в Отечественной войне «русским маршалом» кирасирской конницы.

В начале 1812 года в русской армии имелось 8 кирасирских полков: лейб-кирасирские Его Величества и Ее Величества, Австраханский, Глуховский, Екатеринославский, Малороссийский, Новгородский и Орденский. К такому типу тяжелой кавалерии относились и элитные полки гвардейской кавалерии – Кавалергардский и лейб-гвардии Конный. Они были организованы, снаряжены, обмундированы и обучены как армейские кирасиры.

Отечественную войну кирасирские полки начали, состоя из четырех действующих эскадронов и одного запасного. В приписанных к полкам рекрутских депо формировались резервные эскадроны. То есть восполнение боевой и естественной убыли конных латников шло подготовленными новобранцами. Численность таких полков тяжелой кавалерии на начало 1812 года составляла немногим более тысячи человек.

Штаты кирасирского полка на то время состояли из: шефа полка (из армейских генералов). 4 штаб-офицеров и 39 обер-офицеров, 75 унтер-офицеров, 740 рядовых (строевых), 1 литаврщика, 17 трубачей, 24 нестроевых, 30 мастеровых, 19 фурьеров (возчиков), 62 денщиков, а также 927 строевых лошадей. Если полк имел наградные (серебряные) трубы за боевые отличия, то в его штат дополнительно вводились 2 музыканта. Полковой обоз состоял из 19 фур различного назначения, а также личных повозок офицеров.

В действительности в Отечественную войну (как и в прочих других войнах) количество людей и лошадей в кирасирском, да и в любом другом кавалерийском полку было меньше. Часто намного меньше. То есть практически выдержать всю полноту штатов было невозможно. Сказывались потери боевые – убитыми, ранеными, пропавшими без вести (в том числе попавшими в плен и беглыми) и санитарные (больными, ослабевшими), а также командированные, отставшие от своих частей или пока еще не прибывшие на пополнение.

Поэтому восполнение убыли в людях и лошадях всегда оставалось большой проблемой для кавалерийских начальников любого ранга. Надо сказать, что князь Д.В. Голицын с полным на то основанием считал, что на войне недокомплект людей можно с успехом компенсировать выучкой, бесстрашием и стойкостью тех людей, кто оставался в строю.

…Полководец М.И. Голенищев-Кутузов, размещая войска на Бородинской позиции, понимал, что вся тяжесть предстоящей борьбы с Наполеоном должна прийтись на полевые укрепления, возводимые прежде всего у деревень Шевардино и Семеновское, на Курганной высоте. Понимал это и генерал от инфантерии князь П.И. Багратион. Отборные его войска в лице двух гренадерских дивизий сосредоточились у Семеновских флешей, готовые поддержать и защитников Шевардинского редута.

Тяжелая кавалерия, подчиненная Багратиону, тоже заранее была сосредоточена у флешей, расположившись сразу же за гренадерами. Корнет Малороссийского кирасирского полка И.Р. Дрейлинг свидетельствовал:

«23 августа армия заняла эти позиции (при Бородине. – А.Ш.) и встала в боевом порядке; все роды оружия заняли указанные места. Наших кирасир поставили в центре левого фланга, которым командовал князь Багратион».

Местность на левом фланге позиции Главной русской армии, в отличие от правого фланга, «благоприятствовала действиям» многочисленной конницы. Именно поэтому опытный П.И. Багратион разместил кавалерию своей армии на равнине между Семеновским оврагом и кромкой Утицкого леса. Багратион сам начинал службу в кавалерии и потому знал в ней толк. Он хотел в день Бородина действовать против французов «сильной кавалерией», имея перед собой такого соперника, каким являлся маршал империи Иоахим Мюрат.

То, что командующий 2-й Западной армией поставил во главе своей кавалерии именно генерал-лейтенанта Д.В. Голицына, случайностью назвать никак нельзя. Свидетельств тому много. Можно обратиться к суждению современного отечественного исследователя Отечественной войны 1812 года Л.Л. Ивченко в ее книге «Бородино. Легенда и действительность»:

«Князь Дмитрий Владимирович Голицын был одним из лучших кавалеристов своего времени. Он сам сочинял наставления по тактике этого рода войск и, одновременно, по признанию сослуживцев, был блестящим наездником».

Здесь можно сослаться и на известный для своего времени труд генерал-лейтенанта графа Д.Е. Остен-Сакена «О некоторых предметах военного дела», увидевший свет в 1832 году. Его автор, участник нескольких антинаполеоновских кампаний, среди прочего отмечает следующий факт:

«…Между тем, были у нас единицы отличных ездоков. Я назову трех: шеф Кирасирского Военного Ордена полка князь Дмитрий Владимирович Голицын, после него шеф того же полка граф Андрей Иванович Гудович, шеф Павловского драгунского полка барон Федор Карлович Толь. В этих отличных полках была по тогдашнему времени и порядочная езда».

Достаточно опытный кирасирский военачальник князь Голицын, принявший начальствование над кавалерией багратионовской 2-й Западной армии, в первый раз отличается в день 24 августа во время боя за Шевардинский редут. Одна из его дивизий – 2-я кирасирская под командованием генерал-майора И.М. Дуки, подошла к месту боя уже под вечер и заняла позицию между редутом и Утицким лесом, имея справа и чуть спереди соседом 27-ю пехотную дивизию Неверовского, вставшую за высотой у деревни Шевардино в батальонных колоннах.

«…Под командою его сиятельства генерал-лейтенанта Голицына вся кавалерия 2-й армии была устроена в боевом порядке позади батарей и редута на левом фланге», – писал граф К.К. Сиверс, командовавший 4-м кавалерийским корпусом багратионовской армии, получивший за Бородино орден Святого Георгия 3-й степени.

В диспозиции кутузовской армии на день 24 августа, между прочим, было записано: «Генерал-лейтенант князь Голицын 1-й командует 1-ю и 2-ю Кирасирскими дивизиями, коих соединить вместе в колоннах за 5-м корпусом».

Голицынские кирасиры выстроились в полковых колоннах в одну линию, будучи в готовности к немедленной атаке. Командовавший обороной Шевардинского редута генерал-лейтенант князь А.И. Горчаков сразу же снесся с Голицыным, обозначив ему направления для предстоящих атак штурмующего редут неприятеля, давая право выбора времени и ситуации для входа в бой тяжелой кавалерии. То есть давалось право на самостоятельность принятия волевых решений.

2-я кирасирская дивизия состояла из двух бригад: одной командовал Дука (Глуховский, Малороссийский и Новгородский кирасирские полки), второй – генерал-майор Н.В. Кретов (Екатеринославский и Орденский кирасирские полки). Войну дивизия начинала, имея в своем составе почти 3 тысячи человек. Перед Бородинским сражением, на день 1 августа в ней числились всего 1777 человек. В битве она потеряла более четверти этих людей: 102 ? убитыми, 282 – ранеными и 247 – пропавшими без вести.

Кирасиры вступили в бой уже под вечер, когда французы ценой больших потерь окончательно овладели Шевардинским редутом. Тогда (около 19 часов) в дело вошел резерв русской стороны, только что прибывшие к Шевардино 2-я гренадерская и 2-я сводно-гренадерская дивизии. Их подкрепили 2-й кирасирской дивизией. Наполеоновские войска в лице 1-го корпуса маршала Л.Н. Даву, по сути дела, впервые в идущей войне столкнулись в таком числе с тяжелой кавалерией противника, которой командовал князь Д.В. Голицын.

Старший вахмистр французского 2-го кирасирского полка А. Тирион в своих мемуарах описывает такой эпизод боя за Шевардинский редут вечером 24 августа. Дивизионный генерал граф Ш. де Нансути, командир 1-го кавалерийского корпуса Великой армии, приказал 9-му шеволежерскому полку атаковать русскую кавалерию. Но та атака для конников-пикинеров закончилась совсем не так, как ее хотел видеть Нансути.

Шеволежеры, не видевшие до того русских кирасир, да еще в наступавшей темноте, когда черные кирасы было трудно разглядеть, попытались лихо атаковать. Но когда их пики зазвенели о кирасы, шеволежеры, поняв, с кем имеют дело, и не ожидая встречного удара латников, без всякой на то команды повернули назад.

Выдвинувшись вперед, Малороссийский и Глуховский кирасирские полки, поддержанные двумя эскадронами Харьковского и двумя эскадронами Черниговского драгунского полков, решительно атаковали к северу от Шевардинского редута вражескую пехоту и артиллерию, которая вела сосредоточенный огонь по батарейной позиции русских на высоте.

В результате этой атаки больше всего пострадал 111-й линейный полк из дивизии генерала Компана. Он потерял только убитыми 300 человек и все полковые пушки: «…в сие время кирасирская дивизия поспела прилететь, пошла в атаку, опрокинула неприятеля и взяла у него четыре пушки». По другим данным, 111-й полк потерял убитыми – 4 офицеров и 82 солдата, ранеными – 15 офицеров и 540 солдат, пленными – 33 солдата, пропавшими без вести или отставшими – 138 человек.

Об успешности атак голицынских кирасир свидетельствует в своих воспоминаниях офицер того же 111-го линейного полка Фоссен: «Несколько высот были заняты нашими, и орудия взяты, но, тем не менее, неприятельская кавалерия атаковала и прорывалась сквозь наши ряды, захватывая орудия и забирая в плен».

Французы в той кавалерийской атаке противной стороны могли бы понести еще большие потери, но вовремя подошедшие на помощь два батальона Испанского полка 3-й пехотной дивизии ружейным огнем нанесли большой урон русским драгунам.

К югу от Шевардинского редута французов и поляков из 5-го корпуса генерала Ю. Понятовского атаковали 2 других полка 2-й кирасирской дивизии – Екатеринославский и Орденский. Однако с подходом значительных сил неприятельской кавалерии их активные действия здесь были прекращены. С наступлением темноты русские войска отошли к деревне Семеновское.

Под Шевардином императору Наполеону довелось увидеть впервые в большом деле целую дивизию русских латников. Генерал-квартирмейстер 1-й Западной армии К.Ф. Толь в своем «Описании сражения при селе Бородино…» свидетельствует о делах тяжелой кавалерии князя Голицына 5-го в ходе боя за Шевардинский редут:

«…Битва против сего редута час от часу делалась упорнее, однако же все покушения неприятеля, отражаемого несколько раз с большим уроном, сделались тщетными, и наконец он был совершенно отбит, потеряв более тысячи человек убитыми и ранеными. Кирасирские полки: Екатеринославский, Орденский, Глуховский и Малороссийский, быстрой атакой довершили его поражение. При сем случае взято нами 8 пушек, из коих 3, быв подбиты, оставлены на месте сражения».

(В итоге Шевардинского боя разрушенный редут достался французам. Потери сторон оказались в день 24 августа в несколько раз больше. – А.Ш.)

Голицынские кирасиры оказались в числе главных действующих лиц шевардинского боя, редкого в 1812 году по кровопролитию и ожесточенности. О его значении для Бородинской битвы историк писал:

«Французы заплатили высокую цену за штурм холма, и, если бы павшие здесь русские пехотинцы могли воскреснуть, они были бы довольны тем, что выиграли целый день для Кутузова, за который тот успел закончить строительство укреплений».

…26 августа на поле Бородина генерал-лейтенант князь Д.В. Голицын командует 1-й и 2-й кирасирскими дивизиями, а также переданным ему в подчинение 4-м (резервным) кавалерийским корпусом генерал-майора К.К. Сиверса. Таково было решение генерала от инфантерии князя П.И. Багратиона. Перед битвой 2-я дивизия располагалась у деревни Семеновской за стоявшей в первой линии 2-й гренадерской дивизией. Корпус Сиверса, имея впереди 7-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского, стоял за Курганной высотой (Батареей Раевского).

1-я кирасирская дивизия была вместе с 5-м (гвардейским) пехотным корпусом генерал-лейтенанта Н.И. Лаврова поставлена в резерве у деревни Князьково, имея за спиной (у Татариново) командный пункт М.И. Голенищева-Кутузова.

В состав 1-й дивизии, которой командовал генерал-майор Н.И. Депрерадович, входили две бригады. Гвардейской (Кавалергардский и лейб-гвардии Конный полки) бригадой начальствовал генерал-майор И.Е. Шевич, 1-й бригадой (Лейб-кирасирские Его и Ее Величеств, Астраханский кирасирский полк) – генерал-майор Н.М. Бороздин. В дивизию также входила гвардейская конная артиллерия, которой командовал полковник П.А. Козен.

В день 26 августа, с рассветом генерал-лейтенант князь Д.В. Голицын прибыл на командный пункт Багратиона у деревни Семеновское. Отсюда он начальствовал подчиненной ему в сражении кавалерией 2-й русской Западной армией. И, как показал ход генеральной баталии, начальствовал умело и результативно.

…Для войск Голицына 5-го Бородинская битва началась с того, что из корпуса Сиверса вперед, к Семеновским флешам, в 8-м часу утра выдвинулись Ахтырский гусарский и Новороссийский драгунский полки. Яростные атаки наполеоновских маршалов на русские укрепления следовали одна за другой. Князь П.И. Багратион подтягивал к флешам подкрепления, приказав 2-й кирасирской дивизии генерал-майора Н.И. Дуки перейти на левый берег Семеновского оврага и там изготовиться для атаки.

Через полчаса к Семеновским флешам подошла также 1-я бригада генерал-майора Н.М. Бороздина из 1-й кирасирской дивизии. Бригада прибыла в составе всех трех своих полков – Лейб-кирасирских Его и Ее Величеств и Астраханского кирасирского. Бороздин тоже получил приказ быть в полной готовности к атаке рвущихся вперед французов у деревни Семеновское.

Кавалерия вступила в дело, когда неприятель захватил южную флешь. В это время в атаку и пошли ахтырские гусары и новороссийские драгуны. Они нанесли встречный удар атакующей 14-й легкой кавалерийской бригаде генерала барона Бермана, состоявшей из трех полков. Бригада входила в состав 3-го армейского корпуса маршала Мишеля Нея.

Идущий головным 4-й конно-гренадерский полк был опрокинут и, отступая в полном беспорядке, промчался сквозь идущий за ним 2-й лейб-полк вюртембергских шеволежер (пикинеров). Однако шедший третьим 1-й вюртембергский шеволежерский полк сумел со 2-м полком, успевшим перестроиться, отразить удар русской кавалерии.

После этого оба полка немецких шеволежеров по приказу маршала Нея под сильным картечным огнем атаковали одну из колонн русской пехоты, врубились в нее и захватили две пушки. В это время на них с фланга и тыла обрушились кирасирские полки дивизии Дуки. Вюртембергцам пришлось, бросив трофеи, прорываться назад, через ряды русской кавалерии, за южную Семеновскую флешь, под защиту ружейного огня пехоты.

У этой флеши завязались ожесточенные кавалерийские схватки. Русским кирасирам в одном из эпизодов даже удалось ворваться вовнутрь этого укрепления, преследуя кавалеристов-пикинеров из Вюртемберга. Произошла схватка части 2-й кирасирской дивизии с укрывшимися в лощине полками 1-й легкой кавалерийской дивизии генерала Брюйера (французы, поляки, немцы из Гамбурга и Бранденбурга) и 9-й легкой кавалерийской бригады генерала Мурье.

Атаке голицынских кирасир у Семеновских флешей подверглись части 10-й и 25-й дивизий корпуса маршала Нея. Они сумели захватить четыре вражеских орудия и зарядный ящик одной из вюртембергских конных батарей. Но пушки, которые не успели увезти, были тут же отбиты вюртембергскими шеволежерами, которых храбро повел в атаку сам маршал Иоахим Мюрат.

После этого конные пикинеры из «немецких земель» ринулись преследовать отходивших назад кирасир, но неожиданно для себя в запальчивости попали под картечные выстрелы русской артиллерии. Шеволежеры смешались и отхлынули назад. Кирасиры, оправившись, развернулись и бросились в погоню за вюртембергцами. В том эпизоде маршал Мюрат едва не попал в плен к русским кирасирам, успев укрыться в рядах каре вюртембергской пехоты, «заскочив» в него.

Этот эпизод битвы на Москве-реке адъютант императора Наполеона I Филипп-Поль де Сегюр в своих известных мемуарах «Поход в Россию» описывает так:

«…Неприятельские кавалеристы мужественно использовали свою удачу и окружили Мюрата, который забыл о себе, чтобы собрать своих людей. Неприятель уже протянул руки, чтобы схватить его, но он бросился в редут и ускользнул от них. Но в редуте он нашел только растерявшихся солдат, которые бегали, испуганные, вокруг парапета и не в состоянии были защитить не только его, но и самих себя. Им не хватало только выхода, чтобы обратиться в бегство.

Присутствие короля (Неаполитанского) и его крики сначала ободрили некоторых. Он сам схватился за оружие и одной рукой сражался, а другой, подняв свою каску, размахивал султаном, призывая всех своих людей и действуя на них мужеством своего примера. В то же время Ней перестроил свои дивизии. Его огонь остановил неприятельских кирасир, смешал их ряды, и они покинули свою добычу. Мюрат наконец был освобожден…»

Эта лихая атака русских кирасир закончилась тем, что они на поле боя наткнулись на 23-ю пехотную (вестфальскую) дивизию из корпуса маршала Нея, которая двумя колоннами шла к Утицкому лесу на поддержку Польского корпуса генерала Понятовского. Немцы из Вестфалии сперва приняли мчавшуюся на них кавалерию за саксонских кирасир. Когда стало ясно, что это противник, три линейных полка вестфальцев спешно построились в каре. Кирасирам пришлось, не дожидаясь ружейных залпов в упор, повернуть назад, чтобы не понести неоправданных потерь. При этом у неприятеля ядром был убит бригадный генерал Дама.

Видя грозных кирасир перед собой, пехота маршала Нея у южной флеши свернулась в несколько каре. Атакующая их тяжелая кавалерия была отбита ружейным огнем и штыками. Затем последовала контратака французской кавалерии. Во время этой схватки к неприятелю попал в плен раненый командир Новгородского кирасирского полка полковник Б.С. Соковнин.

Поля несжатой спелой ржи в ходе кавалерийских схваток были вытоптаны десятками тысяч лошадиных копыт. Поле боя вокруг Семеновских флешей покрылось телами убитых и тяжелораненых людей, трупами лошадей. Батареи сторон продолжали вести ураганный огонь, направляя его на флеши и подступы к ним.

В ходе продолжавшегося боя за Семеновские флеши кирасиры князя Голицына 5-го атаковали батарею дивизионного генерала Ж.М. де Пернети (командующего артиллерией 1-го корпуса маршала Даву, будущего виконта) в несколько десятков орудийных стволов. Ее картечный огонь в упор не смог остановить русских кирасир, которые успели изрубить часть артиллерийской прислуги. В это время вышедший из леса для прикрытия батареи 85-й линейный полк из 4-й пехотной дивизии генерала Дессе при виде накатывавшейся на него тяжелой кавалерии противника свернулся в «компактную массу» и отразил атаку.

В своих мемуарных «Записках» А.П. Ермолов отметит: «Атака наших кирасир 2-й дивизии на батареи имела полный успех, и взято несколько пушек, но, всегда действуя между лесом за высотами, занятыми неприятелем, понесли они чувствительный урон…»

Отражение той лихой атаки русских латников мемуарист Ф. Жиро де Л’Эн, адъютант дивизионного генерала графа Ж.М. Дессе, описывает в «приподнятом настроении», особенно при определении потерь противника от огня 85-го линейного полка:

«Пройдя некоторое расстояние вперед, мы на опушке леса, тянувшегося вправо от нас, выстроились колоннами. В это время мы заметили отряд русских кирасир, мчавшихся, как ураган. Они направлялись не прямо на нас, а на батарею из 30-ти орудий, которая вследствие нашего движения заняла позицию несколько сзади и левее нас.

Проходя мимо нас, отряд отведал наших пуль, но это не замедлило его движение; не сделала это и картечь нашей батареи; он опрокинул последнюю и изрубил на месте не успевших укрыться артиллеристов.

Однако несколько французских эскадронов быстро смяли кирасир, и тем пришлось еще раз проехать мимо фланга нашей колонны, перенести ее огонь и штыки солдат, которые, выйдя массами из рядов, побежали им навстречу, преграждая путь отступления. В этом отряде было, по нашему счету, до 1500 русских кирасир, а вернулись из них к своим линиям едва ли более 200 (?!) человек.

Остальные, и люди, и лошади, пали на месте, и я даже не помню, чтобы кого-нибудь из них взяли в плен. Они были забронированы только спереди; их брони и каски были черного цвета…»

…Ранение князя П.И. Багратиона, утрата Семеновских флешей заставили войска 2-й Западной армии с силами подоспевшей поддержки изменить свое позиционное положение. Батальонные колонны лейб-гвардии Литовского и Измайловского полков свернулись в каре и расположились в шахматном порядке южнее деревни Семеновское. Теперь на поле битвы они занимали первую линию. Позади них встали три кирасирских полка бригады генерал-майора Бороздина. Новороссийский драгунский полк отошел под прикрытие не умолкающих с рассвета батарей.

Новое кавалерийское дело на левом фланге кутузовской армии состоялось после 10 часов. Наполеон приказал усилить натиск у Семеновского. Здесь успех имела 20-я бригада тяжелой кавалерии, она же саксонская кирасирская бригада (полки Кавалергардский и Цастрова) генерал-лейтенанта А.И. Тильмана (получившего за Бородино баронский титул). Части саксонцев в латунных касках с меховым тюрбаном удалось прорваться через позицию русской пехоты. Но в ее тылу они попали под удар стоявших там кирасир, и в плену оказался раненый командир одного из полков (полк Гар дю Кор) полковник Лейссер.

Саксонская кирасирская бригада была атакована во фланг кирасирами генерал-майора Бороздина, а также Новороссийским и Киевским драгунскими полками корпуса генерал-майора Сиверса. Эта атака лучше всего свидетельствовала о том, что начальник кавалерийской группировки князь Голицын 5-й не упускал случая ввязаться в схватку с конницей маршала Франции Мюрата, пресекая все попытки прорыва русской позиции.

Генерал-майор Н.М. Бороздин в своем рапорте от 7 сентября об участии 1-й кирасирской дивизии в сражении при селе Бородино на имя генерала от инфантерии М.Б. Барклая-де-Толли среди прочего отметил умелую и своевременную распорядительность князя Д.В. Голицына, своего прямого в битве начальника:

«Лейб-Кирасирский Его Императорского Величества полк под командою барона Розена, прикрывая батареи и выдерживая сильный неприятельский огонь, не терял нимало присутствия духа: полковник барон Розен, будучи отлично храбр, служил примером своим подчиненным, а когда неприятель покусился атаковать нашу пехоту правее от нас и когда он, г. Розен, по приказанию г. генерал-лейтенанта князя Голицына послан мною с двумя эскадронами атаковать, что с большим стремлением было исполнено, отчего много неприятельская кавалерия потерпела, особенно тогда, как барон Розен напал на него с тылу.

Одним словом, неприятельская колонна была опрокинута и потерпела большой урон…»

Удар русской тяжелой кавалерии отбросил саксонцев к краю Семеновского оврага. Тут на выручку кирасирам Тильмана подоспела вестфальская кирасирская бригада из дивизии генерала Лоржа. Однако два полка всадников из германской земли Вестфалии в черных французских двухсторонних кирасах и стальных касках тоже оказались опрокинутыми. Маршал Ней, видя такое дело, послал на помощь Лоржу и Тильману три бригады легкой кавалерии.

Между 12 и 13 часами дня наполеоновские войска не уставали производить атаки у деревни Семеновское. Флеши находились в руках французов, но они продолжали упорствовать, стремясь завладеть высотами на противоположном берегу ручья Семеновского. Там во второй русской линии продолжала находиться кавалерия генерал-лейтенанта князя Д.В. Голицына – 4-й кавалерийский корпус Сиверса и кирасирские полки.

Русская пехота раз за разом контратаковала в штыки. Голицын тоже повторил несколько кавалерийских атак на вражескую пехоту, которая при виде такой угрозы сворачивалась в каре. Подобным образом не «уставала» делать и русская пехота, отражая наскоки неприятельской кавалерии.

Французская кавалерия предприняла сильную атаку на гвардейскую бригаду (лейб-гвардии Литовский и Измайловский полки), которая свернулась из колонн в каре. Каре открыли батальный огонь и отразили наскок вражеских кирасир. Маршал Мюрат повторил атаку на литовцев и измайловцев, но и она была отбита ружейными залпами и последующим беглым огнем из многих сотен ружей.

Тут на помощь гвардейцам подоспели Екатеринославский и Орденский кирасирские полки во главе с генерал-майором Н.В. Кретовым. В завязавшейся схватке всадников в стальных латах верх одержали русские кирасиры, ряды которых к исходу дня заметно уменьшились. Французская тяжелая кавалерия была опрокинута у деревни Семеновской еще раз.

Мемуарист К.Ф. Толь писал: «Три атаки неприятельских кирасир под командой генералов Сен-Жермена и Валенса были с твердостью отражены (лейб-гвардейцами литовцами и измайловцами. – А.Ш.) с большой для них потерей…

Генерал-майор Кретов, несмотря на рану свою, с кирасирскими полками Екатеринославским и Орденским, довершил поражение неприятеля. Генерал-майор Бороздин 2-й с кирасирскими полками Его и Ее Величеств и Астраханским неоднократно истреблял неприятельскую кавалерию и пехоту, которая наконец не посмела показаться на этом пункте».

Ермолов отмечал: «…Кирасирские полки неоднократно обращали сильнейшую кавалерию до самых батарей, за которыми она находила спасение. С отличным мужеством атаковали полки лейб-гвардии Кавалергардский и Конный, лейб-кирасирский Его Величества, полки 2-й кирасирской дивизии покрыли себя славою».

О действиях голицынской 1-й дивизии, оказавшейся в сражении в самом центре позиции кутузовской армии, свидетельствует мемуарист В.И. Левенштерн, тогда адъютант Барклая-де-Толли. Он писал о ходе битвы южнее Курганной высоты после потери Семеновских флешей:

Данный текст является ознакомительным фрагментом.