Беседа в москве (Выступление Р. Рейгана и ответы на вопросы на встрече со студентами Московского государственного университета, 31 мая 1988 года)

Беседа в москве

(Выступление Р. Рейгана и ответы на вопросы на встрече со студентами Московского государственного университета, 31 мая 1988 года)

Благодарю Вас, ректор Логунов, и всех присутствующих здесь за теплый прием! Мне доставляет большое удовольствие находиться в Московском государственном университете, и я благодарю всех вас за то, что вы пришли сюда. На этой неделе вы, конечно, очень заняты подготовкой к выпускным экзаменам. Позвольте пожелать вам успеха. Нэнси сегодня не смогла приехать – она в Ленинграде, который, как она говорит, очень красив, – но просила передать вам привет и пожелания успехов.

Мне вновь предоставлена возможность обратиться непосредственно к народу Советского Союза, и я с большим удовольствием воспользуюсь этой возможностью. Перед отъездом из Вашингтона я получил множество эмоциональных писем и телеграмм, в которых содержалась просьба во время пребывания здесь, в Москве, передать одну простую мысль. Эта простая мысль, быть может, является одним из самых важных пунктов повестки нынешней встречи в верхах – это мысль о мире, доброй воле и надежде на укрепление дружбы и близости наших народов.

Как вы знаете, я прибыл в Москву для того, чтобы встретиться с одним из наиболее выдающихся выпускников вашего учебного заведения. На нынешней, четвертой по счету, встрече в верхах мы с Генеральным секретарем Горбачевым провели вместе много часов, и я считаю, что мы начинаем лучше узнавать друг друга. Разумеется, в центре наших переговоров стояло множество важных проблем современности – проблем, которых я коснусь несколько позже. Но вначале я хотел бы побеседовать с вами так же, как я беседовал бы с любой группой студентов американского университета. Я хочу побеседовать с вами не только о реальностях сегодняшнего дня, но и о возможностях завтрашнего.

Стоя сейчас здесь, у мозаичного панно, рассказывающего о вашей революции, я хочу поведать о совершенно иной революции, которая без кровопролития и конфликтов развивается сейчас, незаметно охватывая весь земной шар. Ее последствия носят мирный характер, но они коренным образом изменят наш мир, ликвидируют старые представления и изменят нашу жизнь. Ее значение легко недооценить, поскольку в ее честь не звучат фанфары и не развеваются знамена. Ее назвали технической или информационной революцией, и ее символом можно считать крошечный кристалл кремния, по размеру не больше ногтя. Один такой кристалл обладает большей способностью обрабатывать информацию, чем старые компьютеры, занимавшие целую комнату.

В рамках программы обменов в вашей стране сейчас находится выставка, демонстрирующая, как информационная техника изменяет нашу жизнь: заменяя ручной труд роботами, предсказывая погоду для работников сельского хозяйства или рассчитывая генетический код ДНК для ученых-медиков. Сегодня эти микрокомпьютеры помогают в разработке конструкций всевозможных объектов – от домов и автомобилей до космических кораблей, они даже разрабатывают более прогрессивные и быстродействующие компьютеры. Они могут переводить текст с английского языка на русский и позволяют читать слепым, а Майклу Джексону на одном синтезаторе воспроизводить звучание целого оркестра. С помощью сети спутников и волоконно-оптических кабелей один человек с настольным компьютером и телефоном получает в свое распоряжение такие возможности, которые всего несколько лет назад были недоступны правительствам крупнейших стран.

Подобно тому как из раствора вырастает кристалл, мы поднимаемся из экономики промышленной революции – экономики, связанной и ограниченной физическими ресурсами Земли, – к тому, что один экономист вынес в название своей книги, – к «экономике разума», в которой нет границ человеческому воображению, а свобода творчества становится самым ценным видом природных ресурсов. Задумайтесь об этом маленьком компьютерном кристалле. Его ценность – не в том песке, из которого он сделан, а в микроскопической структуре, созданной в нем изобретательностью человеческого разума. Или возьмите спутник, с помощью которого репортаж о нашей встрече транслируется на весь мир и который заменяет собой тысячи тонн меди, добываемой из глубин Земли и превращаемой в проволоку. В этой новой экономике человеческая изобретательность все дальше уводит нас от традиционных путей использования ресурсов Земли. Мы вырываемся за рамки материального существования в тот мир, где человек сам определяет свою судьбу. По мере того как мы изучаем науку на самых передовых рубежах, мы возвращаемся к вековой мудрости нашей культуры, той мудрости, которая содержится в Библии в книге Бытия: сначала был дух, и именно из этого духа возникла материальная сила созидания.

Но прогресс не происходит по заданной схеме. Ключом к нему служит свобода – свобода мысли, свобода информации, свобода общения. Видный ученый, исследователь и основатель этого университета Михаил Ломоносов знал это. «Общеизвестно, – писал он, – что достижения науки будут значительными и скорыми, особенно после того как будет сброшено ярмо рабства, а на смену ему придет свобода философии». Вы знаете, что один из первых контактов между нашими странами произошел, когда встретились русские и американские путешественники. Американцы входили в состав последней экспедиции Кука, которая вела поиски арктического прохода; на острове Уналашка они встретились с русскими, которые приняли их, и вместе с местными жителями они устроили молитву на льду.

Исследователи современной эпохи – это предприимчивые люди, мечтатели, преисполненные мужества, готовые пойти на риск, обладающие достаточной верой для того, чтобы постичь неизведанное. Главным образом благодаря этим людям и их небольшим предприятиям Соединенные Штаты добились нынешнего экономического роста. Они – основная движущая сила технической революции. И действительно, одна из крупнейших американских фирм, выпускающих персональные компьютеры, была основана двумя студентами колледжа, вашими сверстниками, а лабораторией им служил гараж за домом.

Некоторые люди даже в моей стране, глядя на непредсказуемость, которая является сутью свободного рынка, видят в нем лишь ненужные потери. Что происходит с теми предпринимателями, которые терпят неудачу? Да, это случается со многими, особенно с теми, кто добился успеха. Часто по нескольку раз. И если вы спросите у них о секрете их успеха, они ответят, что главным секретом являются те знания, которые они приобрели в своей борьбе, в том, чему научились на своих неудачах. Для ученого, занятого поисками истины, как и для спортсмена на соревнованиях, опыт – главный учитель.

Вот почему тем, кто занят планированием на уровне правительства, независимо от степени их подготовки, так трудно заменить собой миллионы людей, работающих день и ночь ради того, чтобы осуществить свои мечты. Дело в том, что бюрократия – проблема общемировая. Есть старая притча о городе – неважно, в какой стране он находился, – в котором был бюрократ, известный своей никчемностью, но которому каким-то образом всегда удавалось оставаться у власти. И однажды на собрании жителей города встала пожилая женщина и обратилась к нему с такими словами: «В том месте, откуда я родом, рассказывают, что, когда рождается ребенок, с небес спускается ангел и целует какую-то часть его тела. Если ангел целует руку, младенец будет мастером, если целует ребенка в лоб, тот вырастет умным и сообразительным. Я все пытаюсь понять, куда поцеловал ангел тебя, что ты так долго сидишь здесь и ничего не делаешь». (Смех.)

Мы видим, как экономическая свобода распространяется по всему миру, и такие страны, как Южная Корея, Сингапур и Тайвань, перенеслись в технологическую эпоху, едва задержавшись в промышленной. Политика низких налогов в области сельского хозяйства привела к тому, что через несколько лет Индия станет крупным экспортером продовольственных товаров. Пожалуй, самое большое впечатление производят ветры, которые дуют в Китайской Народной Республике, где четверть населения Земли впервые ощутила вкус экономической свободы. Наряду с этим развитие демократии стало одним из наиболее мощных политических движений нашего века. В Латинской Америке в 70-е годы лишь треть населения проживала в странах с демократическими правительствами – сегодня этот показатель превышает 90 %. На Филиппинах и в Южной Корее привычными стали свободные, демократические выборы с участием множества кандидатов. Повсюду в мире свободный рынок стал примером для подражания; демократия является той меркой, которая применяется для оценки правительств.

Мы, американцы, не скрываем своей веры в свободу. По сути дела, это своего рода национальное увлечение. Каждые четыре года американский народ избирает нового президента, и 1988 год – как раз год выборов. В какой-то момент в двух основных партиях имелось тринадцать серьезных кандидатов, не говоря обо всех остальных, в том числе кандидатах-социалистах и либералах, – и все они претендовали на мой пост. Около тысячи местных телестанций, 8 500 радиостанций и 1 700 ежедневных газет, каждая из которых является независимым частным предприятием, гордящимся своей независимостью от правительства, публикуют материалы о кандидатах, допрашивают их в интервью и устраивают им встречи с оппонентами для дебатов. В конечном счете, люди голосуют, и таким образом решается вопрос о том, кто будет следующим президентом.

Рональд и Нэнси Рейган приветствуют граждан Москвы на Арбате во время московского саммита в 1988 году

Но свобода – это не только выборы. Поезжайте в любой американский город, и вы увидите десятки церквей различных религий – во многих городах есть синагоги и мечети, – и вы увидите представителей всевозможных национальностей, молящихся рядом. Зайдите в любой школьный класс, и вы увидите детей, которым рассказывают о Декларации независимости, о том, что Создатель наделил их некоторыми неотъемлемыми правами, в том числе правом на жизнь, свободу и на стремление к счастью, и ни одно правительство не может, не нарушив справедливости, лишить их этих прав; это гарантирует конституция, обеспечивающая свободу слова, собраний и вероисповедания.

Зайдите в зал любого суда, и вы увидите восседающего там независимого судью, который не несет никакой ответственности перед правительством; здесь любой обвиняемый имеет право быть судимым присяжными, которые составляют суд равных – обычно их двенадцать – мужчин и женщин, рядовых граждан, и только они изучают свидетельские показания и выносят обвинительный или оправдательный приговор. В этом суде обвиняемый считается невиновным, пока не доказана его вина, и показания полицейского или любого другого официального лица имеют не больший юридический вес, чем показания самого обвиняемого.

Посетите любой студенческий городок, и там вы станете свидетелем откровенных, иногда горячих дискуссий о проблемах американского общества и путях их решения. Включите телевизор, и вы увидите законодателей, занимающихся правительственной деятельностью непосредственно перед телекамерами, обсуждающих перед телекамерами проекты законов, которые после голосования становятся законами страны. Присоединитесь к любой демонстрации, а их бывает множество, потому что право народа на собрания гарантировано конституцией и защищается полицией. Отправляйтесь на собрание членов профсоюза, которым известно, что их право на забастовку защищено законом. Собственно говоря, среди многих мест, которые я сменил до того как стал президентом, был и пост председателя профсоюза гильдии киноактеров. Я возглавил свой профсоюз в ходе забастовки и с гордостью могу сказать, что мы победили.

Но свобода – даже больше, чем все, что я рассказал: свобода – это право ставить под сомнение и менять установленный порядок. Это постоянное революционное преобразование рынка. Это способность видеть недостатки и искать пути их исправления. Это право на выдвижение идей, над которыми будут смеяться специалисты, но которые найдут поддержку среди простых людей. Это право на претворение в жизнь мечты, право прислушиваться только к своей совести, даже если вы останетесь в одиночестве среди множества сомневающихся. Свобода – это признание того, что ни один человек, ни одно учреждение или правительство не имеет монополии на правду, что жизнь каждого человека обладает бесконечной ценностью, признание того, что существование каждого из нас в этом мире не бессмысленно, и каждый может дать что-то миру.

Америка – это страна сотен национальностей. Наши связи с вами – это больше, чем просто выражение добрых чувств; это родственные связи. В Америке вы встретите русских, армян, украинцев, выходцев из Восточной Европы и Средней Азии. Они приехали со всех концов света, чтобы жить в гармонии, чтобы иметь такое пристанище, где культурное наследие любого народа пользуется уважением, где каждая национальность ценится за красоту своих традиций и за свою способность обогащать нашу жизнь. Недавно несколько граждан и семей получили разрешение посетить родственников на Западе. Можно только надеяться, что пройдет немного времени, и все получат аналогичные разрешения, и тогда американцы украинского происхождения, американцы прибалтийского происхождения, американцы армянского происхождения смогут свободно посетить свою родину, так же как американец ирландского происхождения может посещать свою.

Утверждалось, что свобода делает людей эгоистичными материалистами, но американцы – один из самых религиозных народов в мире. Они стремятся поделиться этим даром с остальным миром, потому что знают, что свобода, как и сама жизнь, дается не в награду, это дар Божий. «Разум и опыт, – сказал Джордж Вашингтон в своем прощальном обращении, – подсказывают нам, что не приходится ожидать возобладания национальной морали за счет религиозных принципов. Истина состоит в том, что характерной чертой морали является неизбежное появление народного правительства».

Демократия – это не столько государственная система власти, сколько система, ограничивающая прерогативы правительства, не позволяющая ему вмешиваться в жизнь; система ограничения власти, делающая политику и правительство вторичными по отношению к подлинно важным вещам, подлинным источникам благосостояния, каковыми являются только семья и вера.

Надеюсь, вы понимаете, что я постоянно возвращаюсь к этому не просто для того, чтобы восхвалять добродетели моей страны, но и для того, чтобы сказать о подлинном величии сердца и души вашей земли. Разве нужно рассказывать на земле Достоевского о поисках истины, на родине Кандинского и Скрябина – о воображении, на земле благородной и богатой культуры узбекского поэта Алишера Навои – о красоте и сердечности? Великая культура вашей многообразной страны обращена ко всему человечеству. Позвольте привести здесь один из самых красноречивых отрывков из произведения современности, посвященный свободе человека. Это отрывок не из американской литературы, а из литературы вашей страны, из романа «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, одного из величайших писателей XX века: «Я думаю, что, если бы дремлющего в человеке зверя можно было остановить угрозою, все равно, каталажки или загробного воздаяния, высшею эмблемой человечества был бы цирковой укротитель с хлыстом, а не жертвующий собою проповедник. Но в том-то и дело, что человека столетиями поднимала над животным и уносила ввысь не палка, а музыка: неотразимость безоружной истины…».

Неотразимая сила безоружной истины – сегодня весь мир с надеждой ожидает перемен, шагов по пути к большей свободе в Советском Союзе. Мы наблюдаем за событиями в вашей стране, и в нас пробуждается надежда, когда мы видим, как происходят позитивные перемены. Я знаю, что в вашем обществе есть люди, которые опасаются, что перемены повлекут за собой только разлад и разрыв преемственности, люди, которые боятся довериться надежде на будущее. Порой вера необходима. Это напоминает мне сцену из ковбойского фильма «Бутч Кассиди и малыш Сандэнс», который недавно некоторым здесь, в Москве, довелось увидеть… Этих двух преступников, Бутча и Сандэнса, которые оказались на краю обрыва на высоте нескольких сот футов над бурлящей рекой с порогами, настигает погоня. Бутч оборачивается к Сандэнсу и говорит, что их единственная надежда – прыгнуть в реку, но Сандэнс отказывается. Он отвечает, что предпочитает вступить в схватку, хотя понятно, что это безнадежно – они в меньшинстве. Бутч отвечает, что это равносильно самоубийству, и убеждает его прыгнуть, но Сандэнс все-таки отказывается, наконец, признавшись: «Я не умею плавать». Бутч хохочет и говорит: «Безумец, да ты скорее разобьешься». Кстати, если вы не видели эту картину, оба они прыгнули и спаслись. По-моему, сейчас я говорил о перестройке и ее целях.

Но перемены не должны означать отказа от прошлого. Подобно дереву, в котором сохраняется жизнь во все времена года, уходящему корнями в землю и черпающему жизнь от солнца, позитивные перемены также должны уходить корнями в традиционные ценности – в землю и культуру, в семью и коллектив, – и они должны черпать силу от вечных вещей, от источника самой жизни, каковым является вера. Такая перемена приведет к новому пониманию, новым возможностям, позволит раздвинуть горизонты будущего, в котором традиции не будут насаждаться, а наступит их полный расцвет. Именно такое будущее манит ваше поколение.

В то же время мы должны помнить, что реформа, не утвержденная официально, всегда будет ненадежной. Это всегда будет свобода с оглядкой. Птичку в неволе, какой бы длинной ни была веревочка, всегда можно затащить в клетку. Вот почему в ходе моей беседы с Генеральным секретарем Горбачевым я говорил о том, как важно утвердить перемены официально – обеспечить гарантии реформы. И мы с ним обсуждали одно печальное напоминание о разделенном мире – Берлинскую стену. Пора устранить барьеры, разделяющие людей.

Я предлагаю расширить программу обмена школьниками между нашими странами. Генеральный секретарь Горбачев в воскресенье упомянул прекрасную русскую поговорку, которая очень подходит к этому случаю: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Господин Горбачев и я впервые начали работать над этим в 1985 году. В ходе нашей сегодняшней беседы мы договорились довести в скором будущем число обменов до нескольких тысяч человек от каждой страны. Но не каждый может пересекать континенты и океаны. Слово распространяется быстрее. Вот почему мы бы хотели, чтобы в вашей стране стали доступны многие из наших 11 тысяч журналов и других периодических изданий и наши телевизионные и радиопрограммы, которые могут быть переданы через спутник за несколько секунд. Мы были бы безмерно рады, если бы советский народ смог лучше узнать нас и лучше понять наш образ жизни.

Всего несколько лет назад мало кто мог себе представить, какого прогресса мы добьемся общими усилиями наших двух стран. Договор по РСМД, который Генеральный секретарь Горбачев и я подписали в декабре 1987 года в Вашингтоне, ратификационными грамотами к которому мы обменяемся завтра, – первый договор о подлинном сокращении ядерных вооружений в истории, предусматривающий ликвидацию целого класса американских и советских ядерных ракет. И всего 16 дней назад мы были свидетелями начала вывода ваших войск из Афганистана, что вселяет в нас надежду на то, что вскоре военные действия прекратятся и начнется процесс заживления и что эта многострадальная страна сможет, наконец, обрести самоопределение, единство и мир.

Я горячо надеюсь, что мы сможем продолжить наше конструктивное сотрудничество по этим проблемам и рассмотреть продолжающиеся конфликты, которые сеют разрушения во многих районах мира, что серьезные обсуждения, которые привели к женевским соглашениям по Афганистану, помогут принятию решений на Юге Африки, в Эфиопии, Камбодже, Персидском заливе и в Центральной Америке.

Я неоднократно говорил, что страны не доверяют друг другу не потому, что они вооружены, а что они вооружены, потому что не доверяют друг другу. Для того чтобы наш мир процветал под мирным небом, для того чтобы он использовал возможности технической революции, все страны должны раз и навсегда отказаться от права на экспансионистскую внешнюю политику. Мир между народами должен быть долговременной целью, а не тактическим этапом в непрекращающемся конфликте.

Мне рассказывали, что в вашей стране есть популярная песня, быть может, вы ее знаете – ее припев состоит из вопроса: «Хотят ли русские войны?» В ответ на вопрос в этой песне говорится:

«Спросите вы у тишины

Над ширью пашен и полей

И у берез и тополей.

Спросите вы у тех солдат,

Что под березами лежат…

Спросите вы у матерей.

Спросите у жены моей.

И вы тогда понять должны,

Хотят ли русские войны».

А как же ваши бывшие союзники? А как же те, кто вас на Эльбе обнимал? Что, если бы мы спросили у могил в Тихом океане или на поле боя в Европе, где вдали от родины погребены погибшие американцы? Что, если бы спросили у их матерей, сестер и сыновей: хотят ли американцы войны? Спросите и нас тоже, и вы услышите тот же ответ, одно страстное желание в каждом сердце. Народ не начинает войн, это делают правительства. Ни одна мать никогда добровольно не принесла бы в жертву своих сыновей ради территориальных завоеваний, ради экономической выгоды, ради идеологии. Народ, имеющий свободу выбора, всегда выберет мир.

Встреча советских и американских войск на р. Эльба в Германии в 1945 г. Советские бойцы осматривают пулемет

Браунинг M1917A1 американцев, установленный в джипе

Американцы всегда стремятся превратить бывших противников в друзей: после революции против колониальной Англии мы навеки скрепили узы дружбы между нашими странами; после ужасающей гражданской войны между Севером и Югом мы залечили раны и обрели подлинное единство как нация. На моей памяти мы воевали в двух мировых войнах против Германии и в одной войне с Японией, но сейчас Федеративная Республика Германии и Япония – это два наших ближайших союзника и друга.

Некоторые указывают на торговые конфликты между нами как на признак напряженности, но это – трения, характерные для всех семей, а семья свободных стран – это большая, жизнеспособная, а порой и непокорная семья. Я могу сказать вам, что для меня было бы самым большим счастьем, если бы американские и советские дипломаты вместе работали над проблемой торговых конфликтов между Америкой и растущим, энергичным Советским Союзом, экспортером, который создал бы возможности для экономической свободы и развития. И эти официальные обмены между народами чрезвычайно важны. Я был бы безгранично счастлив, если бы необходимость в них отпала, если бы поездки между Востоком и Западом стали таким обычным делом, что студенты советских университетов могли бы в летние каникулы путешествовать с рюкзаками за спиной из одной страны Европы в другую практически без паспортного контроля на всем пути, подобно тому, как это делают сейчас студенты на Западе. Я был бы безгранично рад, если бы смог дожить до того дня, когда импресарио, скажем, в Англии мог бы пригласить советскую рок-группу, не прибегая к услугам правительственных ведомств, и если бы они смогли играть в Ливерпуле вечером следующего дня. Мечта? Быть может. Но это мечта, которую мы обязаны воплотить в жизнь.

Ваше поколение живет в один из самых волнующих, обнадеживающих периодов в советской истории. Это пора, когда в воздухе чувствуется первое дыхание свободы и сердце бьется в ускоренном ритме надежды, когда накопленная духовная энергия долгого молчания стремится вырваться наружу. Я вспоминаю знаменитый отрывок из «Мертвых душ» Гоголя. Сравнивая свою страну с быстрой тройкой, Гоголь спрашивает, куда она несется. «Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик…»

Мы не знаем, чем закончится это движение вперед, но мы надеемся, что обещание провести реформы будет выполнено. Находясь нынешней весной в Москве, мы хотим надеяться, что май 1988 года, быть может, станет поворотным пунктом истории, что свобода, подобно молодому зеленому ростку над могилой Толстого, наконец, расцветет на богатой, плодородной почве вашей культуры и станет будущим вашего народа. Быть может, мы можем надеяться, что прекрасные звуки новой открытости будут звучать и впредь и приведут к новому примирению, к дружбе и миру.

Большое спасибо всем вам, и да благословит вас Господь!

Логунов. Дорогие друзья, господин президент согласился ответить на ваши вопросы. Но время ограничено – только 15 минут, поэтому просьба задавать вопросы, у кого они есть.

Вопрос. (Студент исторического факультета приветствует президента от имени всех студентов университета.) Поскольку улучшение отношений между двумя странами произошло, когда вы занимали пост президента, я хотел бы задать следующий вопрос. Важно решить вопрос об ограничении вооружений, и в частности об ограничении стратегических вооружений. Считаете ли вы возможным заключение с Генеральным секретарем договора об ограничении стратегических вооружений до того, как ваши президентские полномочия истекут?

Президент. В основе разрабатываемого сейчас договора о стратегических наступательных вооружениях (СНВ), который у нас называется СТАРТ, лежит сокращение наполовину межконтинентальных баллистических ракет и достижение равенства между нашими странами по этому виду вооружений. Этот договор значительно сложнее, чем Договор по РСМД, который мы подписали, а наши правительства ратифицировали. Нужно еще о многом договориться. Члены наших делегаций на переговорах в Женеве уже многие месяцы работают над самыми различными аспектами этого договора. В какой-то момент мы надеялись даже, что сумеем подписать этот договор, как и Договор по РСМД, в ходе этого визита. Работа над документом не закончена, некоторые вопросы сейчас обсуждаются, но мы надеемся, что проработку договора удастся закончить до того, как я покину свой президентский пост в январе 1989 года. Заверяю вас, однако, что, если все к тому времени не будет закончено, я попытаюсь внушить своему преемнику, что договор необходимо подписать. Я всегда считал, что, вступив на этот путь, мы можем надеяться, что наступит день, когда ядерного оружия на Земле вообще не останется.

Вопрос. Университеты оказывают влияние на общественное мнение. Интересно, изменилась ли молодежь с тех пор, как вы были студентом?

Президент. Подождите, подождите. Как вы изменились с тех пор, когда я был молодым?

Вопрос. Студенты изменились, молодежь изменилась. Вы были студентом. (Смех.) В ваше время были одни студенты, стали ли они другими сейчас?

Президент. Да, был в нашей стране период, когда все сильно менялось к худшему. Когда я был губернатором Калифорнии, одно мое появление в студенческом городке могло привести к бунту. Но все переменилось, и теперь я могу беседовать с американскими студентами, как я беседую сейчас с вами, и даже не заметить разницы.

Я думаю, что в мое время… Кстати, я действительно ходил в школу, учился в колледже в очень интересное время – в период Великой депрессии, когда в такой стране, как моя, безработица составляла 25 %, и казалось, что земля ушла из-под ног. Я окончил колледж в 1932-м и хочу сказать вам: когда вы доживете до моих лет, вы с огромным удивлением обнаружите, что к вам приходят воспоминания о проведенном здесь времени, и узнаете, как легко понимать молодежь, потому что вы сами когда-то были молодыми. Вы ведь знаете гораздо больше о том, что значит быть молодыми, чем о том, что значит быть старыми. (Смех.)

Я думаю, что молодые люди относятся ко всему вполне серьезно, я думаю, что у них есть чувство ответственности, и я думаю, что большинство из вас знают, какими они должны стать, и какой должна быть их страна. Я очень верю в это. На днях я сказал то же самое семидесяти шести студентам – половина из них были американцами, половина – русскими. Они проводили конференцию сначала в Финляндии, а потом в Соединенных Штатах. Я встречался с ними буквально позавчера и, честно скажу, глядя на них, не видел между ними никакой разницы, не мог сказать, кто есть кто. И я сказал о своей вере в то, что, если вся молодежь мира перезнакомится, войны не будет никогда. Такие же чувства я испытываю и к вам, и к другим студентам, с которыми общался в других странах.

Я понимаю, вы молоды, и, естественно, появляются какие-то вещи, которым отдается предпочтение. Продемонстрирую это на собственном примере. Через двадцать пять лет после того как я окончил колледж, меня пригласили в альма-матер и вручили почетный диплом. При вручении я сказал, что они избавили меня от чувства вины, которое я носил в себе двадцать пять лет, потому что я всегда считал, что тот первый диплом был почетным. (Смех.) Вы замечательные. Так держать!

Вопрос. Господин президент, вы только что упомянули, что приветствуете усилия, направленные на урегулирование афганской проблемы и различных других региональных конфликтов. – Какие конфликты вы имели в виду? В Центральной Америке, в Юго-Восточной Азии или в Южной Африке?

Президент. Ну, например, в Южной Африке, где Намибии обещана независимость как новой суверенной африканской стране. Но предоставить ее невозможно из-за гражданской войны, происходящей в другой стране того же региона. В этой гражданской войне с одной стороны участвуют от 30 до 40 тысяч кубинских солдат, которые прибыли туда из Америки и сражаются на стороне авторитарного правительства. Когда та страна перестала быть колонией и получила независимость, одна из фракций захватила власть и назначила себя правительством всей страны. А лидеры другой фракции – похоже, что это было большинство народа, – просто хотели, чтобы народ имел право выбрать правительство по своему желанию, и из-за этого разгорелась продолжающаяся и сейчас гражданская война. Мы считаем, что иностранные войска должны выйти из этой страны и дать возможность самим гражданам урегулировать ситуацию и решить свои проблемы.

То же происходит и в Никарагуа. В этой стране был диктатор. Была также организация, которую многие поддерживали. Эта организация обратилась в Организацию американских государств (ОАГ) с просьбой о помощи в свержении диктатора и в прекращении кровопролития. В результате диктатор отказался от власти. Затем ОАГ попросила новое руководство предоставить документ о целях революции. Такой документ был предоставлен, в нем указывались цели: плюралистическое общество, право на организацию профсоюзов, свобода слова и свободная пресса, свободные выборы – одним словом, плюралистическое общество. Затем наиболее организованная группа революционеров захватила власть, выслала лидеров других групп и создала свое собственное правительство, которое нарушило все данные ранее обещания. И здесь мы тоже хотим, мы пытаемся сделать так, чтобы эти обещания были выполнены и чтобы люди именно этой страны могли сами решить свою судьбу.

Вопрос. Уважаемый господин президент, я очень беспокоюсь о судьбе 310 советских солдат, без вести пропавших в Афганистане. Есть ли у вас желание помочь в их поиске и возвращении на родину?

Президент. Очень большое. Нам этого хочется больше всего.

Вопрос. Защита неотъемлемых прав граждан, гарантированных конституцией, сталкивается с рядом проблем. Право на владение оружием, например, или, к примеру, как соотносится с этими правами такое страшное явление, как распространение порнографии, наркотиков. Считаете ли вы, что эти проблемы – неизбежное следствие демократии, или таких явлений можно избежать?

Президент. Так, если я вас правильно понял, вы спрашиваете, включают ли неотъемлемые права человека право на совершение преступлений, злоупотребления наркотиками, например, и так далее. Нет. (Аплодисменты.) Нет, у нас есть ряд законов. Мне кажется, у нашей системы есть одна важная отличительная черта. В любой стране конституция является документом, в котором правительство указывает гражданам, что они могут делать. Наша конституция отличается от всех других, причем отличается двумя словами, их почти никто не замечает. Эти два слова: «Мы, народ». Наша конституция – это документ, в котором мы, народ, указываем правительству границы его власти. Оно не может иметь никакой другой власти, кроме указанной в этом документе. Народ очень осторожно наделяет правительство властью в отношении того, что могло бы нанести ущерб обществу, семье, личности и так далее – что могло бы угрожать правам граждан. Правительство издает законы, но все это делается по указанию народа.

Вопрос. Господин президент, из истории я знаю, что люди, занимающие высокие посты, с большим трудом расстаются с этими постами. Поскольку срок вашего пребывания на посту президента истекает, можете ли вы сказать, какие чувства вы испытываете, и не хотелось ли бы вам остаться еще на один срок? (Смех.)

Президент. Что ж, я расскажу вам одну историю. Мне кажется, это была своеобразная месть Франклину Делано Рузвельту, который – единственный из наших президентов – избирался четыре раза. В нашей стране уже сложилась традиция, что президент избирается не более чем на два срока. Эту традицию начал Вашингтон, наш первый президент, потому что в те времена, во время формирования нашей страны, много говорили о том, что мы можем превратиться в монархию, а мы только что освободились от монархии. Поэтому, когда закончился второй срок, Джордж Вашингтон просто ушел со своего поста, чтобы не возникла мысль о наследственной аристократии. У большинства других президентов даже и не было возможности остаться на второй срок – их не переизбирали. Но традиция сохранилась. Но это была именно традиция. И вот Рузвельт избирался четыре раза – он умер в самом начале своего четвертого срока. И вдруг в создавшейся тогда ситуации была принята поправка к конституции, по которой президент мог избираться только на два срока.

Франклин Рузвельт – 32-й президент США, возглавлял США во время мирового экономического кризиса и Второй мировой войны

Когда мой срок истечет – я не могу сделать этого сейчас, потому что меня обвинят в использовании служебного положения в личных целях, – я собираюсь путешествовать, выступать перед различными аудиториями на собраниях, обедах и других мероприятиях. Я буду путешествовать и убеждать народ, что пора отказаться от этой поправки, потому что она нарушает демократические права граждан. Народ должен иметь возможность голосовать за того, за кого хочет, и столько раз, сколько хочет, а поправка лишает его этого права. Понимаете, к тому времени я уже не буду президентом и поэтому смогу свободно обо всем этом говорить и агитировать.

Есть еще несколько идей, и я собираюсь убедить народ, чтобы он заставил конгресс эти идеи воплотить. Я всегда рассказываю, что в мое время в Голливуде, если вы не умели петь или танцевать, то путь вам был только в ораторы на обедах. Я не умел ни петь, ни танцевать. (Смех.) Поэтому мне пришло в голову, что я стану постоянно выступать, рассказывая людям о том, что сам не успел сделать на посту президента, чтобы они добились этого от конгресса.

Вопрос. Г-н президент, я слышала, что сюда приехала группа американских индейцев, которые не могли встретиться с вами в Соединенных Штатах. Если вам не удастся встретиться с ними здесь, сумеете ли вы исправить это и встретиться с ними в Соединенных Штатах?

Президент. А я и не знал, что они хотели со мной встретиться. Раз они приехали… (Смех.) что ж, я очень буду рад увидеться с ними…

Позвольте мне рассказать вам немного об американских индейцах. Мы отвели миллионы акров земли под то, что называется резервациями. С самого начала они заявили властям, что хотят сохранить свой образ жизни и жить так же, как они веками жили в пустынях и на равнинах. Мы создали эти резервации, чтобы они могли удовлетворить свое желание, организовали Бюро по делам индейцев, которое помогало бы заботиться о них. В то же время мы обеспечили им образование, открыли в резервациях школы. Они могут свободно покидать резервации и жить как все граждане, многие так и поступают. Некоторые, однако, предпочитают жить по традиции. Мы сделали все, что могли, чтобы удовлетворить их желания и дать им возможность жить так, как они хотят. Быть может, мы совершили ошибку. Быть может, нам не следовало потакать им в этом стремлении жить столь примитивной жизнью. Быть может, нам следовало сказать: нет, живите вместе с нами, будьте такими же гражданами, как все. Я уже сказал, что многие из них весьма неплохо живут как обычные граждане.

Я всегда с удовольствием встречусь с ними, чтобы поговорить, выслушать их жалобы, узнать, какой, по их представлениям, должна быть их жизнь. Вам будет странно это слышать, но многие из них очень богаты, потому что некоторые их резервации буквально плавают на нефти, и можно хорошо заработать, добывая ее. Я не знаю, на что им жаловаться.

Вопрос. Господин президент, со вчерашнего вечера меня очень интересует вопрос, почему вы пригласили и принимали вчера отказников и диссидентов? И второй вопрос. Каково ваше впечатление от советских людей? Среди тех диссидентов, которых вы пригласили, был один человек, сотрудничавший с фашистами, он был фашистским полицаем.

Президент. Об этом я что-то не знал. Может быть, мы не имели полной информации. Но вы должны понять, что в Америку люди попадали отовсюду. Недавно я получил от одного человека письмо, которое привлекло мое внимание. Он писал, что можно жить во Франции, но французом не станешь, можно жить в Германии, но немцем не станешь, или турком или греком, да кем угодно. Но, пишет он, каждый, из любого конца света, может приехать в Америку и стать американцем.

Вы должны понять, что наш народ состоит из представителей всех рас, народностей и национальностей мира. И поэтому, если американцы думают, что к кому-то плохо или несправедливо относятся в другой стране, они вмешиваются, потому что чувствуют близость к той стране, потому что там их корни. В Америке, когда люди знакомятся, они рассказывают друг другу о своем происхождении. Если меня, к примеру, спросят, я отвечаю: ирландец, англичанин и шотландец – англичанин и шотландец по матери, ирландец – по отцу. И у всех так.

К примеру, если вы женитесь, вы же не перестаете любить мать. Так и американцы – не перестают ощущать близости к той стране, откуда родом их родители или родители их родителей, или даже более далекие предки. Они поддерживают эти связи. С чем я приехал в Москву для передачи Генеральному секретарю – кстати, он с большим пониманием отнесся к моей просьбе, – так это списки имен, которые мне дали в Америке родственники и друзья, которые знают или думают, что к их родственникам или друзьям плохо или несправедливо относятся, и они хотели бы, чтобы тем разрешили уехать в Америку. Есть там и разлученные семьи.

Я встретил одного человека позавчера, своего ровесника. Он гражданин Америки. Родители его русские, переехали в Америку в начале века. Он родился в 1911 году. Затем семья возвратилась в Россию. У него есть взрослый сын. Теперь они хотят вернуться в Америку, но им отказывают на том основании, что сын женат на русской, а ее не хотят выпускать. Вся семья отказалась оставлять ее здесь. Она член семьи. Мне об этом рассказали лично, и я пошел с этим к Генеральному секретарю, и, должен заметить, он весьма охотно соглашается помочь в решении таких дел.

Нет, я не обвиняю вас, я обвиняю бюрократию. У нас тоже такие вещи случаются. Когда-нибудь должен найтись человек, который схватит бюрократию за глотку, потрясет и скажет: прекрати! Вот такие случаи и такие имена я привез. В списках этих – имена, которые мне сообщили лично родственники или близкие друзья и приятели. (Аплодисменты.)

Спасибо большое. Вы очень добры. Спасибо еще раз. Я надеюсь, что правильно ответил на все вопросы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.