ГЛАВА 3 ВОЛНЫ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

ГЛАВА 3

ВОЛНЫ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Традиция, сложившаяся в незапамятные времена, по-разному отобразилась и, главное, сохранилась в культурах различных этносов. Можно с полным основанием утверждать, что по степени такой сохранности можно вполне судить об уровне развития той или иной цивилизации. И Россия, вне всякого сомнения, находится в первой шеренге хранителей и защитников подлинной нордической (гиперборейской) традиции и духовного наследия прошлого, ибо его сохранность и преумножение обеспечивались не одним, а многими народами, тяготевшими к русскому этносу. Указанный фактор позволил не просто уцелеть и сохраниться духовным ценностям седой старины, но и укрепиться и усилиться им на почве российской действительности.

Мыслители, которые углубленно занимались этим вопросом, сформулировали его суть лапидарно: без традиции нет (и не может быть!) цивилизации. Развивая эту мысль, Рене Генон писал:

«В любом случае отождествление традиции с цивилизацией в целом является совершенно обоснованным тогда, когда речь идет о Востоке, поскольку любая цивилизация Востока, взятая в целом, может, в сущности, рассматриваться как традиционная по своему характеру. Что же касается циви-лизации Запала, то она, наоборот, утратила свою связь с традицией, можно сказать, полностью, если не считать религиозного элемента, который лишь в самой незначительной степени эту связь еще сохраняет. Общественные институты, рассматриваемые в качестве традиционных, должны быть эффективно связаны самим принципом своего существования с определенными доктринами, которые сами также являются традиционными, вне зависимости от того, имеют ли они метафизический, религиозный или какой-либо иной характер» [72].

Что касается российской проблематики, я бы сказал так: не могло бы быть Великой России, если бы ей не предшествовала Великая Гиперборея. Ее духовное наследие в преобразованном (или, как говорят философы, в «снятом») виде продолжает жить в современных культурах, подобно семенам растений или половым клеткам животных, давая жизнь все новым и новым поколениям — наследникам былых времен. Любая цивилизация возникает не на пустом месте, у нее обязательно есть породившая ее предшественница. У всех же цивилизаций вместе взятых — одна общая праматерь — Гиперборея!

Но что же, в таком случае, есть цивилизация? Вопрос сей неизбежно требует специального внимания и рассмотрения. Философская проблема цивилизации в настоящее время находится в центре (или на переднем крае, если угодно) социологических, исторических, методологических и прочих исследований. В моду вошли понятия: «русская цивилизация, сибирская, алтайская, тюркская, финно-угорская — и прочая, и прочая, и прочая…» В настоящей книге, однако, речь идет о цивилизации Российской — наследнице достославных гиперборейских времен. А потому сразу же хотелось бы поставить все точки над i и сформулировать свое понимание вопроса.

Россия — не просто страна или государство (безотносительно к форме власти). Россия — целый континент: не столько в географическом или космопланетарном, сколько в ноосферном и цивилизационном смысле. Ибо границы этого континента проходят не по морю, не по суше, а через сердца и души людей (независимо от конкретной национальности последних). Следовательно, границы цивилизации пролегают не только в пространстве, но и во времени.

Величие и историческое бессмертие народа определяется не многочисленностью составляющих его индивидов, групп, сословий или классов, а духовной культурой, которую представители даже самых малочисленных этносов сумели сохранить и донести до собственных потомков и остального мира. Точно так же и принадлежность к цивилизации обусловлена не степенью научно-технического развития (как это представляется многим модным и по сей день западным философам), а духовностью. С точки зрения господствующих ныне концепций цивилизация является неким антиподом варварства, присущего, главным образом, так называемым отсталым народам. Так, крупнейший английский мыслитель XX века Арнольд Тойнби (1889–1975), противопоставляя современному обществу (как якобы цивилизованному) традиционные архаичные сообщества (как якобы ущербно-недоразвитые), отказывал в принадлежности к цивилизации, к примеру, коренным народам Сибири и Российского Севера [73]. По Тойнби, история в смысле развития человеческих обществ, называемых цивилизациями, проявляется как пучок параллельных, современных друг другу и сравнительно недавних свершений и опытов в некоем новом предприятии, а именно во множестве попыток преодолеть примитивный образ существования, в котором человечество с момента своего возникновения в оцепенелом состоянии провело несколько сот тысячелетий, а частично находится в том же состоянии и сегодня в маргинальных областях вроде Новой Гвинеи, Огненной Земли или Северо-Восточной Сибири. Именно там, считает английский историк и мыслитель, где такие примитивные сообщества еще не уничтожены и не ассимилированы в результате агрессивных налетов первопроходцев других сообществ, в отличие от этих «ленивцев», пришедших в движение совсем недавно.

В выборе терминологии и эпитетов Тойнби явно не стесняется: «примитивные сообщества», «маргинальные области», «ленивцы» и т. п. Прибыли, значит, испанские конкистадоры в Центральную Америку, где в маргинальной области обитало примитивное сообщество «ленивцев» — индейцев майя, владевших знанием о прошлой истории человечества на глубину почти пять миллионов (!) лет (о чем современная наука не имеет ни малейшего представления) и разработавших календарную систему, более совершенную, чем ныне действующая. Сожгли, значит, испанские идальго публично несколько сотен тысяч (!) древнейших рукописей, где все это было изложено (а заодно физически уничтожили несколько миллионов (!) аборигенов) и приобщили тем самым, значит, страну беспросветного варварства к благам цивилизации. Ну, а англосаксы довершили цивилизаторскую миссию: кого не уморили голодом и не посекли картечью, того вытеснили с насиженных и благодатных мест на бесперспективные территории или загнали в резервации. Вот они — плоды и блага цивилизации, по Тойнби и его многочисленным и восторженным последователям!

Но почему, собственно? Разве духовная культура индейских или евразийских аборигенов менее древняя и развитая, чем любого из европейских народов? Разве, скажем, эпос сибирских народов — якутов, бурятов, тувинцев, алтайцев, эвенков, ненцев, мансийцев, хантов и т. д. — менее поэтичен, чем скандинавская «Эдда», английский «Беовульф», французская «Песнь о Роланде», германские «Нибелунги» или испанская «Песнь о моем Сиде»? Ответ напрашивается сам собой. Кстати, современные политологи и культурологи спешно отказываются от прошлых догм и критериев. Наглядным подтверждением тому может служить новомодная концепция американского социолога Самюэля Хантингтона, сформулированная в нашумевшей книге «Столкновение цивилизаций», где в качестве цивилизационного критерия берется духовная составляющая общественной жизни и исторического прогресса:

«В мире после «холодной войны» наиболее важные различия между людьми уже не идеологические, политические или экономические. Это культурные различия. Народы и нации пытаются дать ответ на самый простой вопрос, с которым может столкнуться человек: «Кто мы есть?». И они отвечают традиционным образом — обратившись к понятиям, имеющим для них наибольшую важность. Люди определяют себя, используя такие понятия, как происхождение, религия, язык, история, ценности, обычаи и общественные институты. Они идентифицируют себя с культурными группами: племенами, этническими группами, религиозными общинами, нациями и — на самом широком уровне — цивилизациями. Не определившись со своей идентичностью, люди не могут использовать политику для преследования собственных интересов. Мы узнаем, кем являемся, только после того, как нам становится известно, кем мы не являемся, и только затем мы узнаем, против кого мы» [74].

В отличие от многих других Российская цивилизация создавалась на совершенно уникальной, не сравнимой ни с чем основе. Она формировалась не путем истребления сопредельных народов, а путем приобщения их на равных к своей геополитической мощи и достижениям культуры. Евразийский континент с его уникальными географическими и геофизическими особенностями на протяжении тысячелетий не раз выступал интегратором цивилизационных процессов.

Есть все основания утверждать, что от Балтики до Тихого океана, от Арктики и до Кавказа — сформировалась особая Евразийская цивилизация. В отличие от общественно-экономической формации, где на переднем плане оказываются производственно-хозяственные аспекты человеческого бытия, цивилизация предполагает учет не только экономических факторов, но также и достигнутой культуры в неразрывном единстве с освоенной территорией. Географическая среда, господствующий ландшафт, водные артерии, сопредельность с морями и океанами не в последнюю очередь являются тем природным базисом, который диктует: быть или не быть цивилизации, и если быть, то какой именно. Китайская, индийская, арабская цивилизации (не говоря уже о древних) возникли именно там, где они существуют и поныне, и только потому, что окружающая среда была такой, какая она есть.

Точно так же и Евразия: в цивилизационном аспекте ее нельзя рассматривать как некий «свободный от обязательств» регион, куда по воле случая приходят и откуда по воле того же случая уходят люди, народы, культуры. Академик Вла-иль Петрович Казначеев, отдавший много сил обоснованию концепции космопланетарных особенностей цивилизаций и геополитической уникальности сибирского региона, постоянно концентрирует внимание на неблагоприятных тенденциях в его развитии, в результате чего, по мнению маститого и уважаемого автора, на передний план выдвигается задача выживания отдельных людей и целых сообществ. Однако при этом не учитывается, что биосфера и ноосфера синергетичны, то есть обладают природной способностью к самоорганизации и саморегулированию. Отсюда даже больной или деградирующий социум, взаимодействующий с био- и ноосферой и получающий от них энергетическую подпитку, — непрерывно восстанавливает свои потенции или, говоря биологическим языком, на месте отмерших структур немедленно появляются новые, способные к продолжению жизнедеятельности.

Биосферные особенности евразийского континента (но обязательно с примыкающими к нему морями и океанами, что позволяет говорить о циркумевразийской цивилизационной общности) сами диктуют, какой должна быть культура, процветающая здесь на данном историческом отрезке, и регулируют отношения расселившихся здесь и конкурирующих друг с другом этносов. С одной стороны, именно эти обширные территории долгое время разъединяли различные народы, оберегая их от взаимоуничтожения. Но, с другой стороны, те же необъятные просторы заставляли народы объединяться во имя мира и процветания, что явилось наиболее характерной чертой развития Сибири в составе Российской Империи и ее преемников — Советского Союза и Российской Федерации.

В данном случае, однако, речь идет о государственном устройстве, являющемся важной стороной цивилизационной целостности, но вовсе не тождественным ей. Цивилизация — это единство ландшафта, биосферы, ноосферы и социума в контексте конкретных пространства и времени (при этом под пространством понимается географическая среда, а под временем — исторический процесс). Социум, естественно, может находиться на различных уровнях экономического и культурного развития. При таком подходе открывается возможность рассматривать цивилизацию не абстрактно, а многоаспектно — в разных временных и пространственных ипостасях. Поэтому одинаково допустимо говорить о древней, средневековой, технической цивилизации или привязывать последнюю к этнокультурным и географическим реалиям, например цивилизации — древнеегипетская, эллинская, китайская, майянская, евразийская, сибирская, российская и т. п.

Биосфера также не представляет застывшего и раз навсегда данного образования; она непрерывно изменяется под влиянием космических, геофизических и социальных факторов. При этом эволюционирует и сопряженная с ней ноосфера, представляющая собой в узком смысле сферу разума, а в широком — тесно взаимодействующее как с человечеством в целом, так и конкретными индивидами энергоинформационное поле Вселенной. Если попытаться заглянуть под этим углом зрения в далекое прошлое, то в своей гиперборейской глубине цивилизация предстанет не только в слитности очерченных выше параметров, но и как единая этнолингвистическая и социокультурная общность, идеологическая составляющая которой напрямую смыкается с системой ценностей, выработанных в русле гиперборейской традиции.

Не подлежит сомнению, что существуют естественные аккумуляторы накапливаемой энергии электромагнитного и других полей, а также проводники, по которым она, концентрируясь в достаточных количествах, прорывается на поверхность в некоторых геологически предпочтительных зонах, где в различные исторические периоды возникают — временные или же относительно постоянные — очаги пассионарности. Наиболее подходящими в данном плане на земной поверхности представляются горные образования, рифтовые зоны, речные русла и долины, контуры морских побережий и озер, где существуют наиболее благоприятные в геологическом и геофизическом плане условия для направленного выхода выработанной в недрах Земли физической энергии и воздействия ее на биотические, психические и этносоциальные процессы. В самих же недрах Земли такими естественными генераторами энергии могут служить тектонические разломы (и особенно их пересечения), месторождения и залежи металлосодержащих руд, раскаленное магматическое ядро планеты, выходы на поверхность застывшей магмы и т. п. С полным основанием можно утверждать, что ландшафтная среда обитания оказывает существенное воздействие не только на характер повседневной деятельности и досуга, но и сам склад людей, жизнь которых невозможно представить без конкретного ландшафта или отделить от него. Специфическое преломление указанные объективные факторы получают на Севере, но более конкретно это будет рассмотрено в последующих главах.

* * *

Когда же, однако, возникла первая (а для нас это — Гиперборейская!) цивилизация, давшая со временем толчок развития всем остальным? Чтобы ответить на поставленный вопрос, прежде всего требуется разобраться с проблемами хронологии. Именно с ней в конце XX века нежданно-негаданно произошла полнейшая неразбериха. Группа чрезвычайно напористых и безапелляционно настроенных математиков (а также представителей других научных дисциплин) во главе с профессором Московского университета и академиком Российской академии наук по отделению математики Анатолием Тимофеевичем Фоменко с помощью компьютерной техники решила подвергнуть тотальной проверке казавшиеся незыблемыми даты древней и средневековой истории. Вдохновленные не иначе как костоломными и зубодробительными приемами «шоковой терапии», Фоменко и К° пришли к сенсационным выводам: вся хронология всемирной истории (а равно ее интерпретация) сфальсифицирована и нуждается в поправках в сторону сокращения — от нескольких веков до тысячи лет.

Анализ обширного массива многочисленных и весьма объемных книг школы Фоменко, коими наводнены сегодня все книжные магазины, крайне затруднителен, ибо прочтение тысячестраничных опусов «фоменковцев» требует значительных временных затрат, нервных потерь и волевых усилий. Краткое же их изложение — задача для нормального человека практически невыполнимая. Однако и просто обойти это новое «достижение» научной мысли было бы не правильно — тем более что оно являются своеобразной альтернативой (то есть диаметрально противоположным подходом) избранной мною в настоящей книге (и всех предыдущих) методологии исторического исследования. Если говорить уж совсем кратко: Фоменко и его последователи пытаются «укоротить» всемирную и русскую историю; я же и мои единомышленники, напротив, считаем, что история нуждается в значительном расширении своих временных границ.

Неверно было бы утверждать, что в концепции Фоменко и его приверженцев все абсурдно. Достаточно убедительна, к примеру, обстоятельная критика вопиющего несовершенства утвердившейся на сегодня хронологии, разработанной еще в период XIV–XVI веков и окончательно завершенной известными средневековыми историками-хронологами И. Скалигером (1540–1609) и Д. Петавиусом (1583–1652). Но на несовершенство скалигеровской хронологии указывал еще Исаак Ньютон (1643–1727), посвятивший ее уничтожающему анализу специальную работу. И уж совсем камня на камне не оставил от нее выдающийся русский ученый-энциклопедист Николай Александрович Морозов (1854–1946), явившийся идейным вдохновителем фоменковцев и подлинным отцом «новой хронологии».

Каковы же основные положения данной концепции всемирной и русской истории? «Новая хронология» утверждает, что подавляющая масса дошедших до нашего времени исторических свидетельств на самом деле описывает события, происшедшие после 1200 года н. э. Кое что, очень немногое, сохранилось и от более ранних эпох — X — ХIII веков новой эры. Однако этот период оказывается весьма туманным и в значительной степени легендарным. О том же, что было ранее Х века н. э., мы не знаем ничего.

В последнем тезисе, кстати, кроется «ахиллесова пята» всей «новой хронологии». Достаточно спросить любого из них, что же все-таки было на планете Земля или во Вселенной до Х века н. э., дабы довести приверженцев радикальной перестройки мировой истории до истерики. Правда, один из них в частной беседе все же приоткрыл завесу тайны над сакраментальной проблемой. Он сказал мне, что до X столетия н. э. в компьютер, на котором работает Господь Бог, была вставлена совершенно другая дискета, не имеющая к человечеству никакого отношения.

Вокруг же дошедших до нас памятников «фоменковцы» разыграли подлинную вакханалию, объявив их позднейшей подделкой, включая все известные археологические находки и музейные экспонаты. Египетские пирамиды или британский Стоунхендж, к примеру, объявляются памятниками, созданными сравнительно недавно и к тому же из бетона. (Между прочим то, что они построены с использованием бетона как раз-таки может доказывать их древность, поскольку специалисты, независимо от какой бы то ни было «новой хронологии», давно пришли к выводу, что древние строители успешно применяли этот якобы современный материал.) Аналогичным образом, то есть исключительно в плане их тотальной фальсификации, трактуются исторические хроники, документы и произведения мировой художественной литературы, например «Илиада» и «Одиссея» Гомера, диалоги Платона, а также вся античная литература объявляются подделками, относящимися к эпохе Возрождения. Абсурд? К сожалению, иного слова подобрать невозможно!

Ключевое событие мировой истории, обусловившее скалигеровскую хронологию и утвердившуюся интерпретацию мировой истории, согласно Фоменко и его клевретам, — взятие крестоносцами Константинополя в 1204 году. Это событие XIII века н. э., размножившееся в скалигеровской истории в виде нескольких знаменитых войн: Троянская, Готская, Тарквинийская и т. д. Отсюда уже вытекают все последующие события мировой истории — и в первую очередь псевдомонгольских (в интерпретации фоменковцев) завоеваний в Евразии и татаро-монгольского псевдоига на Руси. По версии Фоменко (заимствованной у Морозова), ничего подобного не было и в помине. Так называемая «орда» в действительно представляла собой рыцарский орден в двух ипостасях — во-первых, двигавшихся с Запада «классических» крестоносцев, ядро которых составляли германцы; во-вторых, свободное казацкое воинство, испокон веков обитавшее в южнорусских степях и после падения Царьграда начавшее экспансию по всем географическим направлениям (этнический состав этих казаков был неоднородным: его основную массу составляли славяноруссы, но они были изрядно разбавлены тюркским «элементом»).

В доказательство этих и других сверхоригинальных выводов Фоменко и К° приводят сотни, если не тысячи, доводов. Многие из них выглядят достаточно убедительно. Например, так называемые «лингвистические» аргументы, выявленные еще Н.А. Морозовым и основанные на созвучии ряда утвердившихся исторических понятий и имен известных деятелей. Наряду с «орденом», переиначенным «орду» (ср. латинск. ordo), указывается также на «татар» — на самом деле «татровцев» (то есть выходцев из Татр — горного массива в Карпатах). Бату-хан (русский Батый) — всего, лишь переиначенный казацкий «батя». Само же слово «казак» созвучно итальянскому casa — «дом» (откуда и современное — «казарма»). Имя казацкого или разбойничьего «атамана» созвучно с немецким Haupmann — дальше это понятие трансформировалось в Отоманскую империю, поскольку Византия и Костантинополь были завоеваны казаками (среди которых было много тюрок) и стали в одночасье атаманскими.

Упомянутые исторические события получили различную интерпретацию в западноевропейских и восточных хрониках, а также русских летописях. О последних разговор особый. По утверждению Морозова и Фоменко, первичные русские летописи до нас вообще не дошли: они были полностью переписаны в XVII веке по указанию патриарха Никона, дабы уничтожить все упоминания и даже намеки на тот факт, что после крещения Руси Владимиром Святым христианство на Руси долгое время было католического (а не православного) толка, то есть представляло собой то, чем и сегодня является униатство в Западной Украине, которое там как раз и сохранилось практически в своей первозданной форме.

В Западной Европе (да и в остальном мире тоже!) безымянные фальсификаторы также потрудились на славу. Здесь доверчивых читателей по существу пытаются убедить в следующем. В какое-то достаточно ограниченное время после падения Константинополя чуть ли не все грамотное население Европы оставило свои повседневные занятия и принялось под руководством коварных византийских эмигрантов переписывать и переделывать всю предшествующую историю — в виде письменных и материальных памятников. (В противном случае ограниченный круг фальсификаторов просто был бы не в состоянии справиться со столь необъятным объемом работ.) Надо полагать, что поколение этих странных фальсификаторов сплошь состояло из гениев — иначе как бы они могли создать (прошу прощения — подделать) тысячи и тысячи шедевров наподобие поэм Гомера, трагедий Эсхила, комедий Аристофана, диалогов Платона, исторических трудов Геродота, речей Цицерона и т. д. и т. п. Именно к такому неизбежному выводу приводит логика приверженцев «новой хронологии». И что удивительно — нашлось немало легковерных читателей, которые приняли откровенную псевдонаучную белиберду за чистую монету…

Многие исторические интерпретации школы Фоменко, как уже отмечалось, принадлежат не московским математикам, а Н.А. Морозову. Лично я такую трактовку русской и мировой истории (а также их укорочение) считаю в целом неприемлемыми. Тем не менее многие догадки и наблюдения представляются не бесполезными и даже подкрепляющими мои собственные разыскания. Так, я убежден, что на протяжении всей русской истории — от самых ее истоков и вплоть до наших дней — в России (независимо от того, какую территорию она занимала) существовали тайные воинские братства наподобие западноевропейских рыцарских орденов и, несомненно, тесно взаимодействовавшие с ними не только в ходе противостояния и сражений (вроде Невской битвы или Ледового побоища), но и на основе некоторой идеологии и организации мужского воинского братства, в свою очередь, представляющих трансформацию древнеарийского сословия (касты) кшатриев (о ней уже говорилось в предыдущей главе). Однако, вопреки утверждениям «фоменковцев», корни подобных воинских братств уходят в далекое прошлое, а тайные общества ни в коем случае не являются изобретением недавнего времени. Они существуют столько же, сколько существует человечество на земле, и в архаичных социумах распространены также широко, как и в развитых обществах. Обряды инициации (посвящения) выявлены и изучены среди не затронутых цивилизацией племен Австралии, Новой Гвинеи, Полинезии, Амазонии и т. д. Тайные организации, объединяющие своих членов с помощью кровавых ритуалов (наподобие «людей-леопардов» в Центральной Африке), известны на всех континентах и независимо от климатических зон.

Из обычаев древнейших предков произрастают и воинские ритуалы, которые закрепились и получили дальнейшее развитие в жизни воинских братств и рыцарских орденов. Подобные патриархальные объединения проходят через всю русскую историю — от первобытных времен до опричнины Ивана Грозного. Тайное общество, созданное в Александровской слободе по всем правилам рыцарских орденов, наверняка имело свой устав, четкую организацию, продуманный ритуал, символику и, быть может, какую-то документацию. Не исключено, что часть реликвий до сих пор хранится где-нибудь в подземных тайниках опричной «столицы» вместе с уникальной библиотекой Ивана Грозного и другими бесценными сокровищами.

Трудно не согласиться с известным британским историком Майклом Бейджентом, который отмечает:

«Победители имеют свойство переписывать историю по своему образу и подобию; те же, кому еще только предстоит добиться победы, уже нередко вовсю пишут со своих позиций. Они понимают; что контроль над информацией и ее интерпретацией — это контроль над общественным мнением. Подобные попытки диктовать общественному мнению налицо во многих отраслях академической науки <…>»[75].

* * *

Существует превеликое множество разнообразных методик периодизации мировой истории, составленных по различным логическим основаниям:

— по эрам и эпохам (до новой эры — каменный век, бронзовый век, железный век, древний мир, новая эра — средневековье, новая история, новейшая история, постиндустриальное общество);

— по формациям (первобытная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая, социалистическая и т. д.);

— по техническим достижениям (ручной труд, век механики, век пара, век электричества, атомный век, космический век, компьютерный век и т. д.

— по важнейшим историческим событиям: например по революциям — нидерландская (XVI век), английская (XVII век), американская и французская (XVIII век), европейские (XIX век), Октябрьская в России и китайская (XX век) и т. д.;

— по крупнейшим войнам;

— по правящим династиям;

— по жизни и деятельности выдающихся личностей;

— по наличию или отсутствию письменных источников: периоды — долетописный, летописный, постлетописный.

И пр., и пр., и пр. Данная хронологическая сетка так или иначе и в разных сочетаниях апробировалась применительно к русской истории. Однако применительно к предыстории (как русской, так и мировой) вышеперечисленные критерии не всегда срабатывают по причине отсутствия достоверно датированных материальных памятников и письменных источников. Что касается корпуса фольклорных текстов, в коих реальная история подвергалась неизбежной трансформации, гиперболизации и поэтизации, то здесь датировки за малым исключением затруднена в еще большей степени. Поэтому приходится использовать, если только так можно выразиться, «комбинированную хронологию», учитывающую большинство (если не все) из перечисленных выше критериев.

В данном плане отечественные историки давно выработали вполне приемлемые и объективные критерии, увязывая собственно русскую историю с историей народов, некогда обитавших на территории России под другими именами. В особенности сказанное относится к скифам, считавшимся многими прямыми предками славянорусов, но также и к киммерийцам, сарматам, гуннам и другим историческим этносам. Некоторые исследователи идут еще дальше, начиная, как, впрочем, и Нестор-летописец, с допотопных и послепотопных времен. При таком подходе реальными точками отечественной истории становятся Атлантида и Гиперборея (В.И. Щербаков, В.М. Демин и др.), а в научный оборот вводятся такие, на первый взгляд, немыслимые словосочетания, как «Русь Ближневосточная», «Русь Шумерийская», «Русь Египетская», «Русь Анатолийская (Малоазийская)», «Русь Индостана» и т. д. (Ю.Д. Петухов). Еще раньше он же, а также другие авторы (А.И. Асов), предложили использовать такие понятия, связанные с индоевропейской и неиндоевропейской историей, как «Русь Критская», «Русь Этрусская», «Русь Балканская», «Русь Кавказская» и т. д.

Наконец, невозможно пройти мимо и хорошо известной пятичленной схемы Елены Петровны Блаватской (1831–1891). Согласно теософской «пятичленке», на первых этапах развития разумной жизни она приняла аморфные формы эфирно-светоносных существ: сначала ангелоподобных, затем — призрако- или тенеподобных. Несмотря на непривычность терминологии Блаватской, которая к тому же именует последовательные стадии разумной жизни «расами», следует иметь в виду, что примерно на тех же позициях стоял и Константин Эдуардович Циолковский (1857–1935): он не исключал существования ни эфирных, ни светоносных (лучезарных), ни ангелоподобных гуманоидов, а про последних говорил, что беседует с ними почти что каждую ночь.

Теософская история в учении Блаватской неотделима от священной географии. Если первая — эфироподобная и светоносная — форма разумной земной жизни зародилась на первичном континенте под названием Несокрушимая Священная Страна, то обиталище второй — тенеподобной, астральной, бессмертной и двуполой (андрогинной) — «расы» — Полярная Гиперборея. Говоря о тропическом полюсе или второй материковой тверди, Блаватская пишет во 2-м томе «Тайной доктрины» буквально следующее:

«II. Гиперборейский. Это будет наименованием, избранным для второго Материка; страна, которая простерла свои мысы в южном и западном направлении от Северного Полюса, чтобы принять Вторую Расу, и вмешавшая все, что известно сейчас как Северная Азия. Таково было наименование, данное древнейшими греками далекой и таинственной области, куда, по их преданию, ежегодно путешествует Аполлон Гиперборейский. <…> Страна гиперборейцев, страна, распространявшаяся за Бореем, Богом замерзшего сердца! Богом снегов и вихрей, любящим дремать на горной цепи Рипеус [Рипейские горы = Урал. — В.Д.], не была идеальной, воображаемой страной, как эго представлялось мифологам, гак же как и не страною по соседству со Скифией и Дунаем. Это был настоящий Материк — страна bona fide [чистосердечно, добросовестно], не знавшая зимы в те ранние дни, так же как ее печальные останки, даже и ныне, не имеют более одной ночи и одного дня в течение года. Ночные тени никогда не спускаются на нее, говорили греки; ибо это «Страна Богов», любимая обитель Аполлона, Бога Света, и жители ее — любимейшие священнослужители и слуги его. Теперь это можно рассматривать, как опоэтизированный вымысел, но тогда это была опоэтизированная Истина» [76].

Блаватская и сама прекрасно понимала, сколь экстравагантны ее идеи, насколько они отступают от общепризнанной научной парадигмы и какую бурю возмущения способны вызвать они у традиционно ориентированных ученых и обывателей. Она писала:

«Утверждение, что физический человек первоначально был колоссальным гигантом дотретичного периода и что он существовал 18.000.000 лет назад, конечно, должно казаться нелепым всем поклоняющимся и верящим в современную ученость. Весь posse coritatus биологов отвратился бы от представления этого Титана Третьей Расы Вторичного Века, существа, приспособленного для успешной борьбы с гигантскими чудовищами воздуха, морей и суши того времени; также и его праотцы, эфирообразные прототипы Атлантов, не могли страшиться того, что не могло им повредить. Современный антрополог может смеяться, сколько ему угодно, над нашими Титанами, гак же как он смеется над библейским Адамом и как теологи смеются над обезьяньим предком первого» [77].

Проф. В.М. Кандыба — один из активных исследователей метаистористорической проблематики и наидревнейшей эпохи мировой истории — выделяет в истории русского народа семь периодов:

1. Арктический — с незапамятных времен.

2. Сибирский — с третьего миллионолетия до н. э.

3. Уральский (или Аркаимский) — с 200-го тысячелетия до н. э.

4. Арийский — со 120-го тысячелетия до н. э.

5. Троянский — с 17-го тысячелетия до н. э.

6. Киевский — с 8-го тысячелетия до н. э.

7. Смутное время [78].

В соответствии с данной моделью, воссоздается почти что ирреальная картина (мета) исторического прошлого. В приведенной концепции (как и в модели Блаватской), безусловно, имеется и рациональное зерно, хотя автор и не раскрывает объективные критерии, позволяющие ему свободно оперировать «миллионолетиями» человеческой истории, спроецированными к тому же на конкретные события в жизни русского народа, который, как уже неоднократно отмечалось, в указанные эпохи (кроме последних двух) существовал лишь в составе нерасчлененной этнолингвистической и социокультурной общности.

К сожалению, до сих пор не выработано надежной методики для установления абсолютных дат метаисторических (в том числе и гиперборейских) событий. Набольшую пользу здесь при отсутствии письменных источников приносит пока что, как бы ни парадоксально сие прозвучало, не археология, а филология. Так, в 50-е годы XX столетия американским лингвистом Моррисом Сводешем (Свадешом) (1909–1967) был разработан и введен в научный оборот метод глоттохронологии[79] (от греч. glotta «язык» + «хронология»), позволяющий на основе математической статистики установить приблизительные даты выделения современных языков из предшествующего праязыкового единства. Именно из-за постулата такого «праязыкового единства», категорически не приемлемого для подавляющего большинства современных лингвистов, метод М. Сводеша не получил должного признания и широкого распространения.

М. Сводеш исходил из допущения, что во всех языках мира сохранились лексемы или корневые основы из словарного запаса праязыка, отражающие фундаментальные для человеческого бытия понятия. На данной основе постулируется скорость языковых изменений и конкретное время разделения родственных языков. Темп изменеия лексических констант примерно одинаков в разные эпохи, что предоставляет возможность вычислить процент сохранения слов за одно тысячелетие и определить сумму веков или тысячелетий, прошедших со времени выделения конкретного языка в качестве самостоятельного феномена. Сводеш разработал список который фундаментальных понятий, в входят названия частей тела, некоторых живых существ, природных явлений, элементов рельефа, имен родства, некоторые местоимения, прилагательные, обозначающие элементарные геометрические понятия и цвета, ряд глаголов и некоторые другие: спина, живот, кровь, ухо, рука, нога, голова; рыба, птица; солнце, облако, огонь, туман, лед озеро, камень; муж, жена, мать, отец; длинный, короткий, прямой, тупой, острый; черный, белый, желтый, красный; плыть, лежать, держать, убивать; я, мы, ты, тот, там, они, кто и т. д.; имеются списки из 100 и из 200 элементов (так называемые стословный и двухсотсловный списки Сводеша).

Сводеш никогда не считал себя единственным первооткрывателем глоттохронологии и всегда указывал на предшественников, чьи идеи побудили его заняться проблемой моногенеза языков, а конкретная область, где он применял свой метод, была достаточно узка — индейские и палеоазиатские языки Северной Америки в сравнении с другими языковыми семьями. Тем не менее заслуга американского лингвиста перед филологией исключительно велика, ибо он вывел вопрос о праязыке с задворков научной проблематики на передний край современных исследований. Современная компаративистика усовершенствовала метод глоттохронологии, избрав предметом статистического анализа не целые слова, а их составные части и в первую очередь — корневые основы.

Между тем представляется, что и без строгих математических формул или статистических расчетов возможно достаточно точно определить хронологические рамки существования живых и мертвых языков и их выделения из предшествующей моногенетической структуры. Так, выделение русского, украинского и белорусского языков из общего для всех их древнерусского (древнеславянского) языка произошло не ранее XIIIвека. Это восемь столетий назад. Исходя из демографического канона — три поколения на одно столетие, с начала дифференциации трех названных языков (то есть за истекшие восемь веков) сменилось двадцать четыре поколения русских, украинцев и белорусов. Распад былого общеславянского этнолингвистического единства можно отнести примерно еще на столько же — восемь веков или двадцать четыре поколений в прошлое. Для ровного счета можно округлить цифру: получается пятьдесят поколений тому назад. Ведь в эволюции языков не существует точных календарных дат. (Разве что введение нового русского гражданского алфавита по указу Петра I имеет конкретную дату — 1711 год, как и его дальнейшее совершенствование по декрету Совнаркома в 1918 году.)

А потому, думается, мы не слишком погрешим против истины, если примем выявленное численное значение, равное восьми векам, в качестве примерного (причем минимально возможного!) исторического периода («шага»), в течение которого из общеязыковой семьи может выделиться самостоятельная этнолингвистическая группа или самостоятельный язык, несущий на себе, естественно, множество «родимых пятен» былого языкового единства (в данном случае социокультурный аспект я намеренно обхожу). Таких глобальных разделений, в результате которых языки выходят на качественно новый уровень своего существования и функционирования и которым соответствуют своего рода ступени, в истории языка в целом можно насчитать не менее восьми:

1. Из единого общечеловеческого праязыка, существовавшего в северных широтах с учетом тогдашнего мягкого климата, и который поэтому с полным основанием можно поименовать гиперборейским N-oe время назад вычленились крупные нерасчлененные языковые общности, наличие которых было обусловлено в основном географическим фактором. Именно континентальная или островная географическая изолированность послужила в дальнейшем главной сти-мулируюшей причиной дифференциации протоязыков. Конкретно речь может идти о палеоевразийской, палеотихо-океанской, палеоамериканской (палеоиидейской) и палеоафриканской языковых общностях. Сколь продолжительной оказалась эпоха праязыка и каким образом он возник — вопрос особый и, естественно, дискуссионный.

2. Из евразийской языковой общности в разные эпохи (то есть не одновременно, а последовательно) выделяются крупные макроязыковые семьи: ностратическая, тихоокеанско-китайская, амероиндейская и др. (в соответствии с данными современной компаративистики можно добавить еще северо-кавказскую, афразийскую, австралийскую и др.).

3. Ностратическая макросемья (об остальных далее мы не будем вспоминать) распадается на древнеиндоевропейскую, дренеугрофинскую (древнеуральскую), древнетюркскую, древнеафразийскую (древне-семито-хамитскую), дренекарта-вельскую (древнекавказскую), древнемонгольскую, древнетунгусо-маньчжурскую, древнедравидскую, древне-чукотско-камчатскую, древнеяпонскую, древнекорейскую и некоторые другие языковую общности.

4. Индоевропейская семья — первоначально с древнейшим общеарийским языком — наиболее известная и досконально изученная языковая структура. Наряду с ней в мире сформировалось еще до тридцати самостоятельных языковых семей, каждая из которых насчитывает от миллиарда и более (китайско-тибетская семья) до одной — двух тысяч (кетская, юкагирская семьи) человек.

5. Индоевропейская (опять опускаем все остальные) языковая семья сначала распадается на несколько конгломератных (с точки зрения сегодняшнего дня) протоязыковых общностей: например славяно-эллинско-германо-кельтская, индоиранская и др.

6. Древнеславянская, а также все другие возможные индоевропейские (соединенные) языковые группы — древнеславянская, древнегерманская, древнегреческая, древнекельтская, древнероманская, древнебалтийская, древнеиндийская, древнеиранская и др., а также отдельные древние индоевропейские языки — древнеармянский, древнеалбанский и пр.

7. Продолжающаяся дифференциация древнеязыковых общностей приводит к образованию отдельных древних языков. В рамках славянской языковой общности (все остальные опускаем) — это древнерусский, древнеболгарский, древнесербский, древнепольский, древнечешский, древнелужицкий и т. д.

8. Современный уровень развития существующих языков; для славянских, это русский, украинский, белорусский, болгарский, сербохорватский (в настоящее время делаются попытки разделить этот язык на сербский и хорватский, различающийся только по алфавитам — кириллическому и латинскому), словенский, македонский, лужицкий, польский, чешский, словацкий.

Рис. 35. Ступени развития языка

Таким образом, выявленные этапы эволюционного развития языка образуют восемь ступеней (уровней) (рис. 35), между которыми просматриваются семь временных промежутков, продолжительность которых, как уже отмечалось, — минимум восемь веков. Таким образом, общий промежуток от современного уровня развития языков до единого праязыка насчитывает (минимум!) 8 х 7 = 56 веков, или 5600 лет (рис. 36). Это значит, что менее шести тысяч лет или 172 поколения (56 х 3 = 172) отделяют нас от того времени, когда все люди земли говорили на едином праязыке! Интересно сравнить полученную цифру с библейской хронологией. Согласно богословскому канону, разделение языков в результате Вавилонского столпотворение произошло через 2784 года после «сотворения мира». Последней дате в 2005 году по новой эре соответствует 7513 год. Если отнять от этой даты дату Вавилонского столпотворения, то получим численное значение: 7513–2784= 4729 лет, ровно столько времени прошло от наших шей до начала того процесса, который не только в научной, но также в богословской и летописной литературе именуется «разделением языков». Хотя полученная дата 4729 лет назад недостаточно согласуется с той, что была получена с применением совершенно другой методики, все же расхождение почти в 900 лет не так уж и удручающе. При датировке далеких исторических событий в археологии при помощи углеродного метода погрешности случаются и поболее этой цифры.

Разумеется, полученная приведенная здесь цифра достаточно условна. Недаром подчеркивалось, что речь идет о минимальной хронологической величине. Ибо взятый за основу расчета временной промежуток («шар») в восемь веков относится все-таки к самому последнему периоду развития языка. Совсем не обязательно, чтобы предыдущие периоды языковой эволюции полностью совпадали с эталонной и достигали абсолютного равенства между собой. Казалось бы, начальные этапы заведомо могли бы быть более продолжительными. Но это только на первый взгляд. Ибо на ближайших к нам по времени этапах развития языка последнее вообще может замедлиться.

Рис. 36. Эволюция языков мира и хронология

Такое неизбежно происходит после установления жестких грамматических или орфографических правил, а также лексического канона любого языка. Впрочем, процесс языковой дифференциации не останавливается полностью: русский литературный язык Петровской эпохи и времен Ломоносова (даже если взять «Российскую грамматику» последнего) весьма отличен от современного, а язык произведений Шекспира, соответственно, — от современного английского.

Особенно условен промежуток между первым и вторым уровнями языковой эволюции. Планка, установленная на отметке 56 веков (5600 лег), может быть поднята на высоту вдвое и втрое большую (поэтому она и обозначена как условно продолжающаяся во времени). Это вызвано в том числе и тем, что мировая катастрофа, обрушившаяся на Землю и повлекшая за собой гибель Атлантиды и Арктиды (а Байи считал, что это одно и то же), датируется обычно X–XII тыс. до н. э. С точки зрения гиперборейской истории гибель Арктиды вовсе не обязательно означала гибель Гипербореи. Во-первых, сохранялась гиперборейская периферия, а это — весь Крайний Север Евразии и Северной Америки. Во-вторых, уцелели многие острова и архипелаги в акватории Ледовитого океана. В-третьих, в результате массовых миграций гиперборейцы расселились по всем континентам, дав толчок современным народам и цивилизациям. И все же сформулированные методологические принципы и исследовательские подходы позволяют нащупать реальные основания и отправные точки для определения хотя бы приблизительных контуров возможной периодизации гиперборейской истории.

Безусловно, «русские аспекты» прослеживаются в любых древних и современных культурах. Мне, например, доводилось указывать на поразительные параллели в традиционном мировоззрении русских, китайцев, индейцев обеих Америк, полинезийцев, папуасов, австралийцев, не говоря уже о коренных народах российской Евразии. Все эти невероятные с точки зрения здравого смысла совпадения обусловлены общим происхождением всех без исключения современных народов, однако корни былого единства, как уже указывалось выше, уходят в моноэтническую и моноязыковую Гиперборею.

При этом Гиперборейская Традиция вполне естественно и органично совмещается с реальными этапами развития мировой истории, плавно переходящими через эпоху дифференциации и распада былой этнолингвистической общности в бурное течение славянской и собственно русской истории. Именно под таким углом зрения, то есть сквозь призму Гиперборейской традиции, и освещается ход мировой и русской истории в настоящей книге. Но (как это видно из всего вышесказанного, а также предыдущих публикаций) меня занимает и другой вопрос: насколько достижения современной цивилизации связаны с наследием древней Ар-ктиды и какова гиперборейская составляющая материальной и духовной жизни многочисленных современных этносов, обосновавшихся на давно или недавно занятых ими территориях.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.