4. Третий шаг к воссоединению

4. Третий шаг к воссоединению

Только приняв такие резолюции, обязательные для всех коммунистов Закавказья, Кавбюро уже 4 и 5 июля перешло от общих решений к конкретным, частным. Ещё более не терпящим отлагательств.

4 июля последовало последнее предупреждение – «Подтверждая вновь своё предыдущее решение об объединении железных дорог, Кавбюро считает решение это абсолютно обязательным и не подлежащим никакому изменению».⁸³

В тот же день был рассмотрен и карабахский вопрос, при котором, как и следовало ожидать, выявились две диаметрально противоположные точки зрения. За предложение оставить Карабах в пределах Азербайджана высказались Нариманов, Махарадзе и Назаретян, «против» проголосовали Орджоникидзе. Киров, Мясников. Тогда попытались найти согласие, рассмотрев три варианта компромисса. Проведение плебисцита во всём Карабахе поддержали только Нариманов и Махарадзе. За включение в состав Армении только Нагорной части проголосовали Орджоникидзе, Киров, Мясников. За плебисцит (лишь в Нагорном Карабахе, где подавляющую часть населения составляли армяне) – Орджоникидзе, Киров, Мясников, Назаретян – то есть большинство. Поэтому постановление гласило: «Нагорный Карабах включить в состав ССР Армении, плебисцит провести только в Нагорном Карабахе».

Принятое на основе классической демократической процедуры решение было тут же опротестовано Наримановым. «Ввиду той важности, – заявил он, – которую имеет карабахский вопрос для Азербайджана, считаю необходимым перенести его окончательное решение в ЦК РКП».⁸⁴

Но до апелляции к Москве дело так и не дошло. Как можно предположить, тут же последовало личное вмешательство Сталина. Он (собственно, как и Орджоникидзе, и Киров) не мог допустить всплеска национализма и связанного с ним неизбежного раскола ещё и в Азербайджанской Компартии. Только потому и предложил удовлетворить необоснованные требования Нариманова, стоявших за ним других членов ЦК Азербайджана. Можно понять и мотивы, которыми руководствовались Сталин. Орджоникидзе и Киров. Скорее всего, они решили руководствоваться тем, что, по их мнению, очень скоро произойдёт объединение закавказских республик. А раз так, то не всё ли будет равно, каким окажется административное положение Нагорного Карабаха, ставшего вместе с Азербайджаном и Арменией частями грядущего целого – то ли союза, то ли федерации.

Во всяком случае, 5 июля Кавбюро при участии Сталина неожиданно вернулось к рассмотрению уже решённого карабахского вопроса и приняло постановление, отменившее принятое накануне:

«а) Исходя из необходимости национального мира между мусульманами и армянами и экономической связи Верхнего и Нижнего Карабаха, его постоянной связи с Азербайджаном.

Нагорный Карабах оставить в пределах АССР, предоставив ему широкую областную автономию, с административным центром в городе Шуше, входящем в состав автономной области; б) Поручить ЦК Азербайджанской Компартии определить границы автономной области и представить на утверждение Кавбюро; в) Поручить Президиуму Кавбюро переговорить с ЦК Армении и ЦК Азербайджана о кандидате на чрезвычайкома /чрезвычайного комиссара – Ю.Ж./ Нагорного Карабаха; г) Объём автономии Нагорного Карабаха определить ЦК Азербайджана и представить на утверждение Кавбюро».⁸⁵

Гарантией того, что права армян Нагорного Карабаха не будут ущемлены ни в малейшей степени, служило положение Кирова. Как руководитель Компартии Азербайджана, он мог и должен был добиться соответствующих решений «своего» ЦК.

Два дня спустя Кавбюро приняло ещё одно постановление по столь же острому территориальному спору. Как бы компенсировало Армению за понесённую ею потерю. Большинством в шесть голосов при одном воздержавшемся (Махарадзе) установило: «Вся нейтральная зона /Лори, оспариваемая Тифлисом и Эриванем – Ю.Ж./ входит в состав ССР Армении». Правда. Ахалкалакский и Храмский районы, примыкавшие к Армении с северо-запада, на которые Эривань также претендовала, оставили в составе Грузии. ⁸⁶ Кроме того, Тифлису посулили (но весьма неопределённо) и бывший Сухумский округ. Кавбюро, выслушав доклад председателя ревкома Абхазии Е. Эшбы, постановило: «Партийную работу вести в направлении объединения Абхазии с Грузией в форме автономной республики, входящей в состав ССР Грузии».⁸⁷

Обещание территориального расширения Грузии сопровождалось намёками на крупные кадровые перестановки в партийном руководстве республики, которые, скорее всего, могли последовать очень скоро. Произойти, но в том случае, если бы оппозиция продолжала противиться объединению. Для того Кавбюро, с одной стороны, отклонило заявления о выходе из состава ЦК Грузии шестерых из десяти его членов. И тех, кто счёл «Дополнение к резолюции» слишком мягким, потворствующим националистам – М. Назаретяна, Ш. Элиавы, С. Кавтарацзе. И тех, кто посчитал её неоправданной, излишней – Б. Мдивани, М. Торошелидзе, П. Цинцадзе. Но, с другой стороны, было объявлено о том, что Орджоникидзе, Кирову и Нариманову поручено сформировать новый состав ЦК.⁸⁸

Тем временем Сталин взял на себя малоприятную обязанность разъяснить суть как постановлений только что прошедшего совещания, так и резолюций краевого партийного органа рядовым членам Компартии Грузии. Выступил 6 июля на тифлисском городском партсобрании. Сначала обрисовал общую экономическую ситуацию. Объяснил причины, вынудившие советские республики налаживать торговые отношения со вчерашними врагами – развитыми странами Запада. Лишь затем перешёл к сути доклада. И опять же, начал с самого простого, понятного каждому:

«Совершенно изолированное существование Советской Грузии, как и всякой другой советской страны, немыслимо как с точки зрения военной, так и сточки зрения хозяйственного развития». Ведь она «нуждается, не может обойтись без русского хлеба, нуждается для поддержания транспорта и промышленности в нефтяных продуктах Азербайджана, нуждается в помощи России золотом для покрытия дефицита в товарном бюджете».

Но далее, сознательно нарушив логику изложения, затронул самое неприятное, болезненное для слушателей. «Нельзя, – сказал Сталин, пытаясь воззвать к разуму участников собрания. – не считаться со своеобразными условиями национального состава населения Грузии, в силу которых значительный процент этого населения составляют армяне, а в Тифлисе – в столице Грузии – даже около половины всего населения, что, несомненно, обязывает Грузию, при любой форме управления вообще, при советском же режиме в особенности, сохранить как с армянами в Грузии, так и с Арменией безусловный мир и братское сотрудничество».

После того вернулся к экономическим проблемам. «Конкретные условия, – продолжал Сталин, – обязывают Грузию так же, как советские Армению и Азербайджан, установить между собой некое единство хозяйственной деятельности, некое объединение хозяйственных усилий по линии, скажем, усиления транспорта, совместного выступления на внешних рынках, постановки мелиоративных работ (орошение, дренаж) и тому подобное». Словом, повторил уже изложенное и в подписанных (но так и не действующих) постановлениях, и в резолюции Кавбюро. Но тут же вернулся к национальным отношениям:

«Существуют некоторые условия, созданные за последние два-три года, мешающие такому объединению. Я говорю о национализме – грузинском, армянском, азербайджанском, страшно усилившемся за последние годы в Закавказье и тормозящем дело объединения… Среди рабочих и крестьян развился национализм, усилилось чувство недоверия к своим интернациональным товарищам. Антиармянского, антитатарского, антигрузинского, антирусского и всякого другого национализма теперь хоть отбавляй».

Напомнил Сталин о кровопролитных междоусобных войнах последних трёх лет, о разрыве исторически сложившихся экономических связей, что привело к нищете, а то и к голоду. И снова вернулся к проблемам той самой республики, перед гражданами которой он выступал.

«Задачей коммунистов Грузии, – убеждал Сталин аудиторию, – является беспощадная борьба с национализмом, восстановление старых братских интернациональных уз, существовавших до появления националистического меньшевистского правительства, и создание, таким образом, здоровой атмосферы взаимного доверия, необходимой для объединения хозяйственных усилий закавказских советских республик и для хозяйственного возрождения Грузии».

Сталин всё время подчёркивал, что речь идёт об объединении лишь экономическом, хотя его слушатели должны были отлично понимать, что оно, рано или поздно, приведёт и к политической интеграции края. Потому пояснил, дабы не вызвать преждевременного массового активного сопротивления:

«Это не означает, конечно, что не должно быть больше независимой Грузии или независимого Азербайджана и прочего». Заодно опроверг и те идеи, о которых говорили на совещании леворадикалы вроде Кавтарадзе и Думбадзе. «Циркулирующий среди некоторых товарищей проект, – твёрдо заверил Сталин, – восстановления старых губерний – Тифлисской, Бакинской, Эриванской – с единым закавказским правительством во главе является, на мой взгляд, утопией, причём утопией реакционной, ибо такой проект, несомненно, исходит из желания повернуть назад колесо истории. Восстановить старые губернии и ликвидировать национальные правительства в Грузии, в Азербайджане, в Армении – всё равно, что восстановить помещичью собственность на землю и ликвидировать завоевания революции».

Говоря так, Сталин ничуть не кривил душой, никого не собирался обманывать или вводить в заблуждение. К этому времени он окончательно убедился, что сначала возникновение в 1917 году автономных национальных территорий, а затем, на их основе, и независимых государств, просуществовавших как суверенные три года, не прошло бесследно. Да и деятельность ведомства Чичерина, слишком серьёзно воспринимавшего юридический статут советских республик на протяжении всего минувшего года, всё ещё давали о себе знать.

Вернуться к своим прежним идеям Сталин при всём своём желании уже никак не мог, ибо смотрел правде в глаза. Ему приходилось теперь балансировать между верностью марксистским доктринам и интересами возрождавшегося государства, не выпуская из виду главное – восстановление единства страны. Пусть пока только как экономического союза.

«Чтобы рассеять атмосферу взаимного недоверия, – втолковывал член Политбюро слушателям, – и восстановить узы братства между рабочими национальностей Закавказья и России, именно для этого необходимо сохранить независимость как Грузии, так и Азербайджана и Армении. Это не исключает, а, наоборот, предполагает необходимость хозяйственной и иной поддержки, так же как и необходимость объединения хозяйственных усилий независимых советских республик на началах добровольного соглашения, на началах конвенции».⁸⁹

Речь в Тифлисе стала четвертым выступлением Сталина по национальному вопросу за полгода. И все они, начиная с февральского, на съезде РКП(б), были предельно идентичными. Их суть не менялась в угоду сиюминутной конъюнктуре. Скажем, советизации сначала Армении, а затем и Грузии. Потому ни у кого не оставалось сомнений, что в основе их лежит твёрдая, продуманная линия. Но линия совершенно новая, ничуть не похожая на ту, что Сталин отстаивал чуть более года назад.

Для него путь к воссоединению просто стал иным – более долгим, «окольным», по его собственному выражению. А само единство виделось уже не в форме федерации областных объединений, что предусматривала действовавшая Конституция РСФСР. Нет, теперь – при вынужденном сохранении национальных республик, как автономных, так и независимых, но непременно связанных между собой соглашением о создании единого экономического органа для всех без исключения. Вместе с тем, предполагал Сталин – как столь же необходимое, даже обязательное – ещё и объединение военных и внешнеполитических ведомств. Правда, о них он сказал как бы между прочим, не конкретизируя, назвав «иной поддержкой».

Базироваться такая необычная конструкция, весьма напоминающая развалившуюся Австро-Венгрию, должна на общности политической системы – Советской власти, о чём Сталин не уставал говорить, начиная с конца 1917 года. Скрепляться же, и предельно жёстко, – единой для всей территории бывшей Российской Империи партией – РКП(б). Потому-то, в частности, компартии и Грузии, и Армении, и Азербайджана оставляли, как и до революции, всего лишь её местными организациями. Более того, объединёнными краевым органом, Кавказским бюро ЦКРКП(б).

Вопрос, следовательно, стоял предельно просто. Будет в партии единство, будет единой и страна.

Собственно, для достижения той же цели было созвано и Краевое закавказское партсовещание, что предусматривало решение Совещания ответственных работников, проведённое в Тифлисе с 12 по 14 августа. Чтобы исключить любую возможность для проявления открытых разногласий, на него выдвинули сорок три делегата, но, вопреки названию совещания, не только от Азербайджана, Армении, Грузии и всё ещё не обретшей юридического статуса Абхазии, но и от российских автономий – Дагестана, Горской Республики и отделившейся от неё незадолго перед тем, 6 июня, Кабарды. Кроме того, на совещании присутствовали представители ВЦСПС и политуправления Красной Армии.

Результаты такой организации не замедлили сказаться. Партсовещание продемонстрировало полное единство взглядов, которое и позволило принять важные, хотя и не несущие чего-либо нового, резолюции. Первая призвана была попытаться изначально обеспечить хозяйственное единство Закавказья с РСФСР, почему и потребовала: «Республики Кавказа /то есть включая автономии РСФСР – Ю.Ж./ не замедлят подписать формальное соглашение о Кавказском экономическом союзе, а Кавбюро назначит временный, до Кавказского экономического съезда, Кавказский экономический Совет».

Вторая резолюция носила принципиально иной характер, связанный уже с чисто локальной проблемой. Объясняла своеобразие, даже некую исключительность Азербайджана, Армении и Грузии:

«В области внутренней политики на первый план выдвигается задача дальнейшего упрочения братской солидарности трудящихся масс на основе тесного экономического объединения. Для преодоления пережитков национализма Коммунистическая партия вынуждена совершенно сознательно идти на некоторые временные уступки националистическим стремлениям масс, что преследует цель безболезненного изживания шовинистического яда, оставленного в наследство меньшевиками, дашнаками и мусаватистами. Эти уступки ни в коей мере не должны отражаться на ясности и устойчивости наших принципов внутри партии. Забвение этого ведёт к тому, что некоторые товарищи, идя на уступки до конца, сами подпадают под влияние национализма. Наша партия обязана самым решительным образом вести борьбу против такого уклона, в корне пресекая попытку политики временных уступок политике мелкобуржуазных националистов.

Независимость советских республик Кавказа/имелось в виду лишь Закавказье – Ю.Ж./ является для нас фактором борьбы в международном отношении, фактором борьбы с национальной ограниченностью и отсталостью. Независимость отнюдь не означает разъединения трудящихся Кавказа… Преуспеяние кавказских республик тесно связано с экономической целостностью Советского Кавказа. Республики не могут быть отделены друг от друга экономическими границами, ибо Советский Кавказ идёт к единому хозяйству. Вопрос о хозяйственном единстве республик практически стоит на очереди».⁹⁰

Так выявилась правота Сталина. Правота его утверждений, сделанных ещё весной 1917 года, – о том, что основой новых территориальных объединений должны стать исторически сложившиеся экономические связи, а не национальная общность населения. Тогда же обнаружилось и иное, весьма неприятное для Ленина и других членов ПБ, скорректировавших тезисы Сталина по национальному вопросу, вынесенных на рассмотрение Х съезда партии. Всего через три с половиной месяца оказалось, что нигде, кроме Туркестана (да и то лишь по словам делегатов от этого края) нет и речи о «великорусском шовинизме». Зато повсюду заставляет говорить о себе «националистический уклон». Тот самый, которым в угоду умозрительным представлениям, почерпнутым из австро-венгерского марксизма, пытались всего лишь уравновесить призывы к борьбе с «русским». Заигрывали, тем самым, с теми, кого в Закавказье назвали «националистами-коммунистами».

Торопясь ускорить события, Кавбюро уже 16 августа своим решением поспешило оформить собственное предложение, двумя днями ранее одобренное партсовещанием. Признало необходимым как можно скорее создать краевой хозяйственный орган – «Экономическое бюро Закавказских республик, которое является по отношению к объединённым Внешторгу и железным дорогам, к электрификации и мелиорации органом направляющим и руководящим». Отметило: «Все постановления Экономического бюро Закавказских республик обязательны для правительств республик, с которыми Экономическое бюро сносится непосредственно по всем вопросам»

Чтобы в Баку, Эривани и Тифлисе не восприняли новую организацию лишавшей их последних остатков суверенитета, в решении сделали оговорку: «В тех случаях, когда правительство той или иной республики находит неприемлемым для себя какое-либо постановление Экономического бюро, оно вправе воздержаться от выполнения постановления Экономического бюро сроком на семь дней, в течение которых апеллирует к Экономическому бюро».⁹¹

Получив сообщение о принятом решении, Сталин незамедлительно вынес на рассмотрение ПБ предложение «О создании Экономического бюро Закавказских республик». Нет, он не собирался присваивать чужое достижение. Попытался поддержать Кавбюро, дабы потом никто не смог бы предложить обратиться в Москву. И добился желаемого. ПБ 24 августа приняло собственное решение: «ЦК считает целесообразным объединение хозяйственных сил республик Закавказья и, одобряя соответствующее решение Кавбюро о создании объединённого органа, оставляет протест группы ответственных сотрудников без последствий».⁹²

Кто такие «ответственные сотрудники», разъяснил своей телеграммой уже Молотов. Объяснил, что, хоть и с большим опозданием, ПБ подтвердило решение Кавбюро от 3 июня о снятии с работы и переводе в другие регионы Каминского, Шатуновской и других членов фракции, выступавших против политической и хозяйственной интеграции края.⁹³

Развивая несомненный успех, Кавбюро 4 сентября потребовало в недельный срок упразднить, наконец, всё ещё действовавшие национальные внешторги. ⁹⁴ На следующий день, не дожидаясь реакции Азербайджана, Армении и Грузии, образовало собственный экономический отдел, наделив его функциями Экономического бюро, а руководство им возложило на Орджоникидзе, Кирова и Назаретяна.⁹⁵ Тем самым, пресекло возможность продолжать «итальянскую забастовку», во время которой республиканские власти с готовностью подписывали любые соглашения, но и не думали их выполнять.

Воссоединение Закавказья вступило в новую фазу, вплотную приблизившись к завершению. И всё же, чтобы не только утвердить хозяйственное единство, но и сделать его необратимым, следовало окончательно искоренить любые поводы для территориальных споров и конфликтов. Для того ещё 15 августа Кавбюро обязало Азербайджан, Армению и Грузию подписать договоры о границах, и тем чисто юридически отказаться от дальнейших претензий. Однако достичь того удалось только в ноябре. ⁹⁶ Да и то, благодаря урегулированию вопросов – о Нахичевани, Южной Осетии и Абхазии.

31 октября Леграну, официальному представителю РСФСР в Закавказье, Кавбюро поручило (как человеку, окончившему юридический факультет Казанского университета) разработать Конституцию Нахичеванской ССР. Закрепив Основным законом своеобразное положение этой республики. С одной стороны, равнозначно отдалённой (как от Баку, так и от Эривани). Нос другой – остающейся в составе Армении. Вместе с тем, чтобы гарантировать столь необычный статус, в республике расквартировали одну из частей ОКА, а члена её Реввоенсовета утвердили уполномоченным при председателе СНК Нахичевани Кадымове.⁹⁷

В тот же последний день октября увидело свет ещё одно постановление Кавбюро, решавшее сходную задачу. Южной Осетии придали статус автономной области Грузии, поручив облисполкому и республиканскому ревкому определить административные границы нового национально-территориального образования.⁹⁸

Более продолжительный срок потребовался для решения судьбы Абхазии. Всё ещё существовавшей как независимая Социалистическая Советская Республика, но которую Грузия безосновательно считала своей неотъемлемой частью со времён захвата весной 1918 года. Чтобы оформить присоединение бывшего Сухумского округа, в Тифлисе готовы были пойти на создание Грузинской Федерации. Благо, 14 июля Аджария стала автономной республикой, Юго-Осетия – автономной областью…

Не поддерживая такой план, но прямо и не отвергая его, Кавбюро образовало 1 ноября комиссию. Включило в неё (председателем, как совершенно незаинтересованное лицо) Леграна, от Абхазии – председателя её ревкома Е. Эшбу, от Грузии – наркома по военным и морским делам Ш. Элиаву Им поручили, ни в коем случае не предрешая решения, «приступить к выработке договора о взаимоотношениях между Грузией и Абхазией».

Две недели спустя комиссия пришла к заключению: «считать экономически и политически нецелесообразным существование независимой Абхазии». Только тогда, 16 ноября, Кавбюро предложило Эшбе «представить своё окончательное заключение о вхождении Абхазии в состав федерации Грузии – на договорных началах или – на началах автономной области в состав РСФСР». Предревкома размышлял две недели и принял решение сам. Не обсудив в Сухуме, не проведя даже подобия референдума. Предпочёл более высокий статус и 24 ноября подписал договор с Грузией.

Было установлено:

«1. Социалистическая Советская Республика Грузия и Социалистическая Советская Республика Абхазия вступают между собой в военный и финансово-экономический союз.

2. Для осуществления указанной в предыдущем пункте цели оба правительства объявляют объединёнными комиссариаты:

а) военный, б) финансов, в) народного хозяйства, г) почт и телеграфа. Примечание. Иностранные дела остаются целиком в ведении Социалистической Советской Республики Грузии…

3. Объединённые Наркоматы обеих республик входят в состав ревкома ССРГ.

4. Порядок и форма внутреннего управления объединённых комиссариатов устанавливаются особым соглашением обоих правительств.⁹⁹

В знак признательности ЦК Компартии Грузии в тот же день ввёл Эшбу в свой состав «на правах полноправного члена»,¹⁰⁰ однако до создания собственной федерации дело так и не довело. Ещё начиная работать в Абхазской комиссии, 3 ноября Элиава неожиданно для всех предложил Кавбюро рассмотреть иной проект. О Закавказской Федерации, «объединив хозяйственную и финансовую, военную и иностранную политику в лице Союзного Совета».¹⁰¹

Сообщив о том Сталину, Орджоникидзе вызвал в Москве нешуточную панику, порождённую тем, что резолюция Кавбюро в ЦК так и не поступила. Поэтому Молотову пришлось запросить «основные резолюции пленума Кавбюро о мотивах образования федерации», потребовать «ускорить присылку этой резолюции»¹⁰². Взволновались и Чичерин, и Троцкий. Сообща подготовили постановление ПБ, утверждённое 17 ноября:

«А. Немедленно сообщите, что именно вы постановили по вопросу о создании Закавказской Федерации, как представляете себе взаимоотношения Союзного Совета Закавказской Федерации с РСФСР. Заключение ЦК будет выслано по получении от вас материалов.

Б. В отношении военной конвенции ЦК предлагает нижеследующее: I. оформить военные отношения РСФСР с Азербайджаном, Арменией и Грузией путём военной конвенции, которой фактически предоставили бы Реввоенсовету республики /то есть лично ему, Троцкому, как Председателю РВСР – Ю.Ж./ всю полноту прав в отношении постановки военного дела, в трёх закавказских республиках во всех отношениях…

Поручите тов. Орджоникидзе лично провести эту конвенцию с необходимой энергией в короткий срок, обеспечив заранее решение партийным путем».¹⁰³

Скорее всего, из-за отвратительной работы телеграфа, медленной работы шифровальщиков (как в Москве, так и в Тифлисе) – но ответил Орджоникидзе только 24 ноября: «Вопрос о военной конвенции был решён на пленуме, уже проводится в жизнь». Затем повторил посланное двумя неделями ранее основное решение:

«Образовать Союзный Совет, избираемый конференцией представителей правительств и объединяющий экономические, финансовые, военные, иностранные комиссариаты, также связь и инспекцию упразднённых указанных республиканских комиссариатов. При Союзном Совете создаётся Экономсовет, Союзный Совет федерируется с РСФСР по типу Украины. Образована комиссия по выработке Конституции Союзного Совета».

А спустя два дня в Москву ушла и столь требовавшаяся резолюция Кавбюро:

«…Политическое объединение даст возможность республикам на деле установить между собой тесный хозяйственный союз, попытки к заключению которого делались неоднократно. Между тем хозяйственная разобщённость республик усугубляла и без того тяжёлое экономическое положение Закавказья, нищету и разорение народных масс и вызывало целый ряд недоразумений между республиками. Закавказье представляет из себя единое хозяйственное целое, и его экономическое развитие может идти лишь под знаком общезакавказского хозяйственного объединения.

Наконец, существование многочисленных Наркоматов и учреждений в трёх республиках поглощает много сил и средств, создаёт ненужный параллелизм в работе во многих органах. Поэтому администрирование общими усилиями в главных и важнейших отраслях государственной жизни усилит и оплодотворит советскую работу.

Исходя из этого, Кавбюро считает неотложно необходимым заключение федеративного союза между республиками, прежде всего, в отношении военной, хозяйственной и финансовой работы и иностранной политики».¹⁰⁴

Изучив пришедшие в ЦК материалы, выразил своё мнение о них и Сталин. Именно он подготовил проект ожидаемого в Тифлисе заключения ЦК (разумеется, положительного), но прежде чем выносить его на утверждение ПБ, отправил в «Горки», Ленину. И 28 ноября получил ответ.

«Тов. Сталин! Я согласен с Вами в основном. Но думаю, что надо формулировать чуточку иначе:

1. Признать федерацию закавказских республик абсолютно правильной и безусловно подлежащей осуществлению, но в смысле немедленного практического осуществления преждевременной, то есть требующей нескольких недель для обсуждения, пропаганды и советского проведения снизу.

2. Предложить Центральным Комитетам Грузии, Армении и Азербайджана через Кавбюро поставить вопрос о федерации пошире на обсуждение партии и рабочих и крестьянских масс, энергично вести пропаганду за федерацию и провести её через съезды Советов каждой республики; в случае большой оппозиции точно и своевременно донести ЦК РКП».¹⁰⁵

Получив поправки, Сталин, более осведомлённый в закавказских делах, предложил на усмотрение Ленина свои исправления:

«Против Вашей резолюции не возражаю, если согласитесь принять следующую поправку. Вместо слов «требующей нескольких недель обсуждения» (п. 1) сказать «требующей известного периода времени для обсуждения» и т. д. согласно Вашей редакции. Дело в том, что «провести» федерацию в Грузии «снизу», в «советском порядке», в несколько недель нельзя, т. к. в Грузии Советы только начинают строиться, они ещё не достроены (месяц назад их не было там вовсе), и созвать там съезд Советов в «несколько недель» немыслимо. Ну, а федерация без Грузии будет бумажной федерацией. Думаю, что нужно положить 2–3 месяца для того, чтобы идея федерации одержала победу в широких массах Грузии. В противном случае мы только облегчим работу меньшевиков и прочих националистов.

Сталин. 28.11.

Если примете поправки, завтра, я думаю, можно будет голосовать в ПБ без прений».

В тот же день Ленин сообщил: «Я принимаю эту поправку т. Сталина».¹⁰⁶ Поэтому 29 ноября, как и предполагал Сталин, решение было утверждено и направлено Орджоникидзе.

Между тем события в Закавказье стремительно развивались. Ещё 6 ноября Кавбюро, не дожидаясь одобрения Москвы, опубликовало в центральных газетах Баку, Эривани и Тифлиса резолюцию о федерации. Вслед за тем, явно для подстраховки, для исключения возможной сильной оппозиции своим планам, переформировало 11 и 14 ноября (на что оно обладало необходимыми правами) Центральные Комитеты компартий Армении и Грузии.¹⁰⁷ И только затем развернуло активную пропаганду призывая всё население Закавказья поддержать создание федерации.

Превентивная мера, как оказалось, вполне оправдала себя. ЦК, ЦИКи трёх республик и Совнаркомы Азербайджана и Армении безоговорочно присоединились к планам Кавбюро объединить край не только экономически, но и политически. «Против» выступило только правительство (ревком) Грузии, возглавляемое Б. Мдивани. Но созданную им немногочисленную оппозицию удалось нейтрализовать весьма просто. Резолюцией пленума ЦК Компартии Грузии, принятой 25 ноября:

«Немедленно приступить к фактическому претворению в жизнь уже принятого решения о федерации – объединению Народных Комиссариатов финансов, иностранных дел и военного, формально сохраняя эти национальные комиссариаты до декларирования объединения на съезде Советов. Созвать совещание представителей республик для обсуждения формы организаций Союзного Совета и выделения Временной комиссии на правах Союзного Совета».¹⁰⁸

К тому же призвало и проведённое тифлисским горкомом партии собрание, на котором две тысячи участников единогласно утвердили воззвание ко всем трудящимся республики. «Рабочие и крестьяне, – отмечало оно, – Советского Азербайджана и Советской Армении с радостью приветствуют такое объединение, такую федерацию братских народов Закавказья. Трудящиеся Грузии, без сомнения, ответят им выражением своей готовности к объединению в общую революционную рабоче-крестьянскую семью».¹⁰⁹

В тот же день, 25 ноября, завершила работу Конституционная комиссия, в которой интересы Азербайджана представлял нарком земледелия С.М. Эфендиев, Армении – председатель Республиканского экономического Совета С.Л. Лукашин (Скрапионян), Грузии – Ш. Элиава, а юридическим консультантом являлся Б.В. Легран. Подготовленный ими проект Основного закона выразил суть федерации (она же – союз) так:

«1. Высшей властью союза республик является полномочная конференция представителей, избираемых в равном числе правительствами Азербайджана, Армении и Грузии.

2. Исполнительным органом полномочной конференции является Союзный Совет, члены которого избираются и отзываются конференцией.

3. В ведение Союзного Совета переходят военные дела, финансы, иностранная политика, внешняя торговля, пути сообщения, народная /так в тексте! – Ю.Ж./ связь, борьба с контрреволюцией и руководство экономической политикой на территории договаривающихся республик».

В соответствии с последним пунктом предусматривалось образовать пять Наркоматов, управление путей сообщения (то есть Закавказской железной дороги), Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией. ¹¹⁰ Словом, проект Конституции повторял практически всё то, что уже было изложено в резолюции Кавбюро.

Теперь оставалось лишь собрать полномочную конференцию для провозглашения Закавказской Федерации. Однако решение Политбюро заставило отсрочить образование нового советского государства на предписанные «два – три месяца». До, как оказалось, 12 марта, хотя до тех пор всё же действовал образованный 8 декабря краевой Экономический совет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.