Дрязги, или трудности становления государства

Дрязги, или трудности

становления государства

В то время Великим князем был Михаил Тверской, который не очень-то обрадовался выходцу с Юга. Тверской епископ Андрей, как сказано выше, почти сразу инспирировал против него обвинения, которые разбирал, по указанию патриарха, Собор.

Собор составился (в 1311 г.) в Переяславле-Залесском, и на Соборе присутствовали, кроме митрополита и епископа Андрея, ростовский епископ Симеон, два сына великого князя тверского Димитрий и Александр, многие другие князья, вельможи и воеводы, множество игуменов и священников. А также просто мирян.

Когда патриарший клирик объявил о доносе на святителя и донос был прочитан, тогда восстало на Соборе сильное волнение, так что для укрощения его святой Петр сказал присутствующим: «Братие и чада! Я не лучше пророка Ионы; если ради меня великое смятение, изгоните меня, да утихнет молва». Собор снял обвинения с Петра, а Петр, в свою очередь, простил Андрея, сказав ему: «Мир тебе, чадо. Не ты сие сотворил, но завистник рода человеческого. Отныне блюдись лжи, а прошедшее да простит тебе Господь». Сам он действительно простил: до 1315 года Андрей оставался епископом Твери. И лишь после того, как Тверской кремль погиб в огне пожара, Андрей сложил сан и удалился в Богородицкий монастырь на реке Шоша.

А у Святителя Петра были другие церковные заботы. Как и его предшественник, Максим, он постоянно разъезжал по Руси, инспектируя епархии. «В то время появился некоторый еретик Сеит, который проповедовал противное Церкви Христовой и православной вере учение; святитель Божий предал его отлучению, – и злонравный еретик погиб вскоре злою смертью». Но даже не собственное доброе имя и не чистота церковного учения были самым главным в последние 18 лет жизни Святителя Петра. Злые междоусобицы – вот о чем голова болела.

Татарам надо отдать должное. Как пообещал еще Чингис-хан не обижать служителей чужих богов – так и следовали они этому завету. Привилегии, полученные митрополитом для православной церкви от ордынского хана Узбека, были беспрецедентными. Православные служители – граждане Золотой Орды – даже по уголовным делам были неподсудны ханскому суду.

Петр стал центральной политической фигурой во Владимирской Руси. Ибо он был «всея Руси». А это куда круче «великого князя». Князь княжит только в своей земле. Митрополит – везде пастырь стада Христова. И его титул, сохранившийся еще с киеворусских времен, давал ему право претендовать на лидерство на землях всей Руси.

Ведь у раздробленной страны – одна вера, один язык, одинаковые воспоминания и предания, а значит, единение Руси возможно только с помощью Церкви.

Во Владимирской же Руси шла ожесточенная борьба за титул Великого князя Владимирского между Тверью и Москвой. Естественно, каждый из соперников пытался заручиться присутствием митрополита в лагере своих сторонников. А уж добиться переноса митрополичьей кафедры из Владимира в свой город! Ведь это давало основание для прямого присоединения митрополичьего титула к своему, княжескому. «Великий князь всея Руси»! Такой титул автоматически делал бы его носителя общенациональным светским лидером.

Вот и пришлось Петру выбирать. И выбирал он в течение почти всего своего восемнадцатилетнего правления. За это время три Великих князя Владимирских пали в Орде. И все – по дури. Юрий Московский добился выдачи ему Михаила Тверского в 1319 году. Сын Михаила Дмитрий Грозные Очи убил Юрия, встретив того в Орде. За что сам был казнен как уголовный преступник ханом Узбеком. Ну не складывалось у Петра с тверичами! То они Геронтия выставят, то в мздоимстве обвинят, то судилищный собор устроят. А вот Москва – та терпеливо обхаживала Петра. Ведь недаром в 1311 году митрополит согласился на проведение собора только в Переяславле-Залесском, находящемся в составе Московского княжества. А в дальнейшем все чаще и подолгу проживал в полюбившемся ему городе. И в 1325 году Петр решился. Кафедра была перенесена из Владимира в Москву. После этого Петр мало что успел сделать. 4 августа 1325 года, вместе с князем Иваном I Калитой, заложил первую каменную церковь в Москве – храм Успения Богородицы (нынешний Успенский собор). Этот храм должен был сделаться главною святынею Москвы и перенести на нее то благословение, которое некогда давала городу Владимиру построенная Андреем церковь Богоматери во Владимире. «Бог благословит тебя, – говорил он Калите, – и поставит выше всех других князей, и распространит город этот паче всех других городов; и будет род твой обладать местом сим вовеки; и руки его взыдут на плечи врагов ваших; и будут жить в нем святители, и кости мои здесь положены будут». Эти пророческие слова веками вспоминались и приводились для поддержания могущества и величия Москвы.

В следующем, 1326 году 21 декабря Петр скончался. Когда настал день кончины его, святой призвал к себе тысяцкого Вельяминова (так как самого князя в то время в городе не было) и сказал ему: «Вот, чадо, я отхожу от жития сего, сыну же моему возлюбленному, князю Иоанну, и его потомству на век оставляю милость и мир и благословение Божие». Затем, сделав и другие распоряжения, Петр вручил ему мешок с деньгами, чтобы докончить постройку церкви. Преподав всем мир, он начал петь вечерню, и когда молитва была еще на устах его и сам он воздел руки к Богу, душа его отошла ко Господу.

Тело митрополита Петра было положено в неоконченной им церкви Успения, которая была освящена уже в следующем, 1327 г. Местное почитание митрополита установилось сразу после его смерти. Всего через 13 лет после кончины, в 1339 году, Петр был канонизирован константинопольским патриархом и стал первым «московским и всея Руси чудотворцем». Так Византия благословила Москву. Перенеся кафедру, святитель Петр превратил столицу удельного княжества в ту МОСКВУ, которая собрала вокруг себя земли и явила истории самое большое государство в истории планеты. И действительно, если проанализировать подробнее, то выяснится, что Москва была более религиозна и менее агрессивна, чем Тверь. Так, в 1304, 1305 и 1308 гг. Тверь каждый раз первой нападала на Москву, в 1311 г. – на митрополита. А в 1316-м опять Тверь спровоцировала настоящую войну между Ордой и Центральной Россией (низовыми землями) с одной стороны и Великим Новгородом – с другой. Это был опасный момент нашей истории. И раньше другие князья, бывало, приводили татарские отряды – но не армии, – чтобы поторговаться – но не воевать с Новгородом.

И теперь Узбек снова призадумался. Назначение нового великого князя Владимирского потребовало у хана продолжительных размышлений. Его внимание было приковано к событиям вокруг Юго-Западной Руси. Там вновь явственно проявлялись опасные для Орды тенденции. Резко усиливается Литва. Ещё в 1320 году князь «Литвы и Руси» Гедимин захватил север Волыни и разбил киевлян, посадив им на престол князя «из своей руки». Дань по-прежнему шла в Орду, но князь, её плативший, уже ориентировался на Великое княжество Литовское ^[415] А в 1324 году галицко-волынским князем стал, хоть и в соответствии с Галицким наследственным правом, католик Болеслав – Юрий II – ставленник Польши. В начале 1325 года был заключен союз между Польшей и Литвой, скрепленный 16 октября того же года браком дочери великого князя Литовского Гедимина Анны и наследника польского престола Казимира. Этот союз открывал путь к соединению обоих государств для борьбы с Орденом ^[416].

В этой обстановке хан решил «поиграть мускулами». В 1325 году он посылал воевод в поход на Литву. Порученцы «много зла сотвориша Литве и со многим полоном приидоша в Орду». Благодаря военной активности Орды Галицко-Волынская Русь и Киевская земля, находившиеся под властью правителей – ставленников Польши и Литвы, продолжали платить дань «вольному царю» Узбеку ^[417]. И запад – пока – не мог их поглотить.

Не довольствуясь успехами своих ратей, хан хотел создать у восточных границ Литвы внушительную владимирско-тверскую военную силу. Уже самим своим положением Тверь была призвана стать западным форпостом «русского улуса», союзного Орде. И Узбек думал.

Наконец, Дмитрий Михайлович был казнён, а его место занял следующий по старшинству сын Михаила Тверского – Александр. В отличие от Дмитрия он не был бездетным. В 1321 году княгиня Анна родила ему сына Льва. После казни Дмитрия Александр получил ярлык на великое княжение Владимирское и одновременно стал правителем Твери. Вернувшись к старой схеме Владимир – Тверь – Литва, хан обогатил ее одним существенным дополнением. В Твери он велел разместить татарский отряд под началом Чолхана (в русском произношении – Шевкал, Щелкан). Историки обычно объясняют этот шаг тем, что «хан хотел поставить великого князя под свой контроль» ^[418].

Однако, кроме этого, есть (возможно) ещё одна причина. Присутствие отряда Шевкала в Твери указывает на его «международное» значение. Это войско должно было служить своего рода дамокловым мечом, постоянно нависавшим над восточными областями Литвы. Вместе с тем Шевкал мог при ином повороте событий выступить и как союзник Литвы в войне в Орденом. Конечно, хан сознавал, что пребывание татар в Твери может привести к конфликту с жителями ^[419]. Ведь ордынских гарнизонов на Руси не было. Однако князь Александр, видимо, обещал уладить этот вопрос. ^[420] Очевидно, так оно и было. Не исключено. И тут начинаются вещи практически необъяснимые. Ведь Александр и Шевкал должны были помогать друг другу. А как на деле вышло? В то время как в Москве готовились к освящению Успенского собора, в Твери назревали события совсем иного рода. Их общий ход можно восстановить путем внимательного изучения весьма противоречивых сообщений различных летописей.

Отряд под началом ханского брата Шевкала разместился прямо в городе. Сам Шевкал со свитой поселился в княжеском дворце, выгнав оттуда князя Александра. Стоп! Это что за бред? Что за «гость-союзник»??

Данный текст является ознакомительным фрагментом.