XXI
XXI
Отъезд Васеньки был назначен на восемь часов утра, но провозились, как всегда, при подъеме после продолжи-тельной стоянки с укладкой и вьючением, потом завтра-кали, выпивали на дорогу посошки и стремянные, и по Русскому, и по сибирскому обычаю, и только около один-надцати караван Васеньки вышел за ворота и потянулся в горы…
Иван Павлович и Фанни проводили путешественни-ков на пять верст, до первого подъема, и вернулись домой.
Было томительно-жарко. По двору крутились ма-ленькие песчаные смерчи, валялись обрывки бумаги, со-ломы, навоз от лошадей. Иван Павлович отдал распоряже-ние об уборке двора и сараев и прошел в свою комнату.
Начинались постовые будни, и теперь они казались серее и однообразнее. Фанни заметно хандрила и скуча-ла. Ее тянуло в горы, за горы, узнать, что там, за тем пе-ревалом, за той цепью гор, скрывающих горизонт, какие города, какие люди?.. А еще дальше что?.. А если про-ехать еще дальше?.. Тянула и звала голубая даль, тянуло лето, стоявшее в полном разгаре, тянули лунные ночи с вновь народившейся луной.
Как будто скучала она и по Васеньке. Было, похоже, что «розовый мужчина», болтун и хвастун, сытый, полный и холеный, как жирный лавочный кот, оставил след в ее сердце, и ее, может быть, и против воли, тянуло к нему.
Ведь как-никак со всеми своими смешными сторона-ми, со своими жирными ляжками, неумением пригнать стремена и несмелой ездой — он все-таки поехал туда, за горы. Он все-таки искал приключений, исследовал новые страны, ехал охотиться на редких зверей, посетить горо-да, где никто или мало кто из европейцев был…
А Иван Павлович сидел на унылом Кольджатском посту, ходил на уборку лошадей, ругался там, занимал казаков рубкой шашками лозы и уколами пикой соломен-ных чучел и шаров, часами твердил с ними уставы, а по вечерам долго подсчитывал с артельщиком и фуражиром фунты муки, хлеба, зерна и мяса. И это жизнь?..
Было приключение. Поимка Зарифа, но оно было и прошло. Да и в нем Фанни участвовала случайно…
А тут, у Васеньки, вся жизнь. Ему двадцать пять лет… А он уже охотился на слонов в Абиссинии, побывал на Зондских островах и теперь едет в Индию… Ему дол-гий путь. Перевалы. Встречи с полудикими людьми. Охота за дикими лошадьми. Индия, страна сказок, а потом океан и, может быть, кораблекрушение…
Она забывала пошлое лицо Васеньки, его замаслив-шиеся вдруг глаза и то, как он схватил ее за талию и пы-тался поцеловать, а сам твердил знойными, горячими ус-тами: «Я хочу вас, я хочу, хочу вас. Вы должны быть моею, Фанни, что вам стоит. Я заплачу вам»…
Какая гадость!
А все-таки путешественник. Герой! А не офицер по-граничного полка.
Вот хотя бы Аничков! Ну что он? Скачет, учит сотню в лагере и имеет приключения лишь по приказу началь-ства. Влюблен в своего Альмансора, влюблен в свои мус-кулы, а тоже, поди-ка, по вечерам вахмистр, и счеты, и разговор: «Седьмого на довольствии было пятьдесят два, восьмого два прибыло, один убыл, стало пятьдесят три… Ячмень брали по 52 копейки пуд»… О, противные!
Будни! Будни!
Иван Павлович догадывался, понимал и чуял драму, происходившую на душе у Фанни, и чутко присматривался.
Он звал ее на охоту на горных курочек, он поднимал-ся с ней к подножию Кольджатского ледника и с этой высоты в четыре с половиной версты показывал и назы-вал ей все окрестные горы и местечки. Голова кружилась от страшной выси, тонула далеко внизу огромная Илий-ская долина, и могучая река Или казалась жалким синим ручейком. Сады и города рисовались мутными пятнами, и все сливалось в розовато-золотистых тонах песков пус-тыни и камышей, окружающих Или… Ах, не то… Не то…
— Слушайте, Фанни, я даю вам слово: первая же эк-спедиция, командировка куда бы то ни было, и вы поеде-те со мною.
— Я вам верю. Спасибо, милый дядя Ваня! Но когда это будет? Разбойники у вас бывают не каждый день и да-же не каждый год…
Она хандрила.
«Неужели она полюбила Васеньку? Неужели этот по-шлый хлыщ нарушил равновесие ее жизни и выбил ее из колеи?»
Прошло две недели. Скучных, жарких, прерываемых только мимолетными жестокими грозами в горах. Две не-дели без приключений.
И вдруг вечером казак привез пакет. Это не обычная почта, а пакет особенной важности; пакет за сургучной печатью. И казак его вез «лавой», на переменных лоша-дях. Утром выехал, в десять часов вечера доставил. Он на-стойчиво требовал, чтобы и на конверте это отметили, чтобы начальство видело его расторопность.
В пакете приказ командира и пропуски китайского правительства в Турфан.
С русским путешественником Василевским что-то случилось в Турфане. Кажется, захвачен местными китайцами и арестован. Ки-тайские власти бессильны. Необходимо вмешательство силы. Возьми-те десять казаков и отправьтесь спешно в Турфан. Действуйте реши-тельно и быстро, памятуя, что русский человек не может, помимо консула, нести наказания. Пропуски китайского правительства прилагаю, посылаю полторы тысячи рублей золотом и китайским серебром на расходы. Командир полка полковник Первухин…
— Ура! Экспедиция! Ура! Приключение! — вихрем носясь по комнате, восторженно кричала Фанни. — Ког-да мы едем, дядя Ваня?
— Завтра, в четыре часа утра…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.