Глава 13 В поисках средневековых гильдий

Глава 13

В поисках средневековых гильдий

В сущности говоря, в появлении масонства особой тайны нет, но на деле получается, что вопрос о том, как возник этот орден, оказывается тайной всех тайн. В происхождении масонства и целях всего движения, казалось бы, нет ничего загадочного, потому что как масонская и антимасонская печать, так и вообще вся общественность дружно считают, что масоны возникли из средневековой гильдии английских мастеров-каменщиков. Исследование, проведенное автором этой книги, позволяет утверждать, что это распространенное мнение ошибочно. Расхождение во мнении с масонскими и антимасонскими авторами, создавшими прочное убеждение о профессиональном происхождении масонства из рабочей гильдии, побудило меня вести многомесячные исследования, отправляясь в тысячекилометровые путешествия. Но чем далее шла моя исследовательская работа, тем больше я убеждался, что теория гильдии является заблуждением.

Нужно заметить, что современные масонские писатели, в отличие от своих антимасонских коллег, дают больше пищи для размышлений и изысканий. Масоны Ф. Л. Пик и П. К. Найт в авторитетном труде «Краткая история франкмасонства» пишут: «По настоящее время ни одной достоверной теории о происхождении масонства так и не выдвинуто. Причиной тому, по нашему мнению, служит факт, что масонство как течение возникло среди самодеятельных каменщиков Британии». Недавно умерший Стивен Найт, самый острый критик масонства в последние годы, в своей книге «Братство» относительно происхождения масонства высказался совершенно определенно, назвав первую главу следующим образом: «От гильдии рабочих — к тайному обществу». Он утверждает, что история масонства — «это повесть о том, как католическая гильдия нескольких тысяч английских рабочих перешла в руки аристократов, джентри и представителей многих других нерабочих классов и как она была превращена в тайное общество, отделившееся от христианства». Такая характеристика нас не смутила, и вот почему. Во-первых, все профессиональные гильдии в средневековой Европе могут быть отнесены к римско-католическим, потому что католик был единственным, кто тогда мог существовать (если не хотел рисковать собственностью, подвергаться пыткам и преждевременно закончить жизнь на куче пылающего хвороста). Во-вторых, профессиональные гильдии были образованиями исключительно местными, никакой общей организации, действовавшей в границах всей Англии, быть не могло. В-третьих, масону не требовалась вера в Христа. Он должен был верить в Бога и в бессмертие души; такое вероисповедание не могло зародиться в профессиональной гильдии, тем более среди ремесленников, основным и главным заказчиком которых была Церковь.

С другой стороны, нельзя пройти мимо сухой констатации факта в энциклопедии «Британника»: «Франкмасоны появились из среды средневековых гильдий каменщиков и строителей храмов».

Было необходимо изучить связь масонства с каменщиками, и уже с самого начала имелись все основания говорить, что формальная принадлежность к гильдии могла быть просто прикрытием, что совсем не редкость для секретных организаций. Во время Второй мировой войны японцы создали большую шпионскую организацию «Синдо Роммей», действовавшую в бассейне реки Амазонки. Целью организации была подготовка к использованию природных ресурсов этой территории после предполагавшейся победы и завоевания мира. Организация работала под видом рыбопромыслового предприятия: словарь шифров состоял из терминов и выражений рыбацкого промысла. Когда шпионская сеть была раскрыта и ее участники арестованы, выяснилось, что руководителем организации был японский полковник, переодетый поварихой рыболовецкого сейнера. Далее. В Индии члены тайной банды убийц и разбойников — туги (отсюда английское слово «таг» — головорез, убийца) — скрывались под видом бродячих торговцев и тоже пользовались торговыми терминами, имевшими тайный смысл. Смешавшись с толпой других торговцев, они выбирали себе жертву и душили ее в честь богини Кали. Далее. В елизаветинские времена деятельность иезуитов в Англии была запрещена, и они между собой общались на языке торговцев. Скажем, если один из них сообщал другому, что «в Плимут приехали два новых купца из Италии и ищут деловые связи в графстве Суссекс», другой понимал, что это означало: в Англии появились два иезуитских священника, которым нужен надежный дом в Суссексе. Поэтому нет ничего особенного в том, что некая тайная организация избрала своим главным церемониалом аллегорическое строительство храма Соломона, придав себе таким путем вполне респектабельный вид некой строительной организации. Однако черты и свойства, обретенные масонами за два столетия, сбросить с себя не так просто, а потому требовалось узнать побольше о средневековых ремесленных гильдиях, в частности о гильдии каменщиков-строителей.

Любая гильдия не являлась ассоциацией рабочих, она объединяла, скорее, предпринимателей-подрядчиков. У нее был свой устав, который гарантировал ей особые льготы, монопольные права на профессию или оказание услуг в определенном районе, обычно в одном городе. Гильдия обладала правами решать вопросы конкурентной борьбы, устанавливала расценки, гарантирующие определенную норму дохода, следила за качеством выполненных работ, регулировала поступление новой рабочей силы, выдавая соответствующие разрешения. Власти, дарующие гильдии уставные нормы, вознаграждались сбором податей и налогов с ввозимых в город материалов и сырья, а также с продажи готовой продукции. Гильдии играли большую роль в стандартизации изделий и контроле за их качеством. По мере развития системы гильдий контролю подвергались не только качество и исполнительский уровень готовой продукции, но также вид и источники получения сырья, используемые инструменты и даже метод их применения.

Главной заботой гильдии было получение дохода, а общепризнанным способом гарантии максимального дохода служит монополия, которая приспосабливает предложение к спросу на товар. Самый распространенный способ регулировать предложение — сдерживание числа поставщиков-мастеров, обладающих нужным набором инструментов и способных выдавать готовую продукцию. Гильдиями руководили мастера, и они препятствовали вхождению в дело новых работников, если для них не было свободного рынка сбыта.

Полноправным членом торговой или ремесленной гильдии мог стать только мастер — собственник и производитель. Его производство обычно помещалось в его жилом доме, и он был владельцем инструментов. Мастер сам закупал сырье, следил за выполнением работы и наблюдал за состоянием рынка. Дополнительный доход и маневренность в трудовом процессе обеспечивало использование одного или нескольких подмастерьев. Это были обычно мальчики, становившиеся молодыми людьми к моменту окончания своего ученичества, продолжавшегося примерно семь лет. Мальчики учились мастерству и работали по официально заключенному договору, который ставил их в положение крепостного слуги. Если они пытались бежать от хозяина, их ловили, возвращали хозяину и подвергали телесному наказанию. Согласно контракту на ученичество, мастер брал на себя обязательство обучить подмастерье всем сторонам своего ремесла до такого уровня, когда юноша мог бы держать перед гильдией экзамен, который обычно состоял в предъявлении готового изделия, «мастерски изготовленной вещи», вошедшей в другие языки французским словом «шедевр».

Мастер выступал также в роли приемного отца. В зависимости от пригодности и услужливости подмастерья он мог предоставить ему стол и кров в своем доме. Мастер сам устанавливал, что и как должен делать подмастерье, и был вправе наказывать его за непослушание. За все это мастеру полагалась особая плата плюс бесплатный труд ученика.

Завершение ученичества и даже громкая похвала за качество выполненной экзаменационной работы еще не означали, что молодой умелец автоматически становился мастером гильдии. Это звание могла дать только сама гильдия, а ждать ее решения приходилось долго. Подмастерье мог очень долго находиться в «подвешенном» состоянии между учеником и мастером, звания которого он в конечном счете мог и не добиться. Единственное, что ему в такой ситуации оставалось делать, это идти к своему мастеру уже наемным работником на поденный труд. Таких тружеников называли журнименами, от средневекового английского и франко-нормандского слова joumee — день, иначе «поденщики». Журнимен мог спокойно наскрести денег для приобретения необходимого инструмента и попытаться найти себе применение за пределами ареала своей гильдии, скажем, в одной-двух милях от города, рискуя при этом навлечь на свою голову гнев руководителей своей гильдии за попытку создать им конкуренцию. Понятно, что гильдии все время стремились расширить территорию своей привилегированной деятельности (напомним об эпизоде крестьянского восстания, когда повстанцы напали на Грейт-Ярмут за то, что монополия гильдий города была расширена на семь миль дальше городской черты).

По мере специализации ремесленного труда возникали новые гильдии, ставящие под угрозу доходы старых. На этой почве стали назревать конфликты. Седельники и шорники должны были покупать кожу у кожевников, железо и бронзу — у кузнецов, у других мастеров — украшения и красящие вещества. Более сложные взаимосвязи складывались в производстве шерстяных тканей, которые в Средние века были главным английским экспортным товаром. Доходность отрасли зависела от цен на изделия прядильщиц, красильщиков, ткачей, суконщиков. Но еще большее влияние на доходность оказывали крупные купеческие гильдии, в руках которых были источники сырья, средства перевозки товаров, экспортные рынки для готовой продукции. Доходы этих гильдий быстро росли, они богатели на зависть земельной аристократии. Некоторые купеческие гильдии обзавелись конторами и складами в других странах. Иностранные гильдии, главным образом фламандские и из Северной Италии, тоже получили такие права на английской земле. Во время лондонского бунта восставшие гонялись за иностранными купцами, вытаскивали их из храмов и убивали прямо на улице. Не жаловали иностранных купцов и правители. Эдуард I при взятии шотландского города Бервика перебил там всех иностранных купцов и сжег дом их местной гильдии. По мере роста богатства купцы стали влиять на местное управление. Объединившись в ассоциацию, которая могла выступать как юридическое лицо, купцы стали брать в аренду целые города у местных правителей-лордов, а что касается Лондона — то у самого короля. Городские власти охотно шли на получение твердого годового дохода в обмен на отказ от сбора въездных пошлин, рыночных сборов и других мелких и хлопотных статей дохода, но такие выплаты лорду могли позволить себе только очень богатые гильдии. Это наглядно проявилось в ходе крестьянского восстания в Англии, когда ремесленники Йорка, Беверли и Скарборо силой вынудили купеческие семьи поделиться с ними местами в городской управе.

Таким образом, гильдии ремесленников и промысловиков получили право голоса в своих городах, и по сей день старинные гильдии Лондона, называемые по своим церемониальным нарядам «ливрейными компаниями», избирают из своего состава лорда-мэра города. Мэр Лондона Уильям Уолворт, сразивший ударом меча Уота Тайлера, был членом Почетной компании рыботорговцев.

Уставы гильдий давали им большие права в области самоуправления, именно гильдии, а не суды разрешали споры между производителями и их клиентами, гильдии сами определяли дисциплинарные и штрафные санкции против нарушителей устава и правил. Средневековые профессиональные гильдии были крепкой опорой своих церковных приходов. Церковь получала от них солидные суммы денег и ценные подарки. Было распространено почитание редких и ценных образов святых, которые часто были святыми покровителями гильдий, и в честь их устраивались народные празднества. Нередко гильдии строили собственные храмы, где совершались особые службы и моления. Этот обычай живет и по сей день: красивая церковь Святого Якова Гарликхит (hythe означает «док») постройки Рена является официальным храмом целых восьми лондонских «ливрейных компаний»: виноторговцев, красильщиков, маляров, плотников и мастеров-потолочников, изготовителей рожков (фонарей), иголочников, торговцев стеклом и изготовителей золотой и серебряной нити.

По части своей религиозности ремесленные гильдии придерживались народных вкусов и привычек, поскольку их члены сами происходили из простой среды и были далеки от аристократии. Они устраивали публичные представления на религиозные сюжеты, которые часто требовали многомесячной подготовки костюмов и декораций, причем диалоги на сцене шли не на латыни, а на разговорном языке простонародья. Они содействовали переделке на христианский лад языческих обрядов, связанных с временами года и этапами крестьянских работ, не поддавшихся истреблению со стороны Католической церкви и перешедших в число христианских праздников. Зимнее солнцестояние, отмечавшееся язычниками как победа Солнца над силами тьмы (с этого дня продолжительность светлого времени суток удлиняется), стало отмечаться как Рождество Христово; весеннее равноденствие стало Пасхой; летнее солнцестояние превратилось в праздник Тела Христова; день осеннего урожаи стал праздником Всех Святых. В XVTI в. Церковь была вынуждена менять тактику относительно старинных верований. Беда Достопочтенный советовал миссионерам не отрицать древнюю британскую богиню, именуемую то «Мать-Земля», то «Хлебная жена», а то и просто «Госпожа», а объяснять верующим, что «Госпожа» — это не кто иная, как Богоматерь, и что они, священники, явились, дабы объяснить ее Божественную суть. Теперь уже никого не смущает, что некоторые языческие термины и понятия прочно вошли в нашу жизнь, как никого не удивляют сегодня упоминания о языческих святках или символика плодовитости кролика и пасхального яйца. (Было, правда, время, когда в Англии запрещались народные гулянья у майского дерева — украшенного лентами деревянного шесга, носившего явный фаллический характер.)

Гильдии организовывали и оплачивали постановки религиозных мистерий. Эти сказки-пьесы разыгрывались по нескольку дней и несли людям христианское учение, показывая персонажей и события, отраженные в Библии, которую простому народу читать было запрещено. Элементы древних дохристианских религиозных обрядов случайно и непреднамеренно вкрапливались в эти пьесы. Они сближали народ с Церковью значительно эффективнее всех служб и проповедей на латинском языке, которые были простолюдинам непонятны. Руководство гильдий очень гордилось своими сказками-представлениями, старалось перещеголять друг друга в их пышности и занимательности. Все это стало важным элементом развития христианской веры. Людей, занимавшихся такими делами в гильдии каменщиков, странно было бы причислить к предшественникам масонов, проявлявших полную терпимость к вероисповеданию.

Важное несоответствие масонства с гильдией каменщиков состоит и в территориальной привилегии. Ремесленные гильдии были всегда привязаны к определенному месту, населенному пункту, тогда как масонские ячейки создавались по всей Британии вразброс. Если даже допустить, что английские гильдии образовали некую свободную ассоциацию, то никто не возьмется утверждать, будто такая ассоциация могла действовать также и в Шотландии. Мы видели, как обстояли дела между Англией и Шотландией в Средние века, и можно с уверенностью говорить о том, что учреждение какого-либо общества в одной стране не могло рассчитывать на радушный прием в другой, скорее наоборот. Иными словами, невозможно представить, что какая-нибудь гильдия могла с одинаковым успехом приветствоваться властями Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса. Если говорить об уставе такой универсальной организации, то она должна была бы исходить от центрального правительства. Ничего даже близкого этому в ту пору в стране не существовало. При этом сохранилось немало данных о выдающихся зодчих и замечательных сооружениях. Как правило, эти зодчие были приверженцами того религиозного ордена, для которого они возводили храмы и соборы, чаще всего монахами, ни с какими гильдиями ничего общего не имеющими.

Писатели разных масонских направлений дружно твердят, что профессиональным «масонам» (каменщикам) были необходимы особые рукопожатия и секретные знаки, поскольку-де масоны были бродячими рабочими, переходящими с одного места работы на другое. Утверждается: раз у них не было постоянной рабочей базы, как у мастеров других гильдий, им совершенно необходимы были опознавательные знаки, чтобы сохранить монопольный статус своего «закрытого предприятия». Не имея постоянного дома, они якобы собирались в своих ложах и обсуждали ход дел. Короче, современным авторам кажется, что сооружение монастыря, собора или замка было чем-то вроде строительства типового дома бригадой наемных рабочих. На самом деле возведение замка занимало от пяти до двадцати лет, кафедральные соборы строились в течение жизни нескольких поколений, а на завершение строительства некоторых не хватало и сотни лет. На такой работе каменщик не мог жить на временной квартире, оставив жену и детей где-то в другом месте. Такой подход допускает также, что строение возводилось за пределами ответственности и права контроля со стороны гильдии строителей, что гильдия должна была испрашивать разрешения на инспекционные поездки. Явный и открытый характер деятельности строительной гильдии превращает секретность ее членов в совершенно ненужную предосторожность. Дело обстояло как раз наоборот. Масону (каменщику) было совершенно необходимо иметь возможность доказать свою принадлежность к легальной гильдии и прямое отношение к ожидающей его работе, что было особенно важно в средневековой Англии, когда каждому человеку, покидающему свой город или графство, требовался специальный пропуск. Чтобы получить такой пропуск, нужно было сообщить властям достоверные сведения о причинах своего ухода.

Теперь о собраниях в «ложах». Когда на стройки сгонялись огромные толпы работных людей, свободных от пахоты, посевной и уборочной, они, конечно, поселялись во временных бараках. Мастера-строители, разумеется, спали и питались отдельно от чернорабочих, бараки которых никак не могли служить «ложами».

В связи со всем сказанным обдумаем смысл основных положений так называемой «Старой хартии масонства», датируемой XIV в. Считают, что в ней установлены правила поведения и ответственности средневековой гильдии каменщиков. Одно из главнейших правил хартии гласит, что «никто не может открыть тайну брата, которая может лишить его собственности или стоить ему жизни». Единственная тайна, разглашение которой в те времена могло бы повлечь за собой лишение человека его владений и жизни, это возможность обвинения этого лица в измене или ереси, или, если дело касалось Церкви, того и другого вместе. Другое положение хартии говорит о том, что приходящий в город «брат» должен сопровождаться местным братом, готовым «засвидетельствовать» вновь прибывшего. Однако в действительности, если каменщик официально работал на местного лорда или епископа, ему никакое «засвидетельствование» не требовалось, все гарантировало имя нанявшего его хозяина. С другой стороны, если у него нет свидетельства о своей профессии, нет пропуска и он не может объяснить причину появления в данном городе, он тут же будет задержан и посажен за решетку до выяснения его личности и намерений. Известное в городе лицо в случае необходимости вполне может рассказать правдоподобную версию цели его прихода и подтвердить его истинное или вымышленное имя. Но куда полезнее будет для того и другого держать своего гостя подальше от людей и мест, где к нему могут быть обращены разные вопросы.

Еще одно положение Старой хартии говорит о том, что «пришедшему» брату должно быть подготовлено трудоустройство на две недели, даны деньги и направление в следующую ложу. Было бы странным для мастера средневековой гильдии каменщиков давать работу человеку, в услугах которого он может не нуждаться, а потом еще снабжать странствующего каменотеса деньгами. Такое отношение понятно, если дело касается беглеца, скрывающегося человека, которого нужно не столько «трудоустроить», сколько дать приют на две недели.

Другое положение Старой хартии запрещает «масону» (каменщику) вступать в половую связь с женой, дочерью, матерью и сестрой брата. Это положение дало основание антимасонским писателям утверждать, что мораль «масонов» (каменщиков) носила избирательный характер и поддерживала моральные нормы только внутри братства, разрешая порочные сексуальные связи с женщинами за пределами своего круга. Ошибка таких писателей кроется в том, что они рассматривают эту норму как универсальное, всеобщее правило, а она таковой не является. Это правило касается закрытой секретной организации, участники которой в той или иной степени сами считаются изменниками и еретиками или содействуют и помогают им. Здесь главное — солидарность, тесное содружество. Попав в дом чужого человека, у которого есть жена или дочь, беглец может забыться, не вспомнить о своей священной клятве. Для секретного братства это не вопрос морали, это проявление осторожности, предусмотрительности.

На одно из главных различий между гильдией и вольными каменщиками указывает Стивен Найт. Гильдии были очень религиозными организациями и, относясь к Католической церкви как к своему основному заказчику, были ее пылкими и демонстративными почитателями. Что же касается масонов — «вольных каменщиков», то они признавали любую веру в единого Бога. Их обряды не предусматривают поклонение Христу или Деве Марии, тогда как гильдии каменщиков были авангардом горячих поклонников Пресвятой Девы. Как и почему могла произойти такая перемена? Такой перемены просто не было.

Резюмируя все сказанное о вольных масонах-каменщиках, можно утверждать, что по своей сущности это была оборонительная, защитная организация, стоящая в оппозиции к государству и Церкви, а вовсе не гильдия строителей-профессионалов. Это заключение противоречит общепринятому мнению во всех отношениях, но мы пока оставим эту тему, чтобы ближе рассмотреть собственные уставы средневековых гильдий каменотесов, отметить их территориальное распространение и монопольный характер их привилегий.

Первым объектом изучения мог бы послужить Лондон, но Большой пожар 1666 г. уничтожил практически все интересующие нас документы. Среди «ливрейных компаний» Лондона существует одна Компания каменщиков, но она появилась слишком поздно и не могла оказать влияния на создание масонства. По значимости она занимает двадцать девятое место среди ливрейных компаний, многие из которых имеют собственные масонские ложи. Если бы лондонские ассоциации каменщиков играли важную роль в секретном масонстве, то к ним бы относились с особым почтением, но такого уважения к лондонцам со стороны других вольных каменщиков мы не наблюдаем.

Я решил обратиться в своих поисках к Оксфорду, одному из самых монументальных городов Англии, в котором помимо обветшалых замков и высоких соборов есть еще множество каменных зданий колледжей со своими внутренними капеллами и залами. Строительство здесь велось из века в век, и если в Англии существует хоть один город, где сохранилась старинная гильдия каменщиков, то это был именно Оксфорд. Еще до приезда туда я зарезервировал себе рабочее место в читальном зале Оксфордского графского архива, хранящего манускрипты начиная с XII в. При этом я заранее предупредил работников архива, что меня интересуют все документы, относящиеся к уставным уложениям всех местных гильдий каменщиков. Когда я приехал туда, мне сказали, что они перерыли весь архив, но ни одного упоминания гильдии масонов-каменщиков Оксфордского графства не обнаружили. Предприняв дополнительные усилия, работники архива связались с сотрудником городского совета Берфорда, где до сих пор добывают прекрасный котсуолдский строительный камень. Почтенный господин очень хотел мне помочь, но тоже не обнаружил никаких следов гильдии каменщиков. Он посоветовал провести поиски во Франции.

Моей следующей целью стал Линкольн, славящийся многочисленными средневековыми постройками, включая большой кафедральный собор, и лучшим собранием средневековых залов гильдий. Сотрудники библиотеки тоже старались мне помочь в поисках древней гильдии каменщиков Линкольна. Такая же готовность помочь и такое же отсутствие всяких результатов ожидали меня и в городском музее Линкольна.

Последняя попытка была предпринята в фондах Бодлианской библиотеки Оксфорда, одном из крупнейших и богатых книгохранилищ мира, которую я покинул в полной уверенности, что свободное масонство никак не связано со средневековой гильдией каменщиков Англии. Всем пишущим на масонские темы, очевидно, придется смириться с фактом, что частое повторение одного положения не делает его истинным.

Этот вывод опечалил меня, но чувство разочарования длилось недолго. Перед отъездом из Англии я бродил по книжным магазинам и лавкам и обнаружил там несколько книжек о масонах, выпущенных в 1986 г. Одна называлась «Масонское братство». Ее автор — библиотекарь и смотритель Объединенной библиотеки Великой ложи и Лондонского музея Джон Хамилл. Свою книгу он открывает словами: «Где, когда и зачем возникли франкмасоны? На этот вопрос есть только один ответ: знать это нам не дано, несмотря на массу бумаги и чернил, изведенных в писанине на эту тему». В конце первой главы той же книги читаем: «Вопрос, удастся ли нам когда-нибудь узнать правду о происхождении свободного масонства, остается открытым». Возможно, г-н Хамилл не согласится ни с одним выводом моей книги, однако его подкупающая откровенность и безупречная репутация позволяют остановиться на той общей с ним точке зрения, что все наши устоявшиеся знания и представления насчет масонов должны быть отброшены как негодные. Это дает возможность начать изучение обрядов и ритуалов свободных масонов с самого начала, от нулевой точки, отбросив предвзятые подсказки и рекомендации.

Чтобы добраться до сути тайного масонства, нужно было найти описание церемоний и тексты ритуальных обращений к трем степеням масонского братства: ученика, товарища и Мастера.

Поиск этих сведений должен был открыть великую тайну масонства:

1. Когда свободные масоны появились на свет? Были они чьим-то детищем, существовал какой-то толчок к их образованию или их породило особое стечение обстоятельств?

2. Что являлось целью масонства и помогло обществу выжить на протяжении столетий, что привлекало новых сторонников?

3. Почему в 1717 г. эта цель была начисто забыта?

4. Какой смысл имеют масонские символы — циркуль и треугольник, передник и буква «С», круг на полу и черно-белая мозаика?

5. Каким образом привлекли к себе масоны верхушку богатейшей аристократии и королевские фамилии, ставшие потом во главе братства?

6. Как и почему вольные масоны восприняли абсолютную свободу вероисповедания в эпоху безраздельного господства Римской католической церкви, бывшей в Европе единственной формой религиозной веры, идя при этом на прямой риск мучений и смерти?

7. Чем занималось вольное масонство все те годы, когда была необходимость строго хранить свою тайну, раскрытие которой грозило жестокой расправой?

8. Существовала ли прямая связь между масонами и распущенным братством рыцарей тамплиеров?

Потребовалось снова сделать ряд изысканий, но ответы были найдены.