Главный автор «похабного мира»

Главный автор «похабного мира»

Брестский мир был похабным по определению. И Троцкий приложил все усилия, чтобы он стал «препохабнейшим». Это бесспорно. Но на самом деле проблема лежала куда глубже…

Переговоры в Брест-Литовске проводил Троцкий. Почему же послали человека, который был против заключения мира?

Перед тем, как отправиться на переговоры, Троцкий пафосно заявил: «Под народным давлением правительства Германии и Австрии уже согласились сесть на скамью подсудимых. Вы можете быть уверены в том, что прокурор в лице российской революционной мирной делегации справится с задачей и в свое время произнесет свое громкое обвинение дипломатии всех империалистов».

То есть он рассматривал переговоры прежде всего как трибуну, с которой он собирался вещать миру революционные идеи.

С этим делом сразу не заладилось. Советской делегации так и не удалось добиться, чтобы переговоры проходили публично. Впрочем, так не принято ни тогда, ни сейчас.

Думаете, Троцкий успокоился? Совсем нет.

«Он наивно воображал, что стоит только перенести цирк „Модерн“ в Брест – и дело будет в шляпе. Что из его брестских речей до германского рабочего дойдет только то, что разрешит напечатать военная цензура Вильгельма II, это ускользнуло от его соображения».

(М. Н. Покровский, участник переговоров)

Очень интересно читать мнение Троцкого о немецких и австрийских дипломатах, изложенное в его книге «Моя жизнь». Почитать Льва Давидовича – так они все были поголовно ограниченными людьми и вообще посредственностями. И это очень показательно. Троцкий был довольно высокого мнения о своей особе – и совершенно искренне чуть ли не всех считал глупее себя. Для политика это чудовищный недостаток. В этом роде деятельности, как и на войне, недооценка противника почти всегда приводит к катастрофическим последствиям. Что в конце концов и случилось.

Однако ситуация на переговорах была весьма интересной не только из-за любви Троцкого к речам. Дело в том, что Ленин… на самом деле тоже не очень-то хотел заключать мир. Он был кем угодно, но не дураком. И прекрасно понимал последствия такого мира. Поэтому Ильич продолжал надеяться на подъем революционного движения в центральных державах (Германии и Австро-Венгрии), что сняло бы проблему. Именно поэтому Троцкий умел указание всячески затягивать переговоры. Что вполне соответствовало его взглядам.

Между тем среди большевиков имелись те, кто выступал как раз за скорейшее заключение мира, – прежде всего Каменев и Зиновьев. Мне вообще не очень понятно, как их, с типичным менталитетом «умеренных» (который куда больше подходил для меньшевиков) занесло в стан отмороженных революционеров.

В общем, Троцкий как по заданию вождя, так и по собственной инициативе тянул время. А ведь мирные переговоры иногда длятся месяцами, а то и годами…[32] С Лениным у Троцкого был такой договор: тянуть, сколько можно, подписывать мир, только если немецкая сторона предъявит жесткий ультиматум.

«Какое действие произвели на немецкую армию февральская, а затем и октябрьская революция? Как скоро это действие обнаружится? На эти вопросы еще не было ответа. Его надо было попытаться найти в процессе переговоров. А для этого необходимо было как можно дольше затягивать переговоры. Нужно было дать европейским рабочим время воспринять как следует самый факт советской революции, и в частности ее политику мира».

(Л. Д. Троцкий)

И некоторое время тактика затягивания вроде бы приносила плоды. Правда, Троцкий тут был не при чем. В руководстве Германии (центральные державы к этому времени не были равноправными союзниками, все решали немцы) было два течения. Одни хотели заключить по-быстрому мир на приемлемых для обеих стран условиях. Это были дипломаты и руководители стратегической разведки, которая работала под «крышей» МИДа. Им противостояли военные, желающие захапать как можно больше. Так что немцы не могли договориться между собой.

Но тут появился новый фактор. Украинская народная республика (УНР) провозгласила себя полностью независимой. (После Октября статус УНР был очень неопределенный. Они не признали большевиков, но и не рвали окончательно связи с Россией. Теперь созрели.) Центральная Рада, верховный орган УНР, был до слез похож на Временное правительство времен Керенского. Там сидели болтуны-интеллигенты, умеренные социалисты с сильным националистическим оттенком. Причем к национализму лидеры УНР приобщились во Львове, входившем тогда в состав Австро-Венгрии. Собственно, оттуда и пошло течение, представителей которого и сегодня называют «бандеровцами». Так вот, в Брест-Литовск приехали представители УНР и заявили о себе как о самостоятельной стороне. Немцам это очень понравилось. «Незалежники» буквально млели от того, что они теперь независимы от «клятых москалей» и что с ними представители великих держав разговаривают «как со взрослыми». Они были готовы подписывать что угодно.

Между тем 10 декабря 1917 года в Харькове образовалось альтернативное, пробольшевисткое правительство. 26 января красногвардейские отряды вышибли самостийников из Киева[33]. Но кого это волновало? Немцы заявили, что признают делегацию УНР, а не украинских большевиков. Забегая вперед, Украину немцам сдали не большевики, а «незалежники». Центральная Рада пригласила немцев. Те пришли – и вскоре разогнали всю эту кодлу к чертовой матери, посадив гетманом более им удобного генерала П. П. Скоропадского.

Положение большевиков стало незавидным. И Троцкого стало заносить. Самое интересное случилось 28 января 1918 года. Троцкий заявил: «Мы более не желаем принимать участие в этой чисто империалистической войне, где притязания имущих классов явно оплачиваются человеческой кровью. Мы с одинаковой непримиримостью относимся к империализму обоих лагерей, и мы более не согласны проливать кровь наших солдат в защиту интересов одного лагеря империалистов против другого… Мы выводим нашу армию и наш народ из войны… Мы выходим из войны. Мы извещаем об этом все народы и их правительства. Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий, противостоящих ныне войскам Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии.

Мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов… Народные массы всего мира, руководимые политическим сознанием или нравственным инстинктом, отвергают эти условия в ожидании того дня, когда трудящиеся классы всех стран установят свои собственные нормы мирного сожительства и дружеского сотрудничества народов.

Мы не можем поставить подписи русской революции под условиями, которые несут с собой гнет, горе и несчастье миллионам человеческих существ… Мы не можем освящать насилия. Мы выходим из войны, но мы вынуждены отказаться от подписания мирного договора».

Вот так вам, буржуины проклятые!

Центральные державы восприняли этот пассаж не слишком всерьез, они были готовы вести переговоры и дальше. Но Троцкого несло: «Что касается нас, то мы исчерпали все полномочия, какие мы имеем и какие до сих пор могли получить из Петрограда. Мы считаем необходимым вернуться в Петроград, где мы и обсудим, совместно с правительством Российской федеративной республики, все сделанные нам союзническими делегациями сообщения и дадим на них соответствующий ответ».

Тем самым, Троцкий нарушил приказ Ленина. После чего он отбыл из Бреста.

«Логику тут найти трудно, но зато психологическое объяснение найти легче легкого… Оставаться хотя бы лишний час в Бресте Троцкому казалось страшно опасным. Чтобы не было недоразумений: я, конечно, отнюдь не думаю подозревать Троцкого в физической трусости – он физически храбрый человек. Разумеется, он спасал „вождя“, без которого революция могла погибнуть».

(М. Н. Покровский)

Итогом было то, что во внутренних немецких склоках верх одержали «ястребы». 13 февраля на совещании у кайзера было принято решение о начале наступления. 18 февраля оно началось. Большевики снова начали спорить. Ленин, Сталин и Свердлов были за возобновление переговоров. Большинство, в том числе Троцкий и Бухарин, решили «выждать с возобновлением переговоров о мире до тех пор, пока в достаточной мере не проявится германское наступление и пока не обнаружится его влияние на рабочее движение».

Немцы же спокойно наступали. Рабочее движение не отреагировало никак. В такой ситуации Ленин продавил идею о подписании мира. 3 марта мир был подписан на куда более тяжелых условиях, нежели до взбрыка Троцкого.

И главной бедой были совсем не территориальные потери – Брестский мир просуществовал меньше года. Главная беда была в том, что многие сочли этот договор доказательством, что большевики в самом деле работают на Германию. И большое количество офицеров, которые до тех пор пассивно наблюдали за происходящим, стало пробираться на Дон… Именно после Бреста и начало зарождаться Белое движение.

А Троцкий? Троцкий исчез на несколько дней, и никто не знал, что с ним происходит. Вечером 27 февраля Троцкий выступил на заседании ВЦИК,

«бросая проклятия в адрес империалистов Центральных держав и союзников, на алтарь которых принесена российская революция. Когда он закончил выступление, он снова исчез. Ходил слух… что у него нервный срыв и он плачет».

(Ф. Прайс, очевидец событий)

«Последовал оглушительный удар брестской катастрофы – для Троцкого это была именно катастрофа. Катастрофа, он не мог этого не сознавать – не будучи гением, Троцкий все же и не тупица, – вызванная на три четверти его легкомыслием. Легкомысленнее подойти к такой ответственнейшей функции, как руководство внешней политикой первого социалистического государства в мире, было нельзя.

Троцкий просто растерялся, и его поведение после того, как немцы начали свое наступление, было жалко до невероятия. Он голосовал то за принятие германского ультиматума, то против, то опять за – и, наконец, при самом решительном голосовании воздержался… В заключение он выразил свою обиду на не послушавшуюся его историю тем, что не только подал в отставку от поста наркоминдела, но фактически ушел с этого поста, т. е. предоставил другим расхлебывать ту кашу, которую он заварил».

(М. Н. Покровский)

У читателя может возникнуть закономерный вопрос: а как вышло, что после такого провала его не турнули из руководящих органов, а то и из партии? А вот не турнули. Мало того, на VII съезда РКП(б)[34], проходившем 6–8 марта 1918 года, была вынесена резолюция, подготовленная Зиновьевым.

«Съезд приветствует брестскую советскую делегацию за ее громадную работу в деле разоблачения германских империалистов, в деле вовлечения рабочих всех стран в борьбу против империалистических правительств».

Правда, Троцкий пытался пробить решение, где его позиция признавалась полностью правильной, но и это ничего. А когда Лев Давидович сам попросился в отставку, то его не пустили…

Так почему?

Вспомним, что противников заключения мира было множество. Причем не только в руководстве, но и среди рядовых членов партии. Так что Троцкому сочувствовали. Ну, сорвался товарищ, разрываясь между собственными взглядами и партийной дисциплиной. Бывает. А что касается Ленина… Так ведь это было и его поражение. Именно он давал команду тянуть до последнего. И ведь Троцкий, если бы на него стали «катить бочку», мог бы это припомнить. Тогда ведь Ильич не был обладателем единственно верной истины – с ним очень даже спорили.

И, наконец еще одно соображение. РКП (б), как и любая политическая партия, была тем еще гадюшником – там шла серьезная борьба за власть и влияние. Так что Ленина вполне устраивало, что на весьма популярного лидера партии имелся компромат, который в случае чего можно было поднять…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.