Выстрелы в Буффало

Выстрелы в Буффало

Для террориста без соответствующей теории жизнь плохая, не годится никуда. Разумеется, речь не идет о толстых книгах и всяких заковыристых «измах». Но иметь какое-то оправдание своим действиям необходимо. Иначе чем террорист отличается от уголовника?

Замечу, что наилучшая позиция властей по отношению к террористам – это лишать их ореола героических бойцов за какое-то там дело, то есть изображать их обыкновенными бандитами. Но это тогда мало кто понимал. (Да и сейчас не все понимают.) В Америке СМИ, стараясь напугать обывателя, описывали страшный международный заговор «социалистов и анархистов», планировавших разрушить американский образ жизни. Кто-то, конечно, испугался, а кто-то из числа недовольных существовавшим положением вещей, наоборот, приободрился. Дескать, наших много и они всюду…

Что же касается идеологии терроризма, то в САСШ она пришла из Европы в конце XIX века в лице лидера германского анархистского движения Иоганна Йозефа Моста. Начинал он как социал-демократ, но счел это направление слишком умеренным и перешел на анархистские позиции. (Интересно, что в Германии анархизм никогда не пользовался особой популярностью. Дело, видимо, в немецком менталитете.)

В статье под названием «Советы террористам», вышедшей еще в 1884 году, то есть за два года до майских событий в Чикаго, Мост выдвигал основную идею террористов: «Для борьбы против порядка воров все средства законны». «Не будем больше прислушиваться к идиотским разговорам об оскорблении “морали” хищением и воровством… В устах социалистов подобный вздор есть самая невообразимая бессмыслица».

Этот персонаж скрывался от германских властей в Англии, но там тоже не успокоился. В 1885 году вышла его самая известная книга «Наука революционных военных действий: руководство по использованию и приготовлению нитроглицерина, динамита, пироксилина, гремучей ртути, бомб, запалов, ядов и прочего». После чего его выдворили и с «родины демократии». Особого выбора у Моста не было – его понесло в Новый свет. Там он обнаружил обстановку куда более веселую, чем в Европе. И Мост развернулся по полной. Он начал издавать несколько газет, в которых стал пропагандировать анархизм в самом крайнем, то есть в террористическом варианте.

Мало того. В Америке террористические методы рассматривались прежде всего как борьба против конкретных противников, так сказать, на местном уровне. К примеру, уже знакомые нам парни из «Молли Магвайрз» стреляли в представителей администрации и штрейкбрехеров. Они полагали, что таким образом защищаются от тех, кто их прижимает. Покушаться, допустим, на губернатора штата им просто в голову не приходило. Мост же утверждал, что лучшая защита – это нападение. «Чем выше цель, на которую направляется выстрел или удар, и чем более совершенно выполнена попытка, тем больше ее пропагандистский эффект».

«Мост сформулировал принцип, названный им “эффектом эхо”, согласно которому каждый террористический акт находит подражателей и вызывает следующие акты, в силу чего якобы и должна возникнуть своеобразная цепная реакция, приводящая к взрыву, уничтожающему общество эксплуататоров. Высокая революционная значимость террористической акции, по Мосту, дает право и даже требует во имя дела ликвидировать все и всех, кто может помешать осуществлению этой акции.

Согласно его утверждениям, революционер не имеет права отвергать какие бы то ни было средства, способствующие достижению его цели. Средства эти, считал он, неизбежно должны быть варварскими не только потому, что их выбирают революционеры, а потому, что существующая система является варварской и уничтожить ее можно лишь ее собственным оружием. Убийц самих следует убивать. Дорога к гуманизму, по мнению Моста, лежит через варварство. Закон джунглей всегда преобладал в истории, заявлял он, победитель всегда был прав, поэтому и “революционеру”, стремящемуся одержать верх над противником, следует принять эти “правила игры”.

Большое внимание Мост уделил задаче “методических приготовлений” к террору. Он описывал предпочтительные для террористов виды оружия, среди которых особое его внимание привлек динамит. В интересах овладения секретами его производства и с целью хищения взрывчатки (удавшегося ему) он даже на некоторое время поступил на работу в контору завода, производящего динамит. Мост был первым, кто предложил посылать намеченным жертвам по почте посылки с бомбами, взрывающимися в момент вскрытия упаковки. Мост считал необходимым формирование группы высокопрофессиональных мастеров-снайперов, которые должны были использовать оружие против “командиров буржуазии” в то время, как остальная масса обращает его против “рядовых гангстеров”».

(М. П. Требин, историк)

В своих теоретических трудах Мост далеко опередил время, в которое жил. Тогда идея использовать снайперов для ликвидации политических противников не приходила в голову никому, включая спецслужбы. (Это начали практиковать только после Второй мировой войны.) Хотя пригодное для этого оружие уже имелось. К примеру, знаменитые английские ружья для охоты на крупного зверя, стрелявшие разрывными пулями. Хороший стрелок попадал из них в цель за полкилометра. Оптические прицелы тоже имелись. А ведь это в Европе охотой на крупного зверя развлекались, в основном, богатые люди. В САСШ же охотников (то есть хороших стрелков)

было сколько угодно среди представителей всех классов. К счастью для представителей американского истеблишмента, в те времена мысль о стрельбе из винтовок с дальней дистанции как-то не нашла последователей.

Интересна и жизненная философия Моста. Он придерживался весьма тогда популярных идей «сильной личности». Более всего эти идеи известны в изложении немецких философов – родоначальника анархо-индивидуализма Макса Штирнера и, разумеется, Фридриха Ницше. Хотя на самом-то деле они так прославились именно потому, что данные мысли были буквально разлиты в воздухе – и эти двое были первыми, кто их четко и литературно красиво сформулировал.

Мост полагал: капиталисты правят миром по праву силы. Следовательно, из рабочей среды должны выдвинуться «сильные личности», которые будут круче, чем проклятые эксплуататоры… Причем проявятся эти самые личности, только когда «каша заварится». «Готовность может выявиться во всем величии в момент конфликта, не позже, не раньше». А значит – надо любыми средствами провоцировать конфликт. А там – «сильные личности» укажут дорогу трудовому народу. И опять параллели с Россией. Многие члены партии эсеров, о которой речь еще пойдет, придерживались точно таких же взглядов.

«Еще одним из жрецов культа “сильной личности” был философ Рейнер Редбёрд. Этот американский философ прославлял сильных и безжалостных, ибо они правят на земле, проклинал слабых, ибо они наследуют рабство».

(М. П. Требин)

Можно привести пример из литературы. Знаменитый американский писатель Джек Лондон в какой-то период одновременно увлекался леворадикальным движением и ницшеанством. Так что подобные идеи ему были очень понятны. Он их изложил в рассказах «Друзья Мидаса», «По ту сторону рва» и «Мечта Дебса». Там данная философия разжевана, что называется, для тех, кто умом не блещет.

Однако Мост являлся всего лишь теоретиком. Как и знаменитый русский анархист того же поколения – князь Кропоткин. (Последний был на четыре года старше Моста.) Однако у него нашлись последователи. Самые знаменитые из них – Эмма Гольдман и Александр Беркман. Оба были эмигрантами из Российской империи, родом из Вильно (Вильнюса). Правда, Эмма в 13 лет с родителями переехала в Санкт-Петербург, где примкнула к народовольцам. После убийства Александра II Эмма в возрасте 17 лет от греха подальше уехала в САСШ. Беркман отправился в эмиграцию прямо из родного города. Как видим, связей между Россией и Америкой чем дальше, тем больше.

Познакомились они уже в Америке, где стали товарищами по борьбе и постели. Эта сладкая парочка занималась практикой. Они руководили первой акцией под названием «оккупационная забастовка». В 1892 году рабочие сталелитейного завода Эндрю Карнеги в Хоумстеде, штат Пенсильвания (опять эта Пенсильвания!), захватили предприятие, вышибли за ворота представителей администрации и попытались установить собственные порядки. Попытки осуществить такие действия станут «визитной карточкой» анархии-синдикализма всех стран.

В Хоумстеде ничего хорошего из этого не вышло. Братва из агентства Пинкертона при поддержке полиции одержала верх и в свою очередь выгнала рабочих. Тогда Беркман попытался организовать покушение на управляющего заводом Генри Клей Фрика. Покушение сорвалось, а Беркман получил 22 года. Пытались привлечь и Эмму Гольдман, но против нее не нашлось улик.

Дальше еще интереснее. Иоганн Мост, конечно, был крутым теоретиком, но когда его идеи начали претворяться в жизнь, откровенно струсил. Срок ему не угрожал, а вот выслать вполне могли. Он подверг Беркмана резкой критике. Это было «не по понятиям» – ведь последний уже сидел. Крутая дама Эмма Гольдман, которая была не только анархисткой, но и радикальной феминисткой, публично обвинила Моста в предательстве и отхлестала его хлыстом по лицу. От Моста все отвернулись. Он умер в 1906 году в полном одиночестве. Но идеи его жили и процветали.

Что же касается неукротимой Эммы Гольдман, то она села в 1893 году – за то, что как агитатор ездила по стране и читала лекции. Тезисы их просты:

«Требуйте работы! Если вам не дают работы – требуйте хлеба! Если вам не дают хлеба – возьмите его сами!»

Эмме дали год тюрьмы, после чего она продолжила свою деятельность. В своей пропагандистской работе Гольдман не ограничивалась «стреляющими лозунгами», продолжая развивать идеологию терроризма.

«Вот я и добралась до пункта моего мировоззрения, по поводу которого в сознании американской общественности царит огромное непонимание. “Ну, скажи же, не проповедуешь ли ты насилия, не проповедуешь ли ты убивать венценосных особ и президентов?” Кто сказал, что я это делаю? Слышал ли ты, чтоб я такое говорила, слышал кто-нибудь, чтоб я такое говорила? Видел ли кто-нибудь подобное в нашей литературе, черным по белому? Нет, но тем не менее это утверждают газеты; все это утверждают; значит, так и есть. О, эта проницательность, эта логика дорогой общественности!

Я утверждаю, что анархизм – это единственная философия мира, единственная теория социального порядка, которая ставит человеческую жизнь превыше всего. Я знаю, некоторые анархисты совершали акты насилия, но их подтолкнули к таким поступкам страшное экономическое неравенство и великие политические несправедливости, а не анархизм.

Каждый существующий общественный институт основан на насилии; даже наша атмосфера пропитана им. Пока это состояние продолжается, мы с таким же успехом можем надеяться остановить Ниагарский водопад, как и заставить насилие исчезнуть. Я уже упоминала, что в странах с определенным уровнем свободы слова почти не бывает или совсем нет террора. В чем мораль? Все просто: никакое из деяний анархистов не свершалось во имя личной выгоды, прибыли или ради того, чтобы привлечь к себе внимание, но из сознательного протеста против определенных репрессивных, произвольных или тиранских мер сверху».

(Эмма Гольдман. «Что я думаю»)

«По сравнению со всеми насилиями капитала и правительства, политические акты насилия являются лишь каплей и море. То, что это делают лишь немногие, является самым сильным доказательством того, насколько силен должен быть конфликт между их задушевными убеждениями и невыносимым социальным неравенством.

Одаренные высокой чувствительностью, с душой, натянутой, как струна, они мучаются, видя, как жестока, упорна и чудовищно несправедлива наша жизнь. В момент отчаяния струна лопается. Непосвященные и непонимающие слышат при этом только диссонанс. Но те, кто чувствуют крик агонии, понимают высочайшую гармонию этого момента и видят в нем выполнение величайшего человеческого долга».

(Эмма Гольдман. «Анархизм»)

«Характерна в этом отношении статья видной американской анархистки Эммы Гольдман “Психология политического насилия”. Гольдман стремится одновременно и отмежеваться от апологии терроризма, и дать ему политическое и нравственное оправдание. Подчеркивая, что за каждым насильственным актом стоят жизненные причины, она призывает при оценке терроризма исходить из того, что его фундаментом является определенный экономический, социальный и политический строй. Этот строй, капитализм, по мысли Гольдман, осуществляет направленный против трудящихся террор, ведущийся как в открытой, так и в скрытой форме. Таким образом, любые формы господства правящего класса, – экономические и политические, насильственные и ненасильственные, любая форма политического правления буржуазии – рассматриваются как террористические.

Террористы для Эммы Гольдман – это люди, наделенные высокой чувствительностью к неправде и несправедливости. Она утверждает, что анархизм ценит человеческую жизнь больше, чем любая другая теория. Правда, ее ответ на вопрос: “Почему же в таком случае эти «чувствительные» гуманисты проливают кровь?” – не кажется убедительным. Она придерживается мнения, что изначально присущая человеку жажда справедливости сталкивается с господством капиталистической тирании и производит в душах раскол. Именно тирания и порождает жестокость, которая становится катализатором взрыва.

Однако, согласно воззрениям Гольдман, при помощи этого взрыва – насильственного акта – человек преодолевает душевный раскол и приходит к психологической гармонии. Таким образом, анархисты-террористы оказываются, по Гольдман, мучениками, подобными Христу, которые за свою веру платят собственной кровью. Здесь, однако, не принимается во внимание “ПУСТЯК” – кровь других людей. Гольдман делает попытку обосновать анархистскую мораль и создать о ней идеализированное представление. Гольдман в начале ХХ века, наряду со ставшими уже традиционными доводами в пользу терроризма, выдвинула ряд сравнительно новых, которых не имелось в арсенале анархистов прошлого столетия. Ее новая аргументация исходит из экзистенциальных потребностей индивидуума. При всех оговорках Гольдман, ее рассуждения выглядят явной апологетикой терроризма».

(М. П. Требин)

Множество людей во все времена во всех странах ступали на путь терроризма не для борьбы за счастье народа, а исходя из чисто личных заморочек. Кто-то хотел почувствовать себя сверхчеловеком, который делает, что хочет, и плюет на всех; кто-то желал уйти из жизни, громко «хлопнув дверью». Но говорить об этом вслух было до Гольдман как-то не принято. А вот она сказала…

Идеи Эммы имели успех. Самым громким делом, связанным с ее деятельностью, было убийство 25-го президента САСШ Уильяма Мак-Кинли. Покушение произошло 6 сентября 1901 года во время посещения президентом Панамериканской выставке в Буффало, штат Нью-Йорк.

Убийцу звали Леон Чолгош. Он являлся потомком польских эмигрантов, родившимся правда уже на американском континенте. Начал интересоваться анархизмом за несколько лет до своего «звездного часа», хотя ни в каких революционных организациях не состоял. В мае 1901 года в Детройт, где жил Чолгош, приехала Эмма Гольдман. Ее пламенная речь произвела на Леона неизгладимое впечатление. После митинга он еще долго беседовал с анархисткой лично. Как впоследствии говорил на допросе террорист, его и в дальнейшем продолжала «жечь речь Эммы Гольдман». И вот тут-то ему приходит идея порешить президента. Любой глава любого правительства являлся для анархистов врагом. Гольдман называла Мак-Кинли «президентом денежных баронов и магнатов». В какой-то степени она была права. При Мак-Кинли САСШ оккупировали Кубу, Филиппины и Коста-Рику, то есть, по сути, занялись захватом колоний. Мало того – именно при этом президенте страна отказалась от так называемой «доктрины Монро». Суть ее в следующем: мы не допускаем, чтобы европейцы вмешивались в дела обеих Америк, но и сами дальше этих континентов не лезем. При Мак-Кинли же САСШ стали откровенно лезть на Дальний Восток. Левые полагали, что подобные действия выгодны только американским олигархам[33].

Знаменитый писатель Марк Твен, который не был ни анархистом, ни радикалом, высказался об изменении внешней политики страны так:

«Я передаю тебе величественную особу, имя которой Христианство, вернувшуюся из своих пиратских налетов на Кяо-Чао, Маньчжурию, Южную Африку и Филиппины испачканной, измаранной, потерявшей честь, с душой, исполненной подлости, с карманами, набитыми добычей, с ханжескими речами на устах».

Итак, Леон Чолгош прибыл в Буффало на выставку. Никакого плана у него не было, он решил действовать по ситуации, надеясь на счастливый случай. И такой случай подвернулся. По тогдашней традиции президент выполнял такой ритуал: все желающие могли к нему подойти и лично его поприветствовать. Эдакая демонстрация доступности главы государства. В тот день на выставке к президенту стояла очередь. Люди подходили, говорили приветственную фразу и уступали место следующему. В этот «хвост» встал и Чолгош. Пистолет он держал в руке, намотав сверху платок.

Надо сказать, что охрана президента была организована отвратительно. Казалось бы – человек с замотанной рукой должен был привлечь к себе внимание. К тому же Чолгош являлся достаточно импульсивным человеком, иначе его не подвигла бы на убийство беседа с Гольдман. (Дама, кстати, совсем не была красавицей.) Так что вряд ли он, ожидая своей очереди, сохранял абсолютное хладнокровие.

Но… Все внимание несущих охрану детективов было сосредоточено на стоявшем за Гольдманом чернокожем мужчине двухметрового роста. В те времена люди были, в среднем, ниже ростом, так что двухметровый здоровяк возвышался над окружающими, как Исаакиевский собор над питерскими крышами. Кроме того, этот человек был в костюме официанта, то есть, как тогда было принято, весь в белом. Только клинический идиот будет с такой внешностью и в таком наряде пытаться сделать что-то предосудительное…

Но детективы следили именно за чернокожим. Расистские предрассудки, что ли…

В общем, никто не помешал Чолгошу открыть огонь на поражение. Он успел выстрелить два раза. Выстрелил бы и еще… Но – вы будете смеяться – тот самый чернокожий от души врезал ему своим немаленьким кулаком по башке… После этого террорист был уже не способен ни к каким активным действиям.

Одна из пуль, выпущенных Чолгошем, попала президенту в живот и нанесла очень серьезные повреждения. Пулю извлечь так и не сумели. Интересно, что на этой самой выставке американцы хвастались новинкой – рентгеновским аппаратом. Почему им не воспользовались – непонятно.

Состояние Мак-Кинли после ранения не было критическим, он, вроде бы, даже пошел на поправку. Но внезапно ему стало хуже, и 16 сентября президент скончался.

Справка

Уильям Мак-Кинли стал третьим президентом САСШ, погибшим от руки убийцы. Первым был знаменитый Авраам Линкольн, 16-й президент САСШ. 14 апреля 1865 года в ложе театра в Вашингтоне его смертельно ранил актер Джон Уилкс Бут. Ему удалось скрыться, однако убийцу выследили, 26 апреля 1865 года Бут был убит при задержании.

Считается, что Бут был одиночкой, фанатичным сторонником Конфедерации. Однако многие историки в этом сомневаются. Много в данной истории непонятного…

Вторым был Джеймс Гарфилд, 20-й президент САСШ. 2 июля 1881 года на вашингтонском вокзале его ранил выстрелом в спину страдающий нервным расстройством ультраправый политик-неудачник Чарльз Гуатье (Гито). Гарфилд скончался 19 сентября от заражения крови. «Политику» в этом убийстве искать никто не пытался – президент занимал свой пост всего полгода и ничего не успел сделать.

Интересно, что российская «Народная воля» осудила убийцу Гардфилда.

В их листовке говорилось: «Выражая американскому народу глубокое соболезнование по случаю смерти президента Джемса Абрама Гарфильда, Исполнительный Комитет считает долгом заявить от имени русских революционеров свой протест против насильственных действий, подобных покушению Гито. В стране, где свобода личности дает возможность честной идейной борьбы, где свободная народная воля определяет не только закон, но и личность правителей – в такой стране политическое убийство, как средство борьбы, – есть проявление того же духа деспотизма, уничтожение которого в России мы ставим своею задачею. Деспотизм личности и деспотизм партии одинаково предосудительны, и насилие имеет оправдание только тогда, когда оно направляется против насилия».

А вот Эмму Гольдман, начинавшую с народовольцами, американская демократия как-то не вдохновляла…

* * *

Что же касается последствий убийства Уильяма Мак-Кинли, то они были такие. Чолгош на допросе заявил: «Я убил президента, потому что таков был мой долг». Впоследствии, по одной из версий, он раскаялся, по другой – так ни о чем и не жалел. Суд над Чолгошем начался 23 сентября 1901 года. Он был приговорен к смерти и 29 октября 1901 года казнен на электрическом стуле Обернской тюрьме штата Нью-Йорк[34].

Эмму Гольдман тоже арестовали, но против нее ничего не было. Так что она, проведя в тюрьме две недели, была выпущена. Поступок Чолгоша она сравнила с убийством Юнием Брутом Юлия Цезаря. По революционным понятиям это была высокая оценка.

Дело в том, что со времен Великой французской революции Брут проходил у революционеров как «убийца тирана». Самое смешное, что на самом-то деле Брут и его сообщники защищали интересы патрициев, древнеримской олигархии, а не народа. Народные массы едва их не убили, когда узнали о гибели Цезаря…

Эмма Гольдман прожила долгую и бурную жизнь. Она продолжала бороться за идеалы безвластия. В 1914 году Эмма участвовала в попытке анархистов взорвать дачу Рокфеллера (акция сорвалась). Ее еще два раза арестовывали. Знаменитый директор ФБР Эдвард Гувер назвал Гольдман одной из самых опасных анархисток Америки. Мистера Гувера можно понять. Читатель, возможно, обратил внимание на особенность этой дамы – она в большинстве случаев умудрялась выходить сухой из воды.

В 1919 году американские власти устали ее терпеть и выслали в компании с другими левыми, уроженцами Российской империи, в РСФСР (американского гражданства Эмма была лишена еще в 1908 году). В Советской России Эмма провела два года, встречалась с Нестором Махно. Однако большевики ей не понравились. Она отбыла из России и долгое время болталась по Европе без особого дела – анархизм в ту пору переживал кризис, все ультралевые шли в коммунисты. В 1936 году она подалась в Испанию, где анархисты вошли в большую силу. Но, как известно, гражданская война в Испании закончилась поражением левых. Снова пошли скитания по миру. Умерла Эмма Голдьман 14 мая 1940 года в Торонто.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.