Приговор русскому пахарю…

Приговор русскому пахарю…

Целинная, кукурузная «эпопеи» и ликвидация МТС, о которых уже говорилось (в том числе в публикациях «Столетия»), потребовали своего, что называется, логического завершения. И начавшийся 50 лет назад процесс привел к фактической ликвидации рентабельного сельского хозяйства и появлению так называемых «неперспективных деревень» в российском Нечерноземье.

Этот процесс начался в 1958 г. с Северо-Западного региона РСФСР, в соответствии с «закрытым» решением Президиума ЦК КПСС и Совмина РСФСР…

Экономически ошибочное и экологически пагубное освоение под пшеницу почти 45 млн га целинных земель, из которых минимум 40 % стали впоследствии пустыней и полупустыней, сопровождалось тем, что свыше 13 млн га в РСФСР только за те же пять «целинных» лет (1954–1958 гг.) было выведено из сельхозоборота. А это более трети возделываемых земель всей РСФСР! Выведено из-за массированного принудительного перевода специалистов, технологий, капиталовложений и даже растениеводческого семенного фонда из европейской части России сначала в целинные регионы, а затем — в «кукурузные».

В дальнейшем площади выводимых из сельхозоборота земель России увеличивались, причем вплоть до распада СССР. В том числе, думается, затем, чтобы рассредоточить население и предотвратить возможные протесты русских против такой агрополитики.

Главный идеолог партии М. А. Суслов на одном из заседаний Политбюро в ноябре 1964-го — уже после отставки Хрущева — заявил, что «второй Новочеркасск страна вряд ли переживёт…» Напомним, что в Новочеркасске в 1962 г. была расстреляна массовая демонстрация против удорожания сельхозпродуктов и 10-кратной девальвации советского рубля.

Складывается впечатление, что и целинно-кукурузные мероприятия, и «ликвидация неперспективных деревень», насаждаемая главным образом в России до конца 1970-х включительно, есть преднамеренное уничтожение именно русской деревни и ее традиционных сельхозотраслей. Ведь национальных автономий в РСФСР эта кампания почти не затронула.

Поэтому неудивительно, что если в целом по СССР довоенный уровень товарного урожая зерновых был достигнут к 1955 г., то в Нечерноземье РСФСР — лишь к концу 1960-х гг.!

«Преступлением против крестьянства» назвал русский писатель Василий Белов борьбу с так называемыми «неперспективными» деревнями. «У нас на Вологодчине, — с чувством горечи отмечал В. Белов во второй половине 1980-х, — из-за пресловутой «неперспективности» прекратили существование многие тысячи деревень. А по всему Северо-Западу РСФСР — десятки тысяч. Вдумаемся: из 140 тысяч нечернозёмных сёл в том регионе предполагалось оставить лишь 29 тысяч!

Всего же там к концу 1970-х, по данным статистики, осталось около 20 тысяч деревень…

Эта политика привела к резкой перенаселенности городов и, соответственно, к постоянному падению цены рабочей силы, как и квалифицированного труда в промышленности и добывающих отраслях. Разумеется, это нередко приводило к конфликтам с горожанами, не говоря уже о так называемых «колбасных десантах» селян в российские города, что, естественно, усиливало социально-политическую напряженность между жителями «элитных» и остальных городов.

Подобное «укрупнение» осуществлялось и в брежневский период, ибо целинно-кукурузные последствия постоянно расширяли и углубляли системный кризис сельского хозяйства в Нечерноземье. Правительственным постановлением 1974 г. по вопросам «неперспективных» деревень именно в РСФСР — его проект подготовила академик Т. Заславская — предусматривалось, что по российскому Нечерноземью за 1975–1980-й гг. сселению подлежали 170 тысяч сельских семей. Причем в приложениях к этому документу только 43 тысячи сельских населенных пунктов РСФСР — немногим более 30 % — были обозначены как «перспективные». Особо подчеркнем: такие меры не предусматривались в отношении сельских регионов других республик теперь уже бывшего СССР. А в нацавтономиях РСФСР количество «неперспективных» деревень было намного меньше, чем в обычных нечерноземных российских областях…

По образному выражению русского историка и писателя Дмитрия Мережковского, «мерзость запущения» с конца 1950-х всё активнее распространялась по всему Нечерноземью РСФСР, особенно европейскому. Как следствие, ко второй половине 1980-х гг. свыше 70 % всех совхозов и колхозов европейского Нечерноземья России оказались хронически убыточными, а товарные урожаи большинства сельхозкультур и продуктивность свиноводства с птицеводством оказались здесь даже ниже, чем в «доцелинной» первой половине 1950-х гг. Схожие тенденции обозначились на Урале и в Сибири (подробнее см., например: Карпунина И. Б. Последствия ликвидации «неперспективных» деревень в Западной Сибири в 1960–1980-е гг. Новосибирск, Институт истории СО РАН. 2005).

Естественно, резко возросли заболеваемость и смертность сельского населения в «неперспективных» регионах. Вдобавок, эти и схожие последствия подобной политики продолжали приводить к резкому социально-политическому обострению отношений города с деревней.

С конца 1960-х была сделана ставка на импорт сельхозпродуктов из восточноевропейского соцлагеря и Кубы, произведенные там продукты питания поставлялись отчасти и в российское Нечерноземье.

Подобная продовольственная политика всячески поощрялась. Так, например, в журнале «Латинская Америка» в первой половине 1970-х публиковались статьи… о нецелесообразности выращивания сахарной свеклы ввиду «гарантированных поставок тростникового сахара-сырца с братской Кубы…»

К середине 1980-х доля восточноевропейского и кубинского импорта в снабжении городов РСФСР мясом (в том числе и мясом домашней птицы), сахаром и плодоовощами превысила 70 %, а деревень — достигла 60 %. «Нечернозёмным» же горожанам с 1970-х стали предоставлять так называемые «6 дачных соток» (причем без элементарной инфраструктуры) для обеспечения личных и семейных потребностей в продовольствии…

По мнению вологодского экономиста и историка Н. В. Савиной, «один из главных путей достижения «аграрного благополучия» власти в конце 1950-х усмотрели в быстром укрупнении колхозов и совхозов, и, опять-таки, — прежде всего в РСФСР…

В результате, были созданы новые гигантские, в подавляющем большинстве своем неуправляемые хозяйства, включавшие в себя по 120 и более деревень.

Впоследствии руководители таких «субъектов хозяйствования» стали быстро перерождаться в продовольственно-сбытовую «мафию», диктовавшую властям свои правила, в том числе цены и объемы поставок. Так, эти «группировки» фактически добились права сбывать «свою» продукцию главным образом на городских рынках по взвинченным ценам».

Одновременно с укрупнением хозяйств и сселением деревень осуществлялось тоже «сверхскоростное» преобразование колхозов в совхозы, против чего жёстко возражал еще И. В. Сталин в «Экономических проблемах социализма» (М., 1952), обоснованно считавший такую политику (которая предлагалась уже тогда…) бюрократическим экспроприаторством, опасным «разбуханием» госсектора, сковыванием сельской инициативы и даже поводом для антисоветских выступлений.

Так или иначе, но к середине 1980-х гг. свыше 60 % совхозов, созданных в хрущевско-брежневский период в российском Нечерноземье, оказались убыточными. Что же касается ценовой политики, минимальные закупочные цены на сельхозпродукцию государство устанавливало, подчеркнем, именно в Нечерноземье РСФСР!.. Так повелось с конца 1950-х гг. и до конца СССР.

Все эти «реформы» и «преобразования» добивали русскую деревню и, соответственно, российское сельское хозяйство. По убеждению костромского экономиста-аграрника Сергея Довтенко: «С 1960-х, в связи с сселением деревень, в российском Нечерноземье возобладала ориентация на крупные сельские поселения городского типа. Но она противоречила традиционному сельхозпроизводству, которое — при запредельных пространствах и неразвитости инфраструктуры в новых поселениях, в том числе бытовой, — фактически самоликвидировалось. А с 1970-х гг. политика ликвидации «лишних» деревень стала еще более активной, с очевидным социально-экономическим и экологическим ущербом для всей РСФСР. Все эти и схожие проблемы перешли в нынешнюю Россию, которые при нынешней агро- и земельной, да и общеэкономической политике властей не могут быть решены».

Так стоит ли удивляться, что экономическая и социальная инфраструктура нечернозёмных деревень — в хронической агонии; что к нам с 1991-го поступают мясо, молоко, овощи и даже ягоды, например, из Парагвая, Сальвадора, Уругвая, Люксембурга, Кипра, Новой Зеландии?..

Приведем в этой связи малоизвестный факт. Министерство сельского хозяйства США еще в 1962 г. прогнозировало: «Ошибочные административно-политические эксперименты в сельском хозяйстве СССР приведут к быстрому роста импорта этой страной сельхозпродукции, что усилит социально-политическую напряженность в СССР, будет ослаблять его внешнеполитические позиции и снижать авторитет советского руководства внутри страны…». Так оно и получилось.

Уже в начале 1960-х СССР стал хроническим и с каждым годом все более крупным импортером зерна и мяса. Это было обусловлено последствиями целинной и кукурузной кампаний и политики ликвидации так называемых «неперспективных». В первой половине 1960-х гг. во многих городах выстраивались длинные очереди за хлебом, мясом, крупами, мукой и яйцами, а советские СМИ публиковали материалы о том, что регулярное потребление этих продуктов и даже помидоров с растительными маслами вредно для здоровья.

Зато с середины 1970-х в СССР стали защищаться диссертации о целесообразности импорта зерна именно из Северной Америки (который увеличивался с конца 1960-х), а не, скажем, из Аргентины или Австралии (подробнее см.: Куницын А. В. Экономические отношения стран СЭВ с США. М.: Наука. 1981). Тем самым в СССР давали понять, что он будет «помогать» североамериканскому АПК в обмен на геополитические уступки со стороны США. Но ориентации в сельхозимпорте исключительно на США советское руководство пыталось избежать.

Начнем с того, что в 1963 г. руководство СССР, столкнувшись с тяжелым продовольственным кризисом внутри страны, принимает решение о полном прекращении поддержки восточноевропейских стран — членов СЭВ зерновыми поставками (Китай отказался от импорта советского зерна по политическим причинам с 1961 г.). На заседании Президиума ЦК КПСС 10 ноября 1963 г. Н. С. Хрущев сообщил о письме, которое необходимо направить руководству европейских соцстран: «Я думаю, его следует написать так. Дорогие товарищи, как вы знаете, этот год сложился для сельского хозяйства СССР очень тяжело. Мы остались без зернорезерва, и, когда сложились такие неблагоприятные условия для сельского хозяйства Советского Союза, это стало заметно и вам. Мы вышли на мировой рынок с закупкой примерно 12 млн тонн зерна, но для нас создались трудности не только в закупке этого количества зерна, но и в его перевозках. Может быть, 3–4 года — просим правильно нас понять — мы не сможем брать на себя никаких обязательств по поставке вам зерновых (и хлопка). Иначе мы дальше не можем жить…» (см.: Президиум ЦК КПСС: 1954–1964 гг. Протокольные записи заседаний, стенограммы, постановления. М.: РОССПЭН, 2004).

Такое письмо было в декабре 1963-го направлено всем восточноевропейским странам — членам СЭВ. Этот документ подтверждает именно системный кризис в сельском хозяйстве, пищевой и текстильной отраслях СССР. Внутриполитические же последствия такого развития событий хорошо известны.

Итак, СССР стал уже в начале 60-х хроническим импортером зерновых (см. таблицу), причем минимум 40 %этого импорта шло из США и Канады.

Советский импорт зерновых

(статистический сборник «Социалистические страны и страны капитализма в 1989 году». М.: Статистика. 1990)

… — нет официальных советских данных, разрешённых к открытой публикации.

* Столь грандиозная сумма, в том числе в последующие годы — подчеркнём, с учетом денежной реформы 1961 г. в расчёте 10:1!..

Данный текст является ознакомительным фрагментом.