Глава 12 Энеолитические культуры

Глава 12

Энеолитические культуры

Области распространения культур

Переход от полукочевого образа жизни к оседлому не был, в отличие от того, как считают некоторые, единичным поступательным процессом. На протяжении последних десяти тысяч лет в разное время его на себе испытали различные сообщества, населявшие Палестину.

Мы уже видели, как во времена господства натуфийской культуры в Эйнане, где вдоль побережья озера Хула поселились сообщества охотников и собирателей, появились первые оседлые поселения. Население Иерихона построило город и окружило его оборонительными стенами задолго до того, как были изобретена керамика и появилось систематическое земледелие. В следующей главе мы узнаем, как в различные периоды истории в плодородные местности вторгались группы живших в периферийных областях кочевников и основывали там постоянные поселения.

В Палестине, да и, несомненно, по всему «плодородному полумесяцу», этот процесс был наиболее интенсивным в 4-м тысячелетии до н. э., то есть в период энеолита (в Палестине этот период продлился с 4300 по 3300 г. до н. э. – Пер.). Затем произошло заселение огромных районов. Появились поселения на севере, где впоследствии они превратились в тели, то есть холмы, под которыми скрыты древние города, и на юге.

Переход от неолита к энеолиту происходил постепенно. Это разделение условно: оно было сделано археологами на основании изменения материальной культуры, различные аспекты которой (керамика, кремневые и костяные орудия, искусство, вид поселений) претерпели в тот период значительные изменения. Некоторые поселения превратились в настоящие деревни, и были заселены новые регионы Палестины. Границы населенных территорий расширились, передвинувшись далеко в глубь засушливых областей, и начали обрабатываться новые земли.

Жители Палестины эпохи энеолита занимались в основном двумя видами деятельности: земледелием и скотоводством. Оба этих занятия существовали уже несколько тысячелетий и достигли довольно высокого уровня развития. Общество стало более сложным: появились различные типы социальной организации: от небольших сельских общин, очень похожих на те, что до сих пор существуют в арабских деревнях, расположенных в этих же регионах, до сезонных поселений, в которых жило целое племя, и участков, занимаемых большими семьями земледельцев.

В период энеолита, как, впрочем, и в эпоху неолита, культура Палестины не была единообразной. Как и прежде, на ее местные модели оказывали очень сильное влияние природные факторы. Носителями культур северной и южной Палестины были разные народы, причем в рамках каждого из этих типов существовали и подвиды.

Люди, создавшие северопалестинскую культуру эпохи энеолита, заняли территории, населенные ранее носителями неолитических культур (именно здесь в начале городского периода будут развиваться города). Южнопалестинские индустрии развивались в полузасушливых районах, на краю пустынь.

Природные условия на севере были более разнообразны. Там носителей энеолитических культур окружали каменистые холмы и густые леса, долины с пригодной для обработки землей, равнины с пастбищами и болота. Люди, поселившиеся на севере, жили в стационарных поселениях, а некоторые из них уже умели строить дома из камня и кирпича-сырца. Также они обосновались в пещерах, хижинах и деревянных постройках. Многие из этих поселений просуществовали до конца эпохи энеолита и превратились в города, в то время как большинство селищ «южан» к концу этого периода было покинуто, и люди сюда больше никогда не вернулись.

Южные культуры развивались на территориях с хорошими лессовыми почвами. Растительность там была не очень густой, что дало людям возможность возделывать многочисленные не тронутые ранее поля. Им не приходилось расчищать леса, и они на протяжении нескольких лет могли выращивать богатый урожай недалеко от дома. Когда поля истощались, они использовали соседние, но через некоторое время им все равно приходилось перемещать свои поселения. Эти люди обычно строили свои селища вдоль основных вади, где были источники воды.

В целом модели поселения и социальной организации на севере были более однообразными. На юге различные народы привносили в общую картину что-то свое. Более того, материальная культура и искусство жителей юга были менее традиционны и более разнообразны. Здесь было сделано много изобретений, и можно даже утверждать, что в тот период именно юг влиял на север, а не наоборот. Но южные культуры погибли, а северные, восприняв новые веяния из Сирии, выжили и стали основой для формирования городских сообществ.

Северные культуры

Между началом 4-го тысячелетия до н. э. и XXXIII в. до н. э., после того как прекратили свое существование прибрежная и ярмукская культуры, но до появления про-тогородских культур, северная и центральная Палестина развивались очень быстро, хотя эта эволюция, несмотря на различные инновации, происходила в рамках традиций неолита.

Существовали две основные разновидности северных культур: одна из них была распространена в основном вдоль побережья, а другая – во внутренних частях страны. На прибрежной равнине и в некоторых более крупных долинах, выходящих к Средиземному морю, развивались традиции прибрежной неолитической индустрии. Здесь, судя по всему, сосуществовали различные группы людей. Некоторые из них были тесно связаны с жителями Ливанско-Сирийского побережья, а другие – с носителями южных культур.

Среди жителей прибрежных регионов был распространен очень интересный обычай – хоронить прах своих умерших в керамических (и, возможно, в деревянных) урнах. Эти урны, довольно небольшие по размеру, захоранивались в специальных искусственных пещерах, вырытых в куркаре – разновидности прибрежного песчаника – или какой-либо другой мягкой породе. Так в Палестине впервые появился обычай выкапывать пещеры для погребения покойных.

Почти все урны сделаны в форме домов. Впоследствии этот обычай был широко распространен в Евразии. Покойного сначала кремировали, а затем его прах и недогоревшие кости помещали в «дом мертвого». Кости и пепел помещали в миниатюрное «здание» через «вход», который затем закрывали сделанной в виде двери крышкой. Урну опускали в коллективное погребение, в котором покойный присоединялся к другим умершим членам сообщества. Со временем под землей появлялось целое поселение, состоящее из подобных «домов». Таким образом живые давали умершим возможность и в загробном мире вести такую же жизнь, как и на земле.

Первое из таких коллективных захоронений было открыто Элазаром Л. Сукеником, профессором археологии Еврейского университета, двадцать пять лет назад в Хедерахе, расположенном на равнине Шарона. Недавно несколько подобных погребений были найдены Яковом Каштаном, археологом из Тель-Авива, в Бней-Браке и в Гиватаиме, находящемся в том же регионе. Но лучше всего они представлены в Азоре, недалеко от Тель-Авива, на памятнике, раскопанном Жаном Перро. Он нашел искусственную пещеру размером примерно 11 на 8 метров, в которую вела боковая шахта. В пещере находились примерно 50 разнообразных и крайне интересных урн. В среднем их размер составлял 61 на 51 на 30,5 сантиметра, их формы варьируются от обычного сосуда до похожих на дом, зоо– и антропоморфных. Некоторые из них выполнены в виде воображаемых животных или чудовищ.

В настоящее время мы очень мало знаем о тех верованиях, из-за которых появились урны некоторых довольно странных форм, но несуществующие животные и монстры, вероятно, были мифологическими персонажами.

Сделанные в форме дома урны очень разнообразны, и каждая из них не похожа на все остальные. Большинство из них, однако, строго прямоугольные в плане с квадратным входом, расположенным на одной из коротких сторон. Эта часть урны украшена антропоморфными фигурами со странными выступающими носами и иногда с увеличенными глазами, напоминающими солярные символы. Вокруг некоторых из этих глаз были нарисованы «лучи». Они очень похожи на духов-защитников, часто изображавшихся в неолитических и энеолитических культурах Европы.

Изучая отделку этих урн, ученые получили возможность восстановить внешний облик жилищ того времени, архитектурные особенности того времени и используемые материалы. Стенки большинства из них раскрашены под дерево, а крышки – под солому. Некоторые крышки имитируют крышу, покрытую пальмовыми листьями. Все урны сделаны в виде маленьких, предположительно однокомнатных, домов, в которых, судя по всему, жила одна малая семья. В то время предметы украшали нарисованными или выдавленными орнаментами в виде лент, треугольников и звезд.

Эти способы погребения и образ жизни, насколько нам известно, не распространились за пределы побережья. Несмотря на то что и в Хедерахе, и в Азоре были найдены керамические сосуды, очень похожие на те, что изготавливались на юге, в целом южные культуры сильно отличаются от северных. На юге не были известны ни способы погребения, ни архитектура, распространенные на севере, и наоборот – там появились свои, ни на что не похожие местные традиции.

Как уже говорилось, развитие прибрежного региона в эпоху энеолита характеризуется постепенной эволюцией неолитической прибрежной материальной культуры. Изделия с резным орнаментом и керамика, обожженная до блеска, на протяжении долгого времени использовались в Хацорее и других местностях в долине Эздраэлона, а также в Вади-Раба, недалеко от Петах-Тиквы. В Тулейлат-Баташи, расположенном в долине Сорек, такая керамика применялась вплоть до IV тысячелетия до н. э. В Мезере, у входа в Вади-Ара, недалеко от Хедераха, изделия традиционного прибрежного типа с подобными орнаментами в небольших количествах использовались еще в период развитого энеолита.

На севере Израиля, в Леванте, развитие происходило подобным образом. Комплекс находок, обнаруженных во втором слое Библа, является эволюционным продолжением материальной культуры поселения предыдущей эпохи. Для Библа В характерны апсидные (прямоугольные в плане здания, имеющие закругленную в виде апсиды торцовую стену. – Пер.) и прямоугольные дома, похожие на все остальные сооружения, которые строились жителями Палестины эпохи энеолита. Здесь также практиковали кремацию и захоронения в сосудах. Некоторые урны погребали в населенных районах, как правило в искусственных пещерах, выдолбленных в мягкой породе. В одной из таких пещер, сильно напоминающей те, что были обнаружены в зоне распространения палестинской прибрежной культуры, были найдены двадцать шесть скелетов взрослых людей.

Лучше всего энеолит внутренних регионов Палестины представлен в Телль-эль-Фаре, недалеко от Наблуза, где с конца Второй мировой войны вел раскопки французский археолог отец Де Во. И керамику, и кремневые орудия изготавливали здесь, строго придерживаясь рамок ярмукских и прибрежных неолитических традиций. Сосуды с орнаментом-штамповкой, сделанные в неолитических традициях прибрежной культуры, все еще изготавливались, но в небольших количествах – был найден, по крайней мере, один черепок с резным орнаментом «елочкой», напоминающим характерные для ярмукской культуры. Другие изделия (как правило, это небольшие чаши с аккуратными тонкими краями, сосуды со стянутым горлышком, раскрашенные красной краской, и фрагменты маслобоек) очень похожи на керамику, характерную для южных энеолитических культур. Для энеолитической индустрии внутренних регионов северной Палестины характерно широкое применение при украшении керамики резных и налепных орнаментов. Чаще всего отпечатки делались при помощи веревки или пальца, узоры составлялись из линий или лент. Как мы увидим ниже, эта традиция снова возродится в начале городского периода, но в более совершенной форме.

Кремневые орудия более качественные и разнообразные, чем в южных культурах. В их число входят наконечники стрел, пластины-пилы с зубчиками, лезвия серпов, веерообразные скребки и пластины с крупной ретушью на задней части, характерные для ярмукской традиции. Эта энеолитическая культура, судя по всему, широко распространилась по центральным горам Палестины и расположенным между ними долинам. В каждой местности она, сохраняя основные черты, приобретала специфические характеристики.

Энеолитическая культура внутренних районов Палестины появляется в нижних слоях холма Мегиддо, расположенного в долине Эздраэлона (слои XX–XIX), хотя здесь она перемешана с элементами других, более древних индустрии. Она также хорошо представлена и дальше на восток, в Беф-Шане (уровень XVI). К тому же эта культура засвидетельствована в разных областях долины, окружающей холм, на котором находится Беф-Шан. Южнее, в центральной Палестине, в Лахише и Гезере, эта культура попала под влияние южных индустрии.

В Мегиддо и Гезере носители этой культуры жили в сооружениях, построенных на коренной подстилающей породе и в пещерах, и вырезали наскальные изображения. Чаще всего на них нарисованы быки, крупные стада которых, вероятно, разводили эти люди. Здесь есть изображения и других домашних животных – коз и собак. Они рисовали также и диких животных: оленей, лис, шакалов и птиц. Другие интересные изображения относятся к концу этой эпохи или к началу протогородского периода. На них изображены музыкант, играющий на лире, и способы применения различных видов оружия, таких как лук и стрелы, лассо, копья и, возможно, боладоры. Представлены также рисунки, на которых и мужчины и женщины щеголяют в коротких юбках вокруг бедер и странных остроконечных шляпах на голове. Мужчины носили бороды и были длинноносыми. Самым распространенным видом одежды была набедренная повязка, которую носят почти все изображенные.

Этот художественный стиль и характерный для прибрежных культур сильно отличаются друг от друга. Факт свидетельствует о том, что периоду энеолита были присущи местные особенности, с которыми мы снова столкнемся, описывая южные культуры, где некоторые локальные варианты превратились в довольно интересные виды искусства. С окончанием эпохи энеолита культурные области укрупняются, и в Палестине начинается постепенная унификация традиций.

До сих пор неизвестно, как прекратили свое существование энеолитические культуры северной Палестины. В конце XXXIV–XXXIII в. до н. э. культурные веяния с севера достигли северной Палестины, повлияв на появление там новой индустрии. Но старая культура еще продолжала существовать. Судя по всему, ее традиции смешались с новыми и проявились в ранних слоях городского периода.

Южные культуры

Когда прибрежная и внутренняя энеолитические культуры распространялись по территории центральной и северной Палестины, на юге, на краю пустынь, селились и осваивали новые участки земли другие сообщества людей. Можно выделить четыре основных региона распространения южной энеолитической культуры, между которыми есть много общего в способах изготовления и украшения керамики и кремневых орудий, хотя типы их поселений, искусство и основы хозяйства и социальной структуры сильно отличались друг от друга. Перечислим их с запада на восток: регион Вади-Шаллала, западная часть Негева, равнина Беэр-Шева, Иудейская пустыня и район Моава. Протяженность каждого из этих регионов – не более 40 километров. Это самые маленькие культурные области, когда-либо существовавшие в Палестине.

В первом из этих районов было найдено около тридцати памятников эпохи энеолита, сосредоточенных вдоль Вади-Шаллала и более мелких вади, впадающих в него. Как правило, они представляют собой скопления круглых или овальных оснований хижин, очень похожих на те, что характерны для Нахаль-Орена, Вади-Добай и других поселений периода докерамического неолита. На других памятниках были обнаружены следы полуземлянок, окруженных искусственными ровиками. Материальная культура этого региона сильно напоминает тахунийскую, традиции которой, судя по всему, медленно развивались в рамках общей южной энеолитической индустрии.

Самое раннее поселение, характерное для южной культуры эпохи энеолита и являющееся следующим этапом развития тахунийской традиции, расположено в Вади-Шаллале.

На первых этапах развития этой индустрии люди не знали керамики, а их кремневые орудия были очень похожи на тахунийские. В конце 5-го тысячелетия до н. э. появились орудия, напоминающие характерные для тасийской и ранней файюмской культур Египта. Переход от неолита к энеолиту был постепенным и, вероятно, протекал под воздействием как внутренних факторов, так и влияния извне. Вдоль побережья всегда осуществлялось активное взаимодействие, и носители шаллальской культуры всегда находились в тесных связях с прибрежной северной индустрией, а на юге – с различными культурами додинастического Египта.

Эта культура контактировала с Египтом намного активнее, чем все три остальные южные индустрии. Некоторые орудия делались характерным для додинастического Египта способом отжима отщипов от нуклеуса. Несколько орудий было изготовлено из светло-коричневого кремнистого известняка, которого нет в Негеве, зато сделанные из него инструменты часто встречаются в доисторических слоях Файюма. Схематические скрипкообразные статуэтки, найденные недалеко от кибуца Гилат, сделаны из серого гранита с Синайского полуострова или из Египта. Круглые и плоские наконечники булав, сделанные из различных не встречающихся в этом регионе видов твердого камня, также, вероятно, доставлялись из Египта, с Синая или из Аравии.

На протяжении всего периода энеолита кремневые орудия в этой области использовались более интенсивно, чем в остальных трех. К тому же здесь, в отличие от остальных южных регионов, было найдено большое количество наконечников стрел. Судя по всему, носители этой культуры жили в небольших полуоседлых, скорее всего, сезонных поселениях, в каждом из которых обитало по четыре-шесть семей. В некоторых из этих селищ были найдены большие каменные круги и следы антропогенного воздействия на почву. Очевидно, эти люди занимались в основном скотоводством. Заметное место в хозяйстве также занимали земледелие и охота. Вероятно, носителям этой культуры был известен и своего рода обмен или торговля.

Когда носители культуры Беэр-Шевы прибыли сюда, они уже владели развитой индустрией. Стратиграфические слои свидетельствуют о том, что их архитектура со временем развивалась, но искусство, керамика, кремневая индустрия, да и материальная культура в целом на протяжении всех 400 или даже 500 лет существования культуры Беэр-Шевы оставались прежними (возможно, около 3700–3200 гг. до н. э.). Керамика здесь более качественная и разнообразная, чем в Вади-Шаллале, но кремневая индустрия беднее как по количеству самих орудий, так и по числу их разновидностей.

Архитектура очень отличается от той, что характерна для Вади-Шаллала. На ранних стадиях развития культуры Беэр-Шевы люди жили в полуземлянках или искусственных пещерах, вырытых в плотном лессе. Комнаты, которых в таком жилище было несколько, соединены друг с другом при помощи коридоров, а количество людей, проживавших в каждой группе таких пещер, в несколько раз больше, чем в овальных хижинах Вади-Шаллала. В полу каждой комнаты были вырыты колоколовидные хозяйственные ямы, организованы очаги и прочие приспособления, необходимые для повседневной жизни. Следовательно, социальная организация носителей этой индустрии отличалась от принятой в Вади-Шаллале и в двух других регионах распространения южной энеолитической культуры. Вероятно, местное население жило большими родами, разделенными, возможно, на большие семьи. Очевидно, они, как и некоторые современные африканские племена, занимались садоводством.

На поздних этапах развития культуры Беэр-Шевы люди научились строить дома на поверхности земли. Некоторые из этих строений очень большие. Это, вероятно, является свидетельством того, что они играли роль общественных зданий. Некоторые особенности культуры района Беэр-Шевы аналогичны ситуации, сложившейся в додинастическом Египте. Статуэтки из кости и слоновой кости выполнены в том же стиле, в обоих этих регионах были найдены похожие костяные и сделанные из слоновой кости плоские предметы, получившие название «дощечек». Однако керамика и кремневая индустрия этих областей разительно отличаются друг от друга.

Эти статуэтки и другие предметы искусства Беэр-Шевы – наиболее примечательные объекты, созданные этой культурой. Перро также нашел куски гальки, раскрашенные красными крестами и другими схематическими знаками, а также большое количество подвесок и других украшений из кости, ракушек, меди и глины.

Начиная разговор о энеолитической культуре, распространившейся в третьем регионе, Иудейской пустыне, необходимо отметить, что она оказалась под сильным влиянием тахунийской индустрии, о чем свидетельствуют результаты раскопок Рене Невилля и А. Маллона. Керамика похожа на ту, что была найдена в Беэр-Шеве, но в ней появляются также сосуды для питья в форме рога, орнаменты из налепных лент и отпечатков пальцев и другие, свойственные гхассульской и другим энеолитическим культурам района Моава. Об этом регионе известно меньше, чем о трех других, а наиболее ценная информация была получена в ходе недавних раскопок Йоханана Ахарони, Йигаеля Ядина и других археологов из Еврейского университета. Большинство энеолитических стоянок и пещер располагается между похожими на каньон стенами вади, открывающимися в Мертвое море. Следовательно, до них, как правило, довольно сложно добраться. В некоторых из этих пещер в период господства римлян еврейские повстанцы прятались от римских легионеров. Именно здесь были найдены знаменитые рукописи Мертвого моря. Несмотря на то что мы знаем об этом периоде очень мало, вероятно, столь малодоступные места жительства люди выбирали из соображений безопасности. Правда, вряд ли они могли заниматься здесь скотоводством или земледелием. В этом регионе также были обнаружены несколько открытых стоянок, причем на одной из них, расположенной в Ен-Гедди, было найдено очень большое здание, игравшее, вероятно, роль укрепления (согласно другой версии, это храм. – Пер.). Его размеры – 50 на 21 метр.

Некоторые исследователи выступают за то, что эта разновидность – самая поздняя из всех четырех и что носители южной культуры эпохи энеолита скрылись в этих пещерах пустынного региона, когда протогородское население впервые вторглось в Палестину. В настоящее время нет точных доводов за или против этой гипотезы, но, по крайней мере, в ней есть одно противоречие: носителей прото-городских культур вряд ли заинтересовали бы южные области распространения энеолитических индустрии. К югу от Лахиша, Иерусалима и Иерихона находки протогородского периода встречаются очень редко, да и во всей центральной Палестине их обнаруживают, как правило, в крупных центрах, расположенных рядом с основными источниками воды. Как мы увидим выше, население протогородской Палестины жило примерно одновременно с носителями южных энеолитических культур. Жители пещер Иудейской пустыни оставили после себя огромное количество ткани, корзин и других подвергающихся разрушению предметов, сохранившихся лишь благодаря очень сухому климату. Эти люди представляют огромный интерес для палеоэтнологов, так как они не похожи ни на кого из живших в Палестине в то же время или ранее.

Эти памятники, расположенные на западном побережье Мертвого моря, связаны с несколькими другими.

Гхаул – единственное полностью оседлое поселение во всей южной культуре. На каждом из соседних тел ей было обнаружено скопление домов, у некоторых из которых были стены. Эти здания образовывали кварталы неправильной формы, отделенные друг от друга узкими улочками и асимметричными площадями (в целом застройку этого поселения можно назвать правильной, подчиненной определенному плану, возможно, это говорит о появлении вождества. – Пер.). На одном из телей, верхний слой которого раскопан полностью, были найдены семнадцать стационарных жилищ. Их средняя составляет примерно 50 квадратных метров. В них от одной до трех комнат, стены которых украшены галькой. У каждого дома был окруженный стенами внутренний двор, один или несколько очагов, расположенных, как правило, во дворе, и несколько хозяйственных ям, в которых археологи нашли зерно, финики и оливковые косточки. Также там были и небольшие бассейны для хранения запасов воды и других жидкостей. Это первое из найденных в Палестине поселение земледельцев, мало чем отличающееся от современных земледельческих общин. (В Иерихоне, судя по всему, земледельческой общины не существовало.) Вероятно, многие современные арабские деревни выглядят так же, как когда-то Гхассул. Благодаря этому мы должны запомнить, что население Гхассула уже 5500 лет назад вело образ жизни, мало чем отличающийся от нынешнего.

Дома строились из высушенного на солнце кирпича-сырца на галечной подсыпке. Крышу, возможно, покрывали древесиной или соломой. Некоторые стены были украшены очень интересными разноцветными фресками, на которых были изображены геометрические фигуры, звезды, люди, маски и странные чудовища или демоны, свидетельствующие о появлении у этих людей развитой мифологии и живого воображения. Были найдены и несколько более реалистичных фресок, на самой красивой из них изображена птица с длинным хвостом.

Некрополь Адейма, состоящий из гробниццистов и расположенный недалеко от Гхассула, был открыт Моше Стекелисом. Найденная на нем керамика идентична той, что была обнаружена в верхнем слое Гхассула. Правда, она более архаична, а аналогий характерным для нее резным орнаментам в гхассульской культуре не найдено. К тому же здесь, в отличие от Гхассула, нет никаких изображений. Таким образом, связь между Адеймом и раскопанными слоями соседнего поселения кажется нам сомнительной. Под некоторыми домами Гхассула найдены сосуды с прахом умерших, что позволяет нам восстановить погребальный обряд поздних носителей этой культуры. Все эти погребения единичные, да и ни в одной зоне распространения южной энеолитической культуры не были найдены коллективные захоронения прибрежного типа.

Самый интересный аспект южных культур связан с началом использования металла. Медь добывали в долине Араба, в Нахаль-Тимне, недалеко от Акабского залива и в местностях, отдаленных от поселений более чем на 97 километров. В ходе недавних раскопок Бенно Ротенберг обнаружил в Тимне энеолитический рудный туннель, напоминающий по форме землянки Беэр-Шевы. Он отходил от медных приисков. Недалеко от него были обнаружены горшки, зернотерки, ступы и пестики, относящиеся к периоду энеолита. В Беэр-Шеве Перро нашел сооружение, которое он посчитал мастерской медника.

В число металлических орудий из Беэр-Шевы входили наконечники булав, плоские топоры, по форме очень похожие на кремневые, кольца, ручки и орнаменты. В тот период изделия из металла стали изготавливать во всем южном регионе. Металлические предметы, идентичные найденным в Беэр-Шеве и Гхассуле, использовались также и носителями прибрежной культуры. Эти вещи были найдены в Мезере, у входа в Вади-Ара, и дальше на север – в Библе (слой II), где М. Дюнан также обнаружил серебряные орнаменты того же периода, сделанные, судя по всему, местными мастерами под влиянием месопотамского искусства. Как довольно давно отметил В. Гордон Чайлд, металлургия в Сиро-Палестинском регионе, очевидно, возникла независимо от других областей.

Больше всего поражает то, что поселения южной культуры находятся более чем в 97 километрах от разработок металла и мастерских. Вероятно, людям для того, чтобы перевезти руду, приходилось совершать трехдневное путешествие через пустыню. Вряд ли они могли сделать это, не прибегая к помощи животных. К тому времени в Палестине появилось достаточное количество одомашненных быков, да и вполне вероятно, что тогда же были полностью доместицированы ослы. Тереза Джозьен считает, что тогда человеку стали служить и лошади.

Керамика была очень высокого качества, хорошо обожженной. Ее формы стали более совершенны и разнообразны, чем в какой-либо другой палестинской культуре.

Появляются разнообразные ручки, прикрепляющиеся к различным местам тулова и горлышка сосуда, керамика с приподнятым донцем и на ножках, кубки в форме рогов, чаши, горшки для приготовления пищи со стянутым горлом (с круглым отверстием и без венчика), большие пифосы (большой глиняный сосуд, применявшийся для хранения зерна и других хозяйственных припасов, он имел яйцевидную форму и в высоту достигал 1,5–2 метров. – Пер.) и плоские миски. Они были плодами того же самого богатого воображения, которое создало характерное для этой культуры искусство. Для нее также характерны продолговатые маслобойки с ручками по обе стороны и маленькими горлышками. Правда, чаще всего они встречаются не в Гхассуле, а в Беэр-Шеве. С их помощью изготавливали масло и сыр, что увеличивало ту роль, которую молочные продукты играли в хозяйстве. Сосуды с носиком также более распространены в Беэр-Шеве, а не в Гхассуле, а кубки для питья в форме рога широко применялись в Гхассуле, но почти не встречаются в Беэр-Шеве.

Орнаментация этой керамики сильно отличается от той, что характерна для северных культур. Сосуды украшали нарисованными красным линиями, треугольниками, зигзагами, прямоугольниками и сетками, а также налепны-ми орнаментами в форме веревки, пальцевыми вдавлени-ями и «змейками», покрытыми маленькими насечками. Иногда на их стенки накладывались отдельно вылепленные фигурки животных. Резные орнаменты, характерные для Телль-эль-Фары и других энеолитических памятников северной Палестины, встречаются на керамике южных культур очень редко.

К числу кремневых орудий относятся веерообразные скребки, большие толстые отщипы с полукруглыми ретушированными краями, тесла с плоской ретушью по всей длине и часто с отшлифованным рабочим краем. Также широко распространены лезвия ножей и серпов неправильной формы. Наконечников стрел и пластин-пил с зубчиками, характерных для периода неолита и часто встречающихся и в энеолитических слоях центральной Палестины, здесь почти нет.

Вопрос о том, какие климатические условия были тогда в этих регионах, занимает умы многих ученых. Некоторые из них считают, что с эпохи мезолита никаких климатических изменений не происходило, но эта точка зрения не подтверждается археологическим материалом. Подробно освещать эту проблему мы сейчас не будем – это уведет нас слишком далеко от темы. Упомянем лишь то, что большинство южных поселений находится в таких местах, где в наши дни вода бывает на протяжении всего двух или трех месяцев в году. Поблизости от других, таких как Гхассул, ее вообще нет, а столь крупное поселение вряд ли могло просуществовать так долго в подобных условиях. К тому же в ходе раскопок в хранилищах, которые были в каждом доме Гхассула, археологи нашли большое количество оливковых косточек. Следовательно, вполне вероятно, что носители гхассульской культуры выращивали оливковые деревья, не растущие в этом регионе в наши дни. Несмотря на твердую уверенность некоторых исследователей, я склонен считать, что тогда климат в этом регионе не был похож на нынешний.

До 3300 г. до н. э. Гхассул был разрушен, и жители покинули его (причина этого неизвестна, вероятно, это произошло под влиянием целого комплекса как внутренних, так и внешних факторов. – Пер.). На Иудейских холмах и в пустыне Негев южные культуры, судя по всему, просуществовали немного дольше. Поздние стадии развития этой индустрии в Хирбет-Битаре, недалеко от Беэр-Шевы, судя по данным радиоуглеродного анализа, датируются примерно 3325 г. до н. э. К тому времени в северной Палестине уже доминировали новые культуры, для которых характерны «серолощеная» и «с красным ангобом» керамика. Носители этих новых индустрии заложили основы многих ранних палестинских городов, что положило конец эпохе раннего земледелия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.