8.8. Союз элиты и государства

8.8. Союз элиты и государства

В период рабочего восстания дворянство окончательно осознало ту опасность, которую несет ему революция, и отшатнулось от либералов. С. Ю. Витте писал, что в начале революции «дворянство увидело, что придется делить пирог с буржуазией – с этим оно было согласно, но ни дворянство, ни буржуазия не подумали о сознательном пролетариате. Между тем последний… только в сентябре 1905 года проявился во всей своей стихийной силе… Вот когда дворянство и буржуазия увидели этого зверя, то они начали пятиться, то есть начал производиться процесс поправения…»[1906]

С конца 1905 года началось массовое изгнание либеральных дворян из земств. Либеральное земское дворянство, инициировавшее революцию вместе с интеллигенцией, так же, как и интеллигенция, выходит из революционного процесса. Раскол дворянства преодолевается, происходит его консолидация на платформе решительной борьбы за сохранение своей собственности и против этатистских проектов наделения крестьян за счет помещиков. В начале января 1906 года собравшийся в Москве съезд предводителей дворянства предложил альтернативную аграрную программу, включавшую переход от общинного землевладения к частной собственности на крестьянские наделы, облегчение покупки земли крестьянами с помощью Крестьянского банка и организацию переселения малоземельных крестьян на окраины. Съезд обратился к царю с ходатайством об отклонении проекта Н. Н. Кутлера.[1907] Дворянство защищало свои имущественные интересы, апеллируя к (не признаваемому крестьянами) принципу неприкосновенности частной собственности на землю. В противовес догме С. Ю. Витте и Н. Н. Кутлер взывали к реализму: «…слишком упорное отстаивание принципа частной собственности… может привести при современных условиях к тому, что владельцы лишатся всего…», – говорилось в проекте.[1908] Николай IIсделал выбор в пользу дворянства. 10 января царь собственноручно написал на докладе о проекте Н. Н. Кутлера: «Не одобряю. Частная собственность должна оставаться неприкосновенной».[1909] Этот символический акт означал, что монархия и дворянская элита объединяются на почве защиты помещичьего землевладения.

Н. Н. Кутлер был уволен, однако дворянство видело в главноуправляющем земледелия лишь исполнителя указаний С. Ю. Витте и требовало смещения премьер-министра. «Правительство Витте явно идет против высочайшей воли императора, вновь подтвердившего святость и неприкосновенность частной собственности», – говорилось в докладе февральского съезда «Союза землевладельцев».[1910] Действительно, при обсуждении Основных законов С. Ю. Витте горячо возражал против запрещения Думе касаться вопроса о принудительном отчуждении помещичьих земель. Главным аргументом С. Ю. Витте была сохранявшаяся угроза крестьянских восстаний, и ему удалось отстоять пункт о возможности отчуждения, но позиции премьера в борьбе с дворянством постепенно слабели.[1911]

Правительство С. Ю. Витте держалось в значительной степени благодаря той моральной поддержке, которую ему оказывал Запад и которая проявлялась на переговорах о предоставлении кредитов. Для окончательного преодоления финансового кризиса требовалось заключить большой заем, и во время переговоров французские политики снова выступали с «пожеланиями» в либеральном духе. 4 апреля в Париже было подписано соглашение о займе на 848 млн. руб.; это огромное финансовое вливание должно было обеспечить стабильность нового политического режима. Однако, как только заем был заключен, правительство С. Ю. Витте было отправлено в отставку.[1912]

Процесс консолидации дворянства был оформлен на съезде уполномоченных дворянских обществ, состоявшемся в Москве 21–28 мая 1906 года. Съезд осудил деятельность «самозваных земцев» и «неуполномоченных» предводителей дворянства, выдвигавших либеральные требования весной 1905 года. В избранном «объединенным дворянством» Совете уже не было либеральных деятелей, и в направленном царю адресе дворянство снова присягало на верность самодержавию. «Верховная самодержавная власть есть неизменное верование русского народа… – говорилось в адресе, – теперь более чем когда-либо должна быть оберегаема от всяких на нее посягательств».[1913] Дворянство призывало царя защитить помещичье землевладение и настаивало на тех принципах решения аграрного вопроса, которые были сформулированы январским съездом предводителей дворянства. Члены Совета объединенного дворянства должны были «обрабатывать» министров и, используя свое положение при дворе, добиваться принятия правительством дворянской программы.[1914] При этом важную роль играло то обстоятельство, что правительство и Госсовет по большей части состояли из дворян, то есть дворянская элита еще сохраняла определенные возможности контроля над властью через ее персональный состав.

Существенно, что консолидация дворянства проходила под традиционалистскими монархическими лозунгами. Почувствовав опасность социальной революции, дворяне оставили свои вестернизаторские устремления и перешли в лагерь традиционализма. «Патриоты»-дворяне создали «Русскую монархическую партию», насчитывавшую около 10 тыс. членов; другая патриотическая организация, «Русское собрание», включала до 2 тыс. человек, в том числе, представителей высшей знати.[1915] Традиционалистское движение, таким образом, принимало дворянский и охранительный характер, причем оно было призвано охранять не только самодержавие и православие, но и помещичье землевладение.

«Успокоение» масс было достигнуто в значительной мере за счет обещания созыва Думы, которая должна была рассмотреть требования всех недовольных. Закон о выборах в Думу был издан в разгар восстания, 11 декабря; он устанавливал, что крестьяне (как и в законе от 6 августа) составят 43 % выборщиков, землевладельцы – 32 %, горожане – 22 % и рабочие – 3 %. Социал-демократы и эсеры в запале борьбы призывали бойкотировать выборы, и кадеты остались единственными представителями левой оппозиции. На выборах они обещали крестьянам – землю, рабочим – сокращение рабочего дня, и народные массы приняли активное участие в голосовании.[1916]

Открытие заседаний Думы состоялось 27 апреля. «Торжественно отпраздновала деревня день открытия Государственной Думы, – писал современник, – молебствия в церквях, красный колокольный звон, процессии с красными знаменами – символ победы».[1917] Решимость добиться своих требований через Думу была велика, крестьяне говорили своим посланникам: «Иди и умри там со славой, иначе умрешь здесь со стыдом».[1918] На выборах кадеты получили 35 % мест в Думе, депутаты крестьян, впоследствии составившие группу «трудовиков», – свыше 20 % мест.[1919] В то же время выборы продемонстрировали слабость традиционалистских партий: они ничего не обещали народу и не получили думских мест.

Главным вопросом, обсуждавшимся в Думе, сразу же стал аграрный вопрос: кадеты предлагали частичное отчуждение помещичьих земель за выкуп, «трудовики» допускали возможность полного отчуждения без выкупа.[1920] Правительство отвергало всякое принудительное отчуждение и игнорировало работу Думы. Конфликт между правительством и Думой протекал на фоне усилившихся крестьянских волнений: в апреле было зафиксировано 47 крестьянских выступлений, в мае – 160, в июне – 739. Крестьянские волнения отражались также и волнениями в солдатской среде: в апреле было 4 солдатских выступления, в мае – 24, в июне – 84.[1921]

В ходе думских прений быстро выяснилось, что крестьянские депутаты, «трудовики», находятся в меньшинстве, и максимум того, что может дать Дума, – это частичный выкуп помещичьих земель. Кроме того, пришло время сева и перед крестьянами встал вопрос – батрачить на помещика, как прежде, или продолжать начатое осенью восстание. Эти факторы и воздействие «думской агитации» привели к тому, что крестьяне снова поднялись против помещиков. Однако движение по-прежнему носило местный характер, каждая деревня вела свою «войну» с местным помещиком. Разгромов помещичьих усадеб теперь было относительно немного, основным методом борьбы стали сельскохозяйственные забастовки: крестьяне отказывались батрачить на помещика и не допускали до работы пришлых поденщиков.[1922]

В 1906 году крестьяне боролись практически в одиночестве. Либералы и интеллигенция отошли от внепарламентской борьбы; рабочие были запуганы массовыми увольнениями и неохотно поднимались на забастовки.[1923] Правда, в апреле – мае количество стачечников несколько возросло, но эти цифры были получены за счет однодневных первомайских стачек, и к тому же наибольшая активность забастовщиков отмечалась в Польше. Петербург и Москва участвовали в стачках гораздо менее активно; как пишет С. В. Тютюкин, «передовые отряды российского пролетариата, и прежде всего рабочие крупнейших заводов, нередко воздерживались от отдельных частных выступлений, экономя силы для решающего натиска».[1924] В. И. Ленин ожидал, что пик крестьянского восстания будет достигнут летом 1906 года и советовал отложить до этого времени вооруженное восстание в городах. При этом крестьянское восстание (как доказывает Т. Шанин) развивалось независимо от борьбы рабочих или агитации партий.[1925] Таким образом, положение изменилось кардинальным образом: если в октябре 1905 года крестьяне шли за рабочими, то теперь рабочие собирались идти за крестьянами. Но только собирались: из планировавшегося выступления ничего не получилось. Правительство было до крайности обеспокоено как требованиями Думы, так и подкреплявшим их крестьянским движением.

8 июне 1906 года этатистские круги предприняли еще одну попытку прийти к соглашению с оппозицией. Генерал Д. Ф. Трепов встретился с П. Н. Милюковым и предложил ему участвовать в составлении «министерства доверия»; при этом Д. Ф. Трепов выразил согласие как с требованием всеобщих и равных выборов, так и с требованием частичного отчуждения помещичьей земли. Однако (как показывает Р. Мэннинг), решающую роль сыграло вмешательство Совета объединенного дворянства, рекомендовавшего министру внутренних дел П. А. Столыпину распустить Думу. Консолидация дворянства привела к тому, что оно постепенно подчинило себе правительство.

9 июля Первая Государственная дума была распущена. В манифесте о роспуске Думы говорилось, что действия депутатов «смутили» крестьян, которые перешли в ряде губерний к открытому грабежу, хищению чужого имущества и к неповиновению властям.[1926]

П. А. Столыпин ожидал, что роспуск Думы вызовет «общие беспорядки» и приготовил войска, но масштабы беспорядков оказались намного меньше ожидаемых. Собравшись в Выборге, депутаты разогнанной Думы обратились к населению с призывом о гражданском неповиновении; они призывали не платить налоги и не давать рекрутов. По мнению самих кадетов, это обращение было «жалким минимумом действий»; оно было равнозначно отказу либеральной интеллигенции от борьбы. Социал-демократы и эсеры призвали к всеобщей забастовке; она началась 24 июля, но не приняла всеобщего характера, проходила вяло и закончилась через несколько дней. Многие большие заводы отказались примкнуть к стачечникам – это говорило о том, что рабочий класс тоже выходит из борьбы. Крестьяне еще продолжали борьбу, но крестьянское движение оставалось раздробленным и неорганизованным, и разгон Думы не оказал существенного влияния на местную «войну», которую крестьяне вели со своими помещиками.[1927]

Убедившись в слабости оппозиции, новый премьер-министр П. А. Столыпин перешел в решительное наступление. 1 августа 1906 года были введены военно-полевые суды, которые в течение следующих нескольких месяцев послали на казнь более 1 тыс. «зачинщиков беспорядков». Крестьянскому движению был нанесен тяжелый удар, число выступлений сократилось с 682 в июле до 117 в октябре. Правда, восстания не были подавлены до конца, и к лету 1907 года число выступлений снова поднялось, в июне оно достигло 216. Новый всплеск крестьянских волнений был связан с неурожаем 1906 года, который принял масштабы, даже большие, чем в 1905 году В 1906 / 07 хозяйственном году потребление хлеба в среднем по стране составило только 15,4 пуда – то есть было ниже, чем в голодном 1901 / 02 году. По подсчетам П. Н. Першина, в зоне голода оказалось 235 уездов с населением 44 млн. человек, на 14 млн. больше, чем год назад. Однако реакция крестьян на голод в этот раз была более слабой – сказались усталость от борьбы, усиление правительства и отсутствие союзников. К зиме 1907 года крестьянское движение было окончательно подавлено; в декабре имело место лишь 12 выступлений – революция закончилась.[1928]

Используя постепенное затухание волнений, Совет объединенного дворянства поставил вопрос об изменении нормы представительства в Думе с тем, чтобы обеспечить дворянское большинство. Эти требования были подкреплены IIсъездом уполномоченных дворянских обществ в ноябре 1906 года, однако правительство не решилось сразу же пойти по этому пути. Выборы во Вторую думу в начале 1907 года привели к новому поражению правительственных партий; крестьяне отвечали на репрессии тем, что голосовали за левых, и при выборах депутатов лояльные правительству выборщики от дворян оставались в меньшинстве. В итоге социал-демократы, эсеры, народные социалисты и «трудовики» получили 43 % мест – и если принять во внимание неравноправную избирательную систему, то становится очевидно, что абсолютное большинство избирателей проголосовало за социалистов и примыкавшим к ним «трудовиков».

Открывшаяся 20 февраля Вторая дума, как и Первая, сразу же вошла в конфронтацию с правительством по вопросу об аграрной реформе. Хотя кадеты, следуя тактике «бережения Думы», стремились смягчить это противостояние, правительство не желало пойти навстречу. Полиция устроила провокацию, якобы обнаружив в помещении Думы листовки, призывавшие к восстанию, – и 3 июня

1907 года Дума была распущена; 30 социал-демократических депутатов были сосланы в Сибирь. Одновременно с роспуском Думы царским манифестом – в нарушение Основных законов – было объявлено об изменении порядка выборов. По новому закону помещики должны были составить половину общего числа выборщиков – таким образом, новая Дума отдавалась во власть дворянства.[1929]

Помимо общности основных тенденций, сходство русской революции с революциями 1848 года (в частности, с прусской революцией) определялось и прямым заимствованием исторического опыта. Как отмечалось выше, тактические приемы русских революционеров зачастую были заимствованы у их предшественников. Однако консерваторы тоже заимствовали свои приемы у Запада: премьер-министр П. А. Столыпин попросту подражал тактике Отто фон Мантейфеля: он писал, что последует примеру прусского двора, который семь раз распускал парламент, пока не добился нужного результата.[1930] Русская конституция 1906 года содержала статью (87-ю), аналогичную 105-й статье прусской конституции 1848 года, которая позволяла правительству после роспуска собрания принимать нужные законы в «чрезвычайном порядке». Порядок выборов был таким же, как в Пруссии: избиратели по состоятельности или сословным признакам делились на классы («курии»), которые раздельно избирали установленное число выборщиков, затем выборщики объединялись и избирали депутатов. Этот порядок позволял, манипулируя численностью выборщиков, подбирать состав собрания, что и делал О. Мантейфель, а затем – П. А. Столыпин. В конечном счете, два раза разогнав Думу, П. А. Столыпин изменил по 87 статье избирательный закон так, чтобы получить необходимое правительственное большинство. Характерно, что на разгон Думы русские парламентарии реагировали так же, как и прусские: они ограничились тем, что призвали население к «пассивному сопротивлению»: отказу от уплаты налогов и поставки рекрутов.

Таким образом, русская революция закончилась так же, как и прусская: монархия превратилась из неограниченной в конституционную, и царь должен был поделиться властью с олигархией крупных собственников. Однако уступки были сравнительно невелики: роль парламента была сведена к минимуму путем ограничения его законодательных функций и манипулирования выборами.

Подводя итоги заключительного периода революции, можно отметить, что к этому времени почти полностью исчезает противостояние между западниками и традиционалистами, существовавшее на первом этапе революции. Обе противостоящие группировки разрушаются, основная часть дворянства переходит из лагеря западников в лагерь традиционалистов, а большинство крестьянских депутатов поддерживает в Думе западников. Конфронтация происходит теперь по основному социальному вопросу – вопросу о земле; обусловленное действием демографического фактора «Сжатие в народных массах» выходит на первый план, оттесняя все прочие социально-экономические и политические проблемы. Перед лицом этой угрозы дворянство уже не замечает «Сжатия в элите» и присоединяется к монархии в целях поддержания статус-кво. Прозападная интеллигенция выходит из борьбы, лагерь западников разрушается, и в результате они теряют большую часть своих конституционных завоеваний.

Помимо выделения главных «значащих» факторов революции, необходимо кратко остановиться и на тех факторах, которые оказались «незначащими». Общепризнано, что крупная буржуазия не сыграла особой политической роли в происходивших событиях. В качестве причины политической инертности промышленников и торговцев обычно указывают то обстоятельство, что они были в общем довольны тем покровительством, которое оказывало им царское правительство. Только на заключительном этапе революции представители капитала попытались было создать свою партию, но эти попытки имели своим результатом лишь организацию «Совета съездов представителей промыслов и торговли», который подчеркнуто отмежевался от политических выступлений. Правда, капиталисты были отчасти представлены в «Союзе 17 октября», но главную роль в этой партии играли крупные землевладельцы.[1931]

Мелкая торгово-промышленная буржуазия также не сказала своего самостоятельного слова в революции. Хотя этот социальный слой был достаточно многочисленным, он оказался расколот на части. Одна часть его пошла за интеллигенцией в партию кадетов; по имеющейся статистике в составе Калужской, Симбирской и Смоленской губернских организаций этой партии мелкие буржуа (торговцы, мещане, приказчики, ремесленники, домовладельцы) составляли 32 %, интеллигенты – 31 %, чиновники – 18 %, землевладельцы – 10 %, крестьяне и рабочие – 8 %. Таким образом, кадетскую партию можно назвать интеллигентски-мелкобуржуазной, но главную роль в ней играла все же либеральная интеллигенция. Другая часть мелкой буржуазии пошла за «черносотенцами», но традиционалистские силы оказались слабыми, и, за исключением событий октября 1905 года, ничем себя не проявили. Наконец, третья и, возможно, наибольшая часть мелких буржуа осталась пассивной.[1932]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.