Глава 7

Глава 7

В один из дней, вскоре после нашей первой победы, я стоял около ангара для технического обслуживания самолетов в Дигби и разговаривал с несколькими пилотами и бортстрелками эскадрильи. День был пасмурный, со слоистыми облаками приблизительно на 300 м, но с превосходной видимостью ниже. Мы наблюдали за тем, как несколько канадских «харрикейнов», ранее поднявшихся по тревоге, заходили на посадку после вылета. Все, кроме двух, сели, когда из облаков прямо над аэродромом появился и начал выходить в атаку «Юнкерс-88». Мы до хрипоты кричали, бесполезно пытаясь привлечь внимание двух «харрикейнов», все еще остававшихся в воздухе. Они, казалось, не замечали присутствия врага. Внезапно нас осенило, что эта скотина собирается бомбить или обстрелять как раз то место, где мы стоим. «Юнкерс», полого пикируя в направлении ангаров, выпускал из своих носовых пулеметов длинные очереди, предназначенные каждому из нас персонально. Мы кинулись в расположенное поблизости убежище. В спешке я столкнулся с Чарльзом Уиддоусом. Мы повалились вниз, многократно извиняясь, в то время как на аэродроме прозвучала серия взрывов. После этого, выпустив еще несколько очередей, враг исчез в облаках. Два краснолицых пилота «харрикейнов», так и не увидевшие неуловимого противника, приземлились вскоре после этого. Справедливости ради надо сказать, что немец не оставил им шансов, поскольку ушел под защиту облаков сразу же, как выполнил атаку. Вероятно, он заметил «харрикейны» и хотел как можно скорее убраться отсюда к чертям.

После прибытия в Дигби еще одной эскадрильи «харрикейнов» было решено, что 29-я эскадрилья должна перебазироваться в Веллингор. Сначала мы были не рады, что покинули комфортную столовую и своих канадских друзей, но вскоре обнаружили, что наши квартиры в Веллингоре превосходны. Кроме того, тот факт, что эскадрилья имела свой аэродром, сыграл большую роль в поддержании в великолепном состоянии нашего боевого духа в конце лета и осени 1940 г.

В сентябре мы начали получать самолеты разнообразных типов, чтобы закрепить и усовершенствовать нашу тактику ночного боя. На этом этапе мы, в дополнение к нашим «бленхеймам», имели несколько «харрикейнов» и один или два «фейри баттла», которые ранее в этом году использовались во Франции как легкие бомбардировщики. В ходе своих смелых атак они понесли очень тяжелые потери, так как не могли соперничать с немецкими истребителями. Мы немедленно начали использовать «харрикейны», причем не только для ночных вылетов, но и днем, для защиты аэродрома от атак, подобных той, что пережили в Дигби. Было превосходно снова летать на этих прекрасных машинах, даже притом, что они подходили для ночного боя меньше, чем «бленхеймы». Хотя мы не имели никакого успеха с нашими немногими «харрикейнами» ни днем, ни ночью, флайт-лейтенант Стивенс, пилот из 151-й эскадрильи, базировавшейся в Уиттеринге,[57] добился ночью на этом самолете фантастических результатов без какой-либо помощи, кроме прожекторов и огня зенитной артиллерии, в который он безрассудно влетал в поисках врага. Его тактика базировалась на уверенности, что немцы должны находиться где-то около разрывов зенитных снарядов. Часто он оказывался прав, и эта тактика, вместе с его замечательным зрением, позволила ему собрать большой урожай. Позднее, уничтожив ночью на своем «харрикейне» четырнадцать вражеских самолетов, он погиб над Европой. Это был действительно замечательный пилот.[58]

Я уже кратко упомянул об аппаратуре, которой были оснащены некоторые наши «бленхеймы». Из-за недостаточно умелого владения ею и ранней стадии ее развития мы редко вспоминали о ней. Но вскоре наше отношение к радару радикально изменилось. Уже одна или две ночные истребительные эскадрильи, расположенные на юге, были перевооружены мощными «бьюфайтерами», двухмоторными, двухместными ночными истребителями, имевшими четыре 20-мм пушки и шесть 7,7-мм пулеметов. Все это вооружение было установлено для стрельбы вперед и управлялось пилотом. Этот самолет в течение войны оставался наиболее вооруженным истребителем и был первым британским самолетом с удовлетворительно работавшим радаром. Аппаратура и оператор размещались в хвостовой части фюзеляжа и были прикрыты прозрачным плексигласовым куполом. Используя две маленькие электронно-лучевые трубки, оператор радара мог вывести пилота к любому вражескому самолету, который появлялся в зоне его охвата. Дальность действия радара была эквивалентна высоте полета истребителя. Например, если «бьюфайтер» летел на 3700 м, то теоретически он мог обнаружить самолет-цель в диапазоне до 3700 м. Фактически отражения сигнала от поверхности земли и «помехи» на ней уменьшали эту дистанцию. Радар, имевший обозначение «AI Mk.4», был также способен обнаруживать цели и позади, хотя радиус его действия в задней полусфере был ограничен эффектом отражения от поверхности истребителя.

Оборудованные радарами «бьюфайтеры» начали поступать в эскадрильи в то же самое время, когда вдоль побережья Англии были быстро сооружены радары «GCI».[59] Теперь операторы наведения, используя эти радары, имели возможность вывести дневные или ночные истребители на противника на расстояние от 1,5 до 3 км. Это был большой прогресс. Офицер «GCI» мог подвести оснащенный радаром ночной истребитель к цели на дистанцию, достаточную для того, чтобы его радиооператор установил с ней радарный контакт. Затем делом экипажа «бьюфайтера» было закончить перехват и уничтожить противника. Джон Каннингхэм и его радиооператор Роунсли на своем оснащенном радаром «бьюфайтере» уже добились больших успехов в ночных боях и стали одним из лучших экипажей ночных истребителей в ходе войны.

Мы слышали, что 29-я в конечном счете тоже должна получить «бьюфайтеры», и в начале сентября одна из этих прекрасных машин прибыла к нам для демонстрации. Некоторым из нас разрешили полетать на ней. Хотя я все еще оставался пайлэт-офицером, теперь я был одним из ветеранов эскадрильи и потому оказался среди немногих счастливчиков, которые слетали на «бьюфайтере». После «бленхейма» он казался огромным, особенно для истребителя, но на нем все было продумано – обзор из кабины – превосходный, приборы и органы управления размещены гораздо удобнее, чем на старом «бленхейме». Полетав в течение нескольких минут по кругу, я приземлился и отрулил обратно к стоянке командира эскадрильи, который вместе с наземным персоналом наблюдал за моим полетом.

– Что вы думаете о нем? – спросил Чарльз Уиддоус.

– Скорее бы мы его получили. Он изумителен, – ответил я.

Другие пилоты, летавшие на этой машине, были единодушны в том, что это отличный ответ вражеским ночным бомбардировщикам. Но командир сказал, что нам придется потерпеть: пройдут по крайней мере два месяца, прежде чем нас смогут перевооружать «бьюфайтерами».

Вскоре после этого я узнал, что мне присвоено более высокое звание флаинг-офицера.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.