Вооруженный нейтралитет, или новая слава Екатерины от 1775 до 1780 года

Вооруженный нейтралитет, или новая слава Екатерины от 1775 до 1780 года

После всего, что вы прочитали о делах Екатерины, вы, наверное, удивитесь, милые читатели, увидев название этого рассказа.

Вскоре после Кайнарджийского мира беспокойные Турки снова заволновались; больше всего огорчило их получение Крымом независимости, и, досадуя на потерю знаменитого полуострова, они всеми силами старались, по крайней мере, уменьшить его сближение с Россией и не хотели утверждать ханом Сагин-Гирея, избранного Крымцами с согласия покровительствовавшей им России. Чтобы предупредить опасные последствия новых раздоров, Екатерина приказала своим войскам снова приблизиться к Турецким границам, и особенно — Крыму. Граф Румянцев, снова главнокомандующий Русских войск, уже вынужден был начать военные действия, как вдруг все разногласия были прекращены самым неожиданным образом: Франция, старавшаяся прежде вредить России в ее отношениях с Турцией, вдруг стала нашей защитницей и своими доводами заставила султана вспомнить условия Кайнарджийского мира и снова подтвердить их в полной силе: независимость Крыма была признана во второй раз, и Сагин-Гирей назван ханом. Но из-за чего же произошла такая перемена в отношении к нам Франции? Оттого, что она сама стала нуждаться в помощи сильной России, оттого, что она боялась войны с Англичанами из-за возобновившихся споров о владениях в Америке. Но и кроме этих споров Англичан с Французами, в Европе происходили тогда еще другие события, отвлекшие внимание всех государств от Турок, заставлявшие многих из них желать, чтобы Россия оказала свое могущественное влияние на их дела. Каковы же были эти дела?

Рубль 1763 года, копейка 1765 года

В конце 1777 года скончался Баварский курфюрст Максимилиан, не оставив детей. Его родственники, считавшие себя наследниками, явились со всех сторон. То были: младший Баварский дом, супруга курфюрста Саксонского, герцог Мекленбург-Шверинский[410] и герцог Пфальцский[411]. Столько претендентов на наследство, конечно, не могли обойтись без спора. Некоторые из них состояли в родстве с Прусским двором, другие — с Австрийским, а Фридрих II и Мария-Терезия были всегда так недовольны друг другом, что, казалось, радовались каждому поводу к войне. Баварское наследство тем более представлялось им таким поводом, что один из наследников, герцог-палатин[412], уступил за денежное вознаграждение все свои права Австрийской императрице и ее сыну Иосифу, бывшему уже тогда императором. Началось разделение осиротевшей страны: Мария-Терезия хотела присвоить себе слишком большой участок наследства; Прусский король вступился за права герцогов Саксонского и Пфальцского, и война началась. Фридрих, несмотря на свою старость, сам командовал армией; но заметно было, что прежние пылкость и мужество уже не оживляли храброго короля и все движения его войск были медленны, а сам он, вместо того, чтобы, как прежде, в походной палатке чертить планы сражений, чаще всего сидел в покойных квартирах за письменным столиком и занимался литературой.

Ведя войну в таком настроении, Фридрих, вероятно, не скоро бы ее окончил, если бы его сильная союзница Россия не откликнулась на его просьбы и не взяла бы его сторону и сторону тех принцев-искателей Баварского наследства, которые были под его защитой. Это случилось в то самое время, когда закончилась война Русских с Турками, и это было причиной, ускорившей ее окончание. Как только войско Екатерины получило приказ идти на помощь к Прусскому королю, Мария-Терезия стала гораздо сговорчивее в спорах о Баварии. Другие претенденты на наследство последовали ее примеру, и Русской императрице принадлежала честь кончить эту ссору, очень важную для Европы. В этом случае сильно пострадала гордость Австрийского двора. Мария-Терезия никогда не могла простить Екатерине этого обидного для Австрии превосходства России. Но с завистью смотря на славу Русской императрицы, она не могла в тайне не удивляться ей, особенно когда вскоре после этого новое дело Екатерины заставило ее самых жестоких врагов согласиться с мнением, что она справедливо занимала первое место среди Европейских государей.

Важность этого дела принесла Екатерине ту новую славу, о которой мы говорили в начале этого рассказа. Вот его подробности.

Наверное, все вы, друзья мои, уже понимаете, как много пользы приносит торговля государствам и любому, даже всякому небольшому обществу людей. Она удовлетворяет все их нужды, поставляет одной стране произведения другой, знакомит страны между собой. Все эти выгоды становятся особенно важны, если торговля ведется с помощью мореплавателей, соединяющих между собой самые отдаленные страны, — вот почему мудрые государи и народные правители всегда покровительствовали мореплаванию и торговле. Раньше всех в Европе этим покровительством начала славиться Англия, и в то время, когда открытие Америки и ее бесчисленных богатств вызвало среди Европейских государств много споров и войн за владения в Новом Свете, Англия защищала торговлю, которая очень нуждалась в этой защите: народные волнения, разногласия и войны были всегда губительны для нее. Англия умела спасти ее в эти смутные времена, насаждая во всех странах правило, что опустошения войны не должны касаться тех государств, которые не участвуют в ней, и что их корабли могут без всякой опасности ходить со своими товарами по всем морям. Здесь надо пояснить, что значит «не участвующее в войне государство» — то есть не защищающее ни ту, ни другую из спорящих сторон; такое государство называется нейтральным, от слова нейтралитет[413] (неучастие).

Итак, нейтральные корабли благодаря покровительству Англии долго пользовались своими правами и без опаски привозили товары даже в такие государства, которые вели войну. Но великодушие Англичан продолжалось до тех пор, пока на морях у них были опасные соперники — Французы. Но когда однажды во время войны с Францией им удалось истребить почти всю морскую силу этого государства и стать повелителями всех морей, дело приняло другой оборот: Англичане увидели, что защита торговли нейтральных государств лишает их больших выгод, и только их одних, потому что все другие государства уже не имели возможности спорить с ними на море. Для чего же и против кого защищать то, что только они одни могли брать, без всяких споров, по праву сильного? Рассуждая таким образом, Англичане начали поступать совершенно против заведенных правил, не так, как поступали прежде, и если теперь они вели войну с каким-либо государством, то всякий корабль, шедший туда или оттуда, становился их законной добычей, как только они захватывали его. В это время они уже не обращали внимания на то, что такой корабль мог быть нейтральным: они присваивали его себе, и это было тем удобнее, что они вели войну со многими государствами, особенно с тех пор, как начались беспокойства в их Американских владениях и некоторые из Европейских государств вмешались в эти ссоры.

Таким образом, торговля, притесняемая одним из сильнейших морских государств, не могла не прийти в упадок. Каждое государство в той или иной степени почувствовало это, но ни одно не осмеливалось спорить с могущественной, непобедимой на море Англией. Положение многочисленного класса людей, занимавшихся торговлей, стало особенно стеснительно с 1778 года, когда началась открытая война Англичан с Французами в Америке. Расскажем подробнее о причинах этой войны.

Англичане, всегда славившиеся торговыми делами и мореходством, основали много колоний в Северной Америке. Эти колонии, состоявшие первоначально из нескольких семейств, начали быстро увеличиваться за счет переселенцев из Англии, а впоследствии и из других Европейских государств. Таким образом, Английские провинции в Северной Америке стали, наконец, настолько многолюдны и сильны, что могли уже представлять собой отдельное государство, не зависящее от прежнего его Отечества — Англии. Отдаленность этого Отечества, неудобства в поддержании контактов с ним и происходившие от этого беспорядки в управлении заставляли Американских Англичан стремиться к освобождению от зависимости от Старой Англии. Но они не достигли бы так скоро исполнения своего желания, если бы Французы не помогли им и деньгами, и войском.

В.А. Серов. Екатерина II на соколиной охоте. 1902 г.

Государственная малая печать императрицы Екатерины II

И вот началась та война в Америке, о которой мы теперь говорим и во время которой Англичане больше, чем когда-либо, притесняли торговлю не только воевавших с ними государств, но даже нейтральных стран. Все жаловались, роптали на эту несправедливость, но никто не смел вступиться за обиженных. Наконец, появилась великодушная защитница, и это была Русская государыня. Трудно было взять на себя это важное дело, но Екатерина не боялась трудностей: в ее необыкновенном уме уже был разработан прекрасный план защиты. Он заключался в предполагаемом союзе государей, добровольно объединившихся, чтобы покровительствовать нейтральным кораблям и защищать их от нападений тех государств, которые вели между собой войну. Этот союз был назван вооруженным нейтралитетом. Его правила были разработаны самой императрицей и могут быть интересны для вас.

В первой и главной статье их было сказано, что нейтральные корабли имеют полное право ездить по всем морям и входить во все гавани воюющих государств; что все грузы, находящиеся на таких кораблях, хотя бы и на неприятельских, считаются неприкосновенными, кроме контрабандных[414], то есть запрещенных товаров, а в этом случае запрещенными товарами считались только военные снаряды и припасы, которые могли быть полезны для неприятелей. Такие контрабандные товары отбирались правительством воюющего государства, все же остальное могло беспрепятственно перевозиться на нейтральном корабле. Правила вооруженного нейтралитета заключались торжественным объявлением императрицы, что всех их нарушителей она будет считать своими врагами и что ее флот всегда будет готов наказать их.

Теперь вы понимаете, каким великим благодеянием была эта мысль Екатерины для торговли всех стран? С невольным чувством удивления законодательницей был принят ее новый закон почти всеми Европейскими государствами. Франция и Испания были первые, открыто одобрившие намерения Русской императрицы и даже вступившие в ее знаменитый союз. Их примеру тотчас последовали Дания, Швеция, Голландия, Пруссия, Австрия, Португалия и королевство обеих Сицилий. Англия, хотя и не вступила в этот союз, но и не отвергала его благородных правил, а, напротив, показала к ним заслуженное уважение. Она надеялась, что благодаря войне, все еще продолжавшейся в Америке, и волнениям, которые начинались тогда во Франции и уже предвещали ужасный переворот, союз вооруженного нейтралитета будет существовать недолго и прекратит свое существование сам собой, без опасного спора с его учредительницей. Ожидания Англии вследствие ее тайных стараний точно исполнились, но, по крайней мере, еще несколько лет подряд торговые люди всего света благословляли великую государыню России за свою безопасность и счастье.

Новая слава Екатерины добавила ей новых почитателей во всех странах, куда доходили слухи о ее делах.

Не говоря уже о многих государях, не говоря об отличнейших ученых Франции и Германии, с которыми она переписывалась и которые давно уже оценили ее гениальный ум и высокие достоинства. В 1780 году, спустя три месяца после обнародования манифеста о вооруженном нейтралитете, к числу приверженцев северной царицы прибавилось знаменитое лицо: Австрийский император Иосиф II, сын Марии-Терезии. Он приехал в Россию только для того, чтобы лично познакомиться с великой государыней, которую его мать очень не любила. Не разделяя этого нерасположения, но наслушавшись о нем, Иосиф приехал к Русским с предубеждением против Екатерины. Но как изменились его чувства, когда он увидел ее! Это памятное свидание проходило в Белоруссии, которую императрица ездила осматривать в 1780 году — в первый раз после присоединения этой страны к ее древнему Отечеству. Иосиф, услышав об этом, просил у нее позволения приехать туда же. Екатерина, с удовольствием соглашаясь на его просьбу, определила город Могилев местом свидания. Нетерпеливый император под именем графа Фалькенштейна приехал туда раньше государыни и, чтобы увидеть ее несколькими часами ранее, ездил даже к местечку Шклов, где представился ей, и потом поспешил вперед, чтобы иметь удовольствие встретить ее при въезде в Могилев.

С.С. Соломко. Императрица Екатерина II.

Эта картина совершенно необычна, поскольку на ней императрица Екатерина II изображена не в парадном, а домашнем платье. Создавая образ доброй и мудрой императрицы в повести «Капитанская дочка», А.С. Пушкин, по-видимому, смотрел на этот портрет. Рассказывая о встрече главной героини Марьи Ивановны с государыней, он написал так: «Марья Ивановна успела рассмотреть даму с ног до головы. Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую».

Это был торжественный въезд: жители всей Белоруссии желали показать свое усердие государыне, и все их сословия участвовали в пышной встрече, ей оказанной. Иосиф, пользуясь своим инкогнито[415], смешивался в это время с толпами народа и был свидетелем той искренней привязанности, которую чувствовали к Екатерине ее подданные и которой поддавались все вокруг нее. Невольно покорился и он этому очарованию, и предубеждение, внушенное ему матерью, рассеялось при первом же разговоре с Екатериной: высокий ум, величие, которым исполнен был вид императрицы, благородство, которым дышало каждое ее слово, и при всем этом приятная простота обхождения так поразили сына Марии-Терезии, что он, почти не обращая внимания на великолепные праздники двора, которые устраивались в Могилеве, желал наслаждаться только беседой с государыней. С этого времени прежние частые разногласия между Русским и Австрийским дворами сменились искренним дружеским расположением, которое через четыре месяца еще более утвердилось: Мария-Терезия скончалась, и Иосиф стал единственным обладателем престола.

Камероновская галерея в Царскосельском саду, построенная Екатериной II.

Царское Село было любимо Екатериной II. В 80-90-е гг. XVIII столетия по проекту архитектора Ч. Камерона построили галерею, получившую название «Камеронова галерея» — одно из прекраснейших архитектурных сооружений XVIII столетия.

Не один Могилев удостоился чести принимать высокого чужеземного гостя: Австрийский император ездил оттуда в Москву, а потом и в Петербург, куда государыня возвратилась прямо из Белоруссии. Любопытный Иосиф осматривал все примечательности в городах, мимо которых проезжал, восхищался Москвой, ее старинными, величественными дворцами, ее живописными окрестностями.

Оставив древнюю столицу Русских, Иосиф с удивлением для себя меньше чем через трое суток оказался в новой столице. Здесь на каждом шагу удивление его увеличивалось. Все, что рассказывали ему о красоте и великолепии города, так недавно созданного, показалось ему недостаточным, когда он собственными глазами увидел чудесное творение Петра. Кто из иностранцев мог ожидать, что в такое короткое время напротив скромного жилища основателя столицы возвысится величественное здание дворца его наследников, что в пышных комнатах этого дворца будет часто решаться участь Европейских государств! Конечно, никто, когда сам Иосиф, видевший все собственными глазами, едва верил им: так все, окружавшее Екатерину, было похоже на волшебный мир! Император особенно чувствовал это в Царском Селе, пышные красоты которого в самом деле поражали всех, видевших их. Кроме прелестей природы и искусства, так прекрасно соединенных в этом очаровательном месте, Екатерина для развлечения своего гостя каждый день придумывала новые удовольствия. Балы, спектакли, концерты беспрестанно сменяли друг друга, то же разнообразие наблюдалось и в прогулках: начинаясь в Царскосельском саду, они часто заканчивались в Павловском; даже обеды не были одинаковы.

Великий князь Александр Павлович в 1787 г. Гравюра Скородумова.

Александр Павлович (1777–1825) — первый сын Павла Петровича и Марии Федоровны, любимый внук Екатерины II, впоследствии император Александр I. Он рос в атмосфере сложных родственных отношений между бабушкой-императрицей и родителями. Нянькой Александра была Англичанка. В качестве воспитателя к нему был приставлен Швейцарец, республиканец Фридрих Цезарь Лагарп.

Граф Фалькенштейн был и в Кронштадте, и даже в Сестребеке. Восхищенный Россией и получив удостоверение в дружеском расположении Екатерины, Иосиф оставил нашу северную столицу, исполненный глубокого уважения и преданности к ее повелительнице.

Австрийский император был не первым царственным гостем Екатерины: Шведский король Густав III и брат Фридриха II, принц Генрих Прусский, приезжали за несколько лет до него. Принц Генрих был даже не один раз, и приезд его в 1776 году имел важные последствия: супружество наследника Русского престола с племянницей Фридриха, принцессой Вюртембергской[416], известной всем нам под драгоценным именем императрицы Марии Федоровны. Она была второй супругой великого князя Павла Петровича. Первая — принцесса Гессен-Дармштадтская[417] Августа-Вильгельмина, названная при миропомазании Натальей Алексеевной, — жила очень недолго в России и скончалась в том самом 1776 году, когда Прусский принц был в Петербурге. Он был свидетелем сильного горя цесаревича о потере нежно любимой супруги, старался вместе с императрицей утешать его и через несколько месяцев после случившегося предложил ему в супружество свою племянницу. Великий князь ездил с ним в Берлин и от самого Фридриха Великого получил руку прелестной невесты, а вместе с ней — то редкое, семейное счастье, которым наслаждался в продолжение всей своей жизни. Первым сыном Павла Петровича и Марии Федоровны, первым утешением их великой родительницы был великий князь Александр, родившийся 12 декабря 1777 года. Это был впоследствии наш незабвенный император Александр I.

Барон Гримм. Гравюра.

Барон Мельхиор Гримм (1723–1807) — Немецкий писатель, состоявший в дружеской переписке с императрицей Екатериной II. С ним она советовалась по важнейшим политическим вопросам и вопросам воспитания. Именно барон Гримм рекомендовал Екатерине II воспитателя для внука Александра.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.