О бесконечной любви

О бесконечной любви

Вслед за Кристиной Пизанской многие женщины эпохи Возрождения берутся за перо. Они пишут стихи (Виттория Колонна, Гаспара Стампа), рассказы (Маргарита Наваррская) и… философские трактаты. Пожалуй, это что-то новое. Женщины Возрождения решительно покидают область чувств, где мужчины еще были готовы с ними мириться, и вторгаются в область мысли, которая испокон веков считалась мужской вотчиной. Неудивительно, что женское авторство немедленно принимаются оспаривать и приписывать их произведения возлюбленным, скрывавшимся под женскими псевдонимами.

Такого рода подозрения вызывал, в частности, трактат «О бесконечности любви» (1546 г.) Туллии Арагоны, прославленной сиенской поэтессы, которая была дружна со многими видными гуманистами. Некоторые историки считают, что трактат принадлежит перу друга и учителя Туллии – Бендетто Варке. В самом же трактате Туллия и Варка беседуют на равных – то обмениваясь колкостями, то рассыпаясь в комплиментах, то пикируясь, то откровенно флиртуя, они ищут ответ на вопрос: есть ли предел у любви, может ли любовь быть вечной и бесконечной?

Заметим, что для женщин Возрождения это был не праздный вопрос. Несмотря на то, что у богатых наследниц мог быть свой собственный капитал, а жены или вдовы банкиров могли распоряжаться имуществом, все-таки в большинстве случаев женщины находились во власти мужчин. Любовь – единственная защита, на которую они могли рассчитывать. Но была у этой темы и иная, философская, подоплека. Можно ли любить «бесконечной любовью» существо, которое ниже тебя? И может ли само это существо испытывать высокую любовь? Или его удел – похоть?

Подробно обсудив, что такое любовь вообще («желание насладиться союзом с тем, кто прекрасен в действительности или лишь кажется прекрасным влюбленному») и в чем ее источник (в красоте любимого – физической и душевной), Туллия формулирует свою теорию:

«Честная любовь, которая свойственна людям благородным, то есть с душой нежной и добродетельной, будь они богаты или бедны, возникает не из желания, а от разума, и своей основной целью любящий видит воплощение в любимом, с тем, чтобы он воплотился в нем самом и чтобы двое стали единым целым, о таком перевоплощении изящно поведал нам мессир Франческо Петрарка. И раз добиться такой цели нельзя иначе как духовно, то в такой любви есть место лишь чувствам духовным, то есть зрению и слуху, а более того фантазии, как способности наиболее духовной. Верно и то, что любящий помимо единения духовного желает обрести с любимым союз телесный, чтобы стать единым с ним, но коль это невозможно, раз телам не суждено растворяться друг в друге, любящий не может удовлетворить такое свое желание, а потому никогда не достигает своей цели, поэтому-то не может он перестать любить и, следовательно, нельзя любить до определенного предела, как я и заключила выше»{ Здесь и далее цит. по: Арагона Т. О бесконечности любви // О любви и красотах женщин. Трактаты о любви эпохи Возрождения. М.: Республика, 1992.}.

Бендетто Варка соглашается с ее рассуждениями. И тогда Туллия спрашивает его:

«Хотелось бы мне знать, почему нельзя женщину любить подобной любовью; ибо не думаю я, что вы хотите сказать, будто женщины не обладают такой же мыслящей душой, как мужчины, или что не того они рода. Хотя мне довелось и такое слышать».

Варка опровергает подобные домыслы: «Я же скажу, что не только можно, но и должно любить женщин любовью честной и добродетельной. Что до меня, я знал людей, которые поступали и поступают так постоянно».

«Ваши слова наполнили мою душу блаженством», – отвечает Туллия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.