От Арбата до Никитских ворот

От Арбата до Никитских ворот

И снова первым было имя. «Иноземная версия» теперь уже относительно материнской семьи полководца, еще не проникшая в популярную литературу, но занимавшая специалистов. Мануковы — уж очень близка была эта фамилия по своему звучанию к армянскому имени, а о матери Суворова и вовсе говорилось, что звали ее Ануш и родилась она вблизи Кавказа. А между тем предмета для споров и здесь не было — они находили свое решение все в тех же нотариальных бумагах и материалах переписей.

В первой половине XVII века Москва знала многих слобожан Мануковых, откуда бы ни приехали — если приезжали! — в древнюю столицу, вроде приписанного к Новгородской сотне бобровника Гришки Семенова сына Манукова. Во второй половине столетия есть здесь несколько сложившихся приказных династий, из поколения в поколение живших все в тех же дворах — в Покровском на Яузе, в Замоскворечье, у Никитских ворот. К ним относился и дед полководца — дьяк Поместного приказа, позднее вице-президент Вотчинной коллегии Федосей Семенов Мануков. Должность его была чрезвычайно важной — судьбы земель, распределявшихся между дворянами и служилыми людьми, благосостояние, а подчас и прямое разорение владельцев. Да и с именами ему приходилось иметь дело куда какими влиятельными — так, в 1704 году проводит он сам перепись поместий и вотчинных земель Московского уезда.

Мог дьяк Федосей сталкиваться с Суворовым по приказным делам. Мог познакомиться по-соседски — вместе жили в приходе Феодора Студита, рядом с суворовскими находились на монастырском кладбище и мануковские могилы. Только существовала и иная возможность. Незадолго до появления во дворце Василия Ивановича Суворова был назначен денщиком Петра Сергей Минин Мануков. Так что несли оба молодых человека одинаковую службу при царе, не познакомиться было попросту невозможно.

Почвы для предположений было достаточно — точных сведений о детстве и молодости отца полководца не существовало, несмотря на все многословие популярных монографий. Согласно их утверждению, родился Василий Суворов в 1705 году, был отправлен Петром для обучения за границу, легко овладел несколькими языками, кораблестроительным делом, привез из поездки перевод классического труда инженера Вобана о строительстве крепостей, состоял царским переводчиком и денщиком, а со смертью Петра выпущен в Преображенский полк бомбардир-сержантом. Документальных подтверждений подобная жизненная канва не имела, зато оснований для сомнений — сколько угодно.

До сих пор не утихают споры о годе рождения Александра Суворова — 1729-й или 1730-й. Метрической записи найти не удалось. Сведения исповедных росписей приходской суворовской церкви, когда семья перебралась в село Покровское на берегу Яузы, побуждают принять первую дату: в 1745 году Суворову показано 16 лет, десятью годами позже — 26; соответственно — отцу тридцать семь и сорок семь. Следовательно, годом рождения Василия Ивановича можно принять 1708-й. И простейший вывод: в момент смерти Петра денщику было всего-навсего семнадцать. За такую короткую жизнь не мог он успеть получить за границей инженерное образование да еще три года прослужить царским денщиком.

А если все-таки какими-то инженерными знаниями обладал, почему был выпущен бомбардир-сержантом и никогда своих столь высоко ценившихся в России специальных знаний не имел возможности использовать?

С Василием повторялась та же история, что и с дедом полководца. Вобана он не переводил — сравнительно недавно установлено имя действительного переводчика французской книги. Кораблестроительным делом не занимался. К инженерному искусству отношения не имел. Другое дело — языки. Способность к ним отличала всю суворовскую семью, легко обходившуюся даже без учителей. О возможностях Василия Ивановича уважительно говорила Екатерина II: «Это был человек неподкупной честности, человек весьма образованный; он понимал или мог говорить на семи или восьми мертвых и живых языках. Я питала к нему огромное доверие и никогда не произносила его имя без особого уважения». В списках заграничных пенсионеров, которыми занимался императорский Кабинет — личная канцелярия Петра I, — Василия Суворова тоже не было.

Подсказанный исповедными росписями год рождения Василия Ивановича позволял уточнить и время его женитьбы. Она состоялась после 1725 года, а не в начале 1720 годов, как представлялось отдельным биографам. Молодые поселились в доме, составившем приданое Авдотьи Федосеевны. Местом рождения Суворова стал Арбат. Сегодня на этом месте зеленеет за невысокой каменной стеной молодой сад. Когда-то стоял знаменитый «дом с привидениями» — собственность Оболенских. Арбат, 14… Есть меры домовладения и точки привязки к нынешнему участку. Можно с точностью до одного метра определить размеры двора, а на дворе положение суворовского дома — каменного, одноэтажного, выходившего фасадом на Арбат — и проверить расчеты поисками фундамента. Почти наверняка, по извечной московской традиции, он был использован для последующих построек. Заново отстроены — регенерированы, по нынешнему выражению, — за последние годы дома М. И. Глинки в Новоспасском на Смоленщине и М. П. Мусоргского в Наумове на Псковщине, начинается работа над домом Н. В. Гоголя в Васильевке на Полтавщине. Все больше сторонников приобретает идея воссоздания пушкинского дома в подмосковном Захарове. И если, предположим, не найдется достаточной документации для возрождения дома Суворовых на Арбате, то памятный обелиск должен отметить это дорогое для русской истории место: «Здесь родился Суворов».

Федосей Мануков перебрался на Арбат в первые годы XVIII века, когда занимался переписью земель Московского уезда. Родовой мануковский двор находился неподалеку (на нынешней улице Аксакова) — в Иконной слободе, где селились особенно охотно городовые вольные иконописцы и художники государевой Оружейной палаты. Кстати, и детство Суворова прошло «в межах» со двором интереснейшего портретиста петровских времен Ивана Одольского.

Владения деда Федосея были поделены между двумя его дочерьми: старшей — Авдотьей, и младшей — Прасковьей, вышедшей замуж за полковника Московского драгунского полка Марка Федорова Скарятина. Подобно Мануковым, Скарятины — давние соседи Суворовых по землям у Никитских ворот. Их имя долго сохранял один из соседних московских переулков — Скарятинс-кий. Может, и думали родители о гражданской службе для сына, но нет преувеличения в том, что все детство Суворова — это среда военных, офицеров петровской выучки. Что же говорить о военной обстановке, когда родители вообще переехали ближе к солдатским слободам, на Яузу.

В 1739 году продали свой арбатский двор Скарятины, годом позже последовали их примеру Суворовы. Детство полководца кончилось.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.