Вспоминая о десанте...

Вспоминая о десанте...

Всякий, кто изучает героическую историю Малой земли, должен, посетить Новороссийск. Сделал это и я: после работы в библиотеках и архивах отправился в город-герой.

Ранним сентябрьским утром Новороссийск очень хорош. Южное небо отчетливо выделяет кромку гор над Цемесской бухтой, на улице Советов деревья бросают приятную тень на клинкер тротуаров, по которым торжественно шествуют в школу первоклашки с букетами. Они идут мимо реклам кино, объявлений о наборе в техникумы, программ концертов ансамбля «Ребята с Арбата». А было иное время, когда вдоль тротуаров стояли руины сгоревших домов, в здании банка на той же улице Советов располагалось гестапо, а у троллейбусной остановки «Улица Черняховского» кончался город и начинался фронт.

Сейчас троллейбус идет дальше, объезжает вокруг клумбы, минует светлые корпуса морского инженерного училища На столбе — табличка троллейбусной и автобусной остановки «Малая земля». По асфальтовой дорожке к морю идет юноша, явно собирающийся купаться.

А было время, когда здесь с утра до ночи поднимались, застилая небо, столбы дыма, пыли и огня, грохотали орудия, взрывались многотонные бомбы, стрекотали автоматы. Тогда на месте клумбы был блиндаж, а там, где теперь училище, — полуразрушенное здание радиостанции.

Приехав в Новороссийск, я договорился о встрече с ветераном Малой земли Семеном Тимофеевичем Григорьевым. Мой путь вел в гавань, мимо памятника Неизвестному матросу, стоящему на широкой набережной, но я никак не мог предположить, что в небольшой, тесной диспетчерской близ пассажирского порта мне предстоит еще одна встреча. Случилось так, что Григорьев был занят важным служебным разговором и со мной заговорил человек, грузно опиравшийся на костыли. Лицо его было поразительно схоже с лицом Неизвестного матроса. Более того, он показался мне знакомым. Конечно же, я его видел в фильме о ветеранах новороссийских боев, запомнил атлетически сложенного человека в матросской форме, с орденами и медалями на широкой груди. Запомнил его лицо — открытое, доброе, лишь чуть тронутое морщинами.

Сомнений не было: случай свел меня с Владимиром Кайдой. После беседы с Григорьевым, который рассказал мне о боях морских пехотинцев, я попросил Кайду поехать вместе со мной на Малую землю. Он уселся в свой инвалидный «Запорожец» и покатил так лихо, что наша «Волга» еле поспевала за ним. Мы снова проехали мимо памятника Неизвестному матросу, и я мог еще раз убедиться, что именно Кайда стал прообразом для скульптора.

Человек из легенды — так можно назвать матроса Кайду. Участник первых боев Пинской флотилии, обороны Одессы, сражения на знаменитых Мекензиевых горах под Севастополем, боев у Темрюка и, наконец, герой боев под Новороссийском, Кайда был здесь еще в период обороны. Как о чем- то само собой разумеющемся он рассказывает, что переплыл Цемесскую бухту в осеннюю ночь 1942 года, держась за телеграфный столб. Как бы оправдываясь, он говорит:

— Мне было ведь тогда только двадцать три...

Кайда высадился на Малой земле в первую ночь, в группе Ботылева, следовавшей за Куниковым, и пробыл здесь до 27 марта 1943 года. Второй раз он высадился в Новороссийской гавани в день штурма, начавшегося 10 сентября 1943 года. Дни и ночи боев, 13 ранений; жив он остался чудом, но не померк боевой задор. Родом Кайда из Донбасса, а поселился теперь в Новороссийске, с которым сроднила его война. Не отпускает от себя Малая земля матроса Кайду.

Мы подъехали к троллейбусной остановке «Малая земля», вышли из машин. Прежде всего я спросил, где та железнодорожная линия, которая обозначена на всех картах военного времени.

— Да вот она! — говорит Кайда. — Смотрите!

Действительно, от ограды рыбзавода тянется насыпь, обрывающаяся около того места, где сооружается новый монумент.

— Раньше насыпь шла значительно дальше. Видите, во-он туннельчик под ней. Тогда в нем было очень удобно укрываться от огня. За насыпью, помню, стояло еще два действовавших орудия и одно подбитое. Здесь-то и начиналась Малая земля...

Десант у Станички, хотя он и был задуман как вспомогательный, готовили долго и тщательно. Еще в декабре 1942 года стали формировать отряд, командиром которого был назначен Ц. Л. Куников. «Наша учеба была беспощадной», — вспоминал один из ветеранов. Трижды высаживался отряд с катеров в ледяную воду и выбирался в темноте на крутой берег. Были отработаны высадка, взаимодействие с береговой артиллерией, связь.

Для переброски десанта предназначались семь катеров под командованием капитан-лейтенанта Н. И. Сипягина. В ночь на 4 февраля отряд вышел из Геленджикской бухты в район развертывания — в Цемесскую бухту. В час ночи Сипягин подал катерам сигнал развернуться «все вдруг»; береговая артиллерия начала мощную подготовку. Почти всем катерам удалось подойти вплотную к берегу около рыбзавода. Командование отряда во главе с Куниковым высадилось прямо на причал. Тем временем катера отправились за вторым эшелоном — боевыми группами Ботылева, Жернового, Ежеля. Первая из них высадилась примерно через два часа. К утру катера ушли в Геленджик.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.