5. Иисус Навин и судии

5. Иисус Навин и судии

Прошло сорок лет со времени исхода евреев из Египта, когда народ, в котором уже успело народиться и возмужать новое, более послушное воле Божией поколение, получил позволение Бога вступить в землю обетованную. Но бывшему до сего времени предводителю народа — Моисею не только не было дано самому вступить в нее, но и присутствовать при этом. Предчувствуя свою близкую кончину, он при торжественном собрании всего народа передал свою власть и управление в руки Иисуса Навина.

При Иисусе Навине началось энергичное завоевание Ханаана. Евреи овладели укреплёнными городами Иерихоном, Гаем, Вефилем и Сихемом. В Сихеме, как в центральном пункте всей страны, Иисус Навин основал свою резиденцию. Ковчег же завета поставил в Силоме. Согласно воле Божией, все местные жители должны были быть изгнаны или истреблены, что и было исполнено Иисусом Навином. Когда значительная часть страны была завоёвана, то, согласно приказанию Моисея, приступили к ее разделу. Иисус Навин распределил всю землю между девятью коленами: Иудиным, Вениаминовым, Симеоновым, Дановым, Иссахаровым, Ассировым, Завулоновым, Невфалимовым, Ефремовым и полуколеном Манассииным. Колена же Рувимово, Гадово и остальное полуколено Манассиино были поселены по другую сторону Иордана. Иудино и Вениаминово колена после раздела заняли юго-западную часть, а остальные — юго-восточную. Само собой разумеется, что не обошлось без некоторых жалоб на не вполне равномерный раздел. При этом многие колена не хотели тотчас же приняться за правильное земледелие и поселиться в укреплённых городах и селениях.

Но главная беда заключалась в том, что после умершего в скором времени Иисуса Навина, вследствие отсутствия общего вождя и недостатка рвения колен к дальнейшей борьбе с некоторыми непобеждёнными ханаанскими племенами, борьба эта уже велась не так деятельно, как прежде. Во многих местах израильтяне, вместо того, чтобы совершенно изгнать ханаанитян, ограничились лишь тем, что принудили их платить себе дань. Таким образом, на юго-западной границе остались филистимляне, в Иерусалиме крепко засели иевусеи; другие враждебные племена владели горными странами Ливана. Между тем умер Иисус Навин; за ним последовали и все его современники, а народившееся новое поколение не знало ни своего Господа, ни чудес, совершённых им для Израиля. Народ начал уклоняться от чистого поклонения Иегове, которое, собственно, и составляло действительную основу народного единства, и стал совращаться в идолопоклонство.

Оставшиеся в стране враждебные племена вместе с соседними государствами, пользуясь раздорами иудеев, покоряли то одно, то другое колено, то сразу несколько колен. Теократическое республиканское устройство государства не допускало верховного вождя. Моисей и Иисус Навин были облечены таким исключительным саном только по случаю предстоявшего вступления в Ханаан. И впоследствии, когда государство находилось в исключительных обстоятельствах, являлись отдельные люди в качестве верховных вождей или высших сановников: их называли софетимами, то есть судьями. Судьи редко пользовались всеобщим признанием народа и не всегда были образцами кротости и благочестия. Так например, Гедеон назывался Иеруваалом (то есть страшащимся Ваала) и соорудил в своем городе идола; Авимелех был тираном худшего сорта, а Иеффай начал свое поприще разбоями на больших дорогах.

Первым судьею был Гофоноил, за ним в числе прочих следовали мужественная жена и пророчица Девора, победитель Мадианитян — Гедеон и т.д. Замечательные деяния некоторых судий были записаны. Из них самыми интересными представляются нам деяния Иеффая, Сампсона и Самуила.

а) Иеффай

Не успевший еще сплотиться и установить у себя ни общего государственного управления, ни общеобязательных законов, народ израильский скоро сделался добычей аммонитян, в особенности беспокоивших беспрестанными нападениями и грабежами колена по ту сторону Иордана. И не было в Израиле человека, который был бы в состоянии дать отпор разбойникам. Наконец такой человек нашелся: то был Иеффай — муж полный храбрости и отваги. Братья, чтобы не разделять с ним законного наследства, изгнали его из дома, родительского, и Иеффай ушел в Аравию, где, став во главе одной разбойничьей шайки, прославился необыкновенными подвигами. Когда бедствия отечества достигли необычайных размеров, а слава о храбрости Иеффая разнеслась во все стороны, жители Галаада послали к нему послов с просьбой быть их вождем. Он согласился и вернулся на родину. Сначала он послал спросить царя аммонитян, по какому праву тот нападает на землю израильскую. Царь отвечал, что земля эта принадлежала ему еще ранее, чем дети Израиля завладели ею. Иеффай в пространном объяснении старался оправдать действия Моисея и Иисуса Навина, но аммонитянский царь не соглашался с его доводами. Тогда Иеффай с многочисленным войском пошел на него войной. Перед выступлением в поход он дал обет, если Иегова предаст аммонитян в его руки, принести ему в жертву всесожжения первое, что выйдет к нему навстречу из дома его.

Нападение было совершенно неожиданно, и неприятель бежал. Иеффай преследовал его и отнял у врага двадцать пастушеских селений, а когда прогнал его далеко, вернулся к себе в Массифу. Здесь навстречу ему с радостными песнями и плясками вышла дочь его, кроме которой он не имел детей. При виде её безрассудный отец разорвал на себе одежды свои и воскликнул: «О, дочь моя! Как сокрушаешь и печалишь ты меня! Я дал обет Господу и не могу не исполнить его». Испуганная дочь отвечала: «Отец мой, если ты дал обет. Господу, то поступи со мной по обету твоему, ибо Господь сотворил тебе отмщение над врагом твоим». Так сказала она, бедная. Исполненная печали, просила она позволения отправиться в горы и пробыть там два месяца, чтобы оплакать с подругами девство свое. Она пошла в горы и, исполняя слово своё, вернулась через два месяца, чтобы умереть позорною смертью на костре. В честь ее девицы галаадские в продолжение многих лет ежегодно справляли праздник, в который отправлялись в горы оплакивать дочь Иеффая.

б) Самсон

В другой раз несколько колен израильских оказались под властью филистимлян, прошедших вдоль и поперек всю страну их и смотревших на имущество израильтян, как на своё собственное. Тогда спасителем явился происходивший из колена Данова знаменитый Самсон, история жизни которого увенчана ореолом народных сказаний. «Хотя его следует рассматривать, как личность историческую, — писал один немецкий ученый, — но описание его подвигов и страданий носит на себе печать легендарного характера; самая же смерть его производит сильное впечатление своим необыкновенно глубоким трагизмом». С самого рождения своего он был посвящен своими родителями Иегове, согласно обычаю, установленному еще Моисеем. Таких людей называли назореями, что означает «обособленный, обрученный Господу». Они были обязаны не есть некоторых кушаний, как нечистых, и ножницы не должны были касаться их головы.

Когда Самсон вырос, то получил исполинскую силу. Однажды, желая посетить свою невесту, он отправился в местечко Фамнаф. На дороге встретился ему молодой рыкающий лев. И дух Господень снизошёл на Самсона, и он, хотя не имел ничего в руках, растерзал льва, как лев разрывает ягненка. Затем он пришел к своей невесте, но ни ей, ни родителям своим ничего не сказал про свой геройский подвиг.

Невеста Самсона была филистимлянка, поэтому брак с ней был неприятен его родителям. Они не знали, что на то была воля Господня, желавшего наказать филистимлян. Самсон же не поддавался увещеваниям их, и они должны были уступить ему. Несколько дней спустя, Самсон снова пошёл в Фамнаф и проходил мимо трупа растерзанного льва. И вот видит он рой пчел в пасти львиной с сотами, наполненными медом. Он вынул его, съел дорогой и явился в дом невесты. Брачное пиршество должно было продолжаться семь дней, причем по восточному обычаю филистимляне приставили к нему тридцать юношей — дружек жениха. Самсон, по обычаю же Востока, задал им загадку о своей находке:

«Слушайте: если отгадаете, то дам вам тридцать пар верхнего и нижнего платья; не отгадаете — вы должны мне дать столько же».

— «Скажи нам свою загадку».

Самсон сказал: «От ядущего произошло ядомое, а от сильного — сладкое. Что означает это?»

Прошло шесть дней, а тридцать филистимлян не могли разгадать загадку. Наконец они вышли из себя и тайно сказали молодой жене Самсона: «Уговори своего мужа, чтобы он объяснил свою загадку, а то мы сожжем дом твой и все, что в нем есть. Разве для этого ты пригласила нас, чтобы мы сделались нищими?»

Горько заплакала жена Самсона и стала просить своего мужа объяснить ей, в чем было дело. Он долго не соглашался, но, наконец, сказал ей. Она передала это своим единоплеменникам, которые на седьмой день, с восходом солнца, сказали Самсону: «Что слаще меда и сильнее льва?» Он им ответил: «Если бы вы не пахали юницею моею, не отгадать бы вам моей загадки». Однако все-таки должен был он дать им тридцать пар платья. Тогда снизошел на него дух Господень, и пошёл он в Аскалон, убил там собственноручно тридцать филистимлян, снял с них платья и отдал его отгадавшим загадку. Потом, затая гнев в сердце своем, ушел оттуда и вернулся в дом отца своего. Жена его отдалась другому.

Через некоторое время, в дни жатвы пшеницы, Самсон вспомнил жену свою, посетил ее и принес ей козлёнка. Но её отец не хотел впустить его в дом. «Мы думали, — сказал он, — что ты возненавидел ее и потому отдали ее другому. Но у неё есть еще младшая сестра и, если желаешь, возьми ее». Тогда сказал ему Самсон: «Я имею только одно истинное желание — причинить филистимлянам зло». Он вышел из города, поймал триста штук шакалов, которые на востоке бродят большими стаями и легко попадаются в руки охотника. Он связал их попарно и привязал к хвостам каждой пары по горящему факелу. Со страшным воем побежали звери по полям, и огонь охватил снопы и колосья. Вся жатва погибла в огне, истребившем также масличные деревья и виноградники.

«Кто сделал это? — яростно восклицали филистимляне. „Самсон, за то, что у него отняли жену“, — было ответом. Тогда филистимляне сожгли жену Самсона и отца ее. Но Самсон жестоко побил их и удалился. Филистимляне напали на колено Иудино и вторглись в их страну. „Чего вы хотите от нас, — спрашивали израильтяне. „Самсона“, — последовал ответ. „Он ушел в горы и поселился в пещере“. Туда пришло три тысячи человек из колена Иудина и сказали Самсону: „Разве ты не знаешь, что филистимляне напали на нас; зачем сделал ты это?“ Он отвечал им: „Как они поступили со мною, так и я поступил с ними“. На это они сказали: «Мы пришли связать тебя и предать филистимлянам“.

Самсон дал им связать себя по рукам новыми веревками. Тогда вывели они его из пещеры и привели к филистимлянам, возликовавшим при виде его. Но он, подойдя к ним ближе, с такою силой разорвал верёвки, что они распались, как нити, опаленные огнем. Тут нашёл он челюсть от скелета осла. Он схватил ее и побил ею тысячу человек. Потом бросил челюсть и назвал это место Рамет-Лехи.[3]

Но тут он почувствовал страшную жажду и так воззвал к Иегове: «Рукою раба твоего совершил ты такое спасение; не дай умереть мне от жажды или упасть от утомления в руки филистимлян!» И вдруг увидел он, как разверз Иегова язву на челюсти и вода потекла из нее. И когда он утолил жажду, возвратился к нему дух его и он ожил. Поэтому источник этот и поныне зовется источником «призывающим из челюсти».

В другой раз пришел он в город Газу и вошел в дом к одной женщине. Филистимляне, узнав об этом, заперли городские ворота и подстерегали его, говоря: «До света утреннего подождем и убьем его». Но Самсон не ждал так долго. Он встал в полночь, схватил своими мощными руками ворота, вырвал их с обоими столбами из земли, взвалил себе на плечи и отнес на высокую гору.

Но чем чаще спасался Самсон чудесным образом от случавшихся с ним опасностей, тем более привыкал он полагаться на одну только свою силу, стал забывать Бога, убаюкивать себя ложной самоуверенностью в своей безопасности.

Он позволил себе вступить в связь с хитрой Далилой. Об этом узнали филистимляне и обещали ей тысячу сто серебренников, если она просьбами и лестью выпытает от Самсона, в чем заключается его необыкновенная сила. Далила согласилась и спросила Самсона: «Милый, скажи мне, в чем заключается твоя сила и чем можно связать тебя и смирить».

Самсон сказал ей: «Если меня свяжут семью тетивами из сырого лыка, то я ослабею и буду, как и всякий обыкновенный человек». Принесли филистимляне семь тетив из сырого лыка, и Далила связала ими Самсона. В комнате же были спрятаны люди, подстерегающие Самсона. Тогда вскричала Далила: «Самсон! Филистимляне идут на тебя!» Но он разорвал тетивы, как простые нитки, и обманутые филистимляне убежали.

«Видишь, ты обманул меня, — сказала ему Далила, — ты говорил мне ложь. Скажи же теперь, чем можно на самом деле связать тебя». Он отвечал ей: «Если свяжут меня веревками новыми, не бывшими еще ни разу в употреблении, то ослабею и буду, как и всякий другой человек». Она сделала это. Пришли филистимляне, но он разорвал узы свои, как простые нитки.

«Злой человек, — сказала ему Далила, — еще раз ты солгал мне! Скажи же теперь откровенно и не обмани меня на этот раз». «Хорошо, — сказал он, — если ты сплетёшь мои волосы и пригвоздишь их колом к стене, когда я буду спать, то я не в силах буду пошевелиться». Далила сделала и это. Но когда пришли филистимляне, Самсон пробудился и вырвал волосы вместе с колом.

Тогда сказала ему Далила: «Как можешь ты говорить, что любишь меня, когда ты со мною неоткровенен? Три раза обманул ты меня. Скажи же, наконец, мне правду». День и ночь преследовала она его льстивыми речами и мучила тем, что душа ее будет томиться до самой смерти. Наконец, раскрыл он ей сердце свое и сказал: «Никогда ножницы не касались головы мой, ибо я с самого детства посвящен Богу. Если я преступлю волю Божию, дам обрезать себе волосы, то отступятся от меня дух Божий и сила моя».

Вероломная Далила запомнила это и известила филистимлян, которые тотчас пришли и принесли с собой деньги. Она усыпила его, велела остричь ему волосы, и сила отступила от него. «Самсон! Филистимляне идут на тебя!» — воскликнула она громко. Самсон проснулся и подумал: «Я встану, как прежде, и разгромлю их». Но он не знал, что Иегова отступился от него. Филистимляне схватили его, выкололи ему глаза, отвели в Газу и заковали в цепи. И должен был он в темнице вертеть ручную мельницу.

Но в темнице у него снова отросли волосы. Между тем филистимляне собрались для принесения великой жертвы богу своему и, радуясь, говорили: «Наш бог предал нам в руки величайшего врага нашего, опустошавшего нашу страну и убившего многих из наших единоплеменников. Пусть теперь приведут его, чтобы мы могли насмеяться над ним». И они привели Самсона из темницы и заставили его плясать перед ними.

Слепец сказал мальчику, ведшему его за руку: «Подведи меня к главным двум столбам, поддерживающим дом, чтобы я мог прислониться к ним». Дом же был полон мужчин и женщин. И внутри, и снаружи, и на гладкой крыше все кишело филистимлянами. Самсон в душе своей обратился к Иегове и так воззвал к нему: «Господи, вспомни обо мне, укрепи меня только на этот еще раз, чтобы я мог воздать им одним отмщением за оба глаза мои!» Потом уперся он в средние колонны, в одну правою, а в другую левою рукою и воскликнул: «Здесь хочу я умереть вместе с филистимлянами!» В одно мгновение потряс он колонны, и все здание рухнуло со всем, что было в нем и на нем. При этом филистимлян погибло больше, чем он убил их за все время своей жизни. Он был судиею Израиля в продолжение двадцати лет.

в) Самуил

(1109 г. до Р. X.)

Наступившие после смерти Моисея времена далеко не соответствовали тому, что предопределял он своему народу. Деятельность описанных вождей являлась в истории Израиля лишь быстро проносящимися блестящими метеорами, а духа и чувств, завещанных Моисеем, уже больше не было в народе. Идолопоклонство постоянно одерживало вверх над истинным служением Иегове. Сознание единства исчезло, и государство ко времени первосвященства Илии пришло в величайший упадок. У народа не было сильного правителя. Сыновья Илии оскверняли скинию завета, продолжавшую по-прежнему, со времени переселения в Ханаан, находиться в Силоме, в колене Ефремовом, и предавались алчности и распутству так, что приходившие туда для принесения жертв благочестивые люди встречали в этом священнейшем месте только оскорбления своим святым чувствам.

С того самого времени, когда из-за общения с местными племенами прекратилось религиозное единство, стало рушиться и единство политическое. Начались междоусобицы, и народ сделался добычей ханаанитян и в особенности филистимлян. Израильтяне были разбиты во многих сражениях. Тогда для большого воодушевления войск киот завета перенесли в стан и дали еще одно сражение, но и оно было проиграно, причем самая святыня эта попала в руки неприятеля и оставалась у него до сих пор, пока филистимляне не возвратили ее сами. В это время вновь явился муж с духом и мощью Моисея — знаменитый Самуил. Он был посвящен Богу и помещен в Силоме своею благочестивой матерью, так как она родила его в преклонных годах и потому смотрела на рождение его, как на особую милость Божию. Здесь, через божественное откровение, Самуил был призван к служению народу израильскому, чтобы привести его к более счастливой жизни. Он воспользовался возвращением киота завета, чтобы созвать израильтян на всенародное собрание и торжественным обещанием снова обратить их к служению Иегове. При этом Самуил, как достойнейший, был избран народом в судии и впоследствии, во всю свою долгую жизнь, мудростью, энергией и примерным поведением и исполнением своей высокой должности не переставал доказывать, что был вполне достоин такого выбора.

Когда израильтяне соединились между собой, то старинные внешние враги их, филистимляне, составили грозный союз и напали на них. Но Самуил нанес им такое поражение, что с тех пор они не только не отваживались переступать границы израильские, но потеряли даже один за другим все города, отнятые ими у израильтян. Плодом этой победы был почетный мир и с другими соседними народами. Внутреннего взаимного согласия колен Самуил достиг своим правым судом. Духовному же развитию народа способствовал учреждением так называемых школ пророков. Предметами преподавания в этих школах, без всякого сомнения, прежде всего были закон Моисеев и его толкования; в круг занятий входили также религиозная музыка и песнопения. Таким образом, школы эти стали рассадниками способных правителей, судей, учителей и разных должностных лиц.

При этом необходимо делать различие между пророками, выходившими из этих школ, и пророками в собственном смысле этого слова, каковыми были Илия, Исайя, Иеремия и другие. Все они, как непосредственно избранные самим богом, являлись провозвестниками слова Божия, что следует понимать в том смысле, что они пророчествовали не от себя, а их устами вещал сам Бог. Они хранили законы, дополняли заповеди и объясняли народу их сокровенное значение. Они возвещали божественные предопределения, заключавшие в себе как благословение, так и наказание. Блюдя за священною неприкосновенностью государственных установлений, они напоминали народу о его религиозных и политических обязанностях. Речь их, как излияние вдохновенного чувства, была возвышенна, полна смелых образов и так же цветиста, как речь поэтов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.