И немец крался…

И немец крался…

Крупным элементом большой стратегии Срединных империй были упования на принцип «разделяй и властвуй». В самом грубом приближении речь шла об упорных попытках внести раздор среди держав Антанты и примыкавших к ним США. Одновременно, хотя это меньше бросалось в глаза, Берлин и Вена работали внутри государств антигерманской коалиции, методами, в наше время названными психологической войной, сея раздоры, поддерживая и провоцируя выступления нацменьшинств, обостряя неизбежные классовые противоречия и прочее в том же духе. Тогдашняя Россия с множеством запушенных социальных и политических проблем оказалась особенно уязвимой для происков австрийской и германской агентуры. Активность ее росла соразмерно тому, как тускнели надежды на победу чисто военными средствами, и глухое отчаяние заползало в резиденции сильных в этих странах.

Исполинский вал Восточного фронта нависал над Срединными империями. Даже в залитых кровью траншеях на Западе немецкая солдатная с ужасом и страхом говорила о ярости схваток на русском фронте. В «Моей борьбе» А.Гитлер, солдат западного фронта, вернувшись к году 1916, сказал: «Победу России можно было оттянуть – но по всем человеческим предвидениям она была неотвратима». Он понимал — погибель шла с Востока. В другом лагере, держав Согласия, видный военный лидер той войны У.Черчилль имел возможность анализировать происходившее на высшем уровне и из первых рук. «По тем ударам, которые Российская империя пережила, по катастрофам, которые на нее свалились, мы можем судить о ее силе.., — писал он в книге «Мировой кризис» в начале тридцатых. — Жертвенное наступление русских армий в 1914 году, которое спасло Париж, упорядоченный отход, без снарядов и снова медленное нарастание мощи. Победы Брусилова — пролог нового русского наступления 1917 года, более мощного и непобедимого, чем когда бы то ни было. Не смотря на большие и страшные ошибки существовавший в ней строй к этому времени уже выиграл войну для России… Но никто не смог ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависели жизнь и слава России. На пороге победы она рухнула на землю, заживо пожираемая червями». Ре жим подтачивался изнутри, а война неизмеримо усилила этот процесс.

Еще до начала войны австрийские разведчики вели не очень заметную сепаратистскую пропаганду на Украине, частично в отместку за панславистскую пропаганду российского «Нового времени». Запутанные ходы австрийских подстрекателей украинских националистов после августа 1914 года привлек ли внимание политического отдела германского генерального штаба и иных кайзеровских организаторов тайной войны против Российской империи. Постепенно Германия переманила к себе австрийскую агентуру. Берлин превратился в неоспоримый центр этой деятельности, а методы раздувания националистических устремлений немцы частично опробовали и наработали на военнопленных русской армии. Политический отдел кайзеровского генштаба издавал для пленных русской национальности газету «На чужбине», но использовал куда большие силы и средства для обработки украинцев, белорусов и финнов. Когда по завершении войны тайное стало явным, князь А.М.Волконский в книге «Историческая правда и украинофильская пропаганда» (Турин, 1920) написал:

«Когда-нибудь будут напечатаны данные опросов наших солдат, прошедших через австро-германский плен; тогда русское общество узнает, как в специальных школах пропаганды наши враги прививали десяткам тысяч наших темных «малых сих» мысль, будто они не русские, а отдельный украинский народ, не белорусы, а рутены, и как с истинно дьявольским искусством и сатанинской злобой внедряли в их души ненависть к братьям и к матери Родине. Цель врагов ясна, но каково должно быть партийное ослепление, чтобы спешить навстречу их желанию раздробить Россию и тем обеспечить порабощение германцами и Великой, и Малой, и Белой ее частей. Братья, опомнитесь, покуда не поздно!» Писал Волконский на излете гражданской войны, когда воочию увидели, к чему привели процессы, обозначившиеся, помимо прочего, уже в германском плену.

Исполнителей предначертаний политического отдела немецкого генштаба среди националистов всех мастей было более чем достаточно. Не только между пленными. «Германские посольства в нейтральных странах, – эпически повествует Г.Катков, – держали в постоянной осаде финские националисты, польские дворяне, украинские клирики, кавказские князья и разбойники с большой дороги, революционные интеллигенты всех направлений, все они хотели основывать освободительные комитеты, печатать националистические пропагандистские листки и создавать какие-нибудь независимые и свободные национальные государства в результате раздела Российской империи. Сначала среди тех, кто брался добровольно помогать немцам, не было представителей сложившихся русских революционных партий – обеих социал-демократических и эсеров». В интересах придания большей эффективности тайной войне, накал которой со стороны Германии усиливался, нужно было всеми силами исправить этот дефект, ибо националисты, полезные для растаскивания Российской империи, были бессильны затронуть становой хребет мощи нашей страны — русского народа. Немецкие эксперты обратились к спекуляции на социальных проблемах. Благо Германия тогда слыла родиной моднейшего социализма.

По весне 1915 года обнадеживающие вести пришли в Берлин из Константинополя. К германскому послу в Турции Вагенхейму явился некий Парвус (А.Л.Гельфанд), меньшевик, близкий к Л.Д.Троцкому. Он развил перед немецким дипломатом честолюбивый план организации «революции» в России. Кайзеровских дипломатов мало трогало, что красноречивый визитер исповедовал кредо перманентной революции, опасной для любой династии, включая Гогенцоллернов, их взволновали соблазнительные перспективы очень скоро свалить Романовых. Верительные грамоты Первуса, как революционера, следовательно, знавшего дело, были аутентичными, посему его в марте приняли в Берлине на самом высшем уровне. Сладкой музыкой в ушах канцлера Бетман-Гольвега и самого императора прозвучали посулы Парвуса еще поднять сепаратисткие движения в Финляндии и на Украине. По, распоряжению Вильгельма II Парвуса вознаградили германским гражданством и вручили 2 миллиона марок — деньги на поддержку украинских и финских сепаратистов, а также большевиков, обосновавшихся в Швейцарии во главе с В.И.Лениным, звавших к поражению своего правительства в войне и уже по одной этой причине заслуживавших благоволение немецких милитаристов, испытавших все новые неудачи на фронтах.

Парвус вступил в контакт с Лениным, который довольно уклончиво реагировал на его внушения. Владимир Ильич хорошо знал этого Гельфанда, склонного к авантюрам. Парвус, обосновался в Копенгагене, где занялся сомнительными финансовыми операциями в интересах сбора сумм, потребных для «революции». Немецкое участие в его делах сомнений не вызывало, но русские революционеры, особенно большевики, отчаянно нуждались. Еще в марте 1915 года он получил в Берлине на «революцию» в России миллион марок, в декабре того же года еще миллион рублей.

Гельфанд утверждал, что сумеет вывести на улицы в Петрограде в годовщину «кровавого воскресенья» 9 января 1916 года не менее 100000 демонстрантов. Обещания Парвуса немецким разведчикам далеко не оправдались, однако Берлин в июле 1916 года ассигновал на описанные цели еще 5 миллионов марок. Вильгельм II, как и подобало кайзеру, излил монарший гнев на нерасторопность, а коль скоро по понятным причинам не был склонен полагаться на «чернь» в России», то он потребовал от Бетмана-Гольвега утроить усилия через людей приметных – «банкиров, евреев и прочих». Это перенесло центр тяжести подрывных действий в высшие сферы Петрограда. Агентура Парвуса в России выбивалась из сил, пытаясь выполнить немецкие предначертания, подкармливая тех, кого Черчилль уместно назвал «червями», заживо пожиравшими Россию.

Граф Брокдорф-Ранцау, оставивший заметный след в истории германской дипломатии, а тогда посол в Дании, не мог нахвалиться Парвусом. В одном из донесений в Берлин, выдав аттестат Парвусу как «блестящему» человеку, «разработавшему замечательный план по организации в России революции», заключал: «Победа и, следовательно, мировое Господство за нами, если вовремя удастся революционизировать Россию и тем самым развалить коалицию». Увы, Парвус и его люди не были одиноки в этих усилиях.

В Швейцарии, не покладая рук, трудился за отделение Эстонии от Российской империи член эстонского национального комитета Кескюла, обслуживающий не только немецкую миссию в Берне, но и политический отдел кайзеровского генштаба. Он протоптал дорожку и к В.И.Ленину. Посланник Германии в Берне Ромберг депешировал Бетману-Гольвегу 30 сентября 1915 года о том, что Кескюле «удалось договориться об условиях, на которых русские революционеры готовы заключить с нами мир в случае успешного завершения революции». В изложении Ромберга ленинская программа помимо реализации известных социалистических требований (установление республики, конфискация крупной земельной собственности и пр.) содержала положения, которые «не исключают возможности отделения от России тех национальных государств, которые могут стать буферными».

Ромберг рекомендовал правительству: «Программу Ленина не следует, конечно, предавать гласности… Обсуждение этой программы в печати лишит ее всякой ценности». Еще посланник присовокупил: «По мнению Кескюла, было бы важно, чтобы мы немедленно оказали помощь движению ленинских революционеров в России. Он лично доложит об этом в Берлин». Доложил, конечно, и обивал пороги генштаба и министерства иностранных дел, домогаясь немецкой помощи «революции» в громадной России в интересах эстонских сепаратистов, стремившихся сорвать куш пожирнее с русского народа.

В острой партийной борьбе тогда и впоследствии подчеркнуто выпячивалась проблема «немецкого золота», на которое-де была совершена революция в России. А.Ф.Керенский в своих мемуарах «Россия на историческом повороте» относил за счет этих средств многое в поражении Временного правительства. Ссылаясь на труд немецкого профессора Ф.Фишера, он определял субсидии немцев большевикам в 80 миллионов марок золотом. Но тот же Фишер в использованной Керенским книге «Внешняя политика кайзеровской Германии 1914-1918 гг.» (1961) предостерег – эти суммы нужно рассматривать в правильном контексте. На 30 января 1918 года специальный фонд на пропаганду и особые цели составлял 382 миллиона марок, на Россию из него пошло 40580997 марок или около 10%. На поддержку любых противников тогдашнего строя в России. Результаты? Расхожее утверждение антикоммунистов — большевики-де были платными, а следовательно, послушными агентами Вильгельма II. Заглянем на год вперед — к исходу 1918 года. Гогенцоллерны и Габсбурги лишились короны, а Советское правительство во главе с В.И.Лениным отпраздновало первый год существования.

Схватки различных спецслужб в нейтральной Швейцарии в годы первой мировой войны дело заурядное, и дивятся этому разве неофиты-историки. Естественно, политэмигранты пользовались повышенным вниманием разведок, сцепившихся в смертельной схватке коалиций, а изгнанники стремились использовать это в своих целях По личным склонностям и вкусам разведчик А Даллес (основоположник и директор ЦРУ в 1953—1961 гг.) в беседах с подрастающей порослью рыцарей плаща и кинжала любил возвращаться к временам той войны, когда он но собственному признанию совершил жуткий промах. Его, резидента американской разведки в Швейцарии, одолевали политэмигранты из различных стран.

Даллес, естественно, устал от странных, часто дурно одетых и голодных посетителей, развивавших по большей части безумные планы и почти всегда венчавших свои рассуждения просьбой дать денег Среди прочих приема у Даллеса на исходе 1916 года добивался и очень настойчиво некий русский Как-то он снова пришел в приемную Даллеса. Слегка приоткрыв дверь, американец в щель увидел крепкого лысого человека с рыжеватой бородкой, нетерпеливо мерившего шагами комнату Даллес поежился: снова разговор о деньгах, скучно А молодость брала свое, наставительно оканчивал рассказ Дал лес в пятидесятые, «меня ждала партия в тенниc с прекрасной дамой». Он решительно предпочел ее общество общению с плешивым русским, прикрыл дверь и отправился на корт, навсегда утратив возможность лично познакомиться с В. И.Лениным. Мораль, подчеркивал Даллес, никогда не отказывать в таких обстоятельствах никому в приеме. Историки ЦРУ вычислили: Ленин зашел к Даллесу незадолго до отъезда в Россию, по всей вероятности, посоветоваться о немецких субсидиях большевикам.

В наши дни в западной литературе сказано все и даже с лихвой об этой скандальной тайне тех лет. Впрочем, такой уж большой? Обратимся к «Воспоминаниям» министра иностранных дел России С.Д.Сазонова, простоявшего на своем посту почти всю великую войну. Он указал в 1927 году, когда вышли его мемуары: «По уверениям немецкого социалиста Берн штейна, никем не опровергнутым, германское правительство отпустило на нужды русской революции семьдесят миллионов марок». Так что никаких секретов нет.

«Главным козырем германской политики, — заканчивает Сазонов, – оказалось удачное объединение ее усилий с усилиями революции, разложившей военные силы России. Благодаря этому, час германского поражения был отсрочен на полтора года. Слепота русских правящих кругов, в которые в период бездержавия пробралось с заднего крыльца немало недостойных лиц, сделала возможным успех заговора против чести и целости России и затем в скором времени поста вила ее па край гибели».

Буржуазия и царизм выстроились друг против друга, каждая сторона не отрывала глаз от ненавистного противника, подстерегая каждое его движение. Они и были на деле пресловутыми черчиллевскими «червями», которые как известно лишены зрения. Где им было увидеть исполина, вставшего на пороге политической арены — народ.