КРАХ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ

КРАХ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ

После 1 марта 1881 года ситуация в стране изменилась в корне. Казалось бы, террористы одержали колоссальную победу: они объявили царю-самодержцу, помазаннику Божьему смертный приговор и привели его в исполнение не где-нибудь, а в центре столицы!

Так проявилась сила слабых и бессилие сильных. Но это был лишь громкий, прогремевший на весь мир, но краткий эпизод. Казнь террористов и полный разгром их организации при отсутствии в России каких-либо общественных беспорядков показали, что окончательная победа была на стороне самодержавия.

В народе прошел слух, будто погубили царя-Освободителя его враги-крепостники, крупные помещики. В действительности вышло так, что революционеры-террористы цареубийством не ослабили, а укрепили самодержавие, остановили ход реформ, предоставлявших больше политических свобод и приближающих введение конституции. Революционеры содействовали реакционерам!

В подобных случаях одна из сторон остается, как говорится, в дураках, льет воду на чужую мельницу, тогда как их противник чужими руками жар загребает. Безусловно, в ближней перспективе выиграли консерваторы, сторонники самодержавия. Но ведь к этому и стремились наиболее проницательные террористы! Они не были столь наивными, чтобы надеяться на революцию или даже народные бунты в ответ на убийство Александра И. Опыт хождения в народ показал, что лишь ничтожная часть крестьян готова восстать против царской власти.

Именно усиление реакции при укреплении самодержавия в конечном счете должно было привести к победе революции, к торжеству социалистических идей, тогда как либеральные реформы и принятие конституции отложили бы эти процессы на неопределенный срок.

История доказала их правоту. Поэтому в сравнительно недалекой перспективе (повторю: в жизни общественного организма в ту эпоху четверть века — срок небольшой) замыслы террористов оправдались. Но кто тогда мог это предполагать?

Как писал сын Н. С. Лескова Андрей, его отец был потрясен убийством царя и говорил:

— Огромной важности событие… Сколько будет жертв, сколько самоотверженного мученичества! Но верна ли сама тактика? Устрашает, вразумляет ли кого-нибудь террор? Не порождает ли он ожесточение, не вызывает ли усиление реакции, репрессий, мести, по которым расплачивается вся страна? Едва ли уцелеет Лорис… Вернее, все пойдет вспять-Приближенные к необразованному царю — люди невежественные. А тут еще его наставник и учитель его государственной мудрости, ученейший, умный и злонастроенный Победоносцев! Я его хорошо знаю. Он этому царю мои разные произведения дарил. Это опасный, закостенелый враг всему живому, передовому. Для в науках не преуспевшего человека, как новый царь, — это кладезь государственной мудрости, оракул… Вот где огромная опасность!..

Пожалуй, о невежестве нового царя и его приближенных (кроме Победоносцева) высказался Николай Лесков слишком резко. (Если, конечно, сын в точности передал его слова.) Государственной мудрости Александр III не был лишен, однако находился он в чрезвычайно трудном положении.

С одной стороны, ему надлежало исполнить волю отца и продолжить его реформы. В расчете на это Лорис-Меликов свое предложение Государственному совету 6 марта завершил словами: «Его Императорское величество высочайше соизволил повелеть принять к точному исполнению изложенную выше священную волю своего державного родителя, как достойное всей его жизни прощание со своим народом».

Но, с другой стороны, реформы были лишь предварительно одобрены, но еще не приняты Александром II, павшим от рук террористов. Теперь они в ультимативной форме, да еще с угрозами, требуют их принятия. Значит, выполнение их требований выглядело бы трусливой уступкой цареубийцам. Хотя…

В Манифесте Александра III от 1 марта 1881 года было сказано:

«…Господу Богу угодно было в неисповедимых путях Своих поразить Россию роковым ударом и внезапно отозвать к Себе ее благодетеля Государя Императора Александра II. Он пал от святотатственной руки убийц, неоднократно покушавшихся на Его драгоценную жизнь. Они посягали на сию столь драгоценную жизнь потому, что в ней видели оплот и залог величия России и благоденствия русского народа. Смирясь перед таинственными велениями Божественного Промысла».

Выходит, террористы свершили волю Бога? Но почему тогда они святотатственны? Они же исполняли таинственное веление Божественного Промысла!

Стремление совместить религиозную мистику с политикой приводит к нарушению логики, нелепым высказываниям. Как можно тогда наказывать смертью тех, кто, не ведая, что творит, исполнил волю Бога?! Или это указание на то, что необходима другая государственная политика — укрепление, а не ослабление самодержавия?

К этой мысли склонял нового императора Победоносцев. Он решил, что у него появились все шансы стать «диктатором сердца» при Александре III, и немедленно донес на великого князя Константина Николаевича, сторонника либеральных реформ.

3 марта: «Сегодня было у меня несколько простых людей, которые все говорят со страхом и ужасом о Мраморном дворце. Мысль эта вкоренилась в народе» (этот дворец был резиденцией Константина Николаевича).

Вот выдержки из некоторых писем Победоносцева царю:

6 марта: «Их можно унять, злое семя можно вырвать только борьбой с ними на живот и на смерть, железом и кровью… Победить не трудно: до сих пор все хотели избегать борьбы и обманывали покойного Государя, Вас, самих себя, всех и всё на свете, потому, что то были не люди разума, силы и сердца, а дряблые евнухи с фокусниками».

«Не оставляйте графа Лорис-Меликова. Он фокусник и может еще играть двойную игру… И он не патриот русский…» (Так сказано о том, кто защищал Россию на полях сражений, получив за военные заслуги титул графа; не меньше рисковал он жизнью, самоотверженно борясь с чумой.)

11 марта: «Ради Бога, примите во внимание нижеследующее:

1. Когда собираетесь ко сну, извольте запирать за собою двери — не только в спальне, но и во всех следующих комнатах, вплоть до выходной. Доверенный человек должен внимательно следить за замками и наблюдать, чтобы внутренние задвижки у створчатых дверей были задвинуты.

2. Непременно наблюдать каждый вечер, перед сном, целы ли проводники звонков. Их легко можно подрезать.

3. Наблюдать каждый вечер, осматривая под мебелью, все ли в порядке.

4. Один из Ваших адъютантов должен бы был почивать вблизи от Вас, в этих же комнатах.

5. Все ли надежны люди, состоящие при Вашем Величестве? Если бы кто-нибудь был хоть немного сомнителен, можно найти предлог удалить его».

А. Ф. Кони писал в январе 1914 года: «Среди людей, игравших в русской жизни последних десятилетий крупную и влиятельную роль, одно из ярких и в то же время трагических мест занимает граф Михаил Тариелович Лорис-Меликов. Искусный военачальник и тактичный местный администратор на Кавказе и в Терской области, он был внезапно выдвинут судьбою на самый видный пост в России, облечен чрезвычайной властью, сосредоточил на себе внимание всего мира и, пролетев, как метеор, умер, сопровождаемый злобным шипением многочисленных врагов и сердечною скорбью горсточки друзей».

Надо добавить, что этот «метеор» быстро сгорел в «верхних слоях социума» не столько в результате гибели Александра II, сколько из-за козней Победоносцева. О последнем А. Ф. Кони писал:

«В 1880 году он был сделан обер-прокурором Святейшего Синода и получил возможность приложить свой критический ум к раскрытию и оценке тех условий, которые делали из нашей церкви полицейское учреждение, мертвящее и жизнь и веру народа.

Казалось, что высокообразованный человек и юрист, носящий в себе живую веру и знающий ценность этого блага, приложит всю силу своего разумения к тому, чтобы, охраняя церковь, как необходимую и авторитетную организацию верующих, вдохнуть в ее деятельность утраченный христианский дух, а в ее обряды — утрачиваемый ими глубокий внутренний смысл.

Увы! Этого ничего не произошло! Противоречие взглядов, жившее в его душе, сказалось и в его действиях как обер-прокурора… Могучий владыка судеб русской церкви и состава ее иерархии, он усилил полицейский характер первой и наполнил вторую бездарными и недостойными личностями… Победоносцев стремился отдать умственное развитие простого русского народа в руки невежественного и ленивого, нищего и корыстного сельского духовенства».

Надо иметь в виду, что А. Ф. Кони был лично знаком и с Лорис-Меликовым, и с Победоносцевым, ценя последнего как высоко образованного юриста, но в то же время подчеркивая отсутствие у него творческого потенциала. То же подтверждает и мнение о нем С. Ю. Витте.

«Обер-прокурором Святейшего Синода был Константин Петрович Победоносцев. Это был человек, несомненно, высокодаровитый, высококультурный и в полном смысле слова человек ученый. Как человек он был недурной, был наполнен критикой разумной и талантливой, но страдал полным отсутствием положительного жизненного творчества; он ко всему относился критически, а сам ничего создать не мог. Замечательно, что этот человек не в состоянии был ничего воспроизводить ни физически, ни умственно, ни морально».

Сурово, но, по-видимому, справедливо. Новый император, почти во всем оставаясь полной противоположностью Победоносцеву, был к нему чрезвычайно расположен. Испуганное письмо Победоносцева, в котором он умолял царя блюсти строжайшие меры предосторожности, возможно, возымело свое действие: царь вскоре удалился из опасного многолюдного Зимнего дворца в Гатчину.

Кони писал: «Впереди виделось давно желанное окончание изжитой роли самодержавия и призыв общества, постепенно и систематически подготовленного, — без смуты и кровавых потрясений, к участию в законодательной деятельности. Роковой день — 1 марта 1881 г. — отодвинул мирное осуществление этого призыва на целую четверть века… Все робкое в обществе шарахнулось в сторону реакции, и на внутреннем политическом горизонте обрисовались зловещие фигуры Победоносцева и графа Д. А. Толстого… Потянулись серые, бесцветные дни наружного спокойствия и кажущейся прочности отжившего порядка…

Сын Александра II не последовал примеру своего отца, и ничто не напоминало в его царствовании царя-Освободителя в царской резиденции, кроме нелепо начатой постройки собора на месте убийства, около которой нагрели себе руки разные чиновные воры, обратившие собранную со всей России народную „копейку“, эту медную слезу русского народа, в удобные для кражи кредитные бумажки».

На ближайшие годы для самодержавия Победоносцев вполне оправдал свою фамилию (в чуть более отдаленной перспективе, как показал опыт истории, он стал поистине Бедоносцевым). Самодержавие не пошатнулось, а напротив, окрепло. Ни о каких уступках террористам не было и речи. Казалось бы, должна была усугубиться революционная ситуация. А вышло наоборот. В народе, да и среди многих революционеров терроризм не одобрялся. Народ желал стабильности, а не потрясений.

Получалось так, что в деятельности революционеров-экстремалов были заинтересованы наиболее ревностные защитники самодержавия и жестких мер подавления инакомыслия. Многие деятели департамента полиции, призванные бороться с террористами, получили дополнительные возможности для карьеры, наград, повышенных окладов жалованья и для финансовых злоупотреблений.

Назначенное Александром II на 8 марта 1881 года обсуждение проекта либеральных реформ состоялось уже при Александре III. Проект, как мы знаем, был отклонен. 29 апреля был обнародован манифест царя о незыблемости самодержавия. На следующий день подал прошение об отставке Лорис-Меликов; последовали отставки военного министра Д. А. Милютина и министра финансов А. А. Абазы. Тем не менее были сделаны некоторые уступки крестьянству, стали созываться совещания представителей земств и вышел циркуляр о «неприкосновенности прав дворянства и городского сословия».

Новый император заявил о твердом намерении «укреплять и сохранять самодержавие от любого возможного посягательства». Как показали дальнейшие события, это было верное решение для укрепления Российского государства на некоторый срок (но с последующей неминуемой катастрофой).

Некоторые мероприятия были реакционными в дурном смысле этого слова. Ужесточилась цензура, была уменьшена свобода преподавания. Министр народного просвещения Делянов выступил, в сущности, против просвещения народа. Гимназическому начальству вменялось в обязанность опрашивать учеников, какую квартиру занимает их семья, сколько у них прислуги. Запрещалось принимать в гимназии «детей кучеров, лакеев, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей».

Были предоставлены дополнительные льготы дворянству. Укреплялись позиции Православной церкви. Внедрялась русификация; заметно ограничивались гражданские права евреев. Дворяне, Православная церковь и великороссы признавались главной опорой государства. Это была действительно имперская политика.

14 августа 1881 года Александр III подписал законодательный акт, ужесточающий полицейский надзор в стране: «Распоряжение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия и приведении определенных местностей империи в состояние Усиленной Охраны». Как писал, выйдя в отставку, бывший в начале XX века начальником Департамента полиции А. А. Лопухин, данное распоряжение «поставило все население России в зависимость от личного усмотрения чинов политической полиции». Было создано, по существу, полицейское государство.

«Политика Александра III, — писал историк М. Карпович, — представляла собою безнадежный анахронизм. Она была попыткой реставрировать прошлое, которое умерло и не подлежало возрождению. Опора правительства на альянс самодержавия и дворянства упускала из виду общую тенденцию русской социальной эволюции после освобождения… Ни экономически, ни социально, ни интеллектуально дворяне более не могли господствовать в стране, не принимая во внимание иные классы. Не более удачной… была и тенденция заменить широкую концепцию империи как политической структуры, защищающей многие расы и народности, жесткой формулой исключительного национализма, опирающейся на узкий этнический базис».

Однако в то же время проводилась индустриализация промышленности, начиная с широко развернувшегося строительства железных дорог и перехода их под государственный контроль. В 1882–1886 годах было принято первое рабочее законодательство в России, с которого начались ограничения эксплуатации трудящихся.

При Александре III именно благодаря наиболее целесообразной в подобных случаях политике «кнута и пряника», некоторым послаблениям в экономической сфере и жестокому полицейскому режиму Российская империя смогла расправиться с революционным движением. Даже страшный голод 1891–1892 годов и эпидемия холеры не поколебали устоев государства. Голодные и холерные бунты, вспыхнувшие в отдельных губерниях, были быстро подавлены.

…Общественный организм, достигнув относительного совершенства и стабильности, продолжая усиливать свой потенциал без принципиальных изменений государственного устройства и внутренней политики, обречен на кризис. Его закостеневшая структура не может долго противостоять разнообразным процессам, происходящим вокруг и в нем самом.

Так может продолжаться сравнительно долго (по нашим обыденным меркам). Но когда противоречия накапливаются годами, в конце концов происходит революционный взрыв. (Этот закон завершающей фазы «совершенства и кризиса» характерен для любых сложных развивающихся систем — материальных и духовных, интеллектуальных.)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.