Ефесский Вселенский собор 449 г. («Разбойничий» – «Latrocinium Ephesinum»)

Ефесский Вселенский собор 449 г. («Разбойничий» – «Latrocinium Ephesinum»)

30 марта 449 г. император подписал указ о созыве вселенского собора. И явно обозначена его цель в благоприятном для Евтиха и Диоскора направлении: с корнем вырвать ересь… Нестория (!). Искусственная тема – как бы о прошлогоднем снеге. Вот иллюстрация частого непонимания правящими современниками того, куда идут события. На самом деле церковь захватывалась монофизитами, a для отвода близоруких глаз кричали, что грозит несторианство.

Сообразно с такой «противонесторианской» целью собора, блаж. Феодорит предупреждается, чтобы он не вздумал поехать на собор: его не приглашают. Напротив, его фанатический противник, архимандрит Варсума, специально вызывается. Диоскор прямо назначается председателем с опорой на особую комиссию (по-нашему – «президиум») из Ювеналия Иерусалимского, Фалассия Кесарие-Каппадокийского и еще трех епископов. Что же удивительного, что так подготовленный собор Диоскора получил прозвище «разбойничьего, ??????? ????????».

Собор был назначен в Ефесе на 1 августа 449 г. A перед тем весной (апрель, 8–27) Евтих добился официальной ревизии актов бывшего ноябрьского собора в Константинополе 448 г. под предлогом, что в протокол внесена какая-то подделка. Ничего не было найдено, но один чиновник показал, что он видел заранее написанное осуждение Евтиха еще до появления его на суд. Но канцелярский проект постановления суда есть просто техническая неизбежность, и неподписанная бумага не есть документ.

В Эдессу послана была инструкция вновь нажать на Иву. Губернатор Осроены начал допрос. Выслушав только враждебную Иве сторону, он на этом основании лишил Иву свободы и запер в тюрьму.

Папа Лев получил 12 мая приглашение на собор. Сам он и не думал двигаться. Аттила был y ворот Рима. A кроме того, папа и не предвидел важности дела. Он послал легатов с письмами к императору, к Флавиану, к собору и к монахам Константинополя. Из них к Флавиану было самое важное. Это – знаменитый томос папы Льва. Все его значение вскрылось впоследствии. Это изложение учения о боговоплощении в терминах очень простых и в то же время довольно точных: две полные природы, способные каждая в своей области к действию, но в единстве одного лица. Вот некоторые из его положений.

«Неполезно для спасения и одинаково опасно признавать в Иисусе Христе или только Бога без человека, или только человека без Бога».

«Для нашего искупления нужно было, чтобы один и тот же посредник между Богом и человеком, человек Иисус Христос, с одной стороны, и мог бы умереть, a c другой – не мог бы…

… Ибо каждая природа в общении с другой производит то, что ей свойственно. A именно: Слово производит т?, что свойственно Слову, и плоть следует тому, что свойственно плоти.

Еще и еще повторяю: один и тот же истинно Сын Божий и истинно Сын Человеческий…

…Ибо хотя в Господе Иисусе Христе – Боге и Человеке – Одно Лицо, однако иное есть то, откуда происходит в том и Другом общее уничижение, и иное есть то, откуда происходит общая слава.

Итак, в силу этого единства Лица, познаваемого в той и другой природе, и говорится, с одной стороны, что Сын Человеческий сошел с неба, тогда как (собственно) Сын Божий воспринял плоть от той Девы, от которой он родился, и, с другой стороны, можно сказать, что Сын Божий распят и погребен, хотя и распятие и погребение претерпел Он не в Божестве самом, по которому Единородный совечен Отцу и Единосущен, но в немощи нашей природы».

Особые достоинства папского послания составляют равномерность логических ударений на обеих сторонах догмата воплощения (против чего грешили обе школы, и Александрийская и Антиохийская) и его необыкновенное ораторское и литературное искусство, богатство синонимических глаголов, рисующих действие двух природ.

Томос папы Льва был осуждением не только Евтиха, но и александрийского богословия в вопросе христологическом. Как и решение Константинопольского собора 448 г., томос совпадает с антиохийским исповеданием 433 г. Но он превосходит последнее как художественное выполнение верного и, однако, сухого еще плана 433 г. He опасаясь никаких крайностей, папа Лев гармонически сочетал лучшие результаты александрийского и антиохийского богословий.

По догматической терминологии и формулам томос не дал ничего нового. Да и несовершенства латинского языка невольно притупляли точное звучание богословских понятий. Например: не «ипостась», a только «персона», не «природа – фисис», a только «форма» – термин не точно философский, a только разговорный.

Но достижение письма папы состоит как бы в догматической картине, художественно передающей идеи. Таковы y нас литургические, песенные формулировки догматов. Достоинство томоса было еще в «гордой» независимости папы Льва от давления двора. Феодосий II, начавший с поддержки Нестория, кончил безоглядной верой в Диоскора и терроризировал уклончивого Флавиана, так что Флавиан допустил неверное выражение на соборе 448 г. «миа фисис»… Папа Лев во всем «режет напрямик», утешая сердца, запуганные государственной властью.

Легатов папа послал не очень удачных. Юлий, епископ Путеольский, был стар. Пресвитер Ренат умер в пути. Третий легат был молодой Илар в сане диакона. Он мог бы действовать хорошо, если бы был полномочным. Но под епископами он терял возможность полной свободы действий. Легаты встали на сторону Флавиана. Несмотря на то что папа просил в письмах быть снисходительными к Евтиху, «если он откажется от своих заблуждений», Евтих злоязычил, будто легаты готовы за угощение Флавиана продавать православие. Евтих действовал; легаты были разделены на соборе: Юлий, не знавший греческого языка, сидел с епископами, a Илар, знавший по-гречески, далеко от него, с пресвитерами и диаконами.

Диоскор (как в свое время и Кирилл) прибыл с 20 епископами и большой свитой параваланов. Ему же на подмогу прибыл и Варсума с большой толпою монахов из Сирии и Месопотамии. He понимая по-гречески, они походили на иноплеменников, приводимых в качестве наемных телохранителей. И сам император снабдил Диоскора прямой военной охраной, окружившей кафедральную церковь, где происходил в 431 г. Ефесский собор.

С Ювеналием из Палестины прибыли 15 епископов. Из Сирии (Антиохийской) было приблизительно столько же, но без Феодорита и Ивы и из «оппозиции» Домну. Таким образом, собор был «подобранным». И, хотя легаты в письмах привезли, в сущности, осуждение Евтиха, но инструкции из Константинополя предрешали все в другую сторону. Императорские чиновники – комит Елпидий и трибун Евлогий – кроме наблюдения за внешним порядком имели общую инструкцию, смысл которой сводился к оправданию Евтиха и низложению Флавиана и других епископов, подозрительных «по несторианству». Все бывшие участники собора Флавиана 448 г. не получили права голоса. Таким образом, около 42 епископов присутствовали тут только зрителями, в качестве подсудимых.

Диоскор собрал первое заседание 8 августа. Оно открылось чтением императорских писем. После прочтения первого письма легат папы епископ Юлий встал и заявил, что теперь время и он обязан прочесть послание папы. Диоскор прервал и успокоил его, что для этого будет подходящий момент. После этого Юлий не раз и не два подымался и заявлял о необходимости прочтения папского послания. Но его латинская речь буквально затаптывалась и отговорками и жестами Диоскора. Так голос папы и не раздался. По смыслу императорского письма вопрос веры, предлагаемый на обсуждение данного собора, сводится не к формулировке догмата, a только к вопросу ревизионно-каноническому: правильно ли было на соборе 448 г. осуждение Евтиха?

Поэтому прежде всего ввели на собор Евтиха, выслушали его жалобу и его исповедание веры, a затем прочитали акты ноябрьского собора Флавиана. Флавиан просил привести Евсевия Дорилейского, ибо не он – Флавиан, a Евсевий поднял и формулировал обвинение на Евтиха. Но комит Елпидий заявил, что это недопустимо. Император не дозволил присутствовать здесь деятелям собора 448 г. На самом деле Евсевий сидел под арестом. Да и сам Флавиан считался в ряду подсудимых, ревизуемых этим собором, и еще не имел права голоса.

Когда при чтении актов собора 448 г. прочитывалось требование к Евтиху, чтобы он признал «две природы», взвинченные параваланы и монахи Варсумы кричали: «На костер Евсевия, сжечь его живьем! Рассечь надвое, разделяющих Христа надвое!»

Исповедание Евтиха «две природы до соединения и одна после соединения» получило одобрение собора. «Так и мы веруем», – заявил Диоскор. Евтих был объявлен православным, восстановлен в сане. Его монахи освобождены от наказаний, наложенных Флавианом. Были робкие возражения и до заседания, и во время заседания. Но Диоскор обрывал их заносчиво и с угрозами низложения и ссылки, a из его окружения слышались просто крики: «Утопить в море всех несогласных!»

После ликвидации постановлений собора 448 г. очередь дошла до самих судей. Была придумана некая логическая ловушка. Диоскор велел прочитать выдержки из актов Ефесского собора 431 г., где запрещено, под угрозой низложения, составлять и употреблять новую формулу веры, отличную от Никейской. Диоскор допросил: все ли с этим согласны? Никто не возразил, но римский делегат в этот момент почувствовал беспокойство и просил дать ему возможность сделать заявление. Диоскор учуял грозящее ему осложнение в процессе обсуждения и с торопливостью заявил, что сначала он сам договорит до конца свое слово. A именно что Флавиан и Евсевий нарушили указанное правило Вселенского Ефесского собора, занялись новыми вопросами, исканием новых формул и потому, как нарушители этой Никейской и Ефесской нормы вероучения, должны быть низложены. Такая насильническая ускоренность судоговорения взорвала Флавиана. И он формально заявил: «Я отвергаю твой суд – ?????????? ??!». За Флавианом вскипел сидевший в задних рядах римский делегат диакон Илар и закричал: «Contradicitur!» Эти заявления и восклицания имели формальную силу апелляции к какой-то высшей инстанции. Их нельзя было замолчать и просто аннулировать. Началось смущение и движение. Некоторые митрополиты кинулись к Диоскору, хватали его за колена и умоляли так не действовать. Диоскор разыграл сцену, якобы ему угрожают, насилуют его как председателя. Он крикнул: «Где комиты? Подать стражу!» Комиты явились и открыли двери для стражи.

Церковь наполнилась вооруженной полицией с наручниками для арестуемых. За стражей влилась толпа параваланов, монахов, матросов и просто людей с улицы. Епископы были подавлены, некоторые стали прятаться под скамьи. Флавиан пытался укрыться в алтаре. Солдаты потащили его, подозревая в нем (а может быть, по какому-то указанию) одного из виновников беспорядка. Произошла общая толкотня. Враги кричали Флавиану: «Смерть ему!» Свои клирики едва высвободили его. Что Диоскор сам бил Флавиана и оттого Флавиан и умер на третий день – это сказка. Флавиан, обойдя бдительность стражи, написал формальную апелляцию папе, которая и была вручена легатам.

Между тем Диоскор после волны шума поставил на очередь – голосовать осуждение Флавиана и Евсевия Дорилейского. Базилика была заперта, выход воспрещен. Диоскор потребовал, чтобы приговор безотлагательно был подписан. Подписи не могли уместиться на одном листе, и естественно, что они собирались и на белых листах. Чиновники Александрийского епископа собирали подписи под ворчание сочувствующей им толпы монахов и солдат. И… подписались все (!!!), вплоть до Домна Антиохийского!..

Однако Домн послал рапорт императору, и 15 дней прошли без заседаний. Показательно, что римские легаты не поддались панике и не дали подписей. Тронуть их не посмели.

? дальнейших заседаниях сохранился лишь текст актов в сирском переводе, ставший науке известным лишь с 1873 г. Заседание 22 августа было открыто в отсутствие Флавиана, Евсевия и римских легатов, отказавшихся впредь встречаться с Диоскором. Домн Антиохийский отсутствовал по болезни. Диоскор чувствовал себя уже победителем, выигравшим генеральное сражение. Он полагал, что остается только отрицательная задача – осуждение ереси и низложение ее последователей. Собор сознавал себя сокрушителем несторианства. За эту именно ересь собор теперь низложил Иву Эдесского и племянника Ивы, Даниила – епископа Харранского. Затем Иринея Тирского и поставленного Иринеем Акилина – епископа Библосского. Феодорит Киррский, конечно, также был низложен. Надломившемуся Домну Антиохийскому давали на подпись все эти противоантиохийские постановления, и он имел малодушие их подписать (!!). Прежде такое сокрушение личности казалось нам непонятным, почти невероятным. Но после духовно страшного опыта XX столетия мы свои сомнения откладываем. Безмерность картины сокрушения личности на этом Диоскоровом, якобы «вселенском» соборе доведена до геркулесовых столбов. После малодушного подписания Домном осуждения всех своих антиохийских собратьев он сам был выброшен, как выжатый лимон. Как бы издеваясь над его трусостью и предательством своих собратьев, Диоскор в заключение соборно низложил и его самого.

B заключение торжественно приняты были 12 анафематизмов Кирилла. Покойный Кирилл отрывался от своего соглашения с антиохийцами 433 г. и превращался в монофизита. Диоскор, Евтих, Варсума и приставший к ним Ювеналий Иерусалимский громко прославляли память омонофизиченного ими Кирилла.

Император Феодосий II утвердил эти деяния в уверенности, что только теперь несторианство окончательно сокрушено. От епископов даже были взяты подписки, что новых догматических вопросов они возбуждать не будут.

Флавиан, Евсевий и Феодорит написали апелляции к папе. Открытые в 1873 г. апелляции Флавиана и Евсевия напечатаны только в 1882 г. Чтобы помешать переправке апелляций в Рим, полиция не выпускала легатов из Малой Азии. Пришлось действовать конспиративно. Илар ухитрился сбежать и привезти в Рим и апелляцию Флавиана, и осведомление о неслыханном соборе. Два клирика Евсевия Дорилейского доставили в Рим текст его апелляции. Вскоре туда прибыл и сам Евсевий. Апелляцию от Феодорита привезли к папе его пресвитеры. Немедленно папа Лев созвал в Рим немало епископов и возвысил голос против ефесских насилий. Из Рима адресованы письма: к императору Феодосию II, к его сестре Пульхерии, к архиепископу Флавиану, к духовенству и монашеству Константинополя. Всю вину папа возлагал на самоуправство Диоскора, отвергал все постановления его собора и призывал к новому собору в Италии, который должен был исправить все происшедшее насилие. В это время двор западного императора из Равенны переехал в Рим. Папа побудил императора Валентиниана III, его мать Галлу-Плакиду и супругу его Евдокию написать в Константинополь в поддержку протеста папы. Феодосий II немедля ответил, что папа обеспокоен напрасно. Все обстоит благополучно: «возмутители», Флавиан и др., устранены, мир церковный восстановлен и вера укреплена. Это было «полицейское» благополучие и искренняя вера в него слепой государственной власти. Постановления собора просто приводились в исполнение. Флавиан Константинопольский под надзором евнуха Сатурнина отправлен в ссылку. В дороге от пережитых потрясений он скончался. Духовным убийцей Флавиана считать Диоскора можно, но полное молчание в письмах самого Флавиана о будто бы физических побоях со стороны самого Диоскора заставляет нас воздержаться от повторения этих преувеличений y некоторых греческих писателей.

Домн Антиохийский ушел в монастырь близ Иерусалима, из которого и вышел. Епископом Антиохийским сделали Максима, диакона из оппозиции к Иоанну. Ива посажен в заключение, Феодорит – в монастырь около Апамеи. Константинопольская кафедра была замещена близким к Диоскору апокрисарием Александрийской церкви Анатолием. Диоскор сам и рукополагал eгo, a затем известил об этом поставлении и папу Льва, ища его согласия. Лев ответил, что он согласен, если Анатолий и другие поставляемые епископы примут вместе с письмом Кирилла к Несторию и его – Льва – томос. Лев послал с этим посланием в Константинополь целую депутацию из двух епископов и двух пресвитеров.