Книга IX

Книга IX

НАЧИНАЮТСЯ ГЛАВЫ ДЕВЯТОЙ КНИГИ

1. О Реккареде и его послах [587 г.].

2. О кончине блаженной Радегунды [587 г.].

3. О том, кто пришел с кинжалом к королю Гунтрамну [587 г.].

4. О рождении второго сына у Хильдеберта [587 г.].

5. О знамениях [587 г.].

6. О совратителях и лжепророках [587 г.]

7. Об отстранении герцога Эннодия и о басках [587 г.].

8. О приеме Гунтрамна Бозона у короля [587 г.].

9. О гибели Раухинга [587 г.].

10. О гибели Гунтрамна Бозона [587 г.].

11. О свидании королей [587 г.].

12. О гибели Урсиона и Бертефреда [587 г.].

13. О Баддоне, отправившемся в качестве посла, и о том, как его задержали и спустя много дней отпустили, и о дизентерии [587 г.].

14. О мире между епископом Эгидием и герцогом Лупом [587 г.].

15. Об обращении Реккареда [587 г.].

16. О его послах к нашим королям [587 г.].

17. О скудости этого года [587 г.].

18. О бретонах и о кончине епископа Намация [588 г.].

19. О гибели Сихара, жителя Тура [588 г.].

20. О том, как мы были отправлены с посольством к королю Гунтрамну с просьбой сохранить мир [588 г.].

21. О милостынях и о доброте этого короля [588 г.].

22. О чуме в городе Марселе [588 г.].

23. О кончине епископа Агерика и о его преемнике [588 г.].

24. О епископском служении Фронимия [588 г.]

25. О том, как войско Хильдеберта отправилось в Италию [588 г.].

26. О кончине королевы Ингоберги [589 г.].

27. О кончине Амалона [589 г.].

28. О дорогих подарках, посланных королевой Брунгильдой [589 г.].

29. О том, как лангобарды попросили у короля Хильдеберта мира [589 г.].

30. О податной переписи населения городов Тура и Пуатье [589 г.].

31. О том, как король Гунтрамн отправил войско в Септиманию [589 г.].

32. О вражде между Хильдебертом и Гунтрамном [589 г.].

33. О том, как монахиня Инготруда отправилась к Хильдеберту с жалобой на свою дочь [589 г.]. [246]

34. О вражде между Фредегондой и ее дочерью [589 г.]

35. О гибели Ваддона [589 г.].

36. О том, как король Хильдеберт отправил своего сына Теодоберта в Суассон [589 г.].

37. О епископе Дроктигизиле [589 г.]

38. О том, как некоторые лица хотели составить заговор против королевы Брунгильды [589 г.].

39. О ссоре в монастыре в Пуатье, вызванной Хродехильдой и Базиной [589 г.].

40. О первом поводе ссоры [589 г.].

41. Об убийстве в базилике святого Илария [589 г.].

42. Текст письма, который был направлен святой Радегундой епископам [573 или 587 г.].

43. О том, как пресвитер Тевтарий прибыл для улаживания этой ссоры [589 г.].

44. О погоде этого года [589 г.].

КОНЕЦ ГЛАВАМ [ДЕВЯТОЙ КНИГИ]

ВО ИМЯ ХРИСТОВО НАЧИНАЕТСЯ

ДЕВЯТАЯ КНИГА НА 12 ГОДУ [ПРАВЛЕНИЯ] КОРОЛЯ ХИЛЬДЕБЕРТА

1. Итак, после смерти Леовигильда, короля Испании, его сын Реккаред заключил союз с вдовой своего отца Гезинтой и принял ее как мать. Ибо она была матерью королевы Брунгильды, матери Хильдеберта Младшего. Реккаред же был сыном Леовигильда от другой жены[1]. И вот посоветовавшись с мачехой, он отправил к королю Гунтрамну и Хильдеберту послов со словами: «Заключите с нами мир, и мы вступим в союз, для того чтобы мы могли полагаться на вашу помощь, а в случае необходимости и мы могли бы поддерживать вас на таких же условиях пребывая с вами в дружбе». Но когда послы, отправленные к королю Гунтрамну, прибыли в город Макон, им было приказано задержаться там Король направил к ним людей и, узнав о причине их прибытия не пожелал принять их предложения. Вот почему впоследствии между ними возникла столь сильная вражда, что готы не позволяли никому из его королевства проходить через города Септимании[2]. А послы, прибывшие к королю Хильдеберту, были любезно им приняты. Отдав подарки и заручившись миром, послы возвратились домой с дарами.

2. В этом году покинула этот мир блаженнейшая Радегунда[3]. И в основанном ею монастыре стояло великое по ней рыдание. Присутствовал и я на ее погребении. Преставилась же она 13 августа и была погребена три дня спустя. А какие там произошли чудеса в этот день и каково было погребение, я постарался подробно описать в книге о Чудесах[4].

3. Между тем наступил праздник святого Марцелла, который празднуется в городе Шалоне в сентябре месяце, и король Гунтрамн присутствовал на нем. Но когда после окончания службы он подошел к святому алтарю для причастия, к нему направился какой-то человек, как бы намереваясь что-то ему сообщить. В то время как тот поспешно шел к королю, из его руки выскользнул нож. И когда его быстро схватили, то нашли у него в руке другой нож, вынутый из ножен. Его немедленно вывели из святой базилики, связали и подвергли пыткам. И он признался, что его дослали убить короля, говоря: «Тот, кто послал меня, рассуждал так: „Так как король понял, что многие его ненавидят, то, боясь, как бы его не убили, он окружил себя стражей из своих людей, и мы не имели возможности приблизиться к нему с мечами и убить его; только в церкви он чувствовал себя в безопасности и стоял там, ничего не опасаясь“». Многие из тех, на кого он показал, были схвачены и умерщвлены, а его, подвергнув бичеванию, король отпустил, полагая за грех убить того, кого [силой] вывели из церкви[5].

4. В этом же году у короля Хильдеберта родился второй сын, которого воспринял от купели Веран, епископ Кавайона[6], и нарек его Теодорихом. А епископ этот обладал в то время даром большой чудотворной силы, так что часто, осенив больных людей крестным знамением, он с божьей помощью тут же возвращал им здоровье.

5. Тогда же появилось множество знамений. Так, в домах некоторых лиц сосуды оказались испещрены неведомо какими знаками, которые никак нельзя было ни соскоблить, ни оттереть. А началось это чудо в области города Шартра и, распространившись в области Орлеана, дошло до области Бордо, не минуя ни одного города, расположенного между ними. В октябре месяце в виноградниках после сбора винограда мы заметили новые ветви с уродливыми гроздьями. А на деревьях появились новые побеги и новые плоды. Со стороны севера вспыхнули лучи. Некоторые утверждали, что они видели, как из облака выскользнули две змеи. Другие говорили, что неожиданно исчезла вилла с хижинами и людьми. Появилось много других знамений, которые обычно возвещали или смерть короля, или бедствия страны. В этом году сбор винограда был незначительным: был избыток воды, шли непрерывные дожди; и реки переполнились водой.

6. В том году в городе Type появился один человек по имени Дезидерий, «который выдавал себя за кого-то великого»[7] и утверждал, что он может творить много чудес. Кроме того, он хвастался тем, что связан с апостолами Петром и Павлом, [небесными] гонцами. Поскольку меня в ту пору не было в городе, то к нему стекалось большое количество простого народа, приводящего с собой слепых и увечных[8], которых он старался вылечить не святостью, но обманными приемами черной магии[9]. В самом [248] деле, паралитиков или имеющих другую какую-либо немощь он приказывал насильно распрямлять, чтобы таким приемом вылечить тех, кого он был не в состоянии выправить даром божественной силы. И вот одни его помощники хватали человека за руки, другие – за ноги и так тянули в разные стороны, что, казалось, лопались сухожилия, и так как те не выздоравливали, их отпускали еле живыми. Случалось и так, что от этой пытки многие испускали дух. И несчастный так возгордился, что говорил, будто блаженный Мартин ниже его, а сам он равен апостолам. И не удивительно, что теперь он объявлял себя равным апостолам, ибо такой зачинщик зла при конце света может объявить себя самим Христом. А что он был обучен обманному искусству черной магии, явствует, как я сказал выше, из того, что, как утверждают очевидцы, когда кто-либо говорил о нем плохое, находясь от него далеко, или тайно от него, он порицал того перед всем народом, говоря: «Ты сказал обо мне то-то и то-то, а это унижает мою святость». А откуда же он это узнавал, как не от бесов, возвещавших ему об этом? Носил же он капюшон и тунику из козьей шерсти и в присутствии людей воздерживался от пищи и питья, но тайком, когда он приходил на постоялый двор, набивал чрево так, что слуга едва успевал приносить все, что он требовал. Но наши люди поняли и разоблачили его хитрость, и он был изгнан за пределы города. Нам не известно, куда он потом ушел; однако он говорил, что он житель города Бордо.

Но за семь лет до этого был и другой большой совратитель, обманувший многих своей хитростью. Он носил тунику без рукавов[10], поверх нее плащ из тонкой ткани, в руке у него был крест, на котором висели пузырьки, наполненные, как он говорил, священным елеем. Он говорил, что он пришел из Испании и принес мощи блаженнейших мучеников – Винценция-диакона и Феликса. Когда [однажды] поздно вечером он пришел к базилике святого Мартина в Type, мы сидели за трапезой. Он прислал сказать: «Пусть они явятся к святым мощам»». Так как было уже поздно, мы ему ответили: «Пусть святые мощи лежат на алтаре до тех пер, пока мы не придем утром принять их». Но он поднялся с рассветом и, не дожидаюсь нас, пришел со своим крестом и вошел в мою келью. Пораженный и удивленный его дерзостью, я спросил его, что все это значит. Он ответил как гордец заносчиво: «Ты должен был оказать нам лучший прием. Я донесу об этом королю Хильперику, а он мстит за пренебрежение ко мне». И, войдя в часовню, он сам, пренебрегая мною, произнес первый, второй и третий стих[11], сам прочел молитву и сам окончил ее, и, вновь подняв крест, вышел. У него и речь была деревенской, и протяжное произношение безобразно и отвратительно, да и ни одного разумного слова не исходило от него. Он дошел до самого Парижа.

В то время там совершали общие молебствия[12], которые обычно бывают в дни перед святым праздником вознесения господня. Случилось так, что когда епископ Рагнемод торжественно шел со своей паствой, обходя святые места, тот тоже появился со своим крестом, в необычном для народа одеянии. Собрав блудниц и простых женщин, он составил свой хор, как бы намереваясь с этой толпой тоже обойти святые места. Видя [249] это, епископ послал к нему архидиакона сказать: «Если у тебя есть мощи святых, положи их на некоторое время в базилике и празднуй святые дни вместе с нами, а по окончании праздника иди своим путем». Тот же, ничуть не внимая словам архидиакона, начал сквернословить и поносить епископа. Но епископ, понимая, что тот совратитель, приказал запереть его в келье. Осмотрев все, что у него было, епископ нашел у него большой мешок, полный корней различных трав; там были также и зубы крота, и кости мышей, и когти медведя, и медвежий жир. Видя, что это колдовские вещи, он приказал все это бросить в реку. Отняв у него крест, он велел выгнать его за пределы Парижской области. Но тот, сделав себе другой крест, снова стал заниматься тем же, что и прежде. Тогда архидиакон схватил его, наложил на него оковы и велел заключить в темницу.

В эти дни я прибыл в Париж и остановился в доме при базилике блаженного мученика Юлиана. И вот на следующую ночь этот нечестивец, сбежав из-под стражи, прямо в цепях, которыми был скован, поспешил в названную базилику святого Юлиана и, бросившись на пол, на то место, где обычно я стою, сраженный сном и вином, заснул. Мы же, не зная о случившемся, поднялись в полночь для воздаяния господу благодарственной молитвы и нашли его спящим. От него исходил такой смрад, что он превосходил зловоние всех клоак и отхожих мест. Из-за этого запаха мы не могли войти в базилику. Один из клириков подошел к нему и, зажав себе нос, попытался разбудить его, но не смог этого сделать; ведь презренный опился вином. Тогда четверо клириков, подойдя к нему, подняли его на руки и бросили в угол базилики; затем взяли воды, вымыли пол и разбросали, кроме того, душистые травы, и только тогда мы вошли, чтобы совершить молитву. Однако его не пробудило даже наше пение, и он проснулся только тогда, когда наступил день и светоч солнца был высоко[13]. Затем я передал его епископу, прося не причинять ему никакого зла. Когда же епископы собрались в Париже, мы рассказали им об этом за трапезой и приказали ему явиться сюда для наказания. Когда он предстал перед нами, Амелий, епископ города Сьета[14], подняв на него глаза, узнал в нем своего слугу, сбежавшего от него. И тогда он получил его [обратно] с условием, что не причинит ему никакого зла, и взял с собой на родину. И ведь много таких, которые, используя подобный обман, беспрестанно совращают простой народ. Я думаю, это о них говорит господь в Евангелии, что «восстанут лжехристы и лжепророки в последний час и дадут великия знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных»[15]. Но об этом хватит, вернемся лучше к нашему предмету.

7. Эннодий[16] во время исполнения своих обязанностей герцога в городах Type и Пуатье, кроме того, получил власть над Эром и городом Беарном[17]. Но графы городов Тура и Пуатье отправились к королю Хильдеберту и добились того, чтобы их избавили от Эннодия. Когда же Эннодий узнал от них о своем отстранении, он поспешил в названные мною выше города. Но в то время как он находился там, он получил приказ удалиться и оттуда. И, получив, таким образом, отставку, он вернулся к себе домой и занялся частными делами. [250]

А в то время баски, хлынув с гор, спустились в долины и начали опустошать виноградники и поля, предавать дома огню, а некоторых жителей, вместе со скотом, уводили в плен. Герцог Австровальд[18] много раз выступал против них, но нанес им лишь незначительный урон. А готы из-за того, что в прошлом году войско короля Гунтрамна опустошило Септиманию[19], вторглись в Арльскую провинцию, захватили добычу, увели пленных и дошли до десятого милиария[20] от города. Кроме того, они опустошили, не пощадив и жителей, одну крепость, называемую Бокер, и затем вернулись [в Септиманию], не встретив никакого сопротивления.

8. Так как Гунтрамн Бозон был ненавистен королеве [Брунгильде][21], то он зачастил к епископам и вельможам и с запозданием умолял о прощении, которым он раньше пренебрегал. Ведь когда король Хильдеберт был еще маленьким, Гунтрамн Бозон то и дело нападал на королеву Брунгильду с упреками и бранью; к тому же он покровительствовал тем ее противникам, которые наносили ей обиды. А король, чтобы отомстить за обиду, причиненную его матери, приказал изловить его и убить. Видя, что он находится в опасности, Гунтрамн устремился в церковь Вердена, надеясь через епископа Агерика[22], который был крестным отцом королю, получить прощение. Тогда епископ поспешил к королю, чтобы вымолить для него прощение. Поскольку король не мог отказать ему в его просьбе, он сказал: «Пусть он предстанет перед нами и, дав заложников, отправится к моему дяде, и мы поступим с ним так, как тот решит». Тогда его привели без оружия и в наручниках туда, где находился король, и епископ представил его королю. Бросившись к ногам короля, Гунтрамн Бозон сказал: «Я согрешил против тебя и твоей матери, ибо не повиновался вашим приказаниям, действуя против вашей воли и во вред государственному благу. Теперь же я прошу простить мне мои дурные поступки, которые я совершил против вас». Король же велел ему подняться с земли и, передавая его епископу, сказал: «Пусть он будет под твоей защитой, святой епископ, до тех пор, пока он не предстанет перед королем Гунтрамном», – и велел ему удалиться.

9. После этих событий Раухинг объединился с вельможами короля Хлотаря, сына Хильперика[23], якобы для ведения переговоров о мире, чтобы на границах обоих королевств не происходило никакого раздора и грабежа. А на самом деле они имели намерение убить короля Хильдеберта, после чего Раухинг от имени Теодоберта, старшего сына Хильдеберта, должен был захватить власть в Шампани, а Урсион и Бертефред[24], взяв к себе недавно родившегося младшего сына Хильдеберта, по имени Теодорих, и низложив короля Гунтрамна, должны были завладеть остальной частью королевства. Кроме того, они поносили королеву Брунгильду, чтобы ее унизить, как они и прежде это делали, с тех пор, как она овдовела. И вот Раухинг, гордясь могуществом и, так сказать, предвкушая славу королевского величия, готовился в путь к королю Хильдеберту, дабы исполнить то, что они задумали. Но по милости божией все это дошло до ушей короля Гунтрамна еще прежде, [чем заговорщики осуществили свой план]. Он тайно отправил к королю Хильдеберту гонцов и известил [251] его обо всех этих замыслах, говоря: «Поспеши на свидание со мной, так как есть дела, которые нам необходимо решить».

А Хильдеберт, тщательно расследовав то, о чем его известили, и убедившись, что это правда, приказал Раухингу явиться. Когда тот пришел, король, прежде чем приказать Раухингу предстать пред его очами, дал письменное распоряжение и послал слуг на обывательских лошадях[25], чтобы они в разных местах собрали имущество Раухинга. Затем он велел впустить его в опочивальню и, поговорив с ним о том, о сем, велел ему покинуть покои. Когда Раухинг выходил, двое привратников схватили его за ноги, и тот упал на ступеньки у двери таким образом, что часть его тела находилась внутри, а часть – снаружи. И вот те, которым было приказано это выполнить и которые были уже наготове, кинулись на него с мечами и так рассекли ему голову, что она казалась сплошным мозгом, и он тотчас умер. Тогда с него сорвали одежду, тело же его выбросили в окно[26] и затем предали погребению. Нрава же он был легкомысленного, сверх меры жадный и алчный до чужого добра[27], и своим богатством он возгордился так, что, даже погибая, говорил, что он сын короля Хлотаря. Золота у него на самом деле нашли много.

После его гибели один из его слуг тотчас же поспешно сбежал и сообщил о происшедшем его супруге[28]. А та, в пышном наряде, надев на себя украшения с драгоценными каменьями, сверкая золотом, верхом на коне скакала по улице города Суассона, сопровождаемая слугами, спеша в базилику святого Криспина и Криспиана, как будто бы для того, чтобы присутствовать на мессе. А был как раз праздник страстей сих блаженных мучеников[29]. Но, увидя гонца, она повернула на другую улицу и, бросив на землю украшения, нашла убежище в базилике святого Медарда, епископа, надеясь на заступничество этого исповедника. А слуги, посланные королем на розыски имущества Раухинга, столько нашли в его кладовых, сколько они не смогли бы найти в самой казне; все это они доставили королю.

Как раз в тот день, когда Раухинг был убит, около короля было много людей из Тура и Пуатье, по поводу которых у заговорщиков был такой план: в случае успешного совершения ими этого злодеяния они казнили бы этих людей, говоря: «Среди вас есть тот, кто убил нашего короля»; и когда бы их замучили, применяя различные пытки, они хвастались бы тем, что отомстили за смерть короля. Но бог всемогущий «разорил замыслы их»[30], ибо они были нечестивы, и исполнилось то, что написано: «Кто роет яму ближнему своему, тот упадет в нее сам»[31]. На место Раухинга назначили герцога Магновальда.

А Урсион и Бертефред, будучи уже уверены в том, что Раухинг смог выполнить то, о чем они договорились, набрав войско, выступили в поход. Но услышав, что Раухинг погиб такой смертью, они увеличили отряд, который был с ними, и, сознавая свою вину, заперлись со всем своим имуществом в Вёврской крепости, которая была недалеко от виллы Урсиона, порешив, что если король Хильдеберт захочет против них что-либо предпринять, то они будут защищаться от его войска со всей храбростью. Главарем же их и причиной всех бед был Урсион. Королева Брунгильда [252] отправила Бертефреду послание со словами: «Оставь этого враждебного человека, и ты останешься жив, иначе ты погибнешь вместе с ним». Ведь королева восприняла от купели его дочь, и поэтому она хотела проявить к нему милосердие. Но он ответил: «Я никогда его не оставлю, разве что только смерть разлучит меня с ним».

10. А пока совершались эти дела, король Гунтрамн вновь послал к своему племяннику Хильдеберту сказать: «Оставь всякое промедление и приезжай на свидание со мной. Ибо увидеться нам необходимо, как ради безопасности вашей жизни, так и ради общественной пользы». Услышав это, Хильдеберт, взяв с собою мать, сестру и жену, отправился на встречу с дядей. Присутствовал при этом и епископ города Трира Магнерих. Пришел также и Гунтрамн Бозон, которого взял под свое покровительство епископ Вердена Агерик[32]. Однако сам епископ, поручившийся за него, не пришел. Вот и вышло так, что Гунтрамн Бозон предстал перед королем без всякой защиты; видимо, для того, чтобы, если король решит, что Гунтрамн должен умереть, епископу не пришлось бы его оправдывать, а если король дарует тому жизнь, то он беспрепятственно уйдет. Но когда короли встретились, они признали его виновным в совершении различных легкомысленных поступков, и было приказано убить его. Когда тот узнал об этом, он прибежал в жилище Магнериха и, закрыв дверь и удалив клириков и слуг, сказал ему: «Я знаю, блаженнейший епископ, что ты в большой чести у королей. И теперь я прибегаю к тебе ради своего спасения. Вот преследователи уже у дверей, посему знай, что если ты не спасешь меня, я убью тебя, выйду наружу и умру. Пойми наконец, что нам суждена или общая смерть, или жизнь. О святой епископ, ведь я знаю, что ты так же, как и король, являешься отцом его сыну[33], и я знаю, что если ты у него что-либо попросишь, ты не встретишь у него отказа; и он отнюдь не сможет отказать тебе, святой отец, чего бы ты не попросил. Вот почему или добейся для меня прощения, или мы умрем вместе». При этих словах он обнажил меч. Взволнованный услышанным, епископ сказал: «Что я сделаю, когда ты держишь меня здесь? Отпусти меня, дабы я пошел к королю и вымолил милость у него; быть может, он и сжалится над тобой». И тот в ответ: «Ни за что. Пошли аббатов и верных тебе людей, чтобы они передали то, что я говорю». Однако королю сообщили не то, что было на самом деле, а сказали, что Гунтрамна Бозона защищает епископ. Посему, разгневанный этим, король сказал: «Если епископ не захочет оттуда выйти, он погибнет вместе с этим зачинщиком вероломства». Узнав об этом, епископ направил к королю гонцов. Когда те рассказали королю о происходящем, король Гунтрамн молвил: «Подбросьте в дом огонь, и если епископ не сможет выйти оттуда, они оба сгорят». Услышав это, клирики силой выломали дверь и вытолкнули епископа наружу. Тогда презренный, видя, что он окружен с обеих сторон сильным пламенем, препоясавшись мечом, подошел к двери. Но когда он переступил порог дома, сделав первый шаг наружу, кто-то из толпы, бросив копье, рассек ему лоб. А он, оглушенный этим ударом, как безумный, старался вытащить меч из ножен, но стоящие вокруг так изранили его множеством копий, что он, пронзенный с обеих сторон остриями и подпираемый [253] древками копий, не смог упасть на землю. Были убиты и те немногие, которые были с ним, и вместе с ним их выбросили в поле. Насилу добились у государей разрешения предать их земле. Был же Гунтрамн Бозон в своих действиях легкомысленным, алчным и жадным сверх меры до чужого добра, всем клялся и никогда не держал слово. Жена же его с детьми была обречена на изгнание, а имущество его было отдано в королевскую казну. В его кладовых нашли много золота и серебра, и различных драгоценных вещей. Но и то, что он спрятал под землей, сознавая низость своих поступков, не осталось скрытым. Желая знать о своем будущем, он часто обращался к предсказателям судьбы[34], однако оказался обманутым.

11. Король Гунтрамн заключил мир со своим племянником и королевами[35]. После того как они обменялись подарками и обсудили государственные дела, они сообща устроили пир. Король Гунтрамн, воздавая хвалу господу, говорил: «Боже всемогущий, приношу тебе величайшую благодарность за то, что ты сподобил меня увидеть сыновей сына моего Хильдеберта. Посему я верю, что твоя милость не оставила меня, ибо ты позволил мне увидеть сыновей сына моего». Тогда же король Хильдеберт получил возвращенных ему Динамия и герцога Лупа[36], а король Гунтрамн вернул королеве Брунгильде Кагор. Итак, воздавая еще и еще благодарность богу, подписав договоры, одарив друг друга подарками, они облобызались, и каждый возвратился в свой город с миром и радостью.

12. Собрав войско, король Хильдеберт приказал направить его туда, где находились, запершись, Урсион и Бертефред. А это была вилла в Вёврском округе[37], над которой нависала крутая гора. На вершине этой горы была построена базилика в честь святого и блаженнейшего Мартина. Говорили, что там была когда-то крепость, теперь же это место было укреплено, но не старанием людей, а самой природой. В этой-то базилике и заперлись Урсион и Бертефред вместе с имуществом, женами и слугами.

Итак, когда войско было набрано, король Хильдеберт, как мы сказали, приказал ему двигаться туда. Однако по пути войско повсюду предавало огню и грабежу виллы и имущество Урсиона и Бертефреда, и все, что только можно было найти. А дойдя до этого места, они поднялись на гору и, хорошо вооруженные, окружили базилику. Военачальником у них был Годегизил, зять герцога Лупа. Так как они не могли выбить их из церкви, то попытались подбросить туда огонь. Видя это, Урсион, препоясавшись мечом, вышел наружу и перебил так много осаждавших, что никто из тех, кто попался ему на глаза, не остался в живых. Там пал и граф королевского дворца Трудульф, и многие другие полегли из королевского войска. А когда было уже видно, что Урсион обессилел в схватке, кто-то ранил его в бедро, и он в изнеможении упал на землю, многие навалились на него, и он испустил дух. При виде этого Годегизил воскликнул: «Да будет теперь мир! Вот пал самый главный враг наших государей! Бертефреду же пусть будет сохранена жизнь». В то время как он произносил эти слова, весь народ бросился грабить имущество, спрятанное в базилике. А Бертефред, вскочив на коня, направился к городу Вердену, думая там укрыться в часовне, которая находилась в епископском доме, тем более [254] что и сам епископ Агерик находился там. Но когда королю Хильдеберту сообщили о том, что Бертефред бежал, огорченный король сказал: «Если он избежит смерти, то Годегизилу не уйти от наказания». Ведь король не знал, что Бертефред укрылся в епископском доме, а полагал, что он нашел прибежище в другой области. Тогда, устрашившись, Годегизил вновь выступил с войском и, отобрав вооруженных людей, окружил епископский дом. Но так как епископ не хотел выдавать Бертефреда, а пытался защищать его, то воины Годегизила поднялись на крышу часовни и разобранными черепицами и балками забросали Бертефреда; там он и умер с тремя своими слугами. Епископ сильно по поводу этого скорбел, поскольку он не только не мог защитить Бертефреда, но, кроме того, и видел, что место, в котором он обычно молился и где собраны мощи святых, осквернено человеческой кровью. Король Хильдеберт послал к нему людей с подарками, чтобы он перестал печалиться, но это его не утешило. В эти дни многие, боясь короля, ушли в другие области. Некоторые же были отстранены от высоких должностей, а их место заняли другие.

13. А король Гунтрамн повелел Баддону, закованному, как мы говорили выше, в кандалы по обвинению в покушении на жизнь короля, явиться к нему[38], чтобы отправить его в Париж. При этом король сказал: «Если Фредегонда с помощью достойных мужей признает его невиновным[39] в том, в чем его обвиняют, то тогда пусть он будет свободным и уходит, куда ему вздумается». Но когда Баддон прибыл в Париж, то со стороны королевы не нашлось ни одного, кто мог бы его оправдать. Тогда Баддона снова заковали и под усиленной охраной привели в город Шалон. Но впоследствии, однако, благодаря вмешательству послов[40], а также главным образом Леодовальда, епископа Байё[41], его отпустили, и он вернулся на родину.

В ту пору в Меце свирепствовала дизентерия. Когда мы спешили на встречу с королем, то в пути, около города Реймса, мы повстречали Вилиульфа, жителя Пуатье, страдающего сильной лихорадкой по причине этой болезни. Из Реймса он отправился совершенно измученный, и когда он с сыном своей жены прибыл в область Парижа, он составил завещание и после этого умер в вилле Рюэй. Мальчик, заразившись этой же болезнью, тоже скончался. Их обоих перевезли в область города Пуатье и там похоронили.

Жена Вилиульфа в третий раз вышла замуж, теперь за сына герцога Бепполена[42]. А этот сын и сам, как известно, бросил уже двух жен, так как был легкомысленным и распутным. Распаляемый похотью, он, оставив жену, спал со служанками и стремился к новому браку, пренебрегая законным. Так он поступил и со второй, и с третьей женой, не зная, что «тление не наследует нетления»[43].

14. Так как Эгидия, епископа реймского, подозревали в преступлении против короля, за что лишились жизни вышеупомянутые лица[44], то он пришел с большими дарами к королю Хильдеберту просить прощения. Однако прежде он получил в базилике святого Ремедия клятвенное заверение в том, что в дороге с ним ничего плохого не случится. Король [255] его принял, и он ушел от него с миром. Кроме того, он помирился с герцогом Лупом, который, как мы упоминали выше, был отстранен от должности герцога[45] в Шампани по наущению Эгидия. Король Гунтрамн из-за этого сильно огорчился, так как Луп обещал ему никогда не заключать с Эгидием мира, ибо было известно, что Эгидий был врагом королю.

15. И вот в это время в Испании король Реккаред, движимый божественным милосердием, созвал епископов своей веры[46] и сказал: «Отчего между вами и теми епископами, которые называют себя православными католиками, постоянно возникают ссоры и почему те благодаря вере своей творят множество чудес, а вы ничего подобного не можете совершить? Посему прошу вас, соберитесь вместе и обсудите вероучения обеих сторон, дабы нам установить, какая вера истинная. И тогда или они примут ваше учение и будут веровать по-вашему, или вы, познав их истину, будете веровать в то, что они проповедуют». Так и было сделано. И когда епископы обеих сторон собрались[47], еретики привели те доводы, которые, как мы уже не однажды писали[48], они постоянно выставляют. Епископы нашей веры в свою очередь привели те доводы, которыми, как мы показали в предыдущих книгах[49], еретическая сторона обычно оказывалась побежденной, и прежде всего тот, что епископы еретиков, как заметил и король, не сотворили ни одного чуда исцеления больных. Король вспомнил, как в правление его родителя один епископ, хваставшийся тем, что он может по своей вере возвращать зрение слепым, коснулся слепого и тем обрек его на вечную слепоту, а после этого со стыдом удалился, о чем мы подробно рассказали в книге о Чудесах[50]. Король же тайно призвал к себе епископов господних[51], и после того как расспросил их, он узнал, что единый бог почитается в различении трех лиц, то есть отца, сына и святого духа, и что сын не ниже отца и святого духа, и что святой дух не ниже отца и сына, и что эта троица, единая в тождестве и всемогуществе, признается истинным богом. Тогда, познав истину, Реккаред прекратил спор, принял католическое вероисповедание и чрез осенение священным крестом и миропомазание уверовал в Иисуса Христа, сына божия, равного отцу и святому духу, царствующего во веки веков. Аминь.

Затем король послал в Нарбоннскую провинцию[52] гонцов, чтобы они рассказали о том, что он совершил, и чтобы и тот народ также исповедовал эту веру. В то время там жил епископ арианской ереси[53] Аталох, который пустыми возражениями и ложными толкованиями писания приводил церкви божии в такое смятение, что его принимали за самого Ария, у которого в отхожем месте, как рассказывает историограф Евсевий[54], вывалились внутренности. Но так как он не разрешал приверженцам своей ереси исповедовать истинную веру и ему мало кто сочувствовал и покровительствовал, он однажды, придя в ярость, вошел в свою келью, опустил голову на ложе и испустил свой нечестивый дух. Итак, народ арианской ереси, населяющий эту провинцию, оставив ложную веру, признал нераздельную троицу.

16. После этого Реккаред направил к Гунтрамну и королю Хильдеберту посольство для заключения мира, чтобы, как он утверждал, он был связан с ними одной любовью так же, как он связал себя с ними единой [256] верой. Но король Гунтрамн не принял посольства, говоря: «Какую они могут обещать мне верность? И как я должен верить тем, кто обрек на пленение мою племянницу Ингунду[55] и козни которых явились причиной убийства ее мужа, а сама она скончалась на чужбине? Посему я не приму посольство от Реккареда, доколе бог не повелит мне отмстить этим врагам». Выслушав эти слова, послы отправились к Хильдеберту. Он принял их с миром, и послы сказали: «Наш государь, твой брат Реккаред, желает снять с себя обвинение, которое ему предъявляют, будто он причастен к смерти вашей сестры. Он может очиститься от этого или клятвой, или любым другим, угодным вам, способом. Затем он дает вашей милости десять тысяч солидов[56] и желает иметь с вами дружеские отношения, чтобы и ему получать от вас помощь, и вам в случае необходимости пользоваться его услугами». После этих слов король и его мать обещали сохранять с Реккаредом мир и дружбу, не нарушая их. После того как они взаимно обменялись подарками, послы прибавили: «Кроме того, наш государь велел доверительно передать вам просьбу, чтобы вы дочь[57] и сестру вашу Хлодозинду выдали за него замуж, что поможет закрепить обещанный друг другу мир». Те ответили: «Мы охотно дадим на это наше согласие, но мы не можем этого сделать без совета с нашим дядей, королем Гунтрамном. Ведь мы ему обещали в важных делах ничего не предпринимать без его совета». Получив такой ответ, послы удалились.

17. В этом году весной прошли сильные дожди, и когда деревья и виноградники уже зазеленели, все покрыл выпавший снег. Последовавший затем мороз погубил как виноградные лозы, так и другие появившиеся уже плоды. Наступил такой холод, что от мороза гибли даже ласточки, прилетевшие из чужих стран. Поразительно, что мороз все уничтожил там, где он никогда не причинял вреда, там же, где он обычно наносил ущерб, его не было.

18. Бретоны, вторгшиеся в пределы Нанта, ограбили, опустошили виллы и увели пленных. Когда об этом сообщили королю Гунтрамну, он приказал собрать войско и направил к бретонам посла сказать им, чтобы они заплатили за весь причиненный ущерб, в противном же случае пусть знают, что они падут от мечей его воинов. Те испугались и обещали исправить все, что они натворили. Узнав об этом, король направил к ним посольство. А именно: Намация, епископа Орлеана, и Бертрамна, епископа Ле-Мана[58], вместе с графами и другими знатными лицами. Были там также и знатные люди из королевства Хлотаря, сына короля Хильперика. Придя в область Нанта, они переговорили с Варохом[59] и Видимаклом обо всем, как наказал им король. А те ответили: «Мы знаем, что эти города принадлежат сыновьям короля Хлотаря[60], а мы должны быть их подданными, посему мы немедленно возместим все убытки, несправедливо нанесенные нами». После того как они дали заложников и подписали письменные обязательства, они пообещали возместить ущерб в размере по одной тысяче солидов королю Гунтрамну и Хлотарю и больше никогда не нападать на области этих городов. После того как они договорились таким образом, послы, кроме заложников, возвратились домой и сообщили королю о том, что они сделали. [257]

Епископ Намаций получил обратно свои виллы в области города Нанта, которых когда-то лишились его родители. Когда он находился там, у него на голове выскочило три злокачественных нарыва. Из-за сильной боли, которая его мучила, он решил вернуться в свой город[61], но по пути туда испустил дух в области города Анжера. Тело его было перевезено в его город и предано погребению в базилике святого исповедника Аниана. На его епископскую кафедру избрали Австрина, сына покойного Пастора.

А Варох забыл клятву и письменное обязательство, пренебрег всем, что обещал, и опустошил виноградники жителей Нанта. Собрав виноград, он сделал из него вино, которое отправил в Ванн. Король Гунтрамн из-за этого сильно разгневался, приказал вновь набрать войско, но затем успокоился.

19. Распря между жителями Тура, которая, как мы говорили выше, уже было окончилась[62], вновь вспыхнула с новой силой. Ибо Сихар после убийства им родственников Храмнезинда[63] завязал с ним большую дружбу, и они друг друга так полюбили, что очень часто вместе обедали и спали на одном ложе. Но однажды, дело было уже к ночи, Храмнезинд приготовил ужин и пригласил Сихара к себе на пир. Когда тот пришел, они оба сели за пиршественный стол. Тогда Сихар, разгоряченный вином, стал говорить много едких слов Храмнезинду, а под конец, говорят, сказал: «Ты должен быть мне очень благодарен, милейший брат, за то, что я убил твоих родственников, за которых ты получил возмещение, и теперь твой дом полон золота и серебра; ведь ты был бы голым и нищим, если бы тебе не помог этот случай». Услышав эти слова, Храмнезинд принял их в «скорби души»[64] «и сказал в сердце своем»[65]: «Если я не отомщу за гибель своих родственников, я не достоин называться мужчиной, а должен буду называться слабой женщиной». И тотчас, погасив светильники, он рассек топором голову Сихара. Сихар в последнее мгновение издал слабый крик, упал и умер. Слуги же, пришедшие с ним, разбежались.

Храмнезинд, сняв с тела убитого одежду, повесил ее на столб изгороди[66] и, сев на его коня, устремился к королю[67]. Войдя в церковь, он, пав в ноги королю, сказал: «О славный король, прошу не лишать меня жизни за то, что я убил тех людей, которые, тайно убив моих родственников, похитили все их имущество». Затем он по порядку изложил дело. Королева Брунгильда осталась весьма недовольна тем, что Сихар, который находился под ее покровительством, был убит, и она страшно разгневалась на Храмнезинда. А он, видя, что королева по отношению к нему настроена враждебно, устремился в местечко Возаг, что в области Буржа, где также жили его родственники, поскольку это местечко находилось во владении короля Гунтрамна. А Транквилла, жена Сихара, оставив детей и имущество своего мужа в Туре и Пуатье, уехала к своим родителям в деревню Мавриопы и там вышла замуж. Погиб же Сихар, когда ему не было еще двадцати лет. И был он человеком легкомысленным, пьяницей, убийцей, и в пьяном виде он причинял некоторым немало обид. Храмнезинд же вновь пришел к королю [Хильдеберту], и было решено, что он [258] докажет, что убил Сихара, защищая себя. Что он и сделал. Но поскольку, как мы говорили, Сихар находился под покровительством королевы Брунгильды, она приказала конфисковать имущество Храмнезинда. Впоследствии, однако, оно было ему возвращено доместиком Флавианом[68]; от него же Храмнезинд, отправляясь к Агину[69], получил письмо с указанием, чтобы никто не чинил ему препятствий. А имущество Храмнезинда было передано королевой Флавиану.

20. В этом году[70], т. е. на тринадцатом году правления Хильдеберта, когда мы спешили на встречу с ним[71] в городе Меце, нам было ведено отправиться в качестве послов к королю Гунтрамну. Мы застали его в городе Шалоне и сказали ему: «Большой поклон шлет тебе, о прославленный король, твой славнейший племянник Хильдеберт, принося бесконечную благодарность за твою любовь, за то, что ты постоянно даешь ему советы поступать так, чтобы и господу было угодно, и тебе было приятно, и народу было бы хорошо. Он обещает выполнять все то, о чем вы с ним договорились, и мирные договоры, подписанные вами, обязуется не нарушать». В ответ на это король сказал: «Я со своей стороны не могу выразить ему такую же благодарность, так как нарушается то, что было мне обещано. Мне не возвращают мою часть города Санлиса[72]; мне не дали переселить людей, которых я хотел переместить ради моей пользы, потому что они мне враждебны. И после этого вы еще говорите, что милейший мой племянник не позволил себе ни в чем нарушить подписанные договоры?». Мы ему в ответ: «Он ничего не хочет предпринимать вопреки этим договорам, но обещает все выполнять, так что если ты хочешь сейчас послать людей делить город Санлис, он не будет медлить; и ты тотчас получишь свою часть. Что касается людей, о которых вы говорите, то пусть передадут списки имен, и все, что обещано, будет выполнено». Во время нашего разговора король приказал читать договор в присутствии всех.

Текст договора: «Когда во имя Христово светлейшие государи-короли Гунтрамн и Хильдеберт и преславная королева Брунгильда, движимые любовью, собрались в Андело[75], чтобы пристрастным обсуждением определить все, что по какой бы то ни было причине могло породить между ними споры, то ими при посредстве епископов и вельмож, с божией помощью и силою [их взаимной] любви было решено, одобрено и согласовано, что доколе всемогущему богу угодно, чтобы они пребывали в веке сем, им надлежит хранить верность и чистую и искреннюю любовь друг к другу.

Так как государь Гунтрамн утверждает, что, согласно договору, заключенному с Сигибертом, доброй памяти государем, он имеет полное право на всю ту часть, которая отошла Сигиберту из королевства Хариберта[74], а сторона государя Хильдеберта желает получить от всех полностью те земли, которыми владел его отец, то после тщательного обсуждения пришли к соглашению, что та третья часть города Парижа с его землей и населением, которая перешла по письменному соглашению государю Сигиберту из королевства Хариберта с крепостями Шатоден и Вандом, и все то, чем владел на пути туда названный король в округах [259] Этампа и Шартра с их землями и населением, должны постоянно находиться под властью и господством государя Гунтрамна, как и то, чем он владел из королевства Хариберта еще при жизни государя Сигиберта. На таком же основании во власть государя-короля Хильдеберта переходят отныне города: Мо, две трети города Санлиса, Тур, Пуатье, Авранш, Эр, Сен-Лизье, Байонна и Альби с их землями. При этом было решено, что тот из королей, кто по воле божией переживет другого, должен получить для себя с божьей помощью в вечное пользование и оставить затем своим потомкам королевство того, кто умрет, если у него не будет детей. Здесь же, в частности, решено оставить в неприкосновенности все то, что государь Гунтрамн уже дал в приданое своей дочери Хлодехильде[75] или что он с божьего соизволения даст ей. По этой договоренности должны находиться в ее власти и собственности все имущество, люди, города, земли и доходы с них. И если она захочет по своему желанию распоряжаться какими-либо землями из государственного фиска[76], или драгоценностями, или деньгами, или захочет кому-либо что-либо передать, пусть это право останется за ней с божьей помощью навечно и пусть оно никогда и никем не оспаривается, и пусть она полноправно владеет с честью и достоинством под покровительством и защитой Хильдеберта всем тем, что она получит после смерти своего отца.

Равным образом государь-король Гунтрамн обещал, что если, как это случается по превратности судьбы, – да не допустит сего милосердие божие, и сам он того увидеть не желает, – государь Хильдеберт покинет сей мир раньше него, то он, как любящий отец, возьмет под свое покровительство и защиту его сыновей, королей Теодоберта и Теодориха, а также других его детей, если к тому времени господь пошлет их ему, так, чтобы они владели королевством их отца с полной уверенностью. Он с христианской любовью примет под свою защиту и покровительство как любезную сестру и дочерей: мать государя Хильдеберта, государыню-королеву Брунгильду, и дочь ее Хлодозинду, сестру государя-короля Хильдеберта, пока она будет находиться в стране франков, и его супругу, королеву Файлевбу[77]. Пусть они владеют с честью и достоинством всем своим имуществом, городами, землями и доходами с них, всеми привилегиями и всем достоянием, как тем, чем они в настоящее время владеют, так и тем, что они с помощью Христовой приобретут по справедливости, пусть всем этим владеют беспрепятственно и со спокойной совестью, так что если они захотят распоряжаться по своему желанию какими-либо землями из государственного фиска или какими-либо драгоценностями и деньгами, или передать их кому-либо, пусть за ними сохраняется навечно это право и пусть никто и никогда не оспаривает их решение.

Что же касается городов, а именно: Бордо, Лиможа, Кагора, Беарна[78] и Сьета, которые, как известно, Галсвинта, сестра государыни Брунгильды, получила как в приданое, так и в моргенгабе[79], то есть в утренний дар, по приезде в королевство франков[80] и которые, как известно, также получила Брунгильда по решению славнейшего государя-короля Гунтрамна и франков еще при жизни королей Хильперика и Сигиберта, то по поводу этих городов пришли к соглашению, что город [260] Кагор с окрестностями и со всем населением переходит отныне в собственность государыни Брунгильды[81], остальными же городами по тому условию, о котором упоминалось выше, пусть владеет при своей жизни государь Гунтрамн, однако же после смерти государя Гунтрамна они вновь возвращаются полностью по божьему соизволению государыне Брунгильде и ее наследникам, а при жизни государя Гунтрамна не могут быть востребованы ни в какое время и ни по какому случаю ни государыней Брунгильдой, ни ее сыном, королем Хильдебертом, ни его сыновьями.

Равным образом стороны договорились о том, что государь Хильдеберт целиком владеет городом Санлисом и что причитающаяся государю Гунтрамну отсюда третья часть будет возмещена в свою очередь третьей частью тех владений Хильдеберта, которые он имеет в Рессонской области.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.