Второй тур выборов. Убедительная победа действующего президента

Второй тур выборов. Убедительная победа действующего президента

Зюганова беспокоит ГАС

Одним из главных мотивов предвыборных выступлений коммунистических вождей было беспокойство по поводу того, как будет использоваться Государственная автоматизированная система «Выборы», ГАС «Выборы». Тогда она только начинала вводиться в действие (точнее говоря, это был второй, после думских выборов 1995 года, случай ее применения).

Эти опасения высказывались весьма упорно, изо дня в день, так что у обывателя складывалось впечатление: наверное, власти в самом деле что-то там «химичат» с помощью этих компьютеров и мониторов. Поди проверь. Все в их руках.

Особенно усилились атаки на ГАС непосредственно перед вторым туром. 1 июля руководитель избирательного штаба Зюганова Валентин Купцов обратился к председателю ЦИК Николаю Рябову с требованием, чтобы от ГАС «Выборы» отсоединили телекоммуникационную сеть Федерального агентства правительственной связи и информации (ФАПСИ) — по сведениям коммунистов, эта сеть подключена к ГАС. Если так, через этот канал данные о ходе выборов, как считали коммунисты, неминуемо будут попадать в кремлевский Ситуационный центр и в избирательный штаб Ельцина.

2 июля сам Зюганов в очередной раз заявил: мол, итоги второго тура могут быть подтасованы с помощью ГАС «Выборы» — и потребовал, чтобы «специалисты официально подтвердили, что с помощью этой системы фальсифицировать результаты невозможно».

Отвечая на эти наскоки, сотрудники ЦИК заверяли, что все данные по каналам ГАС «Выборы» поступают только к ним, причем ГАС используется лишь для предварительного подсчета голосов — окончательные же результаты по-прежнему выводятся из протоколов избирательных комиссий.

Трудно сказать, действительно ли ФАПСИ не подключалось к автоматизированной системе (работники Центризбиркома могли об этом и не знать). Но то, что данные ГАС играют все-таки вспомогательную роль, а основную — те, что занесены в протоколы, не подлежало сомнению.

Разговоры о фальсификации тогда и сегодня

В последние годы в общественном мнении старательно насаждается представление, будто выборы 1996 года — прежде всего второй тур (первый не имел решающего значения) — были фальсифицированы в пользу Ельцина. Кто-то этому верит. Такой вере помогает то неоднократно уже помянутое обстоятельство, что в начале избирательной кампании ельцинский рейтинг был весьма низок.

При этом любопытная деталь: непосредственно в момент выборов и сразу после них разговоры о фальсификации если и велись, то оставались, что называется, в пределах нормы — как при любых выборах. Категорический тон эти утверждения приняли лишь годы спустя.

Впрочем, слова «фальсификация», «подтасовка» звучали и летом 1996-го. При этом, однако, в адрес коммунистов обвинений раздавалось отнюдь не меньше, чем в адрес их противников. Так, в середине дня 3 июля помощник президента Георгий Сатаров заявил, что в «красном поясе» отмечены массовые нарушения. На некоторых избирательных участках, например, в большом количестве используются переносные урны, причем сопровождают их к избирателям лишь наблюдатели от Зюганова, в то время как ельцинским наблюдателям, пытающимся проконтролировать их использование, напротив, чинятся всевозможные помехи.

Правда, в некоторое противоречие с таким утверждением вступало то обстоятельство, что в «красном поясе» — в частности, в сельской местности — во втором туре несколько снизилась явка. Тот же Сатаров утверждал: это, мол, объясняется тем, что в первом туре она была фальсифицирована, а во втором наблюдатели от Ельцина не позволили этого сделать.

Коммунисты, говоря о нарушениях, напирали на традиционное — на использование противоположной стороной административного ресурса и на то, что им, коммунистам, мало давали телеэфира. Тот же Купцов, выступая 3 июля по «Эху Москвы», заявил, что «кандидаты были поставлены в неравные условия по степени воздействия на избирателей» — руководство ОРТ в лице Сергея Благоволина «сопротивлялось», когда коммунисты требовали предоставить Зюганову прямой эфир.

Что касается административного ресурса — по словам председателя Центризбиркома Николая Рябова, его активно использовали обе команды. «Та декларация в законе, которая говорит о недопущении использования должностными лицами своих возможностей для ведения предвыборной кампании, во многом остается простой декларацией», — сокрушался по этому поводу глава ЦИК.

Впрочем, думаю, он был здесь не вполне искренен: у Ельцина тут все же было больше возможностей, по крайней мере за пределами «красного пояса».

Ельцин опять впереди

Первые сведения о результатах голосования (неизвестно, правда, на какой час подсчитанные) появились в половине двенадцатого ночи: Ельцин впереди! Как и в первом туре. Причем на этот раз разница между его голосами и голосами конкурента весьма существенная: 51,4: 41,7. Почти 10 процентов.

В дальнейшем эта разница лишь увеличивалась. Данные на 11 вечера: у Ельцина — 52 процента, у Зюганова — 41. В 23 субъектах Федерации лидирует президент, в восьми — председатель КПРФ.

В полночь у Ельцина было 52,3 процента, у Зюганова — 41,1. Соотношение голосов на час ночи — 53,9: 39,7…

В «красном поясе» лидерство сохраняет Зюганов, причем почти повсюду с таким же преимуществом, как Ельцин — по стране в целом. Соответствующие данные на два часа ночи: Курганская область — 50,2: 43,4 в пользу коммунистического лидера, Ставропольский край — 54,8: 40,1, Курская область — 56,1: 38,9, Липецкая — 57,7: 37,3 (самое большое преимущество бывшего завсектором ЦК КПСС), Кировская — 51,5: 41,7, Костромская — 48,1: 45,5, Брянская — 55,1: 40,3, Волгоградская — 51,3: 43,7, Алтайский край — 54,27:… (вторая цифра в сообщениях информагентств почему-то «потерялась» — видимо, в ночной спешке и неразберихе), Амурская область — 51,8: 41,8.

Как видим, значительная часть российской суши продолжает верить в светлые идеалы коммунизма.

Однако в целом страна голосует за Ельцина. На 5-30 утра у него 53,9 процента голосов, у Зюганова — 40,2, на восемь утра (подсчитаны голоса более чем 67 миллионов избирателей в 88 российских регионах) соотношение голосов — 53,55: 40,55 в пользу президента.

Ясно, что окончательный результат слишком сильно отличаться от этого уже не может.

Официальные итоги второго тура были объявлены 9 июля. Ельцин получил 53,82 процента голосов, более чем на десять миллионов больше своего соперника; у того — 40,31. Всего в выборах участвовало 68,89 процента избирателей — на один процент меньше, чем в первом туре.

Сокрушительное поражение вождь коммунистов потерпел в столице: Ельцин получил здесь 77,79 процента голосов, Зюганов — лишь 18,05. Москва вновь показала себя как демократический, антикоммунистический город.

Победа с привкусом лекарства

В очередной раз Россия прошла по самому-самому краешку пропасти. И — о чудо! — не сорвалась. Избрала президентом человека тяжело больного, почти полностью утратившего работоспособность, но — что было самым важным в тех обстоятельствах — своим больным телом загородившего дорогу коммунистам.

«…Итогов голосования ждал, снова лежа в постели, — вспоминает Ельцин. — Победа была с привкусом лекарства. И тем не менее это была фантастическая, удивительная победа! Я победил, хотя в начале года никто, вообще никто, включая мое ближайшее окружение, в это не верил! Победил вопреки всем прогнозам, вопреки минимальному рейтингу, вопреки инфаркту и политическим кризисам, которые преследовали нас весь первый срок моего президентства.

Я лежал на больничной койке, напряженно смотрел в потолок, а хотелось вскочить и плясать! Рядом со мной были родные, друзья. Они обнимали меня, дарили цветы, и в глазах у многих стояли слезы.

Теперь было время вспомнить всю эту тяжелейшую кампанию, день за днем. Да, пришлось мне в эти предвыборные месяцы нелегко.

Врачи ходили по пятам, хуже, чем охрана. Все их специальные чемоданчики, бледные от испуга лица я уже спокойно видеть не мог. Слышать не мог одно и то же: «Борис Николаевич, что вы делаете! Ограничьте нагрузки! Борис Николаевич, вы что!» Но куда деваться? Они честно делали свою работу. Следили за каждым моим шагом. Всюду за спиной стояли с инъекциями и таблетками. И имели для этого веские основания: сердце прихватывало постоянно. Причем капитально, с комом в горле, с уплывающим горизонтом, все как положено».

Единственно, о чем не упоминает Ельцин, — победил он не благодаря каким-то своим заслугам (главная его заслуга — извините за некоторый цинизм, — что он не умер во время избирательной кампании), не потому, что россияне снова поверили в него, как верили на рубеже 80-х — 90-х. Избиратель проголосовал не «за» Ельцина, а «против» Зюганова (хотя допускаю, что не все тут со мной согласятся).

Как ни странно, коммунисты удовлетворены

Сегодня Зюганов при каждом удобном случае заявляет: дескать, среди людей, с которыми он общался, когда выборы закончились, ему так и не довелось встретить ни одного, кто бы голосовал за Ельцина. Понимай так: «белых шаров» его сопернику набросали фальсификаторы. Между тем непосредственно после выборов коммунистический вождь и его соратники говорили совсем другое. «Выборы 3 июля в целом прошли достаточно организованно и с точки зрения работы комиссий, и с точки зрения обеспечения необходимой документации… — заявил в день выборов (когда голосование закончилось) Валентин Купцов. — Были единичные нарушения, которые не могут носить серьезных последствий».

Об отсутствии сведений о каких-либо серьезных нарушениях заявляли 3 июля и непосредственно в штабе Зюганова: дескать, многочисленные телефонные звонки наблюдателей и избирателей, поступающие в штаб, в основном касаются «неточностей в списках избирателей и фактов агитации сторонников Бориса Ельцина на избирательных участках».

Уже в середине дня 4 июля зюгановский пресс-секретарь Владимир Перфильев сказал в интервью «Интерфаксу», что Народно-патриотический блок и его лидер не будут оспаривать итоги выборов президента России.

Это же подтвердил и сам Зюганов вечером на пресс-конференции, заявив, что он «уважает волю избирателей». Зюганов сообщил, что направил Борису Ельцину телеграмму, в которой поздравил его с успехом.

Впрочем, Зюганов не считает результаты выборов и своим поражением, ибо, по его словам, в нынешней ситуации в России «победителей быть не может». На пресс-конференции прозвучали также утверждения, что успех был достигнут противоположной стороной «в результате грубых нарушений избирательного законодательства», «в условиях невиданного информационного устрашения» сторонников КПРФ, «невиданной мобилизации государственных средств и возможностей».

Тем не менее в целом, по словам Зюганова, он удовлетворен состоявшимися выборами: «Более 40 процентов избирателей проголосовали за Народно-патриотический блок, тем самым подтвердивший свою высокую общественную значимость… В стране сформировалась двухпартийная система: это Народно-патриотический блок, который выдвигает идеалы законности и справедливости, и партия власти, которая не имеет четкой политической структуры».

Однако не все соратники Зюганова по упомянутому блоку разделяли его удовлетворение и оптимизм. Правление Российского общенационального союза, входившего в состав блока, по итогам выборов пришло к заключению: блок явно недооценил, в какой степени российские граждане сегодня отрицают коммунистическую идеологию. «Нежелание возвращаться в прошлое для большинства российских граждан оказалось сильнее их собственной жизненной неустроенности и недовольства существующей властью», — заявил после выборов лидер РОС Сергей Бабурин. По его мнению, одна из главных причин неудачи на выборах — «переоценка левых настроений у большинства населения» и «гипертрофированная роль КПРФ в коалиции».

Наблюдатели ставят высший балл

Пожалуй, ни одни выборы в России не удостаивались таких высоких оценок со стороны иностранных наблюдателей, как президентские выборы 1996 года, особенно второй тур.

Руководители делегаций наблюдателей от ОБСЕ, Европарламента и Совета Европы — Андраш Баршонь, Констанция Крель и Эрнст Мюлеманн — утром 4 июля провели в Госдуме пресс-конференцию, где поделились своими впечатлениями о втором туре президентских выборов. По их оценкам, выборы были «свободными, беспристрастными и справедливыми». В ходе второго тура «наблюдатели не обнаружили каких-либо манипуляций и фальсификаций». Был, конечно, замечен ряд мелких нарушений — в частности, широкое использование открепительных талонов и переносных урн, — однако, как полагают наблюдатели, они «не могут заслонить всю картину выборов».

Достаточно критично наблюдатели отозвались лишь о работе российских СМИ. Как сказала Констанция Крель, в прессе, особенно на телевидении, «не были обеспечены равные условия для кандидатов в президенты, предпочтение отдавалось Борису Ельцину». Впрочем, она оговорилась, что не знает, «насколько это повлияло на выбор избирателей».

Согласившись в целом с коллегой, Андраш Баршонь высказался по этому поводу более определенно: мол, «нельзя утверждать, будто СМИ предопределили расклад голосов российских избирателей и предрешили избрание президентом Бориса Ельцина».

Представитель Совета Европы Эрнст Мюлеманн также пришел к заключению, что «нынешний президент получил слишком много времени на телевидении, а его соперник не имел аналогичных шансов».

«Второй раунд президентских выборов в России можно считать самым лучшим из всех, которые когда-либо приходилось наблюдать в России иностранным наблюдателям» — такова была оценка представителя Международного республиканского института Уильяма Болла.

И опять замечание по поводу «предвзятого отношения» СМИ — и государственных, и частных — по поводу предпочтения, которое они отдавали Борису Ельцину.

Кто ж станет возражать, претенденты действительно должны иметь равный доступ к СМИ. Но реально так редко бывает. Это признавали и сами наблюдатели. По словам той же Констанции Крель, неравенство информационных возможностей — обычное дело для демократических стран: «Во Франции или, скажем, в Германии действующий президент и канцлер всегда имеют преимущества перед теми, кто лишь добивается этих постов».

Резюмируя впечатления иностранных и российских наблюдателей, а также собственные впечатления, Николай Рябов после оглашения результатов второго тура 9 июля заявил:

«Мы считаем, что победа одного из претендентов — Бориса Николаевича Ельцина — одержана честно, справедливо, демократично, полностью законно и не подвергается никаким сомнениям…»

Прогнозы оказались точными

Вскоре после того, как стали известны результаты второго тура, пусть и предварительные, сделалось ясно: эти результаты близки к тем, которые ожидались социологами. Об этом, в частности, утром 4 июля заявил директор ВЦИОМа Юрий Левада.

Неточность большинства прогнозов не превышала двух-трех процентов.

Точнее других результат Ельцина предсказали Институт сравнительных социологических исследований (ожидавший, что президент получит 55 процентов), Институт социально-политических исследований и Институт социологии парламентаризма (назвавшие одну и ту же цифру — 56 процентов).

Прогноз ВЦИОМа был: Ельцин — 52 процента, Зюганов — 43…

Здесь можно повторить то же самое, что было сказано по поводу первого тура: вряд ли прогнозы оказались бы столь точны, если бы выборы были фальсифицированы.

Некоторые эксперты — например, Дмитрий Орешкин — утверждали, что значительный отрыв во втором туре обеспечили Ельцину избиратели Лебедя, две трети которых проголосовали во втором туре за действующего президента. Другие, как, например, тот же Юрий Левада, считали, что голоса приверженцев Лебедя и Явлинского хоть и способствовали победе Ельцина, но при этом не сыграли решающей роли…

Сам Ельцин, ожидая результата, был уверен: все зависит от электората Лебедя и Явлинского — за кого он проголосует и проголосует ли вообще. По-видимому, эта ельцинская уверенность сохранилась и тогда, когда итоги стали известны: да, все решили именно эти избиратели, вероятно, полагал победитель.

Выборы в Чечне

Одна из самых высоких явок во втором туре была отмечена в Чечне. На бумаге. 75 процентов (средняя по России, напомню, — около 69). Как обстояло дело в реальности, можно опять-таки судить по свидетельствам журналистов, побывавших 3 июля в ряде населенных пунктов мятежной республики. В частности, — по отчету тех же сотрудников «Московских новостей» и телепрограммы «Взгляд».

Начать с того, что каждый из них (всего их было трое) беспрепятственно проголосовал на чеченской территории по четыре раза (мог бы и больше, желание москвичей опустить бюллетень в урну повсюду, где удавалось эти урны обнаружить, только приветствовалось). В Москве журналисты запаслись открепительными талонами, но никто у них, вручая им бюллетень, эти талоны не спрашивал.

В Грозном корреспонденты нашли пять избирательных участков. Характерная деталь: везде «количество членов избирательных комиссий и охраняющих их милиционеров заметно превышало число желающих проголосовать».

Обнаружить хоть один избирательный участок где-либо за пределами Грозного оказалось непросто. Столичные гости проехали Шали, Новые Атаги, Алхазурово, Гойское, Комсомольское, Гехи, Гехи-Чу… Нигде никаких признаков выборной деятельности.

Единственное место для голосования вне чеченской столицы журналистам удалось в этот день отыскать в Урус-Мартане.

«В местной школе, — пишут авторы, — нас встретила избирательная комиссия — пятеро мужиков с автоматами.

— Выборы были?

— Были, уже закончились, идет подсчет результатов.

— Почему так рано? (Время 16–00).

— А с утра уже все проголосовали.

— И какая явка?

— 98 процентов».

Все ясно.

На территории, не контролируемой российскими войсками и называемой Чеченской Республикой Ичкерия, искать избирательные участки, естественно, и вовсе не имело смысла…

Единственная категория избирателей, которая в Чечне реально (не на бумаге) проголосовала, — российские военные…

«В таком случае, — говорилось в статье-отчете, — результаты голосования в Чечне позволят социологам судить о настроениях в российской армии. Но делать выводы о политических симпатиях и антипатиях населения Чечни, видимо, рано. Это будет возможно после того, как здесь состоятся действительно свободные, цивилизованные выборы. А это может произойти только без участия избирателей в погонах».

Откровенная, бесхитростная, почти не замаскированная инсценировка второго тура выборов президента России в Чечне — так же, как и первого, — грубая фальсификация его результатов наводили на мысль, что весь процесс чеченского примирения рассматривается в Кремле как нечто несерьезное, годящееся разве что для предвыборной пропагандистской кампании Ельцина.