Япония и мы[70]

Япония и мы[70]

1.

Вопрос о русско-японских отношениях является в настоящее время для России вопросом второстепенным. Целый ряд других проблем, острых, насущных, очередных, стоит перед центральной русской властью, требуя немедленного разрешения. Происходит страшная борьба за бытие России как великой европейской державы и поэтому события у польских границ, на Кавказе и Средней Азии (война и мир с Англией) имеют для страны несравненно большее значение, нежели современная жизнь ее дальневосточной окраины.

Но для нас, русских людей, пребывающих ныне на Дальнем Востоке, русско-японская проблема естественно представляется крайне «боевой» и чуть ли не заслоняющей собою остальные. Она принудительно ставится перед нами, навязывается нам, и мы властно чувствуем потребность выработать свою точку зрения на нее, определить свое отношение к ней.

Вдумываясь в объективную международную обстановку современности, нетрудно прийти к выводу, что Япония при наличном соотношении мировых сил является естественным другом и союзником России. От старого русского империализма эпохи Александра III и первого десятилетия царствования Николая II теперь уже ничего не осталось. Центр тяжести русской политики после несчастной японской войны 1904–1905 годов был перенесен в Европу, главным образом на Ближний Восток. Русско-английское соглашение 31 августа 1907 года укрепило основу нового курса, и он последовательно проводился петербургским правительством вплоть до мировой войны, явившись одной из ее причин.

Революция, поколебавшая временно международный удельный вес России, отнюдь не может, однако, изменить того исторического устремления русской политики, которое было лишь эпизодически и довольно искусственно парализовано дальневосточным планом императора Александра III. Задачи России — в Европе. Это столь же верно сейчас, как оно было верно в день предъявления графом Пурталесом ультиматума С.Д. Сазонову. Больше того: — теперь эта истина стала еще более ясна и непререкаема. Лишь преодолев центробежные настроения своих европейских окраин, Россия будет в состоянии ставить перед собой дальнейшие цели. Лишь восстановив свое влияние в Европе, она может рассчитывать на действительное свое государственное возрождение. Нынешнее московское правительство, по-видимому, прекрасно это учитывает, и, будучи по своим особым соображениям прежде всего заинтересовано Европой, поведет активную внешнюю политику именно в направлении воссоздания России как державы европейской по преимуществу. Несомненно, в силу обстоятельств окажется в таком же положении и всякое русское правительство ближайшего исторического периода.

А раз так, раз агрессивность на Дальнем Востоке не нужна и невозможна для новой России, у нее нет никаких оснований к соперничеству или к борьбе с Японией. Напротив, в интересах обеих стран — их возможно более тесное взаимное сотрудничество и полное обоюдное понимание. Из всех стран согласия при намечающейся после войны международной перегруппировке Япония одна имеет все шансы на дальнейшее закрепление дружбы с Россией. И этой дружбе, быть может, пришлось бы сыграть огромную роль в мировых взаимоотношениях недалекого будущего.

2.

Однако, если мы от этих общих концепций перейдем к содержанию фактического положения дел на Дальнем Востоке в данный момент, то нас тягостно поразит то обостренное взаимное недружелюбие, которое характерно для теперешних русско-японских отношений. Русские массы восточной окраины до последней степени раздражены японцами и настроены к ним крайне недоверчиво, если не враждебно. Японцы в свою очередь глубоко обижены и озлоблены на русских и готовы считать их врагами. Мне самому приходилось неоднократно слышать отзывы японских солдат: «все русские — большевики». А большевики подлежат уничтожению.

Нет ничего прискорбнее сложившейся так обстановки. Ее исторические корни, разумеется, ясны. Она — в прошлогодней ориентации Японии на ярко антибольшевистские русские элементы, вооруженной рукой мечтавшие сокрушить большевизм. Эта ориентация была вполне понятна и по своему законна в прошлом году, когда казалось, что правительство Колчака вот-вот будет признано миром в качестве верховной власти всей России. Но теперь, когда антибольшевистские элементы старой формации растворились в новой русской атмосфере, когда «отменяются» в высшем синтезе все категории нашей гражданской войны, когда утрачивается мало-помалу противоположение «белой» и «красной» России, уступая дорогу давно жданной «России просто», — теперь и позиция нашей восточной соседки должна бы потерпеть соответствующие изменения.

Прошлогодняя ориентация в нынешнем году есть не что иное, как излишнее пристрастие к политическим мертвецам, и воистину плохую услугу оказывает ныне Японии болезненная некромания ее известных кругов.

Это старая истина — что международные связи мало зависят от внутреннего строя тех или других государств. Международные пути России и Японии имеют тенденцию сойтись. И если для нас по существу безразлично, кто правит Японией — микадо, генро, парламент, военная партия или народ, — то и для Японии должен быть в конце концов не так уж важен вопрос о составе и образе русского правительства. И если даже страны Европы, значительно более заинтересованные в крушении большевизма, нежели сильная, крепкая, девственно-нетронутая Япония, готовятся вступить в экономическую связь с советской Россией, то отчего же и стране Восходящего Солнца не последовать этому примеру? Вдобавок, и экономическое положение ее вовсе не таково, чтобы пренебречь возможностью мирного проникновения на огромный сибирский рынок.

Ясно, что большевики пойдут на самые приемлемые уступки. Очевидно, что им сейчас вовсе не до насаждения коммунизма в Японии и Корее, и что с этой точки зрения они не могут быть страшны. Ясно, наконец, что теперь Япония может без труда получить от них все нужные ей вполне реальные гарантии.

В чем же препятствие?

3.

Если бы японское правительство несколько осязательнее изменило свою прошлогоднюю ориентацию в русском вопросе, дело налаживания русско-японской дружбы было бы значительно облегчено.

В настоящее время вопрос в его конкретной формулировке гласит так: — какую власть в «буферном» государстве[71] должна поддерживать Япония?

Было бы наивно отрицать, что в настоящий момент она вольна насадить в нем любую желательную ей власть. Но ведь очевидно, что это не решение вопроса. Правильное его решение заключается в том, чтобы найденная «авторитетная власть» оказалась способной окончательно ликвидировать гражданскую войну в крае, помочь жизни войти в колею, а главное — привести Японию и Россию к тесному взаимному сближению, которое объективно возможно и выгодно обеим государствам.

Какова же должна быть эта власть? Самый неудачный ответ заключался бы в том, что таковою должна быть власть формально и открыто японская (оккупация, аннексия). Несостоятельность этого ответа, по-видимому, в достаточной степени сознают, за немногими исключениями, и сами японцы. Во-первых, у них самих не хватило бы сил «переварить» столь огромную территорию. Во-вторых, этот акт уже бесспорно поссорил бы их навсегда с Россией, создал бы «русский ирредентизм»[72], что не входит в их расчеты: все-таки слишком уж ясно, что Россия — не Корея. И недаром они так упорно уверяют об отсутствии у них аннексионистских намерений.

Таким образом, необходима власть русская. Какая же?

Формально большевистская (с коммунистической программой) фактически исключена соответствующим шагом самих большевиков и явно выраженной волей токийского правительства. Остаются две возможности: власть «демократическая», пребывающая в мире с большевиками, но лишенная их одиозной и утопичной экономической программы, и власть активно противобольшевистская, враждебная советской России. Какая же из двух?

Для решения этого вопроса необходимо исходить из реального соотношения русских сил в крае и в России вообще. И, учитывая это соотношение, приходится констатировать, что при нынешних условиях всякую надежду на успех активно противобольшевистского правительства нужно оставить. По тем или другим причинам население Дальнего Востока в настоящее время определенно хочет прекращения гражданской войны и восстановления связи с Россией. Даже читинские камни завопили о гражданском мире (речи в краевом совещании). И таково настроение не только Дальнего Востока. Судя по всему, то же самое следует сказать и об Европейской России, где после полного краха вооруженного противобольшевистского движения революция под напором жизненной логики имеет тенденцию претвориться в нормальную государственную путем естественного и творческого процесса преобразования.

При таких условиях всякая власть с идеологией активной борьбы против советской России будет здесь ненавистной властью и, кроме перманентного междоусобия, она ничего не создаст. Вдобавок, она сможет держаться лишь японской военной поддержкой и падет в тот день, когда этой поддержки не станет. Японские войска принуждены будут втянуться в постоянную борьбу с недовольными элементами, возродится сопочная кампания, красные отряды, подобно ртути, разбегутся по диким сибирским захолустьям и, питаемые помощью с запада, возобновят свои набеги, свой террор. И посылать против них карательные экспедиции — значит заливать воду водой и огнем тушить огонь…

«Японская ориентация» выбитых из жизни русских групп не несет ничего, кроме вреда, ни России, ни Японии, способствуя лишь ухудшению русско-японских отношений. О, конечно, они, эти группы, как гоголевская городничиха, «хоть сейчас готовы на все услуги» по отношению к японским притязаниям. Но вряд ли эта готовность, как «любовь мертвеца»[73], способна что-либо дать живому организму…

4.

А между тем те же самые русские массы, возгоревшиеся теперь стихийным недружелюбием к японцам, могли бы видеть в них своих друзей и добрых союзников. И время еще не упущено. Еще можно вернуть симпатии новой России к ее восточной соседке, которой физическую и духовную мощь она познала в своей борьбе с нею 15 лет тому назад.

Это можно сделать только одним способом: — установлением откровенной и дружественной связи между Японией и русскими демократическими, из революции вышедшими, элементами Дальнего Востока.

Ибо лишь признанная русским центром демократическая группировка может безболезненно ликвидировать гражданскую войну в крае и послужить реальным мостом между обеими великими державами.

Никто из русских не отрицает специальной заинтересованности Японии в нашей дальневосточной окраине. Предоставление ей известных концессий и экономических льгот было бы только справедливым признанием ее национальных прав. Россия ныне не в силах сама эксплоатировать все свои естественные богатства, и тем более немотивированной явилась бы ее неуступчивость в сфере этого вопроса. Словом, экономические интересы Японии будут достаточно обеспечены и при установлении на Дальнем Востоке русской власти, национальной по своему источнику, опирающейся на психологию широких масс и активных элементов населения.

Необходимо еще и еще раз подчеркнуть, что теперешнее недружелюбие широких русских масс по отношению к Японии вовсе не коренится в природе вещей, а всецело объясняется лишь качествами нынешней японской политики, отставшей от быстро текущей жизни. Изменится, прояснится сообразно жизненным требованиям эта политика, — устранится основное препятствие на пути взаимного сближения обоих государств.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.