Русский порядок

Русский порядок

Так что собой все же представляет этот взрастивший титанов, атлантов, богатырей и монахов, а, в конечном счете, нацию (язык), несущую в мир Слово Божие, столь невозможный пониманию инородцев и иноверцев, — РУССКИЙ ОБРАЗ?

Постараемся определить.

Самой неотъемлемой его частью, а точнее его основой, является нестяжание земных временных благ. И вот по какой причине: «ПРИИДИТЕ НЫНЕ, БОГАТИИ, ПЛАЧИТЕСЯ И РЫДАЙТЕ О ЛЮТЫХ СКОРБЕХ ВАШИХ ГРЯДУЩИХ НА ВЫ.

БОГАТСТВО ВАШЕ ИЗГНИ, И РИЗЫ ВАШЯ МОЛИЕ ПОЯДОША.

ЗЛАТО ВАШЕ И СРЕБРО ИЗОРЖАВЕ, И РЖА ИХ В ПОСЛУШЕСТВО НА ВАС БУДЕТ И СНЕСТЬ ПЛОТИ ВАШЯ АКИ ОГНЬ: ЕГОЖЕ СНИСКАТЕ В ПОСЛЕДНИЯ ДНИ.

СЕ, МЗДА ДЕЛАТЕЛЕЙ ДЕЛАВШИХ НИВЫ ВАШЯ, УДЕРЖАННАЯ ОТ ВАС, ВОПИЕТ, И ВОПИЕНИЯ ЖАВШИХ ВО УШИ ГОСПОДА САВАОФА ВНИДОША» [Иак 5, 1–4].

И понимание ответственности за взимание излишеств со своих подданных шло, в первую очередь, от самого правителя русского государства. А потому и все ему иные подчиненные прекрасно знали то, что плата с подданных взимается лишь по минимуму — за охрану государственных границ. Каждая излишне взятая копейка могла перевесить ржавчиной внутреннего содержания червоточины и утащить своею тяжестью в тартар неправедно нажившего ее господина, поставленного для руководства вверенными ему русскими людьми. Потому господа прекрасно при этом понимали, что: се мзда делателей, делавших нивы ваша!..

А потому и отношение просматривается много иное, нежели в те же самые времена в иных странах у иных народов.

«Надменный боярин, богатый гость, разжившийся посулами дьяк… — все заискивали в нищем; всем нищий был нужен; все давали ему крохи своих богатств; нищий за эти крохи молил Бога за богачей; нищий своими молитвами ограждал сильных и гордых от праведной кары за их неправды. Они сознавали, что бездомный, хромой или слепой калека в своих лохмотьях сильнее их самих, облеченных в золотные кафтаны. Подобно тому царь… в неделю мясопустную приглашал толпу нищих в Столовую палату, угощал их и сам с ними обедал» [51, с. 423].

А вот как жил русский человек в еще более древние времена:

«Славяне создавали племенные союзы, нанимали князей для охраны, в общем, жили достаточно неплохо. На селищах находят, например, венецианское стекло. Представьте, сколько должен был стоить стеклянный сосуд, если его в XI веке нужно было привезти из Италии? И это поселение, то есть деревня, даже не город! Здесь же попадаются и раковины каури. А это Индийский океан, между прочим. Бусы из Сирии, украшения с Кавказа и из Византии — у жителей Подмосковья все было» [84, с. 70].

И какие же сумасшедшие деньги нужно было зарабатывать рядовому жителю нашей деревни, чтобы иметь в своем деревенском обиходе предметы промыслов аж с Индийского океана?!

Окунемся в небольшое исследование причин нашего удивительнейшего достатка, не встречаемого ни в одной стране мира. Вот как, например, оценивался труд переписчиков и переплетчиков книг:

«Несмотря на большое число переписчиков по ремеслу, цена книги была очень высока; Евангелие XIV в., написанное плохо и на дурном пергаменте, стоило около 200 руб. Это, однако, не останавливало спроса на них, так как книга в Древней Руси пользовалась большим почитанием» [96, с. 1386].

А ведь это стадо из трех сотен коров!

Так что готовая книга — это целое состояние.

Но грамотными-то были у нас поголовно все. Именно на это указывают обнаруженные в Новгороде, Старой Русе и Смоленске берестяные грамоты.

Но не только владение письменностью могло приносить столь удивляющие своей значительностью доходы в допетровской Руси, где еще и после смутных времен уровень жизни долгое время оставался очень высок:

«Имеющиеся сведения, относящиеся к 1674 г., говорят о том, что средний заработок в день рабочих-металлистов составлял для мастера 57 коп., для подмастерья — 38 коп., для работника — около 10 коп… По тем временам, учитывая дешевизну продуктов, такая оплата была… одной из самых высоких в мире. На эти деньги даже работник мог купить в день не менее 50 кг ржи, а уж мастер был очень зажиточным человеком» [92, с. 275].

И это даже в те времена, когда предшественниками Петра I позиции русского мастерового были уже достаточно изрядно поколеблены необыкновенно к тому времени возросшим количеством иноземцев Кукуевой слободы, которым на откуп иностранным купцам ушедшими в подражание Западу правителями были к тому времени отданы многие наиболее доходные сферы деятельности русского мастерового человека. Да и крепостное право было уже юридически оформлено «Тишайшим». Но видимость свободы пока оставалась. Потому, во избежание бунтов, заработная плата еще оставалась прежней — привычной русскому человеку.

Но вот какие доходы долгие годы приучался иметь от своей трудовой деятельности русский человек. При постройке Георгиевской церкви в Киеве Ярославом Мудрым в середине XI в. было предложено каменщикам:

«…«за труд по наготе в день». За наготу в те времена можно было купить целого барана. Подобный уровень оплаты подтверждается и в «Русской Правде»… Однако не только квалифицированные работники получали такую высокую оплату. Батрачка в деревне XII в. получала за сезон (обычно с конца апреля и до октября), кроме содержания на хозяйских харчах, гривну кун или 20 ногат, то есть могла купить 20 баранов…

В псковской летописи сохранились сведения о постройке каменной стены в г. Гдове. Зарплата работников на этой стройке составляла 1,5 новгородских деньги в день. По ценам новгородских писцовых книг XV в. за эти деньги можно было купить полбарана или 24 кг ржи» [92, с. 275].

А теперь перекинем-ка эти деньги уже на наш, столь родной, советский заработок рядового, инженера семидесятых-восьмидесятых годов.

Он начинался со ста рублей и не превышал своими размерами, к завершению трудовой деятельности, двухсот. В среднем же он равен 150 руб.

Пробуем найти древнерусский эквивалент этой заработной плате. Для этого необходимо совместить разложенного по косточкам барана с расценками времен социализма на получаемые из него продукты питания и элементы одежды — бараньи шкурки.

Бараний вес, как известно, равен сорока килограммам. Отбросим вес головы, внутренностей и шкурки, что никак не превысит и 10 кг. То есть 30 кг чистого мяса (правда, все же с костями) умножаем на его цену — 2 руб. 00 коп (официально эта цена была ниже, но только достать такое мясо в реальной жизни было достаточно непросто). Выделанная шкурка в Москве стоила 70 руб. Отнимем 20 руб. за ее выделку. Получим 50 руб. выручки после ее продажи. Однако ж и «рожки с ножками», и внутренности также шли в дело. То есть тоже чего-то да стоили. Потому прибавим по минимуму — 5 руб. Итого: 115 руб. 00 коп.

Такова цена нашего барана.

Такова же и начальная зарплата молодого специалиста, выпускника вуза или техникума, только поступившего на работу! И лишь много позже, уже к завершению своей трудовой деятельности, его зарплата несколько приблизится к возможности приобретения двух баранов. Однако не в день, но в месяц…

Батрачка в деревне XII в. получала, живя на всем готовом, в сравнении со средней зарплатой инженера (150 руб.) — втрое больше (20 бар.: 5 мес. = 4 бар./мес. [115 руб. ? 4 бар. = 460 руб.: 150 руб. = 3 раза])!

И это еще не все прелести поглотившей наши рабочие руки так называемой «цивилизации». Это в Москве и Ленинграде можно было позволить себе приобрести мясо по 2 руб. 00 коп. за 1 кг. В иных местах такое неслыханное лакомство можно было приобрести только на рынке, где оно стоило как минимум втрое дороже. Итак: (5 руб. ? 3 = 15 руб.) + 50 руб. + (6 руб. ? 30 = 180 руб.) = 245 руб. ? 4 бар. = 980 руб.: 150 руб. = в 6,5 раз.

То есть пасти гусей на Святой Руси, живя весь летний сезон на всем готовом, оказалось в шесть с половиной раз выгоднее, нежели вести строительство даже не в роли рядового каменщика, но инженера в столь некоторыми и по сию пору любимой до слез социалистической державе где-нибудь в Рязани или Куйбышеве, Новосибирске или Нижнем Тагиле.

Рядовой же каменщик на Руси в эпоху Ярослава Мудрого, по нашим выкладкам, получал в 36 раз больше (245 руб.?22 бар. = 5390 руб.:150 руб. = в 36 раз)!

А вот уже мастер-металлист эту цифру перекрывал (36 раз?5,7 [10 коп. к 57 коп.] =) в 205 раз!

Данных о том, сколько мог зарабатывать по тем временам инженер, просто не имеется. Однако же предположить можно и такое. Ведь кто-то рассчитывал фундаменты, коль они простояли по тысяче лет, а где-то, по некоторым данным, даже и много более.

При смене вывески так называемой экономической формации (президент Путин назвал наш нынешний строй капитализмом) зарплата изменилась отнюдь не в лучшую сторону. Ведь если в городе Москве бюджетный работник и получил возможность покупки барана в месяц (однако ж половину его он теперь должен отдать в уплату за свою квартиру), то в упомянутых нами областях этот пересчет просто невозможен по той простой причине, что люди там сегодня вообще неизвестно на что существуют. При недавней поездке в Дивеево, например, на всех огромных просторах удалось увидеть лишь одно засеянное поле. В деревнях люди живут продажей проезжающим по дорогам москвичам грибов, ягод из леса, фруктов и овощей со своего огорода. Никто нигде не работает, потому как и работать-то негде. Все разваливается и приходит в полное запустение. На заработки приходится ездить в Москву и Московскую область: строить особняки для «новых русских». И считается, что им еще не так пока и плохо — ехать не совсем далеко. А как добраться в Москву на заработки из Новосибирска, Томска или Владивостока?

Так что теперь вообще никакого разговора о баранах быть не может. Ведь чтобы их разводить, их сначала надо на что-то купить. А люди нынешней так называемой «экономической формацией» обобраны начисто — до нитки. Потому избы разваливаются, деревни, пустеют — все идет по кем-то заранее обдуманному плану. Но чисто формально — вроде бы как-то само собой…

Но если нынешнюю деревню кормит лес, то каким образом сегодня сводят концы с концами люди в провинциальных городах России — вообще не понятно. Они давно обязаны были все умереть. Но как-то все еще живут…

А до появления звезд над Кремлем и мумии под его стенами в нашей стране, где якобы жилось плохо:

«Средний заработок рабочего в 1912 году составлял 255 золотых рублей в год, в 1913 году — 264. Фунт ржаного хлеба в 1913 году стоил 3 копейки, фунт ситного хлеба из первача — 5 копеек. Килограмм картофеля — полторы копейки… Рабочая лошадь — 73 рубля. Дойная корова — 59 рублей» [83, с. 543].

Но может быть, в той царской России хорошо оплачивался лишь физический труд, а труд интеллектуальный был в страшном загоне?

Вот как до революции «бедствовала» попавшая в ссылку интеллигенция:

«По прибытии на место ссылки интеллигентные люди в первое время имеют растерянный ошеломленный вид…» [145, с. 39].

Однако же впоследствии:

«…мало-помалу пристраиваются к какому-нибудь делу и становятся на ноги; они занимаются торговлей, адвокатурой, пишут в местных газетах, поступают в писцы и т. п. Заработок их редко превышает 30–35 руб. в месяц» [145, с. 40].

То есть в ссылке (!) наша интеллигенция, уж такая бедолажная, получала от 360 до 420 р. в год! А это будет как минимум (цифры даны за 1890 г.) 7 коров. Только лишь одного мяса при таком заработке можно приобрести под две тонны! А это даст возможность бедолажечке горемычному — ссыльному, то есть государственному преступнику; обычно по политическим мотивам, откушивать ежедневно по 7 кг свеженького аппетитного мясца!

Не многовато ли получится для государственного-то преступника?! Эдак вот через каких-нибудь полгодика такой вот «ужаснейшей» царской ссылки он будет сильно напоминать откормленного кота из «Возвращения блудного попугая». И эти подробности сообщает нам не страж закона и царского порядка, то есть махровый какой такой ультраправый «реакционер», но самый что ни есть демократ тех времен, что-то вроде нынешних Ковалева-Сахарова, — А. П. Чехов. Ведь он аж на Сахалин отправился в то время, когда еще железной дороги в Сибири не существовало, лишь затем, чтобы поведать «прогрессивной общественности» обо всех творящихся там злоупотреблениях, о которых всегда так надрывно завывала либеральная пресса.

А вот сообщение о том, как прирабатывали каторжники на острове Сахалин при сезонном сборе морской капусты:

«На этом промысле в период времени с 1 марта по 1 августа поселенец зарабатывает от 150 до 200 рублей; треть заработка идет на харчи, а две трети ссыльный приносит домой» [145, с. 295].

То есть и здесь, даже на краю земли, неквалифицированная работа каторжника предоставляла ему за летний сезон по две коровы.

Итак, вернемся к нашим баранам. И их подсчет нам незачем вести среди высших сословий общества. Ведь это столь странно ведущее себя общество само себя к смерти и приговорило. Потому о нем разговор не идет.

Что выиграл от революции русский мужик?

Не ведя долгих и утомительных расчетов, здесь достаточно отметить наличие того простого факта, что возмутившись разумом, иными словами, обезумев, эти самые выбравшиеся из ночлежек якобы голодные рабы, а на самом деле обыкновенные, не желающие работать тунеядцы, дорвавшись до государственной кормушки вместо уже к тому времени отживших свой век пиявок, то есть Чичиковых с Коробочками, с таким же недюжинным упорством присосались к нашей шее, что от дореволюционных четырех с половиной коров сбитому с толку атеистической пропагандой русскому населению России были оставлены ровно по три барана на душу населения. Такова цена этой подмены.

Но если прикинуть поточнее, то все же здесь можно разглядеть и иное: среднестатистический русский крестьянин за год подработки в городе, при обезпечении своего рациона питания из привезенных им с собою съестных припасов, за год работы мог приработать к своему хозяйству две коровы и две лошади (73 руб.?2 лош. + 59 руб.?2 кор. = ровно 264 руб. — среднестатистический дореволюционный годовой заработок)! Вот почему русский крестьянин, несмотря на ужаснейшие условия жизни в городах, так настойчиво тянулся туда: он хотел сравнительно быстро обзавестись лошадями и коровами, столь необходимыми для ведения сельской жизни. Но в городе его поджидали густо раскинутые мировым капиталом сети дочерних «Мемфис Мицраим» революционных организаций. Где профессиональные международные аферисты, состоящие в подавляющем большинстве из хананейского племени кровных родственников Петра, убеждали их в необходимости не зарабатывать в поте лица столь требующийся для ведения крестьянской жизни домашний скот, но просто — отобрать у кровососов. Вот и все: так проще — и работать не надо.

Но может, городскому пролетарию питаться досыта, как уверяет советская пропаганда, было действительно не по зубам? Может, потому он так легко и откликнулся на лозунг «грабь награбленное»?

264 руб.:1,5 коп. за кг картошки = 17 тонн 600 кг! Так ведь столько не съесть не только за год, но и за семнадцать лет!

В нынешние же странные времена, почему-то поименованные капиталистическими, когда в Москве бюджетный работник зарабатывает целого барана, половину которого отдает теперь за квартиру, а от остальной отрезает и еще немалую часть для неимоверно подорожавшего проезда в транспорте, чисто теоретически можно покуситься на четырех баранов в год. Но ведь это сказано лишь о тех регионах страны, где вообще что-то можно заработать. То есть где работой обезпечены практически все.

Во сколько раз имел более этих самых баранов, нами столь усердно подсчитываемых, мастер-металлист при Алексее Михайловиче?!

22 бар. самого низкооплачиваемого металлиста?12 мес. = 264 бар. в год.?5,7 = 1504,8 бар. в год мастера: на 4 бар. повышенного из «товарищей» в «господина» бюджетного работника, превращенного в донора Запада, обитателя развалин уничтоженного его созидателями трупа советского голема = удивительная цифра — в 376, 2 раза меньшая, нежели во времена сохи и кайла…

В 370 раз!!!

А ведь в году 22 раб./дня?12 мес. = 264 раб./дн. — 22 дня отпуска = 242 раб. дня.

То есть: один неполный день работы высококвалифицированного специалиста на Святой Руси равноценен двум годам БАРЩИНЫ при столь теперь знакомом этом странном образе управления нашей страной (при не снимаемых с Кремлевских башен звездах и мавзолее) в созданной для нас резервации, ранее именуемой СССР, а ныне — РФ!

Сверяем наш ответ с зарплатой, установленной Русской Правдой Ярослава Мудрого. Баран (ногата) в день каменщика ? 242 = такое стадо баранов, которое вряд ли и за всю свою жизнь удастся вырастить. А чтобы его съесть, потребуется лет тридцать! Но ведь двести дней в году у нас на Руси мясо и малые дети не ели. В таком случае этих баранов, как ни жарь из них в разрешенные дни ежедневные шашлыки в любых количествах, и за всю жизнь просто не съесть!

То есть в наших расчетах все сходится: в древности благосостояние русского человека было несравненно выше, нежели теперь — при «стальном коне», доменных печах, механизации и автоматизации производства и т. д., и т. п.

Так кто же теперь жирует за наш счет, присваивая себе наши денежки?! Какой процент от нами зарабатываемой суммы финансовых средств мы получаем сегодня на руки?!

Так ведь понятно какой. Если предположить, что кустарное производство за все это время ничуть вперед не продвинулось, то 0,38 %. Если же все-таки учесть, что лошадей заменили паровозы, парусные утлые лодчонки — океанские с многотысячным водоизмещением корабли, то еще пару нуликов справа от запятой здесь было бы приписать отнюдь не излишне…

Вот теперь и получается, что за целый месяц неустанных трудов в нашем «раю», теперь уже демократическом, мы имеем возможность получать ровно столько, сколько не самый лучший специалист во времена святорусской государственности с кайлом в руке зарабатывал за каких-нибудь 20 минут работы на СВОЕЙ земле. Которая являлась ему матерью родной, а отнюдь не той злобной мачехой, которой мы позволили взамен нами брошенной лихо влезть себе на шею и погонять нас теперь кнутом ранее коммунистического, а теперь так и вообще без всякого названия какого-то странного режима, когда все вроде бы и можно, но ничего не сделаешь…

Тут, казалось бы, все понятно. И давно уж пора возвращать все на круги своя: выбираться из болота режимов, каких-то там непонятных строев и диктатур. Пора возвращаться в лоно своей родной матери — Русской Православной Церкви. Ведь лишь в таком случае вместо бытующих у нас жандармских диктатур способна восторжествовать иная диктатура — диктатура совести. Но народ-то вместо того, чтобы увидеть, наконец, истинного виновника их бед и прекратить попадаться во все расставляемые ловушки, продолжает нескончаемую склоку о том, что раньше (при Советах), мол, селедка была все же аж на целых тридцать две копеечки подешевле, нежели теперь…

И пока они будут определять, кто все-таки лучше, социалисты или демократы, их карманы все так же беззастенчиво будут опустошаться шайкой грабителей, не знающей поистине никакой меры в стяжательстве.

А скоро уже и на селедку не хватит.

Что делать? Будем сосать лапу, как медведь в берлоге.

Говорят — свобода того стоит…

И не следует думать, что за границей с этим вопросом много лучше. Пусть там и получают в десяток раз более нашего, но это все равно будет отнюдь не выше 0,2 % от действительно ими зарабатываемого. И налоги там за тот же воздух берут, и всемирная корпорация банкиров и там от своих сверхприбылей отказываться отнюдь не собирается, устанавливая для рядового обывателя такие условия, чтобы вся жизнь его превратилась в сплошные тараканьи бега, где прессой расхваливается на все лады насекомые, лидирующие на данном ристалище. Однако этого тараканьего счастливчика еще никто не видел и в глаза. Зато все остальные, его преследующие, являются последними.

Их тараканьи бега у нас при коммунистах заменили стоянием в вечных очередях, а при демократах — стоянием в качестве несметного полчища продавцов на густо заполонивших всю страну рынках. Другая же сторона — покупатели — для самой мизерной покупки обязана весь этот громаднейший базар обойти. Так устроена эта система убивания времени.

И теперь: и те, и другие, и даже третьи — заняты «делом», которое должно привести душу, весьма успешно живущую такого вот рода «делами», прямиком в ад. Таков скрытый смысл всех вышеописанных систем экономических формаций.

Так при какой же экономической формации можно всего этого избежать?

Сначала об основах устроения того общества, где мы пытаемся отыскать нами некогда утерянную эту самую «формацию».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.