Первая мировая война в лицах и событиях

Первая мировая война в лицах и событиях

Квадратура замкнутого круга

В 1909–1913 гг. Германия неоднократно предпринимала дипломатические усилия по ослаблению Антанты — союза Великобритании, Франции и России, направленного против нее. Она пыталась заключить договор о мире и союзе с Россией, а когда это не удалось — с Великобританией. Но все было тщетно. «То была квадратура круга», — с возмущением констатировал ситуацию германский рейхсканцлер Бетман-Гольвег. По его мнению, именно «либеральные империалисты» Англии довели дело до мировой войны.

Германский экспорт как причина войны

Германский император Вильгельм II в своих мемуарах привел целых 12 пунктов доказательства того, что не Германия, а страны Антанты повинны в первой мировой войне. По его мнению, они боялись подъема промышленности и торговли Германии и поэтому вели против нее «политику окружения». Личные заверения Вильгельма II о миролюбии в адрес его родственников — английского короля Эдуарда VII и русского императора Николая II — не имели эффекта. «Это было тщетно, — писал Вильгельм И, — ибо цифры германского экспорта росли».

Мировая война как непредумышленное убийство

В Великобритании большинство считало виновником первой мировой войны германский милитаризм, который «заставлял другие державы видеть повсюду, куда бы они не смотрели, только одно — бронированный кулак Германии» (Б. Лиддел Гарт).

Ллойд-Джордж (британский премьер-министр в 1916–1922 гг.), не оспаривая такой точки зрения, все же взглянул на проблему шире: «Если бы я находился в числе присяжных суда, которому было бы поручено судить людей, которые руководили судьбами мира в тот момент, я вынес бы им скорее приговор в непредумышленном убийстве, чем осудил бы их за убийство по расчету».

Чувства, выраженные в мыслях

Толчком к началу первой мировой войны послужил австро-сербский конфликт. Убийство в Сараево сербским националистом австрийского эрцгерцога Фердинанда вызвало гнев Австрии. Многое в этой ситуации зависело от реакции Берлина. Германский посол в Вене фон Чиршки в конце июля 1914 г. сообщал императору Вильгельму II о своих усилиях предостеречь Австрию от резких шагов. На донесении посла Вильгельм пометил: «Кто его уполномочивал на это? Идиотство!… С Сербией должно быть покончено, причем как можно скорее!»

На сообщении германского посла в Белграде с описанием различных действий сербского правительства германский император отреагировал следующей записью: «Какой ничтожной представляется эта так называемая Сербская великая держава!… Покрепче наступать на ноги этой сволочи!»

Четыре дня перед объявлением войны

В ответ на австрийский ультиматум Сербии Россия заявила о своей готовности помочь братскому славянскому народу. Николай II 15 (28) июля 1914 г. телеграммой энергично просил Вильгельма II повлиять на австрийский двор. «В память нашей сердечной дружбы, которая давно нас связывает, — отвечал германский император, — я употреблю все мое влияние, чтобы заставить Австро-Венгрию прийти к лояльному и удовлетворительному соглашению с Россией… Твой друг и кузен, искренний и преданный, Вильгельм».

Обмен телеграммами между двумя императорами-кузенами продолжался четыре дня. На последнюю телеграмму Николая II от 18(31) июля Вильгельм не ответил. В 7 часов вечера следующего дня Германия объявила войну России.

Старые истины

Через две недели после начала первой мировой войны Вильгельм II, выступая на заседании рейхстага, заявил: «Я не знаю больше партий, я знаю теперь только немцев!»

Патриотический подъем, охвативший страны, вступившие в мировую войну, подтвердил известную истину: «Все войны популярны в день их объявления».

Подготовка к Каннам

Германский генштаб не сомневался в победном исходе войны. План сокрушения противника был заблаговременно разработан Шлиффеном (начальником генштаба в 1891–1905 гг.). «Армия была воодушевлена одной мыслью: Канны», — писал адмирал Тирпиц. Оставалось только повторить успех Александра Македонского при Каннах в войне XX века.

Откровения войны

Отмечая выявившуюся недостаточную готовность военных сил Англии к войне, язвительный Ллойд Джордж писал: «Политика военного ведомства, казалось, сводилась не к подготовке будущей войны, а к подготовке предыдущей или предпредыдущей войны».

Считая, что Великобритания слишком медленно втягивается в войну, военный министр Китченер на вопрос, долго ли, по его мнению, продлится война, ответил: «Этого я не знаю, я знаю лишь, что для Англии она начнется в 1915 году».

Французская армия также столкнулась со многими неожиданностями. Генерал Фош признавался: «Столкновение между двумя большими армиями после сорока лет мирного времени привело к поразительным откровениям в военном искусстве».

Первая мировая война. Гибель английского лайнера «Лузитания». 1915 г.

Рассерженный Клемансо

Со вторжением германских армий во Францию военный министр Клемансо, по свидетельству окружающих, являл собой «тигра», «ужасный вулкан клокочущей ненависти к немцам». Он говорил: «Я сражаюсь впереди Парижа, я буду сражаться в Париже, я буду сражаться позади Парижа».

Ввиду наступления противника начался переезд правительства из Парижа в Бордо. Когда у Клемансо спросили, не следует ли и ему покинуть столицу, он воспринял этот вопрос по-своему: «Да, вы правы, мы здесь находимся слишком далеко от фронта».

Месть через 500 лет

По просьбе Франции, на которую обрушился главный удар германских войск, русское верховное командование ускорило наступление 2-й русской армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии. Попав в западню, устроенную ей 8-й немецкой армией, русские войска были наполовину окружены и фактически разгромлены. Генерал-квартирмейстер 8-й немецкой армии Людендорф торжествовал: «Было выиграно одно из самых блестящих сражений во всей мировой истории».

Немцы назвали свою операцию в Восточной Пруссии «битвой при Танненберге» — в отместку за поражение Тевтонского ордена от польско-литовско-русских войск в Танненбергском (Грюнвальдском) сражении 1410-го года.

Непредсказуемый Фош

В сражении на Марне 1914-го года положение французских войск несколько дней было критическим. 8 сентября командующий 9-й армией генерал Фош направил главнокомандующему Жоффру следующее сообщение: «Мое правое крыло отступает. Мой центр не выдерживает. Ситуация превосходная. Я иду в атаку».

Жоффр был в полном недоумении, а Фош тем временем действительно атаковал и потеснил противника.

Французский маршал Ж. Жоффр

Спор победителей

Успех франко-английских войск в Марнском сражении 1914 г. многие связывали с искусством французского главнокомандующего Жоффра. Но, как это часто бывает среди генералов, они заспорили, чей вклад в победу был больше. Военный губернатор Парижа генерал Галлиенни писал с сарказмом: «Вовсе не было сражения на Марне. Инструкции Жоффра приказывали отойти. Саррейль не послушался: он спас Верден, Кастельно спас Нанси, я организовал наступление. А теперь утверждают, что главнокомандующий, отошедший назад, когда я наступал, руководил, предвидел и устроил все это».

Французский маршал Ф. Фош

Правда главнокомандующего

Споры о том, кого из французских генералов — Жоффра, Фоша или Галлиенни — следует считать главным победителем Марнского сражения, продолжались долго. Когда с этим вопросом обратились к главнокомандующему Жоффру, тот ответил: «Я не знаю, кто выиграл сражение на Марне, но я знаю одно: если бы оно было проиграно, то виноват в этом был бы я».

Первая мировая война. Атака французских войск с применением гранат

Тайна Марны

В дискуссию о Марнском сражении 1914 г. подключился и Уинстон Черчилль. Он писал: «Эта битва навсегда останется самой таинственной битвой всех веков. Сквозь туман времен легче понять, как победил Ганнибал при Каннах, чем понять, почему Жоффр одержал победу при Марне».

К числу версий, объясняющих «тайну Марны», Черчилль добавил свою собственную, лишь усилившую «туман». По его мнению, у немцев «никакой надобности в отступлении не было» и их отход был просто ошибкой.

Извечный вопрос: кто виноват?

Поражение немецкой армии в Марнском сражении 1914 г. означало крушение плана «молниеносной войны» Шлиффена. В Германии это оценивали так: «Мысль гения не нашла достойного исполнителя» (Х. Риттер). «Немецкий стратегический лук, перетянутый эпигонами, а с ним и чары немецкого превосходства были разрушены» (О. Мозер).

Германский военный министр Фалькенгайн писал о немецком генштабе и его начальнике Мольтке-младшем: «Наш генеральный штаб совсем потерял голову, заметки Шлиффена больше не помогают; в итоге — сообразительности Мольтке пришел конец».

Одни обвиняли Мольтке в слепом выполнении плана Шлиффена, другие, наоборот, — в том, что он не следовал ему пунктуально. Растерявшийся начальник генштаба вынужден был уступить свой пост Фалькенгайну.

Позже некоторые критики развенчали и самого Шлиффена, увидев в его плане «молниеносной войны» на два фронта явный авантюризм.

Как Людендорф не стал Наполеоном

Генерал-квартирмейстер войск немецкого Восточного фронта генерал Людендорф неоднократно призывал генштаб к организации решительного удара по России. Начальник генерального штаба Фалькенгайн был вынужден охлаждать пыл честолюбивого генерала, мечтавшего о «грандиозных Каннах» для русской армии. Он писал Людендорфу: «Движение на Москву ведет нас в область безбрежного… Опыт Наполеона не вызывает на подражание его примеру, а он предпринимал свой поход на восток при несравненно более благоприятной обстановке, чем та, которую имеем мы».

Ллойд Джордж предостерегает

В апреле 1915 г. австро-германским войскам удался прорыв на Восточном фронте, западнее Львова, и они повели наступление, стремясь развить этот успех. В Англии Ллойд Джордж сделал по этому поводу неожиданное заявление: «Неприятель в своем победоносном шествии не ведает, что творит. Пусть он остережется, потому что он снимает оковы с русского народа… Австрия и Германия куют меч, который сокрушит их самих».

Через два с половиной года, когда вслед за русской революцией разразится революция в Германии, немецкие военные вожди вспомнят об этом предостережении.

О решающей силе в любой войне

Инстинкт политика побуждал Ллойда Джорджа все время оглядываться на отношение народных масс к войне. «Я не боюсь фон Гинденбурга, фон Макензена и прочих фонов, — говорил британский премьер-министр, — я боюсь только немецкого рабочего».

Парадоксы Ютландского сражения

Наиболее крупным столкновением между британским и немецким флотами в годы первой мировой войны было Ютландское морское сражение в 1916 г. Английский адмирал Битти имел над противником превосходство в силах, но не смог добиться победы до исхода дня 31 мая. Ночью же, немцы, зная о подходе эскадры английских дредноутов, сумели быстро уйти в свои воды. В 5 часов утра 1 июня смертельно уставший Битти прислонился к стене рубки, сполз на корточки и, закрыв глаза, мрачно произнес: «Что-то не так с нашими кораблями и что-то не так с нашей системой».

Англичане потеряли в сражении больше кораблей, но с учетом уклонения противника от продолжения боя они могли считать себя победителями. Лиддел Гарт описал Ютландское сражение с легкой иронией: «Ранним вечером оба эти величайшие в мире флоты построились друг против друга, сошлись, разошлись, снова сошлись и вновь разошлись. И, когда забрезжил рассвет «славного первого июня», в пустом море парадировал совершенно сбитый с толку «Большой флот Британии».

Два победителя одного сражения

В Германии Ютландское сражение 1916 г. было оценено как выдающийся боевой успех немецкого флота, который именовался «победой при Скагерраке». Вильгельм II говорил: «Рок Трафальгара, довлевший над нами, теперь разрушен».

В Великобритании с учетом статистических данных потерь в этом сражении его итоги первоначально вызвали уныние. Флаг-офицер Сеймур возмущался: «Мы одержали верх, а нам говорят, что это было поражение, что наши потери напрасны, а наши адмиралы — дураки!» После более тщательного анализа потерь и итогов Ютландского сражения общественное мнение в Англии переменилось. Газета «Таймс» писала: «Наша победа была полной, и единственной причиной, по которой германский флот не был полностью уничтожен, явилась темнота, позволившая ему ускользнуть». «Вторым Трафальгаром» назвала это сражение лига Военно-морского флота.

Ярость против бетона

«Победа, — говорил французский генерал Фош, — это монета, которую нужно чеканить ударом кулака». Командуя группой англо-французских войск «Север», он решил во что бы то ни стало прорвать оборону немцев на реке Сомма. Этот «всегда мужественный и возбужденный гасконец», сторонник энергичных действий, на этот раз превзошел самого себя, поведя «бешеное наступление» в духе «furie francaise» (французское неистовство). Результаты боев, длившихся 4,5 месяца, были неутешительными: оборона противника устояла, союзники потеряли около 800 тыс. убитыми и ранеными. Это был бетон многоэшелонированной позиционной обороны.

Яростный Фош, готовый продолжить наступление, был переведен на «спокойную должность» во французский генштаб.

В сражение вступают «чудовища»

В операции на реке Сомма англичане впервые применили новый вид оружия — танки. Их называли «сухопутными крейсерами» и «боевыми слонами новейшего времени». В одной из германских газет так описывался психологический эффект их появления на поле боя: «Все стояли пораженные, как будто потеряв возможность двигаться. Огромные чудовища медленно приближались к нам, гремя, прихрамывая и качаясь, но все время продвигаясь вперед. Кто-то в первой линии окопов сказал, что явился дьявол, и это слово разнеслось по окопам с огромной быстротой».

Из-за технического несовершенства и ограниченного количества танков реальный боевой эффект их применения в 1916 г. был еще невысок.

Французский бетон не слабее немецкого

В то время, как французский генерал Фош без особого успеха наступал у реки Сомма, немецкие войска, в свою очередь, пытались прорвать бетон позиционной обороны противника в районе Вердена. За 6,5 месяцев упорных боев они продвинулись вперед лишь на 7–10 километров, понеся огромные потери. Организатор этого наступления начальник генштаба Фалькенгайн был снят со своего поста. Еще через 4 месяца линия фронта вернулась в свое первоначальное положение. Общие потери сторон в «верденской мясорубке» составили невиданную в истории цифру — около 1 млн человек убитыми и ранеными.

Английский генерал Дж. Френч

Военное варварство XX века

Битва на реке Сомма и «верденская мясорубка» 1916 г. выявили глубокий кризис военного искусства. «Мы снова вернулись во времена, когда две варварские орды, схватившись врукопашную, избивали друг друга до полного истребления слабейшего из противников», — писал один из французских журналистов.

Верден вернул обе стороны к сидению в окопах, растянувшихся на всю длину фронта. «После этого, — возмущалась французская пресса, — остается закрыть военные училища и доверить землекопам оборону страны».

Бесплодность войны и плодовитость критики

В бесплодности двух лет войны политики и общественность, как обычно, винили военных. Главнокомандующий французской армией маршал Жоффр, которого в начале войны считали чуть ли не Наполеоном, к концу 1916 г. превратился в «Фабия Кунктатора» (Медлителя) и был отправлен в отставку.

Премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж назвал Жоффра и его британского коллегу генерала Хейга «примитивными танками», которым для решения стратегических задач «не хватало пороха, не хватало какого-то винтика в голове».

Итог по осени считают

В период тяжелейших боев союзников под Верденом на две недели ранее намеченного срока перешел в наступление русский Юго-Западный фронт генерала Брусилова. Это наступление, начатое в мае 1916 г. со знаменитого «брусиловского прорыва» и продолженное до осени, дало положительные стратегические результаты. Но вот какой оказалась его настоящая цена: «Победы мая-июня были утоплены в крови июля-октября. Были перебиты 750 000 офицеров и солдат — как раз самых лучших. Превосходный личный состав юго-западных армий был выбит целиком. Болота Стохода поглотили восстановленные с таким трудом полки гвардии, с которыми лег и остальной цвет императорской пехоты — богатыри 8-го корпуса, железные полки 15-го, заамурцы, туркестанские стрелки… Заменить их было некем» (А. А. Керсновский).

Румынская проблема

В первой мировой войне Румыния долго не решалась примкнуть ни к одной из воюющих коалиций. Оценивая возможные варианты участия боярской Румынии в войне, в штабе русского верховного главнокомандования гадали:

— Если Румыния выступит на стороне Германии против нас, России потребуется около 30 дивизий, чтобы ее разгромить. Если же Румыния выступит против Германии, нам понадобится опять же 30 дивизий, чтобы спасать ее от поражения. Из чего же тут выбирать?

В 1916 г. Румыния выступила против Германии. Вскоре она оказалась перед угрозой разгрома, и для ее спасения понадобятся три русские армии.

Веселый ужас войны

В число военачальников немецкой армии входил кронпринц Вильгельм (сын Вильгельма II). В длительных кровопролитных боях под Верденом он проявлял хладнокровие, суровость и даже жестокость по отношению к солдатам, сочетая это с проявлениями веселого нрава. За глаза его называли «веселым палачом», «смеющимся под Верденом убийцей». В мемуарах, выпущенных после войны, он, однако, признавался в своих тяжелых переживаниях в те дни. «Моя напускная веселость, — писал кронпринц, — производила должное впечатление, а внутри меня в это время все дрожало от волнения и ужаса».

Морская держава, не полюбившая море

Строитель немецкого флота адмирал Тирпиц возмущался нежеланием германского руководства вести активную войну на море. «Флот, насчитывающий 40 броненосных кораблей, половину которых составляют дредноуты, и свыше 100 миноносцев, — писал германский морской министр, — ржавеет в гаванях, в то время, как Германия ведет борьбу за существование».

Не добившись развертывания «морской войны», адмирал в марте 1916 г. был вынужден оставить свой пост. «Германский народ не понял значения моря», — подвел итог своей деятельности Тирпиц.

Когда в союзниках согласья нет…

Союзниками Германии в первой мировой войне были Австро-Венгрия, Турция и Болгария, но этот союз доставлял ей немало хлопот. Начальник немецкого генштаба Гинденбург признавался: «Самой трудной задачей для высшего командования было не проведение больших операций, а примирение различных интересов отдельных союзников».

Генерал Людендорф говорил еще резче: «Для нас было роковым, что мы были связаны с такими умирающими государствами, как Австро-Венгрия и Турция».

Конрад фон Хетцендорф как военный художник

Наиболее крупной фигурой из военачальников-союзников германской армии был фельдмаршал Конрад фон Хетцендорф, начальник австрийского генштаба. Периодически он выступал со оригинальными смелыми инициативами, которые, однако, редко подкреплялись строгими расчетами имеющихся сил и средств. «Конрад был крупный художник, — писал А. Снесарев, русский генерал и ученый, — но рисовать ему приходилось на скверном полотне и дурными красками».

Проблемы союзной стратегии

В военном союзе стран Антанты — Великобритании, Франции и России — также имелись серьезные проблемы. «Действительная слабость стратегии союзников, — писал Ллойд Джордж, — заключалась в том, что ее никогда не существовало».

«Единственной основой межсоюзной стратегии был календарь», — иронизировал он над тем, что долгое время союзники согласовывали свои действия лишь по примерным срокам и датам.

«Германский союз, — писал Лиддел Гарт, — в численном отношении был слабее, но возглавлялся одной головой (немецким генштабом), тогда как Антанта была численно сильнее, но в руководстве ею участвовало слишком много голов».

Война обнажает характеры

Начиная с Фалькенгайна и Людендорфа, немецкие генералы ревностно относились друг к другу, споря своим честолюбием, хотя и в рамках воинского этикета. «Если присмотреться к влиятельным личностям, к их соревнующимся честолюбиям, — писал в своем дневнике один из штабных офицеров, — то надо все время помнить, что на другой стороне — у французов, англичан и русских — это еще хуже, иначе легко выйти из равновесия».

У англичан столкновение честолюбий и характеров проявлялось, начиная с высших руководителей государства и армии. Премьер-министр Ллойд Джордж имел постоянные трения с начальником генштаба Робертсоном и командующим британскими войсками во Франции Хейгом. «Оба — люди с ненормально упрямым характером», — сетовал премьер-министр. Добившись смещения Робертсона, он продолжал ссориться с генералом Хейгом. О столкновении характеров Ллойд Джорджа и Хейга Лиддел Гарт писал так: «Один — легкомысленный уэльсец, другой — упрямый и молчаливый шотландец».

Роковая весна 1917-го

Германия могла не выдержать общего наступления с запада и востока, которое Антанта решила провести весной 1917 г. Но Февральская революция в России сорвала наступление русских войск. «Только русская революция спасла нас от гибели», — говорил генерал Людендорф. Наступление же с запада обернулось для союзников «бойней Нивеля» (по имени французского главнокомандующего): англо-французские войска за месяц наступления потеряли около 0,5 млн человек. И все же в апреле 1917 г. Антанта одержала крупную победу на другом фронте — политическом: США заявили о вступлении в войну против Германии.

Не уследили за Лениным

О содействии германских властей Ленину, направлявшемуся в апреле 1917 г. в Россию, генерал Людендорф писал следующее: «Отправлением Ленина, наше правительство возложило на себя особую ответственность. С военной точки зрения его проезд через Германию имел свое оправдание: Россия должна была пасть. Но наше правительство должно было следить, чтобы мы не погибли вместе с ней».

Как покажет время, германское правительство за этим не уследило.

Еще одно чудовищное оружие

В боях под французским городом Ипр в июле 1917 г. немцами для поражения противника было использовано химическое отравляющее вещество (получившее название «иприт»). Вот как описывал результаты газовой атаки один из английских офицеров: «Пелена газа была ясно видима и имела запах хрена. Не замечалось никакого немедленного действия на глаза или горло… Я приказал людям надеть только загубники и носовые зажимы респиратора, чтобы избежать вдыхания газа, и мы продолжили свою работу. На следующее утро я совершенно ослеп, так же как и те 80 человек, которые меня сопровождали. Один или двое из нашего отряда умерли».

Призрак России, удививший Антанту

Надежды союзников на Россию окончательно рухнули в ноябре 1917 г.: большевики демобилизовали русский фронт и развернули в стране классовую борьбу за социализм. Черчилль писал: «Россия упала на полдороге и во время этого падения совершенно изменила свой облик. Вместо старого союзника перед нами стоял призрак, не похожий ни на что существовавшее до сих пор на земле. Мы увидели государство без нации, армию без отечества, религию без Бога».

Техника против человека

Военно-техническая мощь англо-французских армий непрерывно возрастала. Осенью 1917 г. для действий по ликвидации Мальмезонского выступа на 10 километрах фронта они сосредоточили 1900 орудий (в т. ч. около 1 тыс. тяжелых), 300 самолетов и 63 танка. Всегда спокойный генерал Людендорф вспоминал об обороне Мальмезона как об «акте ужасной драмы»: «Против человеческих тел, которые влачили жалобное существование в глубоко затянувшихся илом воронках от снарядов, было брошено такое количество снарядов, о котором до войны человеческий ум не имел представления. Ужас Верденского поля сражения был превзойден».

Немецким войскам пришлось отступить.

60 солдатских километров

3 марта 1918 г. Германия поставила Советскую Россию на колени Брестским миром, а 21 марта начала решительное наступление на французском фронте, в Пикардии. Единственное, что удалось сделать немецкой армии, — это продвинуть линию фронта вперед на 60 километров. Организатор наступления генерал Людендорф говорил: «Это был блестящий военный подвиг, который навсегда будет запечатлен в мировой истории». С учетом стратегически безнадежных перспектив германской армии такая оценка была лишь данью угасающему геройству немецкого солдата.

Фош, знавший себе цену

Генерал Фош, назначенный координировать совместные действия французских, английских и американских войск, остро чувствовал нехватку полномочий для такой роли. Он сердился, говоря, что должности «координатора» в армии просто не существует. «Что я такое? — с сарказмом шутил он. — Я лишь господин Фош, достаточно известный господин Фош, но все еще только господин Фош и не более того».

В апреле 1918 г. он наконец получил официальную должность верховного главнокомандующего союзными армиями. Поздравляя французского генерала с этой должностью, британский премьер-министр Ллойд Джордж с улыбкой спросил его: «За кого же мне держать пари? За Людендорфа или за Фоша?» Новоиспеченный верховный главнокомандующий со всей серьезностью ответил: «Пока что можно держать за меня: Людендорфу не удастся прорвать наш фронт. А до конца вопрос о том, кто лучше, выяснится, когда нам придется прорывать его фронт».

Першинг — «Черный Джек»

Генерал Першинг, возглавлявший американские экспедиционные силы в Европе, отличался замкнутым характером, самолюбием и независимостью. Верховный главнокомандующий союзными армиями Фош, однако, был к нему терпелив. Однажды премьер-министр Франции Клемансо спросил у Фоша, не попросить ли американского президента Вильсона заменить Першинга ввиду его строптивости. Фош ответил: «Вы знаете, что я тоже не ангел. Першинг умеет и любит воевать, а это главное».

Доблестно воевавший «Черный Джек», как звали Першинга солдаты, стал национальным героем США. По окончании войны он был удостоен чина генерала армии, который до этого имел лишь Джордж Вашингтон. Имя «Першинг» будет носить одна из американских ядерных ракет.

«Генерал Танк» проламывает оборону

Ранним утром 8 августа 1918 г. союзники нанесли внезапный мощный удар по германским войскам в районе Амьена. После массированных ударов артиллерии на 20-километровом участке прорыва вперед двинулась бронированная армада — 415 танков, сопровождаемых пехотой. На этот раз новое «дьявольское оружие» — танки, оснащенные пулеметами, показали свою грозную силу. Немцы в беспорядке отступили. «Их броневики, — писал Х. Риттер, — издевались над доведенной до отчаяния германской пехотой». «Не гений маршала Фоша побил нас, — заявил немецкий генерал Цвель, — а генерал Танк».

Людендорф назвал 8 августа «черным днем германской армии».

Нужен ли XX веку Наполеон?

Мучаясь над проблемой организации наступательных действий, союзники все большую ставку делали на подавление германских войск военно-технической мощью. Иронизируя над генералами, французский военный писатель Ж. Пьерфэ отмечал: «Настоящими господами в современной войне являются инженер, химик, промышленник. Есть ли еще при этом смысл в существовании стратегов, потомков Конде, Фридриха и Наполеона?»

«Никогда уже больше, — писал Черчилль, — Александр, Цезарь или Наполеон не поведут своих солдат в бой… В будущем они будут сидеть, окруженные чиновниками, в безопасности, тогда как всевозможные орудия будут по телефону убивать, давить и душить десятки тысяч людей на полях сражений».

Соотношение войны и революции

Исходными стратегическими ошибками Германии в первой мировой войне были переоценка своих сил и ведение войны на два фронта. Германские военные вожди не хотели этого признавать. Генерал Людендорф видел источник поражения Германии в развитии революционных настроений, перекинувшихся в страну из России. «Наше поражение началось с русской революции», — писал он. «Англия преподнесла Китаю опиум, враги внесли к нам революцию», — считал лучший военный стратег Германии.

Германский император Вильгельм II винил во всем английскую пропаганду, разлагавшую немецкие войска. Он называл ее таким же «ужасным орудием войны в их (англичан) руках, как и танки». Ноябрьскую (1918 г.) революцию в Германии Вильгельм объявил «ударом в спину в том момент, когда мир был уже совсем близок».

Просьба о мире — обязанность побежденных

В начале ноября 1918 г. Германия была готова признать свое поражение в первой мировой войне. 8 ноября официальная германская делегация прибыла на станцию Ретонд в Компьенском лесу для встречи с маршалом Фошем, верховным главнокомандующим войск Антанты. Ход встречи был запротоколирован французской стороной. «Рассаживаются за столом. Маршал Фош спрашивает германскую делегацию о цели их приезда-. Германский имперский статс-секретарь Эрцербергер отвечает, что германская делегация прибыла выслушать предложения союзных держав относительно заключения перемирия. Маршал Фош отвечает, что он не имеет никаких предложений. Эрцербергер зачитывает текст последней ноты американского президента Вильсона, в которой говорится, что маршал Фош уполномочен сообщить условия перемирия. Маршал Фош отвечает, что он уполномочен их сообщить, если германские делегаты попросят перемирия. «Просите ли вы перемирия?» Эрцербергер и Обердорф заявляют, что они просят перемирия. Тогда маршал Фош объявляет, что сейчас будут зачитаны условия перемирия».

Германской стороне был зачитан проект договора, фактически означавший ее безоговорочную капитуляцию.

События на рейде Инкейт

21 ноября 1918 г. британский адмирал Битти во главе Флота метрополии встречал на рейде Инкейт прибывший для капитуляции германский флот. На мачте флагманского корабля Битти был поднят сигнал, полностью повторявший сигнал адмирала Нельсона своей эскадре после Абукирского сражения 1798 г.: «Сегодня в 18.00 я намереваюсь отслужить молебен и возблагодарить Бога за победу, ниспосланную им оружию Его Величества. Каждому кораблю рекомендую сделать то же самое».

Через семь месяцев, за два дня до подписания Версальского договора, германские экипажи, воспользовавшись отсутствием охраны, затопили на британском рейде свои корабли. На глубокое дно ушло 400 тыс. тонн металла, образовавших могильник германского флота.

Руководители немецкого генерального штаба П. Гинденбург и Э. Людендорф со своими подчиненными

Чем знаменит Компьенский лес

Американский президент Вильсон считал, что не следует по примеру Пруссии времен Бисмарка унижать побежденного противника, как это было после франко-прусской войны 1870–1871 гг. Но по настоянию Франции, поддержанной Великобританией, в Компьенском лесу, а затем в Версале Германия была вынуждена подписать унизительные для нее условия мира.

В 1940 г. Гитлер, победив Францию, заставит французов на том же месте в Компьенском лесу принять сверхжесткие условия капитуляции.

О роли США в мире

По окончании первой мировой войны президент США Вильсон говорил: «В настоящее время весь мир обращается к Америке, надеясь, что она исправит несправедливости, осуществит его надежды и загладит причиненные ему обиды… По моему мнению — я всем сердцем хочу, чтобы я оказался неправым, — нас ждет трагедия разочарования».

Мечтания писателя-фантаста

Первая мировая война принесла огромные бедствия народам. Она унесла 9,5 млн жизней, обострила социальные вопросы, вызвала волну революций. Английский писатель Герберт Уэллс в книге «Международная катастрофа 1914 года» сделал вывод о необходимости создания мирового государства — «Федерации всего человечества», которое бы имело единое правительство и создало «чистую и незапятнанную» мировую религию. Тогда, считал Уэллс, милитаризму придет конец, «не будет ни армий, ни флотов, ни безработных, ни богатых, ни бедных классов населения».