1

1

Теперь— самая сложная часть моей книги. О Сталине — как человеке.

И опять-таки позвольте с экономики… Ну куда без нее.

Сталин был первоклассным и самостоятельно думающим экономистом. За три месяца до своей смерти 74-летний и умудренной жизнью человек сам редактирует учебник политэкономии, лично ведет переписку с оппонентами, в которой он вежлив, корректен и предельно лапидарен в своих аргументах. В его личной библиотеке порядка 30 тысяч томов книг, из которых более 5,5 тысячи им проштудированы и имеют пометы. Кто прочитал в своей жизни хотя бы более ста книг, поймет этот вот довод.

Сталин при желании мог входить в экономические тонкости, но он никогда не забывал главное — зачем стране нужна экономика. И если писал Постановления Совнаркома об организации снабжения всей промышленности Советского Союза, то этот документ должен был в первую очередь для него самого ясен. А ясность можно изложить максимум на полутора страницах… И так во всем…

Ведь цель сталинской экономики — обеспечение товарами и услугами всего народа, а не гайдаровский показ населению этих товаров в витринах магазинов. Сталину нужна была экономика, которая способна обеспечить всех жителей СССР пусть небольшими, но теплыми и комфортабельными квартирами, а не экономика, способная построить дворцы для некоторых на Рублево-Успенском шоссе, а остальным предоставить ипотечную иллюзию пожизненных камикадзе. Сталин прекрасно понимал и читал изящные выпады Жана-Шарля-Леонарда-Симонда де Сисмонди.

Все же, как никак, а Сисмонди был ярый сторонник трудовой теории стоимости: «Благодаря прогрессу промышленности и науки, — говорит Сисмонди, — каждый рабочий может производить ежедневно много больше, чем требуется ему для собственного потребления. Но в то же время то самое богатство, которое производится трудом рабочего, если бы он сам был призван потреблять его, сделало бы его малоспособным к труду».

По его мнению, «люди» (т. е. нерабочие), «вероятно, отказались бы от всяких усовершенствований искусств, равно как и от всех наслаждений, доставляемых им промышленностью, если бы им пришлось покупать это ценой столь же упорного труда, каким является труд рабочего…

В настоящее время усилия отделены от вознаграждения за них; не один и тот же человек сначала работает, а потом отдыхает; напротив, именно потому, что один работает, другой должен отдыхать… Следовательно, бесконечное умножение производительных сил труда не может иметь никакого иного результата, кроме увеличения роскоши и наслаждений праздных богачей».

В силу этого — сталинскую квинтэссенцию политэкономии середины XX века в СССР можно свести к не менее блестящей мысли Дестюта де Траси: «Бедные нации суть те, где народу хорошо живется, а богатые нации, суть те, где народ обыкновенно беден»…

Только вот с понятием нации у Сталина было все гораздо проще, чем у де Траси. Нацией теперь становился весь советский народ, а не некоторые его развитые национальности. Для уяснение этой простой истины существовал партийный билет. Его очень быстро можно было лишиться, если помнить в первую голову, кто ты по национальности.

В этом смысле сталинская задача становилась простой — сделать тождественным понятие нации и советского народа. Посему Дестют мог рукоплескать своей мысли — ее советское изложение становилось таким: Советский народ по сути тот, всем национальностям которого хорошо живется.

И не надо быть лаборантом НИИ в кресле главы правительства, чтобы не понимать в своей жизни экономиста такие очевидные вещи. Сталину нужна была экономика, способная дешево и быстро переместить любого гражданина страны туда, куда он пожелает, а не экономика, способная создать сверхкомфортабельные легковые автомобили для части населения. Сталину нужна была экономика, способная обеспечить всех продуктами питания, сделать основную массу их доступной каждому. Сталину нужна была экономика, способная производить огромное количество товаров при условии столь же огромного платежеспособного спроса на них…

То есть если кто-либо хочет развить свою экономику, ему нужны не инвестиции, не займы и не надо стоять на коленях перед американо-швейцарскими гномами Международного валютного фонда или Банка Реконструкции и Развития вместе с Всемирным банком в придачу… Надо просто позаботиться о покупателях для своих же товаров. А если найдутся умники, которым это не понравится — то дать им линейкой по рукам.

Сталин это понимал и, даже пропустив вход в историческую калиточку июля 1940 года, линейку в своих руках всегда умел пустить в дело… и по делу… Он рассматривал несколько вариантов поиска покупателей для экономики СССР.

Например, прусский. Предусматривающий аннексию какой-либо страны, создание препятствий для ее промышленности и за счет ее рынка и ее покупателей — развитие собственной экономики.

Или английский путь. Захват колоний и использование их рынка для развития промышленности метрополии. Но эти пути не подходили Советскому Союзу.

Как этого бы ни хотелось В.Б. Резуну, а к середине XX века на планете Земля с аннексиями чужих государств было не так уж просто… Лига Наций, понимаете ли, баланс взъерошенных сил самых разнообразных по цвету пактов, союзов и осей… Да и с колониями как-то все уже определилось и устаканилось. Только по результатам глобальных мировых войн можно было претендовать на перетасовку колониальных протекторатов.

А растить собственную экономику, пусть даже по версии Суворова-Резуна, чтобы банально уверенно затеять новую мировую войну… так вот, растить собственную экономику по-любому нужно было до начала такой войны… Иначе ведь просто побьют… Ну а как ее растить?.. Без аннексий, контрибуций и заморских колоний?.. И уж без иностранных инвестиций — точно.

Сталин отлично понимал то, что стало очевидным нашим экономистам только к концу XX века, и то невероятными усилиями таких публицистов-первопроходцев, как Андрей Паршев:

«..Любое производство на территории России характеризуется чрезвычайно высоким уровнем издержек. Эти издержки выше, чем в любой другой промышленной зоне мира. Простейший анализ затрат на производство по статьям расходов показывает, что по каждой статье Россия проигрывает почти любой стране мира, а компенсировать излишние затраты нечем. В первую очередь это происходит из-за слишком сурового климата — производство, да и просто проживание в России требует большого расхода энергоносителей. Энергия стоит денег, поэтому наша продукция при прочих равных условиях получается более дорогой.

Из этого следуют два следствия. Во-первых, наша промышленная продукция, аналогичная иностранной по потребительским характеристикам, оказывается выше по себестоимости и при реализации по мировым ценам приносит нам убыток, а не прибыль. Во-вторых, наши предприятия оказываются невыгодным объектом для привлечения капиталовложений из-за рубежа, да и для отечественных инвесторов привлекательнее иностранные рынки капитала… Поэтому в условиях свободного перемещения капиталов ни один инвестор, ни наш, ни зарубежный, не будет вкладывать средства в развитие практически ни одного производства на территории России. И дело не в отсутствии патриотизма у наших капиталистов, а также жуликов и коррупционеров — я вполне допускаю, что они горячие патриоты, — дело в законах экономики, ориентированной на прибыль. Никаких инвестиций в нашу промышленность нет и не будет.

То есть каждый буржуй понимает, что значительная часть его денег, вложенная в российскую промышленность, будет потрачена просто на борьбу с неблагоприятными условиями без всякой пользы для конечного продукта. Если этого не понимает инвестор, то понимает банкир, дающий инвестору кредит и проверяющий его бизнес-план. А что бывает с промышленностью без инвестиций, мы знаем…»[52]

Эти блистательные мысли Андрея Паршева нашли, кстати, свое великолепное подтверждение совсем на другом примере ранней весной 2010 года в Западной Европе.

Все дело в том, что вот эта зима 2010 года была особенно суровой. В результате знаменитые на весь мир своим качеством дороги Германии сейчас, когда я делаю эту вставку в этот текст моей книги, приведены в полную негодность.

Честно говоря, я всегда подозревал, что в избитой пословице «В России есть две беды — дураки и дороги…» явно что-то не так. Но даже я был ошарашен таким убийственным следствием ранневесенних немецких морозов, когда то замерзающая…, то таящая вода просто повергла в прах былое величие Европы в деле строительства дорог.

Поверьте — этого величия нет!

Есть только климат Гольфстрима, что не позволяет супердорогому покрытию немецких автобанов превращаться ранней весной в пыль.

Как же смешно и растерянно сейчас выглядят немцы, пытающиеся хоть как-то подлатать выбоины и целые асфальтовые промоины у себя под Потсдамом…

Мрак… Юрий Лужков— просто гений и образец работы высшего качества с дорожным покрытием по сравнению с этими раскисшими во всех смыслах бундас…

Посему уж не взыщите…

И Сталин выбрал американский путь развития советской экономики. Путь развития собственного рынка, создание покупателей прежде всего внутри собственной страны. Вот Вам вариант того, как Генри Форд, основатель автомобильной штатовской индустрии, создавал себе покупателей. Он стал платить рабочим своих заводов невиданную по тем временам заработанную плату — 5 долларов в день, хотя этим и спровоцировал профсоюзы в других отраслях на требования к ее соответствующему повышению.

Когда коллеги по бизнесу выплеснули свои эмоции в части фордовского ренегатства идеалов присвоения Марксовой нормы прибавочной стоимости, Генри резонно возразил и им…, и К. Марксу: «А кто будет покупать мои автомобили?»

Чтобы увеличить производство чего-либо, нужно сначала дать деньги покупателю. Создав средний класс, класс людей, для которых покупка автомобиля стала обычным делом, США развили свою автомобильную экономику… Но у Генри Форда не было другого пути. Другой путь, более эффективный, возможен только при плановом хозяйстве, и Сталин воспользовался именно им.

Чем плох… или недостаточно хорош путь Форда?.. А это ведь вопрос того же уровня, как и с политической оценкой наследия А.Чаянова. Эти оба экономических выбора на разных сторонах Земли вполне самодостаточны, но только не для страны, попавшей в исторический цейтнот… При повышении зарплаты хозяин (пусть и государство в целом) вынужден поднять и цену на продукцию, которую делают его рабочие. Это просто путь роста цен. И не надо уже к 2009 году объяснять, что следствием этого будет обесценивание денег. И в карманах, и в Сбербанке. То есть покупательная способность денег падает, понижая эффект от роста зарплаты.

Посему Сталин поступил по-другому. Имея возможность влиять на цены и на зарплату, он принудительно зафиксировал зарплату, установив балансово-социально справедливый ее уровень в разных отраслях и профессиях, и начал планомерно снижать цены. При этом свой, внутренний покупатель страны с каждым понижением цен получал возможность покупать тем в большей степени, чем цены снижались. Ибо рубль дорожал и в карманах, и в Сбербанке.

Сталин был категорическим противником подъема цен по двум причинам.

Во-первых, даже если индексировать зарплату, повышая ее вслед за ростом цен, то на этот расчет банально требуется время. А цены уже повышены, валюта обесценена, а остатки зарплаты в кармане прежние… Мы же всегда тратим деньги, полученные при индексации старых цен, а покупать вынуждены уже по новым ценникам…

Во-вторых, возможность повышения цен плохо стимулирует творческую мысль. У инженеров и ученых пропадает стимул к работе по снижению себестоимости. Зачем тратить силы на то, чтобы получить дополнительный рубль прибыли, снижая на этот же рубль себестоимость, если просто повышение цены на 10 рублей сразу даст 10 рублей прибыли. Это самообман, повышение цены снижает производство, гасит и прибыль, и реальный доход, но самообман очень соблазнительный… и прибыльный. Ибо проще государственный бюджет дербанить. Кстати, первыми кто это усвоил, были военные бюджетники США.

И еще.

Для свободных цен требуются резервы производства и рабочей силы (безработица). Но и то и другое может быть лишь в тех странах, которые политически не ставят задачу своей экономике в качестве цели — обеспечение услугами и товарами всех в стране, а только некий рынок — то есть людей с деньгами…

Повторяю…, для коммуниста, в отличие от капиталистического демократа, вопрос — ОТКУДА у человека деньги… или эквивалент их блага — является принципиальным! Кто не помнит великую фразу друга человека — управдома Ноны Мордюковой: «Наши люди в булочную на такси не ездят!..» — произнесенную ею с экрана уже аж на закате СССР.

Или как спросил задним числом тов. Суворов в своей работе уже 2002 года «Тень Победы» (гл. 23, разд. 4) у всесоюзно известной фронтовой певицы Руслановой: откуда могли у Лидии Андреевны сразу после войны появиться аж 132 картины великих русских мастеров?.. От Шишкина и Сурикова до Брюллова и Левитана? Если на деньги от своего собственного творчества в то время Русланова не могла купить даже рамы от картин таких художников.

Очень резонный вопрос… И задает его Владимир Богданович справедливо… и как истый коммунист, кстати.

Получается— что вопрос справедливости волнует всех…, во все времена… и на любых континентах. И это еще один повод, почему коммунист Сталин не мог допустить ни свободных цен, ни конкуренции, ни резервов производства и людских ресурсов. Однако развитие экономики через фиксацию зарплаты и снижение цен учитывало и еще ряд особенностей — как общих, так и сиюминутных.

Вся экономика СССР была, образно говоря, единым заводом. А на заводе не имеет значения, все ли цеха работают с прибылью. На любом реальном заводе всегда существуют цеха, которые априори бесприбыльны (т. е планово-убыточны), а работают по смете — им дается определенное количество денег для работы, и они обязаны просто не переходить этот предел. Для завода же, как и для всей страны, важно, чтобы вся экономика была прибыльна. Неважно, что часть заводов и колхозов нашей страны могли быть нерентабельны. Но они наверняка были социально значимы для жизни обычного человека. Ибо давали ему работу и очень важное в жизни человека — чувство своей нужности. Главное, чтобы вся страна, где есть такие хозяйства, — была бы рентабельна, чтобы рос ее национальный доход.

Осмелюсь предположить, что вот эта тяга к соблюдению всеобщей справедливости — была одной из главных черт в характере Сталина, которая затем находила воплощение во многих его делах и решениях. Да взять хотя бы сталинский подход в таком принципиальном вопросе, как воинские награды. И опять вынужден цитировать В.Суворова: «…мог бы товарищ Сталин золотишко на ордена использовать любое. Велика ли солдату разница — 375-й пробы золото на его ордене или 585-й. Проба на орденах все равно не ставится. Но Сталин и на солдатские, и на офицерские, и на генеральские, и на маршальские ордена использовал золото только 916-й пробы. И «Отечественная война» I степени, и «Слава» I степени, и все остальные выполнялись из золота высшей пробы…»[53]

Вот в этом — весь Сталин.

Из сиюминутных особенностей — главная была в том, что СССР, находясь в плотном окружении стран, мягко говоря, не разделяющих его социально-экономические новации, не обладал какой-либо гарантией, что он сможет купить за границей необходимые ему станки и оборудование.

Все то, что обычно сопутствует культурному западному менталитету покупателя — лицензионное, гарантийное и постгарантийное обеспечение как неотъемлемое право собственника продукта, приобретаемого за свои деньги — не было нам гарантировано. Как видим — деньги и для Запада весьма часто бывают вторично-третичным элементом. Было бы желание… и политическая нелюбовь.

Чтобы понять, насколько Сталин понимал суть англосаксонской цивилизации, мы должны заглянуть в нашу газету «Известия» спустя 50 лет после описываемых сейчас мною событий сталинской индустриализации СССР.

В этой газете от 25 июня 2007 года приведена прелюбопытная табличка.

В ней содержится неполный список объектов англосаксонской цивилизации, которые хотели бы себя продать в достойные руки в период 2006–2007 годов. В том смысле достойные, чтобы после покупки новый владелец сохранил бы и развил профиль купленного объекта. Был, так сказать, полезен не только деньгами, но и профессиональным опытом.

В таблице упомянуто порядка 18 объектов купли-продажи.

Общая сумма предлагаемого — 82 млрд. долларов США.

И все эти объекты хотели купить российские инвесторы.

Да-да… Российские.

И все эти предприятия Запада, которые очень хотели продаться…, в российские руки не перешли.

И ENI Power(Италия), и Deutshe Telecom(Германия), и Centrica (Великобритания) и многие-многие другие. А ведь покупать-то хотели ведущие специалисты своего дела, к тому же и поставщики сырья, и мощной клиентской сети («Газпром», «Лукойл», АФК Система).

Что? 82 млдр. долларов были не нужны западной экономике?

Очень были нужны.

Может, эти предприятия так и не были проданы?

Нет — были… И на более худших для себя условиях.

Так в чем же дело?

…А вот НИИИИИЗЯЯЯЯЯЯ……

Нииизя, чтобы РФ вкладывала свои нефтедолларовые средства в реальный сектор англосаксонской цивилизации. Удел этих средств РФ — американские биржевые бумаги.

В лучшем случае — американские же казначейские обязательства.

То есть то, что, как любит говаривать тов. Суворов, может быть легко нами профукано, оказалось профукано к тому же под контролем флагмана западной цивилизации.

Как это было организовано, долго ждать не пришлось.

Конец уже 2008 года показал «надежность» финансовых инструментов англосаксов по всему миру.

Единственным исключением, что, впрочем, только подтвердило правило, стало западное согласие на приобретение Сбербанком РФ на паях с MAGNA тонущего вместе с американским GM немецкого OPEL. Так сказать, в омуте Коллапса 2009 года удалось зубами вытащить и попытаться спасти с выгодой для нас что-то значимое из англосаксонских активов. И то это настолько странно, что верится с трудом…

Так что ж тогда дивиться, что СССР становился экономически как сталинская держава. Держава, где производство средств производства вынужденно должно было превалировать в начале его развития. Держава, где в сельском хозяйстве вынужденно будет взят курс не на то, что легче и удобнее крестьянину, а на то, что нужно сейчас в целом стране. На товарное производство хлеба и высвобождение новых работников во все сферы жизни — в промышленность, в науку, в военное строительство, в культуру и образование.

Надеюсь, что приведенными выше расчетными выкладками показателей промышленного и сельскохозяйственного производства, сравнительными данными темпов роста национального дохода я смог убедить Вас в том, что страна, у штурвала которой стоял Иосиф Сталин, реально производила товары и услуги, позволяющие ей претендовать на лидирующее место среди экономик других стран, относящих себя к лидерам свободного и демократического мира. И это было сделано еще до того, как советской геологоразведкой были открыты, по сути, вторые по объемам в мире запасы нефти и газа, приходящиеся на одну страну.

Причем мощь сталинской организации труда советского народа была основополагающего свойства. И даже по его смерти наши усилия и результаты труда искренне потрясали весь мир. «Нью-Йорк тайме» сообщала об этом так:

«…90 процентов разговоров об искусственных спутниках Земли приходилось на долю США. Как оказалось, 100 процентов дела пришлось на Россию…» «..Люди слушали радио, а ночью забирались на крыши домов и выходили во дворы, чтобы увидеть в ночном небе движущуюся световую точку, похожую на блуждающую звезду. Обычно новое изобретение или открытие вызывало стандартный вопрос: «Что на сей раз сотворил Господь?» Теперь вопрос звучал по-другому: «Что эти русские сделают в очередной раз?»

Ведь именно Сталин подписал 13 мая 1946 года документы о создании в СССР ракетно-космической индустрии, назначив С.П. Королева главным конструктором межконтинентальных ракет. Парадокс судьбы Сергея Павловича опять-таки в том, что он в 30-х годах успел побывать в цепких руках ежовского НКВД и посмотреть на Колыму, а затем от души потрудиться в бериевской интеллектуально-закрытой «шарашке». Выдав затем на-гора то, от чего на Западе до сих пор восхищаются и одновременно ворочаются по ночам.

Теорию же исследования вопроса возможности создания искусственного спутника Земли вело НИИ-4 под руководством Тихонравова М.К при Министерстве обороны с 1950 по 1953 год. А вот практику возможной доставки подобного аппарата на космическую орбиту разрабатывали даже еще ранее — в тесной связи с предупреждением от американского ядерного нападения.

Если мы в 1948 году начинали конструировать свою Р-1, копируя немецкую Фау-2, то уже к 1953 году мы сделали идеологически иную по конструкции свою Р-5, а с мая 1954 года была заложена конструкция принципиально новой двухступенчатой баллистической ракеты Р-7, чьи носители и вывели в октябре 1957 года первый искусственный Спутник планеты Земля, потряся до основания мировоззрение всех ее жителей. Именно и прежде всего — интеллектуальной мощью СССР.

С технической точки зрения, Р-7 Сергея Королева, Мстислава Келдыша и Валентина Глушко была оригинальна еще и тем, что ее двигатели впервые работали не на спирте, а на керосине. И именно вторую ступень Р-7 на орбите видело все Человечество с Земли как мерцающую звездочку, перемещающуюся в ночном небе. Русское слово «спутник» сразу вошло в языки всех народов мира. Анонсы на первых полосах зарубежных газет тех исторических октябрьских дней 1957 года были полны восхищения подвигом нашей страны. «Величайшая сенсация века», «Воплощенная в жизнь заветная мечта человечества», «Окно во Вселенную открыли Советы», «Эта великая победа является поворотным пунктом в истории цивилизации», «Уже сейчас ясно, что 4 октября 1957 года навеки войдет в анналы истории» — вот некоторые из тогдашних заголовков мировой прессы.

Ибо запуск первого искусственного спутника Земли — событие всемирно-исторического значения, которое, по выражению академика Н. А. Пилюгина, стоит «вне конкурса» в списке всех последующих достижений космонавтики.

Это все более ясно становится именно с годами, по мере нашего удаления от 4 октября 1957 года. При всей грандиозности прошедших полетов и полетов будущих, при всем восхищении нашем отвагой Юрия Гагарина и первопроходцев Луны, при всей фантастичности фотографических панорам Венеры и Марса именно этот шар — начало всех начал.

Первый спутник имеет одно принципиальное, даже не техническое, а философское, мировоззренческое отличие: это первое сотворенное человеком тело, которое, будучи подброшенным над Землей, не упало обратно. В этом смысле все последующие космические старты — лишь усложненное повторение его. И всегда останутся только повторением.

Всему миру стало ясно, что успех Советского Союза не случаен: достижения в космосе — зеркало его грандиозной созидательной работы на Земле. В США поняли, что космическим взлетом СССР обязан прежде всего широкой демократической системе образования, позволяющей любому способному человеку подняться к вершинам знания. Поняли, что советская космическая техника выросла на мощном фундаменте развитой науки, техники и индустрии советской страны. Страны со сталинской конструкцией…

А вот мнение американской «Чикаго трибюн» об этой конструкции спустя 50 лет:

«Когда-то чиновники из НАСА хотели вообще выставить россиян из проекта Международной космической станции. Эти неумехи-Иваны понятия не имеют о высоких технологиях: они только и умеют, что склепать пару канализационных труб, залить керосин, посадить сверху парочку астронавтов и запустить все это к сараю на орбите под названием «Мир»…. Русские же тем временем просто летают в космос. Они разработали эффективную базовую конструкцию и остаются ей верны. Для запуска кораблей на орбиту русские используют ракету «Союз», сконструированную еще в 1960-е гг. На счету «Союза» более 1000 запусков, он доставлял на орбиту все что угодно — от военных спутников до космического туриста Денниса Тито. Такую ракету конструкторы называют «простой, как топор»…. Если бы мне пришлось лететь, я бы выбрал «Союз», а не шаттл. Я скорее доверюсь Ивану с разводным ключом, чем выпускнику Калифорнийского технологического с его научной степенью и навороченным компьютером…»[54]

Ноне… к 2010 году, как выяснилось, американцы вообще теперь не могут без русских оказаться в космосе. Вся их программа «Шаттл» поставлена на прикол.

Зато летчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза В. Севастьянов в статье «Отчет перед Циолковским» уверяет, что сегодня роль российской космонавтики сведена к бесплатной доставке американцев на МКС и техническому обслуживанию станции. Американцы испытывают на МКС свою систему сверхточного наведения оружия. И ни один наш космонавт ни разу не побывал в их отсеке![55]

Свою же собственную орбитальную станцию «Мир» мы благополучно затопили в марте 2001 года…, а планируемый к выводу на орбиту ей на смену еще советским руководством «Мир-2» к 1995 году так и не был запущен.

У РФ были тогда дела поважнее….

Демократия и права человека, перестройка и гласность, гай-дары и чубайсы вкупе с гусинскими и березовскими срочно пилили остатки страны под лозунгом народной приватизации…

Оставим на совести генерального директора «Росавиакосмоса» Коптева Юрия Николаевича заявление на январском заседании Правительства РФ 2000 года о том, что гарантийный срок службы станции «Мир» изначально был заложен как 3 года!!![56]

Ей-ей…, вот мне лично как-то сомнительно, что советское правительство даже времен позднего Брежнева было так расточительно, бросая на ветер всего трех лет эксплуатации гордости СССР такие сумасшедшие деньги.

Это мое сомнение подкрепляет и тот факт, что фактически окончательная сборка плановых модулей нашей станции «Мир» была завершена на орбите только к 1996 году.

То есть запланированный еще фактически со времен СССР монтаж станции длился 10 лет. Зачем же монтировать новые модули к той базовой части, которую якобы надо было начинать топить в океане уже к 1990 году!?..

А ведь пристегнули к формально отжившему свой век целую серию таких модулей, как модули «Квант-2» (ноябрь 1989), «Кристалл» (июнь 1990), «Спектр» (июнь 1995), «Природа» (июнь 1996)…

Всего поднято в космос 136 тонн, из которых 11 тонн уникальной и сверхдорогой научной аппаратуры, причем 75 % этого веса появилось после официально истекшего по докладу Коптева Ю.Н. гарантийного срока. Как-то не сильно в этой истории станции тогда получается нормальной логики и элементарного расчета ее дооснащения.

Понимаю Вас, Владимир Богданович, — что коммуняки идиоты по своей природе…, но не настолько же….

И все это добровольно и по нашей команде громыхнуло на дно океана 23 марта 2001 года в 8 часов 59 минут и 40 секунд…

Ведь всяко разно, а стоимость нашей уникальной орбитальной станции, если мне не изменяет память, изначально составила более 3 миллиардов долларов, а затем было дополнительно инвестировано еще 1,3 миллиарда долларов (в том числе и из зарубежных источников). И это в ценах времен ее конструирования и изготовления…, то есть в диапазоне середины 70-х — середины 80-х годов.

По ценам середины 90-х годов подобная национальная гордость на орбите обошлась бы американским налогоплательщикам минимум в 15 миллиардов долларов.

Вот почему эта сверхбогатая на костях всего мира страна и отказалась от самостоятельного производства собственно американской орбитальной станции, хотя ее и планировали назвать ну никак не меньше, чем FREEDOM…

США как всегда, сделали умнее…, въехав в «рай» на чужой шее.

С 1993 по 1998 год они перечислили ельцинской РФ всего 500 млн. долларов — и за это 5 лет набирались опыта, уму-разуму и собирали бесценный материал о работе реальной чужой станции на космической орбите, а затем, разобравшись что к чему, пристегнули нас, как банальных извозчиков, на номинально международную орбитальную станцию МКС, на которой реально они сейчас полные хозяева с правом ведения закрытых для всех исследований.

Так что американцам не пришлось вываливать на земную орбиту тонны гвоздей, шариков от подшипников и резаных осколков металла, как они это хотели сделать еще осенью 1957 года в ужасе страха и отчаяния от пионерного освоения нами околоземного пространства и для немедленного прекращения полетов в космос посланцев страны Советов. Радио- и телекомпании прервали свои передачи, чтобы все услышали «бип-бип» «красной Луны». Обыватель потерял голову, говорили об угрозе разрушения Нью-Йорка, началось падение акций на бирже, пастор Клут в Вашингтоне предсказывал конец света. «Из всех символов мифологии страха, — писал американский ученый Герберт Йорк, — …спутник был самым драматическим».

Недаром американский журнал «Форчун» тогда подвел общий итог той прежде всего американской истерии:

«Мы не ждали советского спутника, и поэтому он произвел на Америку Эйзенхауэра впечатление нового технического Пирл-Харбора».

Но светлые головы с острова Джекил, штат Джорджия, о котором речь еще впереди, понимали, что смертельная рана, нанесенная нам Гитлером 22 июня 1941 года, рано или поздно сделает свое дело… И они дождались-таки сейчас своего часа.

Нынешний космос полностью в их руках…, но на наших средствах доставки к нему! Причем в буквальном смысле этого слова, ибо даже сами американские ракетные носители типа «Атлас» опять-таки оснащены именно нашими ракетными двигателями РД-180 с рабочей тягой в 390 тонн и работают на дешевом и безопасном керосине (продаваемый ныне РФ для США РД-180 есть модифицированная половина четырехкамерного двигателя РД-170 тягой аж в 740 тонн, созданного в СССР еще в 1981 году).

То есть ничего своего и более мощного, чем водородные и весьма опасные двигатели с тягой в 180 тонн, американцы сейчас просто не имеют… Посему и втыкают они их в свои «шаттлы» по три штуки, добиваясь в совокупности тяги в 540 тонн.

Даже в перспективе… и до 2015 года свою первую ступень современной ракеты-носителя Taurus II они будут оснащать только двигателями НК-33, разработанными еще 40 лет назад советским конструктором Николаем Кузнецовым для советской же лунной программы.

Ума не приложу…, как американцы отважились в Голливуде склеить свой фильм о своей якобы высадке на Луне, если у них в загашнике до сих пор нет ничего из двигателей, что мощнее по тяге, чем в 180 тонн!!!

Парадокс…

Право…, вот ведь верно, что наглость — второе счастье.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.